Никаких нареканий, доставка мгновенная
Папочка, который был вообще-то лишним в этой игре, пристроил свой гвоздь между другими, во множестве забитыми в чурбак глубоко, по самые шляпки. Придерживая его большим и указательным пальцами левой руки, он размахнулся правой, прицелился и ударил. Катрин подумала о собственных пальцах и нашла, что подобная процедура будет довольно болезненной. Папочка попал, впрочем, несколько под углом. Теперь гвоздь стоял под наклоном. Катрин бросила на него взгляд. Папочка злился, это было заметно. По-крестьянски круглое лицо стало сосредоточенно-недовольным. А на этой короткой толстой шее, подумала Катрин, вообще не застегнешь ворот рубашки. В целом при ближайшем рассмотрении ничего сверхъестественного в этом человеке не было. Катрин посмотрела на Жана.Тот, едва приняв молоток из рук Папочки, передал его Катрин.– Ladyfirst, Сначала дамы (англ.).
– произнес он и ухмыльнулся.Катрин почувствовала, как засосало под ложечкой. Она должна была показать, что настоящие дамы умеют забивать гвозди лучше, чем всякие жирные папики. Она пристроила гвоздь и задумалась. Наиболее продуктивный удар получается, если дать руке как можно больше свободного пространства. Она размахнулась и ударила. Попала. Гвоздь вошел в дерево вертикально, как свеча. Не особенно глубоко, но достаточно твердо.– Женщина, которая пускает в ход все средства, – произнес Жан и прищелкнул языком; молоток со свистом опустился на гвоздь.Гвоздь вошел в дерево ровно наполовину.– Ну, Микки, покажи, что у тебя есть против нашей принцессы!Тон явно не понравился Микки. Катрин осознала, что его достаточно легко завести. На лбу у дяденьки выступила вена, и Катрин была уверена, что руки у Микки в этот момент влажные от пота. Они играли против нее, это очевидно. Для Микки проиграть женщине в состязании по забиванию гвоздей – все равно, что потерять собственное лицо.«Сделай его, Катрин, – подбодрила она себя и, как заклинание: – Чтоб ты промахнулся, старый гнилой мешок!».Но заклинание не сработало, он попал. Гвоздь торчал все так же наискосок, но стал заметно короче.Катрин почувствовала, как все взгляды устремились на нее. Ты, Катрин Хюбнер, – опытный плотник и всю свою жизнь не делала ничего другого, кроме забивания тысяч гвоздей одним-единственным ударом. Ты можешь это, Катрин, и при этом одной левой! Она подняла молоток и со вздохом нанесла удар. Мимо. Дерьмо!– Ну, ну, принцесса, – осуждающе произнес Жан.Микки ухмыльнулся. Округлившиеся глазки однозначно показывали, какое он испытал облегчение.Жан ударил красиво. Он попал, и гвоздь почти сразу исчез в дереве.Теперь дело было за ней и этим свиноподобным толстяком.Катрин взяла в руки молоток и почувствовала, что все закончится быстро. Игра пошла, может, ей удастся удержаться.«Соберись, сконцентрируйся, – заводила она себя. – Ты – Пиноккио, твоя твердая рука ничего другого не может, кроме как забивать эти ненавистные гвозди!».Она подняла молоток, как и в первый раз, и ударила им, как ударяют в набат. Отменно! Попала, хотя и не особенно сильно. Но, так или иначе, гвоздь вошел еще глубже.Катрин передала железяку обратно Микки, тот приподнял молоток в воздухе, словно шар для боулинга. Затем размахнулся и нанес удар. Попал по гвоздю, но снова как-то наискосок.– Ну хорошо, пора с вами заканчивать.Жан забрал молоток, покрутил им в воздухе – так в боевиках герой играет пистолетом – и уронил на свой гвоздь. Гвоздь ушел в дерево по самую шляпку. Жан победил.– Так в чем, собственно, проблема? – произнес он и добавил: – Я уже начинаю радоваться, предвкушая новую бутылочку вина!Катрин взяла молоток в свою руку.«Так, моя дорогая, – подумала она, – в тебе сейчас сконцентрированы все силы эмансипации. Мы не можем уступить свиноподобному толстяку. Зададим ему жару!».Она ударила и снова попала точно. Гвоздь вошел в дерево почти по шляпку. Лишь несколько миллиметров остались торчать сверху.