https://wodolei.ru/catalog/podvesnye_unitazy_s_installyaciey/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— Так вот зачем им все эти спортивные состязания, — проговорила Констанс. — Этот гольф и стендовая стрельба. Интересно, когда вы, мужчины, передадите управление миром в руки женщин? А сами тогда смогли бы проводить время за своими детскими забавами, и никакие дела вам бы не мешали. Тогда это обходилось бы не так дорого.К удивлению Констанс, Сидней рассмеялся.— Полностью согласен с вами, просто дипломатия идет разными путями.— Кажется, вы говорите не то, что думаете. Лицо Дрейка оставалось таким же добродушным, но она поняла, что невольно задела его слабое место.— Я же дипломат, это моя работа, — ровне ответил он. — Конечно, многие процедуры идут очень медленно, и это может вывести из себя, но обычно в конце концов все получается. Хорошие личные отношения в нашем деле очень много значат.Констанс не сдавалась.— А какова ваша роль во всем этом спектакле?— Я эксперт по торговле.Ну кто бы сомневался! Он же дипломат и чтобы не сказать слишком много, пользуется словом «эксперт».— Что же дальше? — не унималась Констанс. Пока что стало ясно только то, что мистер Ватанабе лучше играет в гольф, а мистер Маккуин лучше стреляет. Вас чему-то полезному научили эти наблюдения?— Я и не собирался ничему учиться, — спокойно сказал Дрейк. — Я здесь мелкая сошка.— Вы не похожи на человека, который занимается самоуничижением.— Иногда мне это удается, — заверил ее Дрейк. — Говорили, что даже очень хорошо.Констанс встала. Его глаза блеснули в лунном свете, и ей вдруг показалось, что обсуждать с таким человеком деловые вопросы ночью при свете луны — небезопасное занятие.— Наверное, мне пора, — пробормотала Констанс.— Ах да, я совсем забыл, что вам не следую слишком много общаться гостями, — съязви Дрейк.— Да, отель мне не платит за то, чтобы я постигала азы дипломатического мастерства, — колко бросила она.— У вас бывают выходные? — не обращая внимания на ее ершистость, спросил Сидней.— Да, конечно, но все равно в это время я на другой стороне.— Вы в штате отеля?Он же все разузнал о ней, прежде чем предложить ей место переводчика. Зачем теперь все эти вопросы?— Нет, я работаю по соглашению. Работу для меня находит одно агентство в Нью-Йорке.— Вам нравится ваша работа?— Очень, — твердо ответила Констанс.— Вы отличный профессионал. От вас в восторге и Маккуин, и Ватанабе.— Спасибо. — Констанс с беспокойством ощутила, что этот человек ее пристально изучает, оценивает.— Они оба очаровательные, по-старому педантичные, вежливые люди, — сухо ответила она.— Японцы считают, что вы говорите на их языке, как на родном.— Когда мы жили в Токио, родители отправили меня в японскую школу. Поверьте, в таких условиях учишься очень быстро. И, разумеется, тот год, который я провела в Японии, преподавая английский, в этом отношении пошел мне на пользу.— А вы бывали ребенком в Китае и во Франции?Констанс улыбнулась, стараясь сохранять невозмутимость, хотя у нее до боли сжалось сердце от воспоминаний.— Нет, только в Гонконге, — сказала она. — Тогда у меня была гувернантка-француженка, которой запретили говорить со мной по-английски.— Заботливые родители, — заметил Дрейк.— Очень, — подтвердила Констанс. — Очень. Констанс не осознавала в детстве, какие возможности ей были обеспечены родителями, пока не попала десятилетним ребенком с глубокой душевной травмой обратно в Австралию, в косный и враждебно настроенный мирок маленького провинциального городка. Ее тогда спасли добродушная соседка, которая отнеслась к ней ласково и без предубеждения, и очень хороший учитель иностранного языка в местной школе, который заметил в ней способности и помог не забыть языки.— Завтра предстоит работа, поэтому мне пора, — сказала Констанс серьезно.— Что ж, хорошо, — не стал удерживать ее Дрейк. Глава 3 Когда они проходили по аллее, из кустов послышался шорох. Сидней быстро шагнул в сторону, чтобы в случае опасности защитить Констанс.— Ничего страшного, — спокойно сказала она. — Наверное, белка.— Здесь есть змеи. Констанс рассмеялась.— А вы, как все австралийцы, панически их боитесь. Не волнуйтесь, в такую прохладную ночь они наверняка спят. Скорее всего, это енот.— Вы не боитесь змей?— Нет, я к ним привыкла.Они пошли дальше, но Констанс чувствовала, что ее спутник все время начеку. У корпуса для персонала он улыбнулся и попрощался:— Доброй ночи.Констанс чувствовала на себе его взгляд до тех пор, пока не вошла в помещение и дверь за ней не закрылась.