– Как бы странно это ни показалось, но я вовсе не обязан давать вам отчет.
Что ж, сама напросилась на такой ответ, но это вовсе не означает, что она так легко смирится с его высокомерием.
– Ну, вы совершенно невыносимы!
В этот момент появился Джулиан, чему она очень обрадовалась. Но последнее слово все же осталось не за ней:
– Ах, вот как! Я невыносим? Придется напомнить вам эти слова в следующий раз, когда вы попросите меня зайти к вам в спальню!
Выдав этот экспромт, мгновенно вогнавший Пернел в краску – люди ведь кругом, – Хантер умолк: что она теперь скажет? Но она молчала. Тогда, кивнув головой и не обращая ни малейшего внимания на ее эскорт, то есть Джулиана, ее суровый сосед отошел.
«Вот нахал! – разгневалась Пернел. – Всегда был таким – и остался!»
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
На следующее утро Пернел все еще кипела негодованием. Она справедливо его охарактеризовала. Зачем он все это наговорил ей вчера? Какая такая необходимость? Она спустилась вниз выпить чаю, так и не уяснив себе – почему он, собственно, появился в театре? В Восточном Дарнли театр всего один, но, когда она сообщила ему, что собирается в театр, это вовсе не означало – именно туда. А он как будто был уверен… Нелепо, но, видимо, так и есть, как она вчера подумала: просто решил проверить, правда ли у нее назначено свидание.
Пернел гремела посудой, безуспешно пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. Как он там заявил: «Придется напомнить вам эти слова в следующий раз, когда вы попросите меня зайти к вам в спальню!» Слава Богу, Джулиан – истинный друг и правильно ее понял, когда она объяснила ему эти слова – «попросите меня зайти к вам в спальню». Но Тримейну знать об этом вовсе не обязательно. А будь у нее, к примеру, более тесные отношения с Джулианом, такая неосторожная фраза могла бы завершиться трагедией. Ну что ж, пора приниматься за дела.
Приняв душ, она оделась и стала открывать везде окна: день обещает быть замечательным. Вчера она косила траву во дворе, а сегодня займется газоном перед домом. Что-то заставило ее засомневаться, заколебаться, но через минуту все в ней восстало. Она не сделала ничего дурного! Чего же ей прятаться? И потащила старую сенокосилку по дорожке вокруг дома, не удержавшись от взгляда исподтишка на окна соседа: тоже открыты. Но сам-то он, по всему, еще возлежит, хотя начало одиннадцатого.
Шум мотора старой косилки почему-то успокаивает… полоска скошена, можно повернуть в обратном направлении. Как бы не так – заглох мотор, забитый травой. Пришлось прочищать.
Вот теперь включим… и тут Пернел услышала звонок телефона. Это у нее в гостиной, – она сделала уже шаг в сторону дома, когда до нее донеслось:
– Тримейн слушает.
У него в гостиной, а не у нее! Окно открыто, но самого Хантера не видно. И нечего туда смотреть; она снова взялась за косилку, но не включила ее: голос Тримейна с явным удовольствием произнес:
– Лили, это ты? Вот молодец, что позвонила!
Последовали, видимо, излияния Лили. Пернел стало совсем скверно, и она поскорее ухватилась за спасительную рукоятку косилки. Опять Хантер:
– Хочешь, чтобы я приехал к тебе?
Скажите, как игриво, – явно они знают друг друга весьма близко. Долго же она его уговаривает… Соизволил согласиться, причем тепло, ласково:
– Для тебя, лапонька, я на все готов… Когда буду? Ну, примерно в половине первого.
Будто вонзили нож в сердце Пернел! Она отчаянно принялась толкать косилку к дальнему краю газона. Здорово он это умеет – заставлять женщин себя упрашивать! Ей лучше завести не косилку, а себя – разозлиться посильнее, лишь бы снять эту невыносимую внутреннюю боль… Но разозлиться не получалось, и, усиленно докашивая газон, девушка чувствовала – сердце ее разрывается. Она проходила полосу за полосой, как вдруг на дорожке перед домом Тримейна будто из-под земли выросла пара складных полотняных стульев. Щеки у Пернел пылали, дрожь сотрясала руки и ноги, но это не от работы, о нет… Надо, однако, приложить все силы и сохранить внешнее спокойствие. Еще несколько проходов… На пороге дома внезапно появился Хантер с подносом, на нем – кофейник, чашки.
Пернел поспешно опустила голову, будто разглядывая что-то в траве. Как поступить? Двигаться в его направлении? У него целый гарем женщин! Она попала под его чары, как и все другие… Но ведь просто неприлично не поздороваться с соседом – в конце концов, они цивилизованные люди! Главное – пусть этот новоявленный Дон Жуан и не подозревает: вот перед ним еще одна истекающая кровью жертва.
С дальнего края газона она посмотрела в его сторону: сидит на раскладном стуле, на ее территории, и уставился сюда. Пернел подошла поближе, остановилась, совсем уже собралась пробубнить что-то вроде приветствия, но он опередил ее:
– Я ваш должник.