– Есть! – заорала Катрин и победно вскинула руки.Пусть попробует повторить. С легким поклоном она передала молоток.Папочка сжал губы и принялся изучать свой гвоздь. Тот торчал все еще достаточно неровно, чтобы можно было загнать его в дерево без, как минимум, одного корректирующего удара.– Жюри решило, что он может его выровнять пальцами, – сказал Жан.– Если ему это необходимо, – прозвучал где-то за спиной Катрин женский голос.Но Катрин не стала оборачиваться, хотя ей очень хотелось. Она не могла теперь выпустить своего противника из виду. Папочка выровнял гвоздь насколько смог, прицелился, прицелился еще раз, приложил молоток к гвоздю, вновь поднял его, сделал маленький шажок назад и, придерживая гвоздь, нанес удар. Оглушительный вопль в одну секунду перекрыл шум, стоявший в зале. Он попал молотком по большому пальцу левой руки и, как сказочный гном, упал на колени перед деревянным чурбаком.– Скорее ведро со льдом!Жан подбежал к одному из столиков, вытащил из ведерка, стоявшего там, бутылку с шампанским, поставил его на чурбак и опустил внутрь руку Папочки. У толстяка на глазах выступили слезы. Катрин наблюдала за всем этим и была абсолютно уверена, что этот удар был разыгран специально. Лучше ударить себя молотком по пальцу, чем признать поражение.Тупой мачо, подумала она, холодно глядя, как пришедший на крики Фреди организует оказание помощи пострадавшему. Слава Богу, ничего особенного не случилось. Палец немного опух и покраснел, а гвоздь, вероятно, погнулся еще больше, но ему, гвоздю, было невдомек, какую цену пришлось заплатить за этот удар его хозяину.– Я ставлю бутылку, так или иначе, – услышала Катрин свой собственный голос.Если у господина не хватает мужества признать свое поражение в честной борьбе, то и она не станет опускаться до того, чтобы мелочиться рядом с таким, как он. Папочка кивнул с лицом, искаженным от боли. Было очевидно, что это спектакль. Что ж, она не собиралась ему спускать этого.Катрин вернулась на свое место. Красотка стояла все там же, где и перед началом игры.– Ваш Папочка попал себе молотком по пальцу, – сообщила Катрин, вскарабкалась на свой стул и взяла в руки бокал с вином.– Он мне не отец, – тихо поправила ее куколка, стараясь, чтобы их никто не слышал.– Я знаю! – Катрин даже не пыталась говорить тише. – Я не сказала «отец», я сказала – Папочка. Как же прикажете мне его еще называть?– Его зовут Микки!– Ясно!Шум в зале снова усилился. Катрин придвинулась чуть ближе к саксонке.– А вы, кажется, не очень обеспокоены, – констатировала она.– Он, бывает, орет и громче!– Что? – Это было нечто. – Вы узнаете его по крику?Может, она регулярно хлещет его плеткой у себя дома?Выкручивание пальцев – визг, удар плеткой по заду – рев.– А что вы делаете рядом с ним?Катрин почувствовала, что сегодня ее день.– Вы о чем?– Ну, вы молоды и красивы, он – ни то ни другое.– Он знает, как можно поправить дело.Красотка продолжала стоять не двигаясь, словно ее пригвоздили к месту.Удивительно, как мало может двигаться человек, если опасается, что малейшая перемена изменит или испортит его внешний вид.– Ага! – Катрин сделала большой глоток и задумалась. – Гуччи, Прада, Шанель?– И это тоже.На этот раз и саксонка отпила из своего бокала. Даже не изменив выражения лица.– Массажисты, спортивные автомобили, апартаменты во всех частях света?Куколка кивнула, пожав плечами. И это все между делом. Бог мой, что же еще?– Скачки, яхты, личный самолет?На лице девушки скользнуло подобие улыбки – столь незначительное, что могло быть расценено просто как движение губ. Но Катрин было дано понять, что рассуждения ее были очень провинциальными.– Что же еще? Кокаин?Красотка притворно закатила глазки, делая вид, что не понимает, о чем речь. Но вне всяких сомнений, и кокаин можно было смело включить в этот список.Катрин больше ничего не приходило в голову.