Черт подери, подумала она. Он очень необычный и приятный человек. Ей уже не казались странными его расспросы. Видимо, ему хочется о ней что-то узнать, все-таки они земляки. Интересно, связан ли он со службой безопасности? Не похоже, поскольку держится все время на виду. Люди из службы безопасности всегда стараются оставаться в тени. А Дрейк настолько яркая личность, что волей-неволей приковывает к себе внимание окружающих.Но ее это не должно волновать. Да, конечно, ее влечет к нему, особенно когда он рядом, но она не должна допустить никакого сближения. Ничего, осталось всего три дня…Ночью ей снился Дрейк. Они были на пляже, вокруг песок, вдалеке шумело море. Сидней приблизился к ней. Она увидела его прекрасное обнаженное тело, освещенное лунным сиянием. Они прижались друг к другу. Желание было настолько сильным, что она проснулась и некоторое время лежала не двигаясь. Было ощущение, что Сидней только сейчас был около нее. Она не хотела открывать глаза, чтобы еще немного удержать около себя это видение. Сон потряс ее. В ней словно начала жить другая женщина, и фантазии этой женщины заменяли теперь сны. Никогда, даже во время серьезных увлечений, Констанс не предавалась таким мечтам, хотя Фрэнк был хорошим любовником, внимательным и нежным.Разумеется, при свете дня она мыслила уже более разумно. Видимо, ее сны были навеяны светом гавайской луны и огромной притягательной силой Дрейка.— Стисни зубы, — сказала Констанс своему отражению в зеркале, — и выброси все глупости из головы, потому что через несколько дней этот мужчина уйдет из твоей жизни и ты его больше никогда не увидишь.Отражение состроило ей гримасу, зеленые глаза блеснули, полные губы насмешливо надулись. Она стала укладывать волосы. Господи, ты же взрослый человек, а не трепещущая девственница, которую любопытство может толкнуть в постель к мужчине. Это сексуальное влечение, и только. В наши дни никто уже не ложится в постель с незнакомцами. Даже если очень хочется, А тебе не хочется. Так что выброси этого человека из головы.Нужно просто небольшое усилие воли, только и всего.Как же, небольшое, фыркнула Констанс и отвернулась от зеркала. Интересно, чем они займутся сегодня. Наверное, опять будут играть в бридж.Но министры поехали на рыбалку на большом белом судне. Так как была очередь японца переводить, Констанс собиралась пойти помочь Эвелин, но Маккуин, который встретил ее в фойе, стал галантно настаивать, чтобы она поехала с ними.— Это очень любезно с вашей стороны, — ответила Констанс, — но я…— Глупости, — весело перебил он. — Вам пойдут на пользу несколько часов, проведенных в море.Констанс с любезной улыбкой согласилась, досадуя, что Сидней в рыбалке не принимает участия.Сегодня министры расслабились окончательно. Они обсуждали книги и какой-то спектакль, который оба смотрели в Женеве.Затем выяснилось, что оба интересуются старинными мечами и знакомы с основами древних боевых искусств.Констанс и японский переводчик переводили вместе, они не очень уверенно чувствовали себя в этой области и помогали друг другу. Забыв о рыбной ловле и сверкающем море, министры наслаждались беседой. Всем было ясно, что разговор доставляет обоим огромное удовольствие.После обеда она вернулась в бизнес-центр, где Эвелин сказала, что пока для нее работы нет.— Иди отдохни, — посоветовала она.— Я все утро провела на огромной яхте.— Переводила, верно? Иди погуляй. Сейчас на аллее вокруг поля для гольфа цветут азалии. Очень красиво.Констанс последовала совету. На поле для гольфа она впервые за весь день увидела Сиднея.При одном взгляде на него у нее задрожали коленки и заколотилось сердце.И дело было не в том, что она никогда не встречала мужчин красивее его. Ей вспомнился один французский киноактер. Он был красив, как греческий бог, но, несмотря на его интерес к ней, Констанс не чувствовала к нему ничего, кроме благоговения, которое всегда вызывает совершенная красота.А теперь она вынуждена была признаться самой себе, что покорена обаянием и мужественностью Сиднея Дрейка, Ты превращаешься в мазохистку, презрительно сказала она себе. А это опасный путь.Позади нее, со стороны дорожки, послышались голоса. Говорившие остановились неподалеку. Констанс не было видно их, но голоса хорошо различались. Судя по акценту, это были австралийцы.— Только посмотрите на этого золотого мальчика, — голосом, полным зависти и неприязни, сказал один из них. И Констанс узнала голос Тима Карсона. — Рисуется своими мускулами, дорогими костюмами и высокомерной миной.Второй собеседник с любопытством проговорил:— Вы, кажется, по-настоящему ненавидите его. Что он вам сделал?— Слишком легко ему все достается в жизни. Он не вкалывал по двадцать четыре часа в сутки, как мы, чтобы получить должность. Ему ее принесли на тарелочке с голубой каемочкой.