Мэррин задрожала. Джераду мешала тонкая ткань ее платья. Он легко подхватил Мэррин на руки и положил на один из широких диванов. Затем неторопливо расстегнул крохотные пуговички и снял с нее платье.
– Ну что, опять стыдишься меня? – улыбнулся он, когда Мэррин на секунду прикрыла грудь ладонями.
Она сразу же убрала руки и вытянулась на диване, подставляя ему губы для поцелуя. Действительно, глупо закрывать грудь, если только сегодня утром он уже видел ее полностью обнаженной.
То, что Джерад лег рядом с ней, Мэррин восприняла как само собой разумеющееся. Ей было необходимо тепло его тела рядом. С тех пор как она поняла, что влюбилась в Джерада, ей стало трудно дышать без него. Окружающее теряло смысл без его присутствия.
И снова поцелуи, и снова объятия, с каждой секундой становившиеся все более жаркими. Кружевные трусики Мэррин полетели на пол, за ними последовала рубашка Джерада. Завороженным взглядом Мэррин смотрела на его мускулистую грудь. А он провел пальцем по ее розовому соску, чувствуя, как тот напрягается под его прикосновением. Потом склонил голову и нежно попробовал его губами. По телу Мэррин пробежала судорога удовольствия.
Руки Джерада продолжали свое волшебное действо. И Мэррин ощутила неодолимую потребность рассказать Джераду о том, как сильно она любит его.
– Джерад, я…
Он откинул голову и посмотрел на нее.
– Что?
– Я… хочу тебя, – со вздохом призналась она.
Джерад опять поцеловал ее, а потом спросил:
– Ты уверена, Мэррин?
Господи, почему он сомневается? Неужели ее желание не очевидно? Конечно, Мэррин еще новичок в этом новом мире восхитительных ощущений, открывшемся для нее лишь сегодня утром, но остановить ее уже невозможно.
– Я… я… – только и смогла пролепетать она.
Но ей и не нужно было ничего говорить. Джерад уже заметил ее сомнение и истолковал его превратно. К великому ужасу Мэррин, он перекатился на другой конец дивана и сел к ней спиной, нащупывая на полу рубашку.
Мэррин хотела позвать его, повторить, что он нужен ей, что он не так ее понял, что она, естественно, немного смущена, но…
Но слова застряли у нее в горле, едва она услышала его напряженный голос:
– Думаю, тебе лучше уйти.
– Уйти? – эхом повторила Мэррин.
Как это – уйти, когда ей так не хватает ласковых объятий Джерада?
Нет, он, наверное, пошутил.
– Иди же, – уже гораздо громче произнес Джерад.
Его приказ буквально ошеломил Мэррин. Впав в ступор, она несколько секунд смотрела ему в спину, но потом начала просыпаться гордость. Мэррин встрепенулась, пелена желания спала с ее затуманенных глаз.
В третий раз ему не придется повторять! Мысли ее еще не успели полностью упорядочиться в голове, а она уже принялась лихорадочно собирать с полу свою одежду.
Не прошло и пары минут, как Мэррин оделась, всунула ноги в туфли – хотя и не могла вспомнить, чтобы снимала их, – и быстро направилась к двери.
Не оглянулась, не попрощалась, просто закрыла за собой дверь.
И только в машине, когда она автоматически крутила руль и переключала передачи, пришло осознание нестерпимой боли.
Теперь ей было доподлинно известно, что значит быть отвергнутой любимым человеком. И не надо успокаивать себя, будто ты, невинная овечка, попала в хитроумные сети хищного опытного волка, твердила она себе. Да, сначала ты сопротивлялась, но потом… потом растеклась, как масло по горячей тарелке.