Ах, вот в чем дело, – желает предложить ей ответное угощение! Что ж… она пересекла газон, уселась на предложенный ей стул, приняла протянутую чашку, проговорив устало:
– Пожалуй, я заслужила небольшой отдых.
– Как ваша рука? – сочувственно-вежливо осведомился он.
– Надеюсь, завтра смогу печатать, – улыбнулась Пернел, отпивая кофе.
Заговорила о работе, вспомнила, что обещала Майку. Надо бы воспользоваться случаем… Но Хантер опять не дал ей и слова вымолвить:
– А как вам вчерашняя пьеса?
Неожиданный вопрос… Живо представив все, что произошло вчера и как он себя вел с ней, она мгновенно забыла и о Майке, и о его просьбе. Ну и выдержка у этого человека – железные нервы! Но ему не удастся сбить ее с толку, она сумеет держать себя в руках, пожать равнодушно плечами, улыбнуться.
– Видела и получше.
Наступила пауза, и Пернел обвела взглядом свой участок. Но Хантер решительно гнул свою линию:
– И все с тем же поклонником?
Опять ей пришлось сдерживаться, и она осталась собой довольна, поскольку это удалось. Пернел вдруг осенило: не так уж он интересуется пьесой, театром, и с кем она там была, и вообще тем, что произошло вчера вечером. Всего-навсего галантный жест: пока угощает кофе, заполняет время пустыми разговорами.
– Мы с Джулианом часто бываем в театре. – Пусть Хантер не думает, что своей бестактной репликой разрушил их дружбу. – В следующую субботу собираемся на премьеру в Уникорн.
Хантер не обратил на эту ее ложь, произнесенную с улыбкой, никакого внимания, ничего не ответил, а проявил почему-то повышенный интерес к ее старой сенокосилке. Намек понятен! Пернел церемонно поблагодарила за кофе, поставила чашку на поднос и поднялась со стула, показывая намерение продолжить свою полезную работу.
Некоторое время спустя она увидела, как он отбыл на встречу со своей Лили, и еще раз, сгорая от любви к нему, возненавидела его за то, что он поехал к другой. Ужасно надоело приводить в порядок свой газон, вообще ничего не хочется делать… Но она стала упрямо вырывать высокую траву, быстро выросшую под окнами, – вот так же она выбросит из головы всякие мысли о Хантере, будет думать о ком-нибудь другом. Например, о Майке, о своем обещании… Вернется ли Хантер сюда в этот уик-энд – одному Богу известно. А вот шеф прежде всего спросит ее в понедельник, что сказал сосед. Целый час она размышляла, как тут быть. Его пассия живет в Лондоне, – зачем же ему до следующего уик-энда возвращаться в Чамлей-Эдж?
В четыре Пернел решила: хватит, потрудилась славно, – умылась и пошла в деревню в надежде купить воскресную газету. Раз уж выпала ей такая участь сегодня – полезный сельский труд и полное одиночество, – что ж, она проведет уютный домашний вечер: примет ванну, почитает газету, решит кроссворд. А на свободе придумает, что бы такое сказать Майку – пусть поймет: дело вовсе не в ее нежелании ему помогать.
Все эти выдуманные дела не занимали по-настоящему ее сознания, и потому следующие несколько часов тянулись страшно медленно. Обычно ей не свойственно было так долго пить чай, прочитывать от корки до корки газету, лежать в ванне, ни с того ни с сего без нужды мыть голову, а потом сушить волосы феном… В свежей ночной сорочке и легком, светлом хлопчатобумажном халатике она спустилась в гостиную: половина десятого.
Задернуть гардины, уютно устроиться на кушетке с кроссвордом – и все беспокойство как рукой снимет. Минут двадцать она тщетно боролась с преследовавшими ее мыслями о Хантере. Но… что это за звуки? В тишине ночи послышалось вдруг мягкое урчание мотора – подъехала машина… остановилась у дома. Не осмеливаясь верить тому, во что верить так хотелось, она вся превратилась в слух. Радость, невыразимая радость переполнила ее сердце: стук ворот… Хантер! Он приехал все-таки!
Открывает двери гаража, ставит машину… Не остался в Лондоне, с этой своей Лили, а вернулся сюда, в Чамлей-Эдж, к ней!
К ней? Во имя всего святого, что это она себе вообразила? Почему – к ней? Может, еще выдумать так – «домой, к ней»? Домой-то домой, а вот «домой, к ней» – вряд ли это когда-нибудь случится. Его шаги в соседних комнатах… Надо ей спуститься на землю. Да он провел этот день так, что вообще забыл о ее существовании. Стукнула его входная дверь, шаги по гравийной дорожке, соединяющей оба дома, приближаются к ее двери…
Пернел будто током ударило – она вскочила на ноги и застыла неподвижно, прислушиваясь: прошел мимо окна, остановился у двери… тихий стук. Ноги как приросли к полу; только опасение, что он уйдет, не дождавшись ответа, заставило ее броситься к двери. Хантер здесь, рядом, сейчас она увидит его – после стольких часов ожидания! Сделав несколько глубоких вдохов, она протянула руку и открыла задвижку. О, какой он высокий, как элегантен в этом костюме! И она любит его еще сильнее. Глаза их встретились – и Пернел вдруг с ужасом осознала, что предстала перед ним в первозданном виде – ни капли макияжа, ночная сорочка и халатик… Язык у нее словно прилип к гортани.