— Будет вам. Вы несправедливы. У него есть мозги и способности, этого вы не можете отрицать. — И, похоже, он обладает настоящим чутьем в нашем деле. Работает он отлично. Ну и, разумеется, природное обаяние тоже не мешает карьере.— Обаяние. Это означает лишь, что он просто обладает хорошими внешними данными, не более того, и всякие дуры вешаются ему на шею, потому что у него достаточно денег на тряпки. Ну и благодаря его положению, конечно, он имеет определенные связи. Если лишить его всего этого, я бы посмотрел, что от него останется?Рассмеявшись, второй собеседник ответил:— Останутся инициативность, решительность и острый аналитический ум. Еще самообладание, которому вы так завидуете.— Он выскочка!Констанс удивленно моргнула.А Карсон продолжал свою речь с такой ненавистью, что она была поражена, откуда в человеке столько злости.— Меня просто бесит, что ему все так легко дается.— Не так-то легко. Взять хотя бы его необычное происхождение.— Да, я знаю. Хоть он и незаконнорожденный, но все равно остается сыном старого Филиппа Дрейка. Когда старик погиб в автокатастрофе, он считался одним из самых богатых людей в Австралии. И еще я знаю, что, не считая небольшого содержания жене, Дрейк все завещал Сиднею.— Да, Кэтлин Грин, мать Сиднея, позаботилась об этом. Однажды я видел ее. Тогда ей было уже под пятьдесят, но, уверяю вас, это была очень интересная женщина. Господи, в ней было все, что ищет в женщине любой мужчина. Неудивительно, что она окрутила Филиппа Дрейка. Она всем своим существом излучала чувственность, но при этом была очень достойной женщиной. Ум, внешность, характер, одаренность — все было у нее. И еще высокий класс. Филипп Дрейк был жестким человеком, прагматичным, прекрасным бизнесменом, но интересной личностью его вряд ли можно было назвать. Она, видимо, связалась с ним из-за денег.— Но ей так и не удалось развести его с женой и добиться официального признания сына, — ехидно вставил Карсон.— Не знаю, пыталась ли она. Мне показалось, что она чрезвычайно довольна своей жизнью. Как бы там ни было, она не сомневалась в своей власти над Дрейком. А Сидней был, хоть и незаконным, но единственным сыном и, следовательно, наследником Филиппа.— Я бы не возражал против такого детства. От язвительного тона Карсона Констанс похолодела. Она отодвинулась чуть-чуть в сторону. Ей не хотелось больше их слушать, но она не смогла бы уйти незаметно.— Будет вам, посмотрите на это по-другому. Вы большим трудом достигли определенных высот, и вас ценят за это.— Да, карабкался вверх как обезьяна, — горько отозвался Карсон. — И теперь все говорят: «Кто бы мог подумать, что у такого дурака хватит на это ума?»— Это похоже на комплекс неполноценности.— Сдается мне, такой комплекс присущ тем, кто родился по другую сторону социальной границы, — ответил Карсон. — У меня просто приступ зависти, свойственной выходцам из низов. Но вот что я вам скажу. Я был бы счастлив, если бы смог отыскать на этом золотом мальчике хоть малейший кусочек грязи и стереть эту наглую ухмылку с его аристократической физиономии. Безупречных людей не бывает. Взять, к примеру, его происхождение. Двадцать лет назад незаконнорожденность была словно черная метка на человеке. Но он каким-то чудом убедил всех не обращать на это внимания. Да ладно, хватит о нем, нам пора.Уже удаляясь, второй собеседник сказал:— Вам надо как-то побороть эту неразумную неприязнь. Подумайте, Сидней делает головокружительную карьеру, а вы же не хотите оказаться в такой ситуации, когда будете вынуждены уйти с поста из-за того, что не сможете с ним работать.Его спутник что-то сердито ответил, но слов она уже не разобрала. Констанс тревожно посмотрела на Сиднея, который шел по полю для гольфа. Неудивительно, что у него есть враг. Его сила, мужественность и властность вызывают естественное раздражение у не очень уверенных в себе людей. Но Констанс заинтриговало то, что он незаконнорожденный. Видимо, это причиняло ему немало страданий, хотя Сидней никогда не признался бы в этом. Ему не слишком понравилось бы, если бы он узнал, как его обсуждали эти люди. Судя по всему, Дрейк довольно замкнутый человек, который привык скрывать свои чувства.Но какое ей до него дело? С физическим влечением ничего не поделаешь, но интересоваться этим человеком всерьез просто опасно. К тому же это может помешать работе.Констанс направилась в офис. Эвелин, увидев ее, нахмурилась.— Уже погуляла? — спросила она, взглянув на часы.— Становится очень жарко. Есть для меня работа?— Что ж, если хочешь, то да. Пришла куча бумаг, которые нужно напечатать. Это от какого-то журналиста, он, видимо, не мыслит и дня без строчки.Вдвоем они справились с бумагами за час.— Спасибо, Констанс, ты меня очень выручила, — сказала Эвелин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17


А-П

П-Я