– Что-то не материальное? – продолжала она, внезапно почувствовав, что другими категориями мыслить не может.Если упоминание личного самолета вызвало лишь пожимание плечами, и это в неполные двадцать лет, то о чем же еще могла идти речь? О какой-то секте? О чем-то эзотерическом? Ей вспомнилась Изабелла, и Катрин едва не засмеялась.– Да нет, конечно, материальное, – произнесла красотка, к разочарованию Катрин. – Это главное правило игры, я руководствуюсь, прежде всего, материальными ценностями. Все, что я не могу сама себе купить. То есть очень многое.Это Катрин могла себе представить.– Хорошо. И как же называется наркотик, который круче всего перечисленного?– Это главное!Красотка сделала второй глоток. Катрин наблюдала. Кажется, глоток дался девушке не очень легко. Может, она двигается так мало, потому что страдает каким-то заболеванием? Любое движение причиняет ей боль? Может, свиноподобный толстяк оплачивает ей дорогих врачей?– Я не понимаю!– Тогда посмотри на меня внимательнее. Как я выгляжу?– Как нарисованная!Сравнение сорвалось у Катрин с языка помимо воли, но это было именно то, что она думала.– У меня глаза Одри Хепберн, нос Николь Кидман, а рот Клаудии Шиффер.Катрин едва не свалилась со стула.– Что?– Грудь я сделала себе в семнадцать лет, потому что именно тогда познакомилась с Микки и он нашел, что я слишком плоская. А попку он попросил меня слегка изменить в прошлом году, сейчас мне двадцать три. Затем пришлось отсосать лишний жир с бедер, чтобы поправить форму ноги. Если между бедрами есть маленький просвет и они не трутся друг о друга при ходьбе, – ты понимаешь, о чем я, – это выглядит более сексуально, – красотка на секунду прервала свое повествование, давая Катрин время захлопнуть отвисшую было челюсть. – Да и с ребрами пришлось поработать, чуть не забыла, это было года два назад. Пришлось удлинить дугу нижнего ребра, это создает эффект более тонкой талии. И, – она прикоснулась пальцами к своим высоким скулам, – это стало подарком ко дню Святого Николауса.Катрин потеряла дар речи. Она лишь пристально смотрела на свою собеседницу.– Но почему? – наконец выдавила она. – Это все серьезно, что ты только что сказала? Тебе двадцать три? Столько же, сколько и мне?Красотка лишь слегка пожала плечами:– Ну что ж, значит, и у тебя еще есть время, ты не находишь? Могу дать пару адресов, уверяю тебя, еще совсем не поздно. Хорошим хирургам это будет несложно. Но в первую очередь тебе следует заняться своими зубами. Я об этом подумала еще во время нашего первого разговора. Прекрасно отбеленные и довольно широкие зубы очень популярны в Америке. Здесь ты можешь или…– Но я совсем не хочу в Америку!– Да там все совершенно нормально, не бойся!– Я не боюсь. Просто не желаю щеголять по улице с носом, как у Николь Кидман и как у всех! Тогда все будут выглядеть одинаково!– Однако это и есть сегодняшний идеал красоты!– А если завтра им станет Вуди Аллен?– Кто?– А, да не важно. Но если все будут выглядеть одинаково, это же будет сборище роботов, клонов! Не будет ни одного выделяющегося, необычного лица. – Саксонка легонько махнула рукой:– Но уж об общем макияже ты не можешь не задуматься. О бровях, о губах. Это уж ни в коем случае не последнее дело. Заодно удлинить ногти и волосы, этим надо заняться срочно. И недорого…Это замечание показалось Катрин не лишенным смысла. Такие простые вещи можно было позволить себе и без кошелька какого-нибудь Микки. На это женщина должна заработать себе сама! Ей вспомнился Руди. Бенита ведь сказала, что со всем не он, а его жена зарабатывает огромные деньги? Надо будет непременно разузнать, в какой сфере она трудится.– Лили!Голос, прозвучавший позади Катрин, был настолько зычный, что она невольно обернулась. Это оказался Микки. Итак, красотку зовут Лили.Микки пробирался между посетителями к ним.– Все еще болит? – спросила Катрин с наигранным сочувствием.