Люси закрыла глаза.Маловероятно, но Раст может преуспеть. Как тогда ей оторваться от всего, что дорого в жизни? Унестись по воле волн, снова оказаться в одиночестве…Не признаваясь в этом самому себе, Раст отправился к единственному человеку, который мог дать ему совет.— Беатриса… — начал он, после того как добрые полчаса болтал ни о чем со старым Джимом Кэрланом и съел тунца, который ему не лез в глотку. — Присядь на минутку. Расскажи, что у тебя происходит.Официантка подозрительно покосилась на него, но села на соседний стул. За ее спиной в окне светилась реклама кока-колы.— Ты хочешь узнать про мои дела? В кои-то веки! Что ты задумал?Она выжидательно улыбалась, а он разозлился, что женщина видит его насквозь. В конце дня в трактире было пусто, толпа завалится сюда к ужину часа через два, так что он не боялся, что их подслушают. Но все равно ему было не по себе — спрашивать чье-то мнение в вопросе, который мужчина должен решать сам.Он доел свой запоздалый ланч, подобрал крошки хлеба и съел их, потом попросил холодную мелкую рыбешку и тоже ее съел. Беатриса ждала.Когда Раст поглядывал на увядший листок салата и решал, не съесть ли и его, Беатриса спросила:— Как там эта девчушка — Люси, кажется? Он стрельнул в нее глазами, не особенно удивляясь, что она так быстро ткнула пальцем в рану — Прекрасно, — нахмурившись, сказал он. — Замечательно. В самом деле. У нее… все прекрасно.— Она тебе нравится. Очень нравится. Я знаю, что говорю.Он ничего не ответил, но почувствовал, как жар заливает лицо. Черт, этого только не хватало. Староват он для таких штучек.— А ты ей нравишься?— Что? Конечно. Почему бы нет. — Разговор становился нелепым. Ему было неприятно, что Беатриса выпытывает, но ведь он и пришел к ней для того, чтобы поговорить о Люси.Беатриса причмокнула ярко накрашенными губами.— Приводи ее сюда. Я хотела бы с ней познакомиться. Твои ребята о ней рассказывали. Ее любят. Говорят, она душка, лечит их раны и хорошо ухаживает за ребенком Тома.Раст неохотно кивнул.— С ребенком Люси обращается хорошо. И вообще… — подумав, добавил он.— Брось, Раст Шефилд! Признавайся, что ты от нее без ума! Это видно так же отчетливо, как шляпу у тебя на голове, хотя я бы предпочла, чтобы ты ее снимал, когда входишь в мое кафе. Ну так скажи, это не страшно.— Беа, занимайся своими проклятыми… — Он почувствовал укор совести: несправедливо нападать на Беатрису за слова, которые он сам захотел от нее услышать. Он потер лоб, снял шляпу и положил на прилавок. — Правда состоит в том, — Раст с трудом перевел дыхание, — что рядом с Люси на меня словно ступор нападает.— Как видишь, это оказалось не так уж трудно, — фыркнула она. — И что? Какие проблемы?— Мы связаны бизнесом, — начал он. — Я не просил ее приезжать и вкладывать деньги в «Лейзи С». Я не хотел продавать половину земли.— Но дело сделано, что теперь плакать! — отмахнулась Беатриса.Он одарил ее убийственно мрачным взглядом.— Она хочет сделать из «Лейзи С» выставочное ранчо, с уроками йоги и плавательным бассейном, не знаю, что еще придумает. Может, заставит гостей глядеть на птиц.— Выставочное ранчо! — Беатриса аж подскочила на своем стуле, выщипанные брови взлетели вверх. — Где она подцепила такую мысль?Он хмуро пожал плечами.— Люси полюбила ранчо еще в детстве. Она говорит, что как можно больше людей должны «узнать этот мирный уголок». — Он закатил глаза. — Она вбила себе в голову, что мы должны поделиться «пасторальными картинками» с горожанами, страдающими от стрессов.— А-а. — Беатриса задумалась.— Ты меня понимаешь?