В таком зале, как этот, подобному самообману не было места. Уже через два дня мы почувствовали себя семьей, все наши беды были похожи. Я не знала, что эти люди делали на работе, но я знала, что они думают о своей жизни. Это было невозможно, поскольку я практически не сталкивалась с большинством из них, но то, насколько люди были готовы поддержать друг друга, обнадеживало.У них было множество отличных игр для нас. Одна из моих любимых – «Попроси того, чего ты хочешь». Сколько из нас теряются и переживают на работе и в личной жизни из-за того, что им кажется, будто окружающие должны знать, чего мы хотим. Нас удивляет, что люди, с которыми мы общаемся, не телепаты и не понимают нас. Устроители семинара нашли прекрасный способ нам это продемонстрировать. Половина народу в зале закрыла глаза. Вторая половина выбрала партнера. Я открыла глаза и увидела перед собой улыбающуюся пожилую даму. Я должна была попросить у нее что-то.– Я бы хотела, чтобы вы рассказали мне историю своей жизни. Я хочу послушать ее.– С огромным удовольствием, – сказала она и начала свой рассказ. Я сидела и слушала, поражаясь ее искренности. Потом я опять закрыла глаза, а когда открыла, передо мной стоял высокий, привлекательный, мускулистый тип, напоминающий футболиста.– Хочу массаж спины, – сказала я.– Запросто, – улыбнулся он и впился большими пальцами в мои благодарные мышцы. Пятиминутное блаженство. Мне нравилось это упражнение. Я подумала, что стоит с ним поэкспериментировать. Очередное лицо, оказавшееся передо мной, носило костюм; он был похож на банкира.– Я хочу, чтобы вы дали мне пятьдесят фунтов, – сказала я. К сожалению, нам дали еще и такие указания: «Вы можете сказать нет или поторговаться, если вам не нравится то, о чем вас просят». Поэтому он сказал:– Нет, я не готов к этому. Но вот вам десятка. – И он вытащил из бумажника десять фунтов и протянул их мне. Он даже не поинтересовался, зачем они мне. Этой фразой я решила воспользоваться в жизни. «Проси, чего хочешь». Да, отличная идея.У них были еще игры, чтобы показать нам, как хорошо у нас получается рисковать, или как мы отчаянно противимся помощи от окружающих, или чтобы напомнить, к чему сводится вся концепция «игры». Вечером субботы они включили танцевальную музыку, мы играли в детские игры и развлекались. Грустно видеть дельца из Сити, который не представляет, как играть с собственными детьми из-за того, что сам забыл, как играть. А наблюдать за тем, как в ком-то вновь просыпается способность играть – это вообще чудо. Как та сцена из «Крюка», в которой бизнесмен Робин Вильямс вспоминает, что он на самом деле Питер Пэн и заново учится притворяться. Некоторые особо стеснительные личности, которых обычно под прицелом было не затащить на вечеринку, но которые согласились окончить курс, стояли и боролись с собой. И в какой-то момент они наконец сдавались и начинали танцевать, словно говоря: «Наверное, если мне действительно нужно научиться развлекаться... лучше я это сделаю». Потом они выглядели так, словно покорили Эверест. Они победили, «выйдя за пределы зоны комфорта». И танцевали за ее пределами.Ну, я не говорю, что так поступили все. Кое-кто жался к стене, скрестив на груди руки и уперев взгляд в ковер на полу. Никто не собирался заставлять их веселиться. Но к тому моменту, как я надеялась, они хотя бы поняли, что в их мучениях виноваты они сами. Женщина в кресле-каталке танцевала, словно желая донести до всех эту мысль. Она прекрасно проводила время. Я носилась кругом, как помешанный завсегдатай дискотек. Это очень настораживало. Я была на курсе Фионы, и мне было весело.Но в последние два дня сопротивление спало, и каждый готов был учиться всему, чему только мог. Один из моментов, принесший нам слезы и радость был, когда они попросили нас подумать о своих чувствах к родителям. Удивительно, сколько взрослых людей все еще испытывают чувство обиды за то, что кто-то вмешивался в их жизнь. Была такая фраза: «Каждый делает все, что в его силах, со знанием, пониманием и опытом, которые доступны ему на данный момент». Когда эту фразу в первый раз повесили на плакате, один достаточно тучный бизнесмен с на редкость красным лицом выкрикнул:– Чушь! Моя мать не любила меня так, как могла бы! В людях столько гнева в отношении собственных родителей.Я встала.– Я хочу сказать, что для меня так оно и есть. Я говорю, как мать, и, какие бы далеко идущие психологические травмы я ни нанесла своей дочери, я хочу сказать, что со всеми знаниями, пониманием и опытом, которые у меня есть, я делаю все, от меня зависящее. Даже если я в будущем всего лишь дам способ прославиться самому высококвалифицированному психоаналитику, я делаю это ненамеренно. Буду ли я достойна ее сочувствия и прощения? Надеюсь.