Мозги Мэррин беспорядочно метались в голове. Джерад Монтгомери, самый любимый человек на всем белом свете, предал ее. Нет, он отомстил! Только сегодня утром она отвергла его – ведь так? И вот последовала месть…
Мэррин заглушила мотор и откинулась на спинку сиденья, изо всех сил растирая виски. Что же получается? Утром от рокового шага ее уберег голос разума. Мол, ей нельзя уступить Джераду, поскольку над ней висит крупный долг, который она пока что не в состоянии выплатить. Так, хорошо. Но почему же этот «разумный» голос молчал сегодня вечером? Деньги–то она так и не отдала.
Мэррин бросила Джераду в лицо свои обвинения, но он ведь сказал, что она все истолковала неправильно. А как иначе истолковать то, что он одолжил денег ее отцу, что просил не рассказывать ей о своем субботнем визите? Нет, Джерад не просто так приехал в «Березовую рощу», он хотел ее совратить. Таков был его план, и она в этом нисколько не сомневалась.
Совращение, деньги, мщение. Мщение, совращение, деньги. Эти три понятия ходили по кругу в ее голове. Поняв, что она зациклилась, Мэррин съехала с обочины и вдруг поняла, что ей совсем не хочется возвращаться домой.
Если бы были деньги, Мэррин сняла бы номер в первом попавшемся отеле. Деньги. Это слово заняло первое место в ее мыслях, отбросив остальные в сторону. Необходимо вернуть Джераду долг, ее собственный и отцовский, – вот что самое главное. До тех пор, пока Мэррин не расплатится сполна, ему стоит только свистнуть, чтобы она снова явилась в роли его так называемой подружки.
Судорожный вздох слетел с губ девушки. Она не увидится с Джерадом до тех пор, пока не скопит необходимую сумму. Она будет урезывать себя во всем, возьмет сверхурочную работу, начнет откладывать каждый пенни, но долг вернет.
И Мэррин свернула к маленькому коттеджу, принадлежавшему человеку, на которого она всегда могла положиться.
– Из окна я увидел машину и сразу подумал, что это ты, – разулыбался дядя Амос, едва открыл дверь.
– Извини, если разбудила, – пробормотала Мэррин.
– Я не спал, дорогая. У меня появилась небольшая проблема, и я как раз бьюсь над ее разрешением.
Старик окинул Мэррин проницательным взглядом и сразу же понял, в каком состоянии находится девушка.
– Входи же скорее, моя милая. Давай-ка посмотрим, смогу ли я помочь в разрешении твоей проблемы.
Неужели все написано у нее на лице? Мэррин поплелась вслед за дядюшкой в его маленькую гостиную.
– Прости, я не хотела тебе мешать, – тихо проговорила Мэррин. – Я только… хотела спросить, могу ли я переночевать у тебя.
Никогда Мэррин не любила своего дядюшку больше, чем в тот момент, когда он не моргнув глазом ответил:
– Знаешь, я расчистил от хлама свободную спальню, когда узнал, что Роберт с семьей обрушился тебе на голову. С тех пор комната свободна.
– Ох, дядюшка! – прошептала Мэррин, с трудом борясь с подступившими слезами.
– Эй, эй, девочка, пойду-ка я приготовлю тебе горячего чая, – улыбнулся старик.
Они уже сидели за столом и попивали чай, когда Мэррин вспомнила об обязательствах перед семьей.
– Мне нужно позвонить домой и сообщить, где я нахожусь, – уныло проговорила она.
– Если хочешь, я им сам позвоню.
– Нет, я, наверное…
Но Амос уже взял телефонную трубку. По его тону Мэррин поняла, что ответил ему отец.
– Мэррин остается ночевать у меня, – сообщил Амос, тщательно скрывая неприязнь к собеседнику. – А если кому–то интересно мое мнение, я бы предпочел, чтобы она пожила у меня до тех пор, пока дом, где вы все так прочно обосновались, снова станет ее собственностью.
И с этими словами он положил трубку.
Потом повернулся к Мэррин, улыбнулся и подмигнул ей:
– Считаешь, что я был несколько… м–м–м… резковат?
