Скорее всего его вторичный приезд в этот лесок уже не остался незамеченным. Но вряд ли кто-то рассматривал его в бинокль, поэтому марка мотоцикла могла остаться неузнанной. А номера для этого случая он повесил чужие. Их ему достал Петруха, прежний товарищ по борделю, у которого явно было пристрастие к чужой мототехнике. Пусть потом ищут старый мотоцикл, давно уже где-то сгнивший.В первый день Матвей пас Орла с утра и до вечера. После своей утренней зарядки тот пробыл дома еще час, потом из ворот выплыл черный «Мерседес» и понес Орла в Москву в Комитет по физкультуре и спорту. Большую часть дня Сергей Петрович Орлов провел на рабочем месте, пару раз выезжал, причем один раз в Белый дом, а другой раз — в гостиницу «Москва», где, как объяснил потом Граф, располагались офисы многих фирм. Но в обоих случаях отлучки занимали не больше полутора часов. Вечером «Мерседес» привез хозяина домой. Чуть позже к дому подкатили еще несколько иномарок, двор осветился еще более ярко, труба бани задымила, музыка огласила окрестности, и началось веселье.Из леса в бинокль внутренности двора не просматривались. Только с церковного купола можно было бы углядеть подробности, но так рисковать не было смысла. Тем более что церковь худо-бедно функционировала, а главное, Матвей уже решил использовать вариант с утренней пробежкой.Дожидаться конца веселья он не стал и отбыл в Москву. На следующий день Матвей вновь приехал сюда перед рассветом и, когда Орел прибежал к пруду, сверил по часам данные. Все совпадало с прошлым разом до минуты. Орлов выбегал из ворот своего особняка в шесть часов, полчаса занимался упражнениями у воды, затем купался и без пятнадцати семь бежал обратно.На третий день Матвей приехал сюда еще затемно. Спрятал мотоцикл в кустах и пробрался к пруду. В этот раз он решил обойтись без винтовки. Не было необходимости рисковать, привозя ее сюда. Достаточно было и пистолета. Матвей заранее навинтил глушитель и стал ждать.А утро было прекрасное. Солнце уже давно висело над деревьями, трава, кусты, листья вокруг были покрыты алмазными каплями. По всем приметам день обещал быть жарким. Пока длилось ожидание, Матвей приглядывался ко всему вокруг. Не мешало даже ожидание того, что должно было произойти через несколько минут. К лицу и рукам липли утренние комары, над прудом поднимался зыбкий солнечный туман, а в воде среди кувшинок проплывали отраженные облака.В начале седьмого послышался короткий взлай собаки, а в четырнадцать минут седьмого шумно явилась вся троица. Орел немедленно стал махать руками и ногами, приседать и отжиматься. Матвей стоял за толстой березой метрах в пятнадцати от Орла. Он медлил из-за собаки. Он думал, что ротвейлер вот-вот бросится к нему, потому что учуял присутствие чужого. Но этого не происходило, пес безостановочно носился вдоль кромки воды, лишь время от времени поглядывая в его сторону.Наконец Орел разделся. Жир, покрывающий тело бывшего спортсмена, не мог скрыть мощные мышцы, проступавшие толстыми узлами под кожей. Матвей, обостренно фиксируя все вокруг, выступил из-за березы и прицелился. Ротвейлер, забыв о постороннем человеке, игриво присел на передние лапы, готовясь вместе с хозяином броситься в воду. Матвей помедлил еще мгновение, а потом нажал спусковой крючок. Выстрела почти не было слышно — раздался щелчок, словно хрустнула сухая ветка под ногой. Орел поднял обе руки к голове, будто хотел поймать осколки взорвавшегося черепа, и рухнул ничком.Ротвейлер пригнул голову к самой земле, взвизгнул совсем по-щенячьи, но тут же развернулся и как пружина бросился к Матвею.Время сразу замедлило свой ход, растянулось, словно резина: движение собаки, летевшей к Матвею, движения телохранителя, плавно тянувшего руку к наплечной кобуре, — все происходило, словно в сиропе или прозрачной смоле — медленно, нехотя. Матвей выстрелил в ротвейлера, потом сразу в телохранителя. И еще раз в собаку, чтобы пресечь жалобный визг.Подойдя к мужчинам, он убедился, что контрольные выстрелы не понадобятся: черепа обоих разметало у выходных отверстий пуль. Матвей чувствовал, как сильно бьется кровь в висках, хотелось выпить водки, как в подобных случаях на войне. Он подивился тому, как быстро возвращаются, казалось бы, уже совсем забытые навыки.Пора было идти. Матвей отвернул глушитель и выбросил пистолет. Кажется, все. Уже уходя, оглянулся: вокруг головы Орла, лежащей в прозрачной воде, расплывалось розовое облачко, а дальше ясно просматривались камушки и верхушки водорослей, и все это как-то не мешало той бездонной глубине, в которую уходило отраженное небо с облаками. Глава 31МАТВЕЙ ВЛЮБЛЯЕТСЯ Мотоцикл казался живым существом — могучим, сильным, старавшимся вырваться на свободу, и надо было прилагать усилия, чтобы оставаться с ним единым целым.