Поднялась женщина и рассказала, что в детстве ее запирали в шкафу, но она понимала, что ее мать просто очень больной человек и справляется единственным известным ей способом. Она рассказала нам, как часами сидела, запертая в крошечном пространстве, и кричала: «Мама, мама!» Она заплакала. Мы все заплакали...Люди, годами ненавидевшие своих родных, наконец-то простили их. Прощение перестало быть благородным замыслом и превратилось в опыт. Я задумалась о тех людях в моей жизни, на кого затаила обиду. Сделал ли мой бывший муж все, что мог, со всеми своими знаниями, опытом и пониманием, которых у него не было даже на момент нашего расставания? Да. И это было очень смело с его стороны – уйти и искать для себя жизнь, в которой он был бы счастливее. Я осознала, что думаю о своем бывшем только хорошее. Этот семинар творил чудеса. Или так, или же они не только промыли мне мозги, они их отбелили. Это очень настораживает.В последний день, умудрившись за пять прошедших дней затронуть практически все важные аспекты нашей жизни, улыбающаяся американка (в которую все мы к тому моменту были влюблены, но при этом все еще не стремились последовать за ней в ее дом) сказала:– Вы будете писать письмо своему лучшему другу.Ребята, стоящие по периметру стен, которых я теперь называла «добровольцами» и «ассистентами», раздали нам ручки и бумагу. Я заколебалась: кому мне написать? Не могу же я писать прекрасному Адонису, которого считала своим главным доверенным лицом еще неделю назад! Но ответ пришел, как всегда, с привычным калифорнийским акцентом:– И это, разумеется, вы сами!А? Я сама? Написать письмо самой себе? Ставки упали. Эта странная идея насчет «научиться любить себя» наконец нашла реальное выражение в нашу «новую эру»? Я должна написать самой себе благодарственное письмо? Я пришла сюда, чтобы делать все, что скажет мне улыбающаяся дама. Посему, как бы дико это не выглядело неделю назад, я взялась за дело. «Дорогая. Изабель, я пишу тебе, чтобы просто сказать, что считаю тебя очень неплохим человеком. На самом деле, в тебе есть многое, чем я искренне восхищаюсь. Твоей энергичностью, твоей любовью к жизни и людям. Твоей огромной добротой. Ты одна из самых зажигательных личностей, которых я знаю. Я понимаю тебя и все твои благие устремления, за тобой просто нужно присматривать. И я хочу, чтобы ты знала, что я никогда тебя не покину (ха-ха)».Я нарисовала на конверте сердечки и улыбающиеся мордочки и вручила его ассистенту, который сейчас раздавал пастельные лоскуты тем, кого красота собственных слов тронула до слез. К окончанию курса у меня была сотня новых друзей, каждый из которых был удивительным человеком. Либо это они настолько изменились, перестав быть безнадежными неудачниками, которых я увидела здесь в первый день, либо я сама. Но все закончилось. Я могла возвращаться домой, к привычному способу видения людей. Я не собиралась рассматривать возможность быть любезной со всеми в любое время. Слишком уж утомительно. Хватит с меня и того, что мне придется признаться Фионе, что мне понравился ее курс. И даже в том, что я жалею, что у нее ушло целых три года на то, чтобы преодолеть мою предвзятость.Я позвонила ей и, собравшись с силами, произнесла сквозь стиснутые зубы:– Я многому научилась, но там не было ни одного парня, с которым мне хотелось бы встречаться. – Мне просто необходимо было на что-то пожаловаться.– Понятно, – сказала она. Это значило, что, хотя я и не сказала ей, какое впечатление на меня произвел семинар, она все же была за меня рада. По крайней мере, я провела в зале всю неделю. Теперь ей оставалось только ждать и наблюдать, смогу ли применить что-то из изученного.Когда через несколько дней мне пришло письмо, которое я написала сама себе, по моему телу во время прочтения разливалось тепло. Дело было даже не в тех приятных вещах, которые были в нем написаны, или воспоминания о людях в зале, но и понимание того, что этот курс познакомил меня с самой собой. Меня настроили на то, что называется самопознанием. Я так хорошо провела время, что определенно хотела научиться чему-то большему у этих пижонов, хоть они и из Калифорнии.Я улыбнулась и подумала, не загипнотизировали ли меня, чтобы сделать членом культа. А вдруг это какая-то странная ложная религия – думать о себе вместо того, чтобы думать о других? Из ниоткуда мне пришли слова Христа: «Царство Божие в тебе». И я решила, что каким-то образом, мне пока еще непонятным, все это прекрасно соотносится одно с другим. ВТОРАЯ ФАЗА: ТАЙ-ЧИ И ДОБРОВОЛЬНЫЙ ДУШЕВНЫЙ СПАД Вы наверняка думаете, что все эти курсы никакой погоды не делают, правда? Что люди идут на странноватые семинары, отсиживают их, а их жизнь продолжает идти своим чередом? Ага, так и есть. Но иногда случается, что они настолько вдохновляют грустных несчастных людей, ведущих жалкое существование, что те действительно что-то меняют. Как я.