Ей так удалась театральная интонация, что Микки лишь бросил в ответ ядовитый взгляд:– Нисколечко!Палец, впрочем, был обмотан белой льняной салфеткой, с которой время от времени падали капельки воды.– Ну, вино уже здесь? – подоспел Жан.Широко улыбаясь, он сделал жест официанту. Катрин в оправдание указала на первую бутылку.– Я не успела заказать, предыдущая бутылка еще не кончилась.– Но это недолго поправить! Юлиус, подойди!Официант с лошадиным хвостом на голове тут же подбежал, несмотря на то что работы за стойкой было невпроворот, и наполнил их бокалы.– О'кей. – Жан поднял бокал. – А теперь принеси новую!– За мой счет! – подчеркнула Катрин еще раз и заметила, как Жан уже отодвинул в сторону свой опустевший бокал.Кажется, он большой любитель красного вина. Ничего удивительного, этот парень умеет пить. Катрин же снова почувствовала, как пьянеет. Бокалы надо считать, несмотря на то, что их «выпивание» и растягивается на весь день. И Ронни следовало позвонить срочно. Время близилось к полуночи. Хорошенькое дело. Такого отношения ее друг точно не заслужил.Катрин краем глаза наблюдала, как им несут новую бутылку, как открывают ее и наливают в бокал для пробы. В этот раз пробный бокал взяла в руки она. Понюхала пробку, сделала маленький глоток.– Отменно!– Порядок!Оставалось только надеяться, что все и в самом деле так. Разницу между запахом вина и пробки она совершенно не уловила.Лили внимательно наблюдала за ней. И от этого Катрин стало почему-то хорошо. А когда Жан произнес в качестве тоста:«Исключительно за твое здоровье, принцесса!», Катрин увидела, что в глазах Лили обозначились признаки жизни. Интересно, почему? Может, красотка сама положила на Жана глаз? Мысль ей понравилась.Новая бутылка была уже почти допита, когда Катрин увидела входящего в зал Матиаса. Похоже, следовало на этом закончить вечер. Жан и Матиас, выступающие дуэтом, – для умеренно пьющего человека это уже слишком.– Меняем место дислокации! – еще не дойдя до стойки, крикнул Матиас. – Слышал, что танцзал сейчас набит битком!Сообщение, что зал дискотеки «набит», окончательно убедило Катрин в правильности ее решения удалиться. Следовало немедленно проститься, позвонить Ронни и спокойно отдохнуть ночью, чтобы во всеоружии встретить завтрашний лыжный день.– Принесите мне, пожалуйста, счет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– произнес он и ухмыльнулся.Катрин почувствовала, как засосало под ложечкой. Она должна была показать, что настоящие дамы умеют забивать гвозди лучше, чем всякие жирные папики. Она пристроила гвоздь и задумалась. Наиболее продуктивный удар получается, если дать руке как можно больше свободного пространства. Она размахнулась и ударила. Попала. Гвоздь вошел в дерево вертикально, как свеча. Не особенно глубоко, но достаточно твердо.– Женщина, которая пускает в ход все средства, – произнес Жан и прищелкнул языком; молоток со свистом опустился на гвоздь.Гвоздь вошел в дерево ровно наполовину.– Ну, Микки, покажи, что у тебя есть против нашей принцессы!Тон явно не понравился Микки. Катрин осознала, что его достаточно легко завести. На лбу у дяденьки выступила вена, и Катрин была уверена, что руки у Микки в этот момент влажные от пота. Они играли против нее, это очевидно. Для Микки проиграть женщине в состязании по забиванию гвоздей – все равно, что потерять собственное лицо.«Сделай его, Катрин, – подбодрила она себя и, как заклинание: – Чтоб ты промахнулся, старый гнилой мешок!».Но заклинание не сработало, он попал. Гвоздь торчал все так же наискосок, но стал заметно короче.Катрин почувствовала, как все взгляды устремились на нее. Ты, Катрин Хюбнер, – опытный плотник и всю свою жизнь не делала ничего другого, кроме забивания тысяч гвоздей одним-единственным ударом. Ты можешь это, Катрин, и при этом одной левой! Она подняла молоток и со вздохом нанесла удар. Мимо. Дерьмо!