— Что ж, у нас действительно благословенные места, — с гордостью сказала она. — Если кто-то ищет, где жить…— Беа, — он остановил ее жестом, — один раз в жизни мне понадобилось, чтобы ты приняла мою сторону.Она склонила голову набок.— Я за тебя, дорогой. Но в том, что ты сказал, нет особо серьезной проблемы. Раз Люси тебе нравится, потолкуй с ней, и вы договоритесь.Раст помотал головой. Ему стало совсем худо.— Невозможно. То, чего хочет она, лежит за тысячу миль от того, чего хочу я.Постукивая пальцами по прилавку, Беатриса с жалостью посмотрела на него.— Не такой уж ты тупой, но у тебя свои мужские заморочки. — Слово «мужские» она произнесла с отвращением. — Будь у тебя по-другому скроены мозги, ты был бы единственный в своем роде, как пить дать.Он встал, вынул из кармана деньги и бросил на прилавок.— Большое спасибо. Она вскинула брови.— Раст, я знаю, ты хороший парень, так что не все потеряно. Почему бы тебе не пригласить Люси на свидание? Привози ее сюда.— На свидание? — Он любил Беатрису и знал, что та умеет здраво мыслить, но на этот раз она перехватила. Он старательно объяснил:— Люси мой деловой партнер. Я не хочу приглашать ее на свидание.— Нет, хочешь! — выпалила упрямая женщина.Раст состроил зверскую рожу и приблизил лицо к ней вплотную.— Нет, не хочу.Ничуть не смутившись, она придвинулась еще ближе.— Хочешь, хочешь!Схватив шляпу, Раст выскочил из трактира, мотая головой. Обсуждать личные дела с Беатрисой — большая ошибка. Правда, ничего страшного не произошло. Хотя она убеждала его, что все будет хорошо, он, как никогда, был уверен, что проблема неразрешима. Они с Люси никогда не найдут общего языка.Пригласи Люси на свидание. Вот уж дурацкий совет. Да никогда в жизни. Глава 6 На следующий день Люси, снедаемая беспокойством, едва притронулась к мясному суфле, которое Фрици приготовила на ужин, и к восьми часам больше уже не могла терпеть. Стрекоза давно спала, а Раст, как только подчистил тарелку, умчался лечить больную лошадь, у которой были колики.Люси оттолкнула толстую библиотечную книгу «Первый год жизни ребенка» и резко встала.— Я иду на конюшню, — объявила она. Совершенно бессмысленное замечание — Фрици никогда не интересовалась приходами-уходами Люси и сейчас не подняла головы от вязания. — Найти Раста, — зачем-то добавила Люси.— Вот и хорошо, — безразлично ответила Фрици. Она склонилась над какой-то особенно трудной петлей, из пучка на затылке выбилась прядь седых волос.— Ну, так я пойду… — услышала Люси собственный голос и удивилась, с чего это она сегодня объясняет старухе свои намерения. Страх делает с людьми странные вещи, сообразила она, накидывая на себя тяжелый тулуп, висевший на вешалке.Во дворе Люси уткнула подбородок в воротник и поспешила к конюшне, из приоткрытой двери которой лился мягкий свет. Под кроссовками поскрипывал гравий. Какой ужасный шум, жалобно подумала Люси; если бы мысли могли издавать звук, ее тревога громыхала бы, как обрушившаяся скала.Проскользнув в конюшню, она пошла на тихий рокот голоса Раста, мимо аккуратно развешенных уздечек и седел и пестрых индейских попон.В огромной конюшне Раст был один.Этого она не ожидала. Она думала, что здесь будет ветеринар или несколько подручных, важно обсуждающих технику врачевания. Прерывисто вздохнув, она решила, что так даже лучше, ведь ей нужно получить ответ на очень личный вопрос.— Ты у нас поправишься, — донеслось из-за кипы душистого сена. — Все будет хорошо, девочка. Расслабься. Вот так. Не бойся. — Он продолжал в таком же роде. Люси нашла его в последнем стойле, ковбой гладил по шее красивую вороную кобылу. Люси заглянула поверх двери, и он поднял глаза. Сапоги утопали в сене, за рубашку зацепился стебель люцерны. Даже в этот поздний час на голове красовалась черная шляпа.