Но ее ночной гость отнюдь не потерял дара речи:
– Я ведь говорил тебе – ты так хороша… ты прекрасна…
Как нежно звучит его голос, как искренни интонации… Неужели он и вправду думает то, что говорит? Ноги у нее внезапно стали как ватные; ей хотелось остановить его: «О нет, не надо! Не произноси этих чудесных слов!» Кажется, теперь и она обрела способность говорить, но не выдавать же ему, что тает от его признаний. Куда разумнее остудить его пыл:
– Вы что, перепили?
– Только два бокала шампанского за обедом. Но с тех пор прошло много времени.
Он недоумевает… пусть! Пернел резко отвернулась, – почему она должна слушать, что именно он там пил со своей Лили и о чем они ворковали?
– Если вы пришли одолжить сахару – заходите! – бросила она через плечо, стараясь прийти в себя, и направилась в гостиную.
Хантер последовал за ней. Когда она, подавив тупую боль ревности, обернулась и вопросительно посмотрела на него, лицо его еще сохраняло приветливое выражение.
– Я увидел свет в ваших окнах, – он кивнул на настольную лампу, – и решил узнать, нет ли для меня каких-нибудь сообщений.
– «Сообщений?» – повторила она. Мало посылки, еще и «сообщения»!
– Ко мне приятель собирался заехать, а вы весь день работали на участке, вот я и…
– Неужели вы надеялись, что я… – От такой бесцеремонности у нее перехватило дыхание. – Да я и сама сегодня выходила из дому.
Под «выходом из дому» подразумевался поход в деревенский магазинчик, но докладывать ему она не обязана.
Хантер небрежно оперся рукой о камин:
– Когда? Во время обеда?
Она уже приготовилась наговорить ему Бог знает что – не он ведь один имеет право развлекаться, – но спохватилась. Вчера уже врала – насчет свидания в следующую субботу. Хватит, пожалуй, лгать. Однако ничего убедительного в голову не приходило, и потому получилось задиристее, чем хотелось бы:
– А вам-то до этого какое дело?
И слова эти, и тон ее Хантеру явно пришлись не по душе. Он спокойно убрал руку с каминной полки, выпрямился и назидательно произнес:
– А мне-то до этого такое дело, что как раз я всегда помогаю вам выкрутиться из самых неприятных положений.
– Вы… вы мне «помогаете выкрутиться»?! Вот это да! Вы… вам вообще… да вы в основном где-то пропадаете, и не «во время обеда», а целый день!
– Так, значит, в прошлую субботу вы не нуждались в моей помощи?
Хантер, похоже, разозлился не меньше ее. Да, такое было, но ведь то случай, и больше он никогда не повторится!
– Не нуждаюсь я ни в каких… спасителях!
– И сами способны оценить, кого следует приглашать в дом на чашку кофе, а кого – нет?
– Представьте, способна! Разберусь! Он только хмыкнул.
– Так в следующий раз, когда вы окажетесь в беде и позовете на помощь, выручать не прикажете?
– И не подумаю звать на помощь! – взвилась Пернел и, совсем уже не владея собой, выпалила: – Мне уже двадцать два; слава Богу, пора приобрести кое-какой опыт!
И тут же пожалела об этих своих словах: глаза его как-то странно блеснули, мускулы лица напряглись, он придвинулся к ней ближе.
Что же будет теперь? Не спуская с нее горящего взора, Хантер сбросил пиджак, развязал галстук… Она глядела на него как завороженная. Он внезапно протянул руки и со всей силой переполнявшей его ярости схватил ее в объятия.
– Лучшего шанса приобрести опыт у тебя не будет, так начинай сейчас! – Тяжко дыша, он нагнулся к ней – и губы его впились в ее губы.
Этот поцелуй не похож на прежние: не теплый, мягкий, нежный, а злой, грубый, жестокий. Она любит его, да, но чтобы он так ее целовал, – о нет, нет!..
– Нет!.. – вскрикнула она вслух и попыталась его оттолкнуть.
Ей это как будто удалось, но губы его тут же опять накрыли ее рот. Она сопротивлялась изо всех сил, толкала его, извивалась… Тщетно! Они чуть не падали, теряя равновесие, но Хантер неумолимо тащил ее в сторону кушетки.
Что же это такое происходит?! Она вовсе не намерена усаживаться с ним на кушетку! Она сумеет сохранить вертикальное положение! Миг – и оба они внезапно оказались в горизонтальном, лежащими на кушетке. А с ней-то это как получилось?!
– Прекратите сейчас же! – в панике кричала Пернел, чувствуя на себе тяжесть его тела.
– Тебе придется многому научиться! – рычал Тримейн, не обращая никакого внимания на ее протесты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18