– Ну, ну, принцесса, – осуждающе произнес Жан.Микки ухмыльнулся. Округлившиеся глазки однозначно показывали, какое он испытал облегчение.Жан ударил красиво. Он попал, и гвоздь почти сразу исчез в дереве.Теперь дело было за ней и этим свиноподобным толстяком.Катрин взяла в руки молоток и почувствовала, что все закончится быстро. Игра пошла, может, ей удастся удержаться.«Соберись, сконцентрируйся, – заводила она себя. – Ты – Пиноккио, твоя твердая рука ничего другого не может, кроме как забивать эти ненавистные гвозди!».Она подняла молоток, как и в первый раз, и ударила им, как ударяют в набат. Отменно! Попала, хотя и не особенно сильно. Но, так или иначе, гвоздь вошел еще глубже.Катрин передала железяку обратно Микки, тот приподнял молоток в воздухе, словно шар для боулинга. Затем размахнулся и нанес удар. Попал по гвоздю, но снова как-то наискосок.– Ну хорошо, пора с вами заканчивать.Жан забрал молоток, покрутил им в воздухе – так в боевиках герой играет пистолетом – и уронил на свой гвоздь. Гвоздь ушел в дерево по самую шляпку. Жан победил.– Так в чем, собственно, проблема? – произнес он и добавил: – Я уже начинаю радоваться, предвкушая новую бутылочку вина!Катрин взяла молоток в свою руку.«Так, моя дорогая, – подумала она, – в тебе сейчас сконцентрированы все силы эмансипации. Мы не можем уступить свиноподобному толстяку. Зададим ему жару!».Она ударила и снова попала точно. Гвоздь вошел в дерево почти по шляпку. Лишь несколько миллиметров остались торчать сверху.– Есть! – заорала Катрин и победно вскинула руки.Пусть попробует повторить. С легким поклоном она передала молоток.Папочка сжал губы и принялся изучать свой гвоздь. Тот торчал все еще достаточно неровно, чтобы можно было загнать его в дерево без, как минимум, одного корректирующего удара.– Жюри решило, что он может его выровнять пальцами, – сказал Жан.– Если ему это необходимо, – прозвучал где-то за спиной Катрин женский голос.Но Катрин не стала оборачиваться, хотя ей очень хотелось. Она не могла теперь выпустить своего противника из виду. Папочка выровнял гвоздь насколько смог, прицелился, прицелился еще раз, приложил молоток к гвоздю, вновь поднял его, сделал маленький шажок назад и, придерживая гвоздь, нанес удар. Оглушительный вопль в одну секунду перекрыл шум, стоявший в зале. Он попал молотком по большому пальцу левой руки и, как сказочный гном, упал на колени перед деревянным чурбаком.– Скорее ведро со льдом!Жан подбежал к одному из столиков, вытащил из ведерка, стоявшего там, бутылку с шампанским, поставил его на чурбак и опустил внутрь руку Папочки. У толстяка на глазах выступили слезы. Катрин наблюдала за всем этим и была абсолютно уверена, что этот удар был разыгран специально. Лучше ударить себя молотком по пальцу, чем признать поражение.Тупой мачо, подумала она, холодно глядя, как пришедший на крики Фреди организует оказание помощи пострадавшему. Слава Богу, ничего особенного не случилось. Палец немного опух и покраснел, а гвоздь, вероятно, погнулся еще больше, но ему, гвоздю, было невдомек, какую цену пришлось заплатить за этот удар его хозяину.– Я ставлю бутылку, так или иначе, – услышала Катрин свой собственный голос.Если у господина не хватает мужества признать свое поражение в честной борьбе, то и она не станет опускаться до того, чтобы мелочиться рядом с таким, как он. Папочка кивнул с лицом, искаженным от боли. Было очевидно, что это спектакль. Что ж, она не собиралась ему спускать этого.Катрин вернулась на свое место. Красотка стояла все там же, где и перед началом игры.– Ваш Папочка попал себе молотком по пальцу, – сообщила Катрин, вскарабкалась на свой стул и взяла в руки бокал с вином.– Он мне не отец, – тихо поправила ее куколка, стараясь, чтобы их никто не слышал.– Я знаю! – Катрин даже не пыталась говорить тише. – Я не сказала «отец», я сказала – Папочка. Как же прикажете мне его еще называть?