– Ну, я…
– Понимаю, ты бы действовала намного мягче. Но я знаю твоего отца гораздо лучше, чем ты. Он живет по принципу «положи мне палец в рот, и я всю руку откушу». – Улыбка исчезла с лица Амоса. – Твой брат пошел в него. А вот ты, моя милая, ты в маму.
– У Роберта сейчас настали трудные времена, – немедленно встала на защиту брата Мэррин.
– И у тебя тоже, дорогая, – спокойно возразил Амос. – Не хочешь рассказать, что с тобой произошло? Да ты пойми, я ведь не из стариковского любопытства. Просто ты мне слишком дорога.
– Спасибо, дядюшка, ты помог уже тем, что разрешил мне переночевать у тебя.
– Брось, – отмахнулся старик, продолжая размышлять о проблемах племянницы.
Следуя присущей ему логике, он предположил:
– По всей вероятности, это связано с деньгами, да? – Не услышав от Мэррин возражений, он подхватил возникшую мысль: – Ты вполне справлялась до того, как тебе на голову свалился брат со своей ватагой, а потом еще и папаша–пьяница. Они–то и подточили твой бюджет. По дому ничего не делают, сели тебе на шею и ножки свесили…
Амос умолк, запустив пятерню в седую шевелюру. А Мэррин смотрела на него и удивлялась его проницательности. Ведь она ни разу не говорила с ним на эту неприятную тему.
Внезапно он бросил на нее пронзительный взгляд.
– Они хотят, чтобы ты продала мамино кольцо, да?
Мэррин грустно усмехнулась. Амос отлично знал, как она дорожила этим колечком.
– Ох, дядюшка, я уже продала его, – призналась девушка и разрыдалась.
Старик немедленно подсел к ней и обнял за плечи. Мало–помалу Мэррин выложила ему историю об ограблении, повинуясь внутреннему побуждению поделиться с самым близким ей человеком.
– Значит, это случилось рядом с домом Джерада? – спросил Амос. – Парень мне сразу понравился. Он тебе помог?
Мэррин рассказала Амосу о том, как Джерад дал ей в долг две тысячи фунтов, но о любви к Джераду она не могла поведать никому, даже дяде Амосу. Остановилась Мэррин на том, что отец увеличил ее долг на четыреста фунтов, и добавила:
– Сегодня вечером я заехала к Джераду.
– Бедная девочка, он ведь тебе небезразличен, – понимающе вздохнул проницательный старик, почесывая подбородок. – Ты приехала к нему, и вы поссорились. А предметом ссоры стали деньги, одолженные им твоему отцу, которые тот рассматривает как подарок и отдавать не собирается. Так?
– Что–то вроде того, – пробормотала сконфуженная Мэррин.
– Ладно, дорогая, утро вечера мудренее, – сказал Амос, поднимаясь. – Ложись–ка ты спать, да отдохни хорошенько, а завтра поглядим, что можно сделать.
Спать–то Мэррин легла, но выспаться ей почти не удалось. Тяжелые мысли вконец извели ее. То она думала о том, насколько усугубил ее положение отец, выпросив деньги у Джерада, то вспоминала, что Джерад выведал у отца, куда она поехала, и просил не говорить ей об этом…
Проснулась она рано и, выйдя в гостиную, с удивлением обнаружила там Амоса Ярдли, облаченного не в обычный потертый комбинезон, а в приличный костюм и отутюженную белую рубашку.
– Не буду спрашивать, как ты спала. Ответ вижу на твоем лице, – с добродушной улыбкой проговорил дядя Амос. – Вон какие круги под глазами. Да и у меня ночка выдалась не из легких, – признался он.
– Все ломал голову над своим изобретением?
– Ломал, да не над изобретением. Проблемка, знаешь ли… Но сейчас все стало на свои места. Итак, юная леди, уважь старика, возьми сегодня отгул на работе.