Я продала нелепый особняк, купленный когда-то моей матерью, в котором я прожила без малого двадцать лет, и купила домик в Бэттерси. На Бэттерси-Парк-роуд меня привело наитие. Я решила, что, если я не смогу работать актрисой, то телевидение будет выходом из положения, и настойчиво следовала этому решению до тех пор, пока не нашла себе работу по обзору программ о еде. Это стало началом. Я сказала американскому Адонису, что окончу свои дни как мисс Хэвишем и буду преследовать его до конца его дней, если он не перестанет мне звонить, и добавила с удивившей меня саму смелостью:– Так что перестань, пожалуйста, звонить мне. Я была настолько тошнотворно оптимистична, что даже пошла к зубному. Одной такой перемены для любого было бы достаточно. Я почувствовала, что грядет очередной долгий период застоя. Было лето, и я предчувствовала все радости превращения в полную разгильдяйку во время отвязного отдыха во Франции, который я проводила вместе со своей дочерью, размер обуви которой теперь стал таким же, как у меня.Но достоинство процесса «роста личности» состоит в том, что никогда не знаешь, где тебе подвернется возможность чему-то научиться. Как я понимаю, единственная возможность избежать этого – держаться подальше ото всех, кто так или иначе может заставить тебя о чем-то задуматься. Как только чувствуешь, что в тебе просыпается любопытство, немедленно бросайся смотреть крикет по телеку. Если же ты готов искать любую возможность для радости и всей душой любить окружающих, то совершенно непонятно, куда могут завести эти поиски и когда стрясется возможность чему-либо научиться. И не говорите потом, что я вас не предупреждала.Итак, я была весьма довольна собой и самоуверенна. Мои друзья с детьми и мы с дочкой тащились по Пиренеям в стареньком фургоне, светило солнышко. Я мечтала о французском хлебе, огромных горах сыра и совсем уж неприличных количествах красного вина – всю неделю, в течение которой у меня были все шансы пожалеть о возвращении в Баттерси.Мы приехали в великолепное gite (фр. пристанище для туристов – прим. пер). С одной стороны от него поднимались горы, с другой расстилалась долина. Это была нетронутая красота, древние деревья и сошедший с открытки пожилой толстяк, проезжавший мимо на велосипеде и улыбавшийся нам. Одно из тех мест, откуда не хочется уезжать. Но, войдя в гостиницу, мы мгновенно поняли, что что-то тут не так. Остальные гости выглядели подозрительно «цивилизованными». Большая часть из них говорила на немецком, носила походную одежду и имела при себе березовые шесты. Все пришли в восторг, услышав, что мы говорим по-французски, а приветливые немцы радостно пригласили нас на свой курс. Курс? Какой такой курс? Я приехала сюда не для того, чтобы меня улучшали, так что проводите меня, пожалуйста, в винный погреб.Потом я увидела человека в белом – с потрясающе уверенной, мягкой, прекрасной и чувственной внешностью. Он подошел к нам, и я ответила «да» еще до того, как прозвучал вопрос. Какой бы курс он там ни вел, он мог записать меня. Он окинул меня взглядом и соблазнительно улыбнулся.– У нас появиться маленький проблема (читать с 'арактерным французским акцентом), возможно быть, вы 'отеть нам помочь. Это неделя я вести многоязыковой курс по тай-чи. Я вести курс на немецкий, потом на французский. Некоторый французский говорить не есть приехать сюда. Мы могу предлагать вам курс gratuitement (фр. бесплатно – прим. пер), как есть вы уже платить за него. Вы 'отеть присоединить себя к нам?Дочка вздохнула, но, кажется, она очень хотела, чтобы ее мама подписалась на это дело.А вы бы отказались от бесплатного курса тай-чи? Хотела ли я приобщить свое тело к этому путешествию? Не уверена. Мне вполне хватало того, что с помощью старой книжки по духовным практикам можно бороться с целлюлитом. Фраза «сознание, тело, дух» всегда меня настораживала. Неужели действительно нужно быть в форме, чтобы достичь просветления?Француз убедил нас в том, что «тело есть очень важный», и прежде, чем я поняла, что происходит, я уже подписала бумагу с немецким текстом. Так что каким-то образом в шесть утра следующего дня (помните, мы ехали отдыхать) я оказалась в очереди в душ с чуть теплой водой, чтобы успеть к половине седьмого на медитацию. Кое-кто из ожидающих своей очереди пел. Не слишком ли для человека иметь хорошее настроение рано утром?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33