– Его зовут Микки!– Ясно!Шум в зале снова усилился. Катрин придвинулась чуть ближе к саксонке.– А вы, кажется, не очень обеспокоены, – констатировала она.– Он, бывает, орет и громче!– Что? – Это было нечто. – Вы узнаете его по крику?Может, она регулярно хлещет его плеткой у себя дома?Выкручивание пальцев – визг, удар плеткой по заду – рев.– А что вы делаете рядом с ним?Катрин почувствовала, что сегодня ее день.– Вы о чем?– Ну, вы молоды и красивы, он – ни то ни другое.– Он знает, как можно поправить дело.Красотка продолжала стоять не двигаясь, словно ее пригвоздили к месту.Удивительно, как мало может двигаться человек, если опасается, что малейшая перемена изменит или испортит его внешний вид.– Ага! – Катрин сделала большой глоток и задумалась. – Гуччи, Прада, Шанель?– И это тоже.На этот раз и саксонка отпила из своего бокала. Даже не изменив выражения лица.– Массажисты, спортивные автомобили, апартаменты во всех частях света?Куколка кивнула, пожав плечами. И это все между делом. Бог мой, что же еще?– Скачки, яхты, личный самолет?На лице девушки скользнуло подобие улыбки – столь незначительное, что могло быть расценено просто как движение губ. Но Катрин было дано понять, что рассуждения ее были очень провинциальными.– Что же еще? Кокаин?Красотка притворно закатила глазки, делая вид, что не понимает, о чем речь. Но вне всяких сомнений, и кокаин можно было смело включить в этот список.Катрин больше ничего не приходило в голову.– Что-то не материальное? – продолжала она, внезапно почувствовав, что другими категориями мыслить не может.Если упоминание личного самолета вызвало лишь пожимание плечами, и это в неполные двадцать лет, то о чем же еще могла идти речь? О какой-то секте? О чем-то эзотерическом? Ей вспомнилась Изабелла, и Катрин едва не засмеялась.– Да нет, конечно, материальное, – произнесла красотка, к разочарованию Катрин. – Это главное правило игры, я руководствуюсь, прежде всего, материальными ценностями. Все, что я не могу сама себе купить. То есть очень многое.Это Катрин могла себе представить.– Хорошо. И как же называется наркотик, который круче всего перечисленного?– Это главное!Красотка сделала второй глоток. Катрин наблюдала. Кажется, глоток дался девушке не очень легко. Может, она двигается так мало, потому что страдает каким-то заболеванием? Любое движение причиняет ей боль? Может, свиноподобный толстяк оплачивает ей дорогих врачей?– Я не понимаю!– Тогда посмотри на меня внимательнее. Как я выгляжу?– Как нарисованная!Сравнение сорвалось у Катрин с языка помимо воли, но это было именно то, что она думала.– У меня глаза Одри Хепберн, нос Николь Кидман, а рот Клаудии Шиффер.Катрин едва не свалилась со стула.– Что?– Грудь я сделала себе в семнадцать лет, потому что именно тогда познакомилась с Микки и он нашел, что я слишком плоская. А попку он попросил меня слегка изменить в прошлом году, сейчас мне двадцать три. Затем пришлось отсосать лишний жир с бедер, чтобы поправить форму ноги. Если между бедрами есть маленький просвет и они не трутся друг о друга при ходьбе, – ты понимаешь, о чем я, – это выглядит более сексуально, – красотка на секунду прервала свое повествование, давая Катрин время захлопнуть отвисшую было челюсть. – Да и с ребрами пришлось поработать, чуть не забыла, это было года два назад. Пришлось удлинить дугу нижнего ребра, это создает эффект более тонкой талии. И, – она прикоснулась пальцами к своим высоким скулам, – это стало подарком ко дню Святого Николауса.Катрин потеряла дар речи. Она лишь пристально смотрела на свою собеседницу.– Но почему? – наконец выдавила она. – Это все серьезно, что ты только что сказала? Тебе двадцать три? Столько же, сколько и мне?