Матвей ехал в клуб. После утренней операции он сразу позвонил Графу, сообщил, что дело сделано. Потом заехал домой и хорошо выспался. Сейчас было уже начало третьего, самое время отчитаться подробнее перед Графом. Вспомнив о хорошо исполненном деле, Матвей невольно улыбнулся: он чувствовал, что утренняя эйфория еще частично держится в нем — сознание того, что он не утерял навыки, приобретенные в Чечне, его радовало.День, задавшийся с утра, тоже продолжал радовать. Солнце пряталось в синеве неба, изредка наплывали невидимые из-за домов облака, ненадолго усиливался ветер, но вот опять ярко вспыхивали разноцветные солнечные двойники в полированных корпусах пролетающих мимо машин, и все вновь цвело, парило и искрилось солнечной пылью.Проезжая мост через реку, он еще раз мысленно проверил, все ли он сделал в лесу, чтобы не оставить следов. Вроде все нормально: пистолет выбросил в пруд — пускай ищут, а найдут, отпечатков все равно не будет, он позаботился. Кроссовки, в которых ходил по лесу, швырнул по дороге в лесополосу километрах в пятнадцати от места операции — с собой заблаговременно взял сменную обувь. Но это уже делалось на всякий случай, это была скорее перестраховка.Он подумал, что уже почти месяц прошел, как он работает на новом месте. Сначала Матвей допускал, что, может быть, поспешил, сразу уволившись с прежнего места работы. Лилька явно была огорчена, девчонки — тоже. Даже Сом советовал подумать. Но он все же рассчитался, хотя в клубе ему ничего конкретного не предложили. Граф, правда, отвалил пару сотен баксов, но не объяснил за что. Все было вначале зыбко, тревожно и непонятно. А главное, времени свободного было полно.Но теперь опасения позади. За сегодняшнее дело он уже получил два куска зеленых, еще одну тысячу обещали выдать сегодня. Так что за три дня непыльных хлопот он заработал три тысячи долларов. Жить можно.Он свернул с шоссе на дорогу, ведущую к заводу. В одном месте, где въезд должен был преграждать шлагбаум и охранник при нем, давно уже никто не дежурил. А шлагбаум для мотоцикла не был серьезным препятствием.Проехав мимо, Матвей промчался через пыльный и всегда пустой двор завода. Гулко грохотали, отражаясь в бетонных и железных заводских корпусах, выхлопы мотора его мотоцикла. Как-то на досуге Матвей не поленился провести здесь разведку местности: полазил везде, познакомился с одним из сторожей, дядей Васей, и чуть не прирезал его немецкую овчарку, молча налетевшую в одном из коридоров заводоуправления. К счастью, обошлось порванной штаниной, и теперь Машка — так по-домашнему звали овчарку — встречает его энергичным вилянием хвоста.К «Русалке» Матвей подрулил со двора. Свой мотоцикл, договорившись с начальством, он оставлял во внутреннем дворике. На этот случай ему выдали ключ от задних железных ворот. Открыв изрядно поржавевшую и давно уже не крашенную створку, он вкатил мотоцикл. Пыль, обломки камней, какие-то старые доски, хлам — за порядком здесь особенно не следили. Лишь бы фасад был более-менее приведен в порядок, на все остальное не хватало ни рук, ни — а это было главное — денег. Принятый в коллектив клуба, Матвей был уже в курсе здешних забот. Денег и впрямь не хватало, Атаманша жила надеждой на крупный заем, поэтому усиленно подкармливала всю эту депутатско-президентскую свору, как она в сердцах говорила. Те обещали уже который месяц, а пока все держалось лишь на единовременных пособиях со стороны двоюродного брата Атаманши, отца Светки.Вспомнив о ней, Матвей невольно улыбнулся. Вспоминать Свету было приятно. Последнее время он часто о ней думал. Не то чтобы она поразила его воображение, совсем нет, скорее всего она служила обрамлением, символом нового мира, в который ему, Матвею, посчастливилось попасть.После демобилизации из армии прошло немногим больше полугода, и Матвей еще не успел отойти от прежнего, до конца еще не осознал, что все то, на что были раньше, во время войны, направлены его силы — необходимость просто выжить, дожить до конца очередного дня, — теперь уже не являлось главной задачей. После той, прежней жизни, оставшейся по другую сторону бытия, эта новая жизнь все еще казалась ему слишком солнечной, слишком яркой, слишком расцвеченной лубочными красками и отношениями. Раньше подобное могло лишь сниться. Или же, как иной раз бывало в перерыве между атаками духов, он представлял себе, что, когда сейчас погибнет, непременно очутится в невероятно нежном мире, где если и существуют приключения, то лишь мысленные, а обитатели этого рая всегда доброжелательны и отзывчивы.