Мэррин непонимающе уставилась на него.
– Это еще зачем? А, ты считаешь, что я слишком плохо выгляжу, чтобы показываться на людях? – Она улыбнулась. – Не волнуйся, со мной все в по…
– Спрашиваешь, зачем? Отвечаю. Мне нужно отлучиться по неотложным делам, а ты, моя дорогая, сделай милость, съезди по адресу, который когда–то был твоим, собери свои вещички и привези их сюда.
Видя, как Мэррин в ужасе качает головой, он твердо добавил:
– А на обед я хочу жаркое, приготовленное по рецепту твоей мамы. Помнишь его? Так чего стоишь? Отомри, дорогая, иначе тебе просто не успеть управиться с моими поручениями.
Мэррин с обожанием смотрела на этого человека, всю жизнь заменявшего ей отца.
– Я согласна, – улыбнулась она.
– Моя девочка, – одобрительно кивнул Амос.
Мэррин была рада, что все утро ей пришлось суетиться: это отвлекало от горьких мыслей о Джераде. Воспользовавшись отсутствием дяди, она сделала в доме генеральную уборку, стараясь не трогать его бумаги и чертежи. Она ничего в них не понимала, но дядя ими дорожил.
В четверть десятого Мэррин выкроила минутку и позвонила в свой офис. Объяснила, что она жива и здорова, но ей нужно денек отдохнуть, и договорилась с боссом об отгуле. Потом снова принялась скрести полы и мыть окна.
Вскоре дом сверкал чистотой, и Мэррин отправилась домой за вещами. Ни отец, ни брат не возражали против ее переезда. Похоже, их этот факт нисколько не тронул. И лишь Кэрол сказала, что будет по ней скучать.
– Ты вправе поступать, как тебе вздумается, – вздохнула она. – Если честно, я вообще не понимаю, как ты терпела нас все это время. Но меня угнетает чувство вины. Получается, что мы выжили тебя из собственного дома.
– В принципе он никогда не был моим, – пожала плечами Мэррин, думая о том, что, поскольку дом, в сущности, принадлежит ее отцу, все они имеют на него равные права.
Но, как выяснилось позже, она глубоко заблуждалась.
Когда Мэррин подъехала к коттеджу дяди Амоса, его машина уже стояла у ворот.
Амос успел переодеться в свой любимый комбинезон. Увидев племянницу, он сказал:
– Присаживайся, Мэррин, мне нужно кое–что тебе сказать.
Свои откровения он начал с того, что дом, который она только что покинула, на самом деле принадлежит ему, Амосу Ярдли, а вовсе не ее отцу.
От изумления Мэррин застыла в стареньком кресле.
– Т–тебе? А я думала, что владелец – мой отец.
– Это он так решил. Получив твое письмо и узнав, что теперь вы живете все вместе, он тут же бросил все и примчался сюда. Ход его мыслей был примерно таков: я переписал дом на твою маму, а она скоропостижно скончалась, и поскольку они не были официально разведены, то ее недвижимость автоматически переходит к нему. Недавно он явился ко мне, и я ему все доходчиво разъяснил.
– Значит, дом принадлежит тебе, – медленно повторила девушка.
Новость не укладывалась в голове, ведь дядюшка практически влачил нищенское существование.
– Он был изначально предназначен для твоей матери, – проговорил Амос. – Я купил его для нее, когда понял, что Льюис Шеперд не в состоянии ее содержать, да и не прилагает к этому особых усилий. Видя, как он относится к жене – извини, дорогая, я долго молчал, потому что он твой отец, но Льюис никогда не был хорошим мужем твоей маме, – я предпринял кое–какие шаги, чтобы он не смог распорядиться собственностью жены поверх ее головы.
– Дом твой, – безжизненным голосом повторила Мэррин.
– Когда с твоей мамой случилось несчастье… когда она умерла, я намеревался переписать дом на тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18