Красотка лишь слегка пожала плечами:– Ну что ж, значит, и у тебя еще есть время, ты не находишь? Могу дать пару адресов, уверяю тебя, еще совсем не поздно. Хорошим хирургам это будет несложно. Но в первую очередь тебе следует заняться своими зубами. Я об этом подумала еще во время нашего первого разговора. Прекрасно отбеленные и довольно широкие зубы очень популярны в Америке. Здесь ты можешь или…– Но я совсем не хочу в Америку!– Да там все совершенно нормально, не бойся!– Я не боюсь. Просто не желаю щеголять по улице с носом, как у Николь Кидман и как у всех! Тогда все будут выглядеть одинаково!– Однако это и есть сегодняшний идеал красоты!– А если завтра им станет Вуди Аллен?– Кто?– А, да не важно. Но если все будут выглядеть одинаково, это же будет сборище роботов, клонов! Не будет ни одного выделяющегося, необычного лица. – Саксонка легонько махнула рукой:– Но уж об общем макияже ты не можешь не задуматься. О бровях, о губах. Это уж ни в коем случае не последнее дело. Заодно удлинить ногти и волосы, этим надо заняться срочно. И недорого…Это замечание показалось Катрин не лишенным смысла. Такие простые вещи можно было позволить себе и без кошелька какого-нибудь Микки. На это женщина должна заработать себе сама! Ей вспомнился Руди. Бенита ведь сказала, что со всем не он, а его жена зарабатывает огромные деньги? Надо будет непременно разузнать, в какой сфере она трудится.– Лили!Голос, прозвучавший позади Катрин, был настолько зычный, что она невольно обернулась. Это оказался Микки. Итак, красотку зовут Лили.Микки пробирался между посетителями к ним.– Все еще болит? – спросила Катрин с наигранным сочувствием.Ей так удалась театральная интонация, что Микки лишь бросил в ответ ядовитый взгляд:– Нисколечко!Палец, впрочем, был обмотан белой льняной салфеткой, с которой время от времени падали капельки воды.– Ну, вино уже здесь? – подоспел Жан.Широко улыбаясь, он сделал жест официанту. Катрин в оправдание указала на первую бутылку.– Я не успела заказать, предыдущая бутылка еще не кончилась.– Но это недолго поправить! Юлиус, подойди!Официант с лошадиным хвостом на голове тут же подбежал, несмотря на то что работы за стойкой было невпроворот, и наполнил их бокалы.– О'кей. – Жан поднял бокал. – А теперь принеси новую!– За мой счет! – подчеркнула Катрин еще раз и заметила, как Жан уже отодвинул в сторону свой опустевший бокал.Кажется, он большой любитель красного вина. Ничего удивительного, этот парень умеет пить. Катрин же снова почувствовала, как пьянеет. Бокалы надо считать, несмотря на то, что их «выпивание» и растягивается на весь день. И Ронни следовало позвонить срочно. Время близилось к полуночи. Хорошенькое дело. Такого отношения ее друг точно не заслужил.Катрин краем глаза наблюдала, как им несут новую бутылку, как открывают ее и наливают в бокал для пробы. В этот раз пробный бокал взяла в руки она. Понюхала пробку, сделала маленький глоток.– Отменно!– Порядок!Оставалось только надеяться, что все и в самом деле так. Разницу между запахом вина и пробки она совершенно не уловила.Лили внимательно наблюдала за ней. И от этого Катрин стало почему-то хорошо. А когда Жан произнес в качестве тоста:«Исключительно за твое здоровье, принцесса!», Катрин увидела, что в глазах Лили обозначились признаки жизни. Интересно, почему? Может, красотка сама положила на Жана глаз? Мысль ей понравилась.Новая бутылка была уже почти допита, когда Катрин увидела входящего в зал Матиаса. Похоже, следовало на этом закончить вечер. Жан и Матиас, выступающие дуэтом, – для умеренно пьющего человека это уже слишком.– Меняем место дислокации! – еще не дойдя до стойки, крикнул Матиас. – Слышал, что танцзал сейчас набит битком!Сообщение, что зал дискотеки «набит», окончательно убедило Катрин в правильности ее решения удалиться. Следовало немедленно проститься, позвонить Ронни и спокойно отдохнуть ночью, чтобы во всеоружии встретить завтрашний лыжный день.– Принесите мне, пожалуйста, счет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34