Так что Света порхала в его новом бытие скорее как символ, нежели живым существом. Но от этого его отношение к ней становилось еще более теплым. Глава 32НАЧАЛЬСТВО СОВЕЩАЕТСЯ Матвей прошел по коридору в вестибюль клуба, где встретил Ивана Свиридова. Тот, глыбой застыв у выхода, смотрел в светлый проем двери и курил. Народ еще не подтягивался, было рано — самое сонное время, затишье перед ночной бурей. Поздоровались, Матвей закурил за компанию. Иван между делом сообщил, что скоро хочет в отпуск.— Хочу махнуть на юга. Был вчера в яхтклубе у приятеля — какие яхты! Сразу потянуло к морю, к шашлыкам, к полированным девочкам… Тебя Граф просил зайти к Иванычу, в швейцарскую. Ты позвонить, что ли, должен, или тебе позвонят?.. Зайди, в общем.У Петра Ивановича сидел Шурочка, пил чай с печеньями. Швейцар, завидев Матвея, торопливо закончил глоток, переждал, пока чай пройдет опасный внутренний поворот, и махнул рукой, присаживайся, мол.— Тебе Граф просил передать, что с тобой хочет поговорить Сама. Сейчас там у нее совещание. Приехал братец, и они там втроем заперлись. Третий — Граф. Тебе приказано ждать здесь звонка, пока не вызовут. Пей с нами чай, — торопливо выпалил Петр Иванович, заодно остужая слишком большой и горячий глоток выпитого чая.Матвей присел на свободный стул возле единственного пыльного окошка. Сквозь стекла была видна часть кирпичной стены внутреннего дворика, где Матвей только что оставил свой мотоцикл. Прогнувшись, он увидел его, тот стоял под маленьким зарешеченным окошком, покрытым толстым слоем многолетней пыли. Здесь, в швейцарской, было душновато, пахло мятой. Петр Иванович разливал в маленькие розетки мед.— Петя! Давай я помогу, — вызвался Шурочка.— Сиди, мне что, в тягость? — остановил его швейцар, Петр Иванович располнел, видимо, недавно. Толстые морщины его налились жиром. Когда-то жесткие черты лица распустились, подобрели, и он начинал походить на доброго деревенского дядюшку. Петр Иванович покосился на Матвея:— А ты, парень, говорят, в Чечне хорошо себя показал.— Кто говорит? — усмехнулся Матвей.— Граф говорил.— А-а, ему видней. Вообще-то пришлось, — сказал Матвей и взял кружку с чаем. — А вам в Афгане с духами тоже, говорят, пришлось?— Да, досталось там… всем. Прошлась по нам война, — задумчиво подтвердил Петр Иванович.— Что это вы о войне да о войне? Словно других тем нет? Разве мало у нас хорошего в жизни? — порывисто сказал Шурочка и, отведя назад рукой свои длинные шелковистые волосы, другой пододвинул розетку с медом к швейцару.— Спасибо, Шурочка, — поблагодарил Петр Иванович и вновь обратился к Матвею. — Как ты, освоился у нас?— Да вроде того.— Ничего, все будет тип-топ, — сказал Петр Иванович. — Главное, жив-здоров.— Это верно, — согласился Шурочка. — Ты вон какой красивый парень. Мне мои девочки все уши о тебе прожужжали. Спрашивают, почему ты их дичишься. Все просят, чтобы познакомил.— А ты познакомь, — посоветовал Петр Иванович. — Может, счастье свое найдет.— А что там от меня начальству требуется? — спросил Матвей.— Кто их там разберет. Там у них семейное совещание: Атаманша, ее брат и Граф.— А что брату надо? — поинтересовался Матвей. Он взял чайник и стал наливать себе новую чашку чая.— Павлу Андреевичу? Да мало ли чего! Неприятности, наверное, какие-то. Час назад приехал какой-то расстроенный. Кто его знает? Может быть, неудача с финансами? Сейчас же время какое: можно вмиг миллионером стать, а можно и нищим. Как повезет. Так что они там сейчас совещаются с Графом.— Граф говорил, что он может стать соучредителем, да? — спросил Матвей.— Граф? Граф, конечно, конечно. На нем, между нами говоря, все здесь и держится. Поэтому Атаманша его и соучредителем сделала, — собрал морщины в улыбку Петр Иванович.Раздался звонок телефона. Петр Иванович послушал, сказал: «да» и, вслепую кладя трубку, кивнул Матвею:— Тебя требуют. Глава 33НОВОЕ ЗАДАНИЕ Когда Матвей зашел в круглый зал с пальмами, из кабинета Атаманши вышел мужчина. Это был Павел Андреевич, двоюродный брат Атаманши и отец Светы. Проходя мимо Матвея, он окинул его внимательным взглядом, неожиданно поздоровался и прошел мимо.В кабинете было сумрачно. Окна были открыты, но зашторены, и ветерок с трудом прорывался в комнату, колыша сборки белой материи. Когда Матвей зашел, Атаманша что-то тихо говорила Графу. Тот, склонив голову набок, внимательно слушал. На звук открываемой двери оба оглянулись.— Входи, герой, — оживился Граф.Он указал на стул, на котором недавно, видимо, сидел Павел Андреевич:— Садись, ты сегодня именинник. Хорошо поработал. Правда, Аня?— Ну, еще бы! Все бы так работали, можно было бы на заслуженный отдых отправляться, — насмешливо отозвалась Атаманша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38