— Как дела? — Люси кивнула на кобылу.— Уже лучше. Парни несколько часов водили ее по кругу, таков обычный способ лечения. Я их отпустил, теперь сам буду за ней смотреть.— Понятно, — сказала она. — Она… гм… поправится?— Я пришел убедиться, что она не лежит. Теперь уж не ляжет, хотя все еще бьет ногой, прижимая ее к животу.— Зачем она это делает? — Отодвинув щеколду, Люси вошла в стойло и осторожно приблизилась. Она не знала, как получить информацию, за которой пришла. Но это ей было жизненно необходимо. Неопределенность ее положения сводила с ума. Она положила руку на мягкую морду кобылы.— Колики — это когда у лошади болит живот, ответил Раст. — Причины могут быть разные: плохое сено, слишком холодная вода. Если не лечить, лошадь может погибнуть в считанные часы.Люси грустно сказала:— Я не знала, что колики такая серьезная вещь.— Не всегда. — Он потрепал кобылу по шее. — Но Матильду мы не должны потерять. Ей только десять лет, она чистокровка. Принесла мне несколько добрых жеребят. К тому же она очень нежная.— Ты ее любишь, правда?— Конечно. — Он даже удивился. — Я люблю всех своих лошадей.— И… — она прикусила язык и погладила морду кобылы, — ты хочешь долгие годы получать от Матильды жеребят, чтобы на ранчо было больше лошадей, так?— Так. — Поднятые брови выражали удивление: зачем спрашивать очевидные вещи? В воздухе, как пылинка, висело и колыхалось ожидание.Преодолевая нерешительность, Люси искала слова — как разузнать о его намерениях, если к концу года он добьется финансового успеха? Может, он передумал ее выгонять? Не разрешит ли он ей остаться?Раст ждал объяснений, но слова не приходили на ум.— Я тоже люблю лошадей, — промямлила она. — И здешних людей. Они такие приветливые. И Фрици, конечно. — Она остановилась и наконец выпалила:— И Стрекозу, она просто куколка. Я от нее без ума, и, по-моему, она тоже ко мне привязалась.Люси старалась по его лицу угадать, понял ли он, к чему она клонит.Но увидала только озадаченность.Черт, совсем запуталась! Ну почему она не может выражаться яснее? Прямо взять и сказать!Потому что его ответ определит все ее будущее. Потому что в зависимости от того, что он скажет, ее сердце или сожмется от горя, или встрепенется от радости…Люси поняла, что смотрит с молчаливой мольбой. Наверное, похожа на девочку: большие глаза, трясущиеся губы и сбивчивая речь.Эта мысль ее доконала. Круто развернувшись, она взялась за щеколду.— Ладно. Я рада, что с лошадью все хорошо. Пойду домой. — Она быстро вышла из стойла и направилась к выходу, но Раст ее окликнул:— Люси, подожди.Она застыла. Зря остановилась.— Да? — Она чувствовала, что кровь хлынула в лицо. Он считает ее болтливой дурой. О Господи, нужно было уйти.Захлопнув за собой стойло, он пошел за ней, приблизился вплотную, так что она попятилась и уткнулась спиной в тюк сена. Раст был таким высоким, что пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза.Маломощная лампочка обрисовала поля черной шляпы, линию скулы, подчеркнула впалость щек. Черные глаза мерцали.— Это мое пальто, — сказал он, кивнув на тулуп.— Ox! — Будь между ними промежуток, она бы всплеснула руками, но теперь только дернулась. — Я сняла его с вешалки. Ты замерз? Хочешь одеться? — Она стала торопливо стаскивать с себя пальто, но он ее остановил.— Просто оно тебе чертовски к лицу, вот и все.— Великовато, — пробормотала она.— Нужно будет купить по размеру. — Он бережно поднял ей воротник заскорузлыми пальцами. — А до тех пор в любое время надевай это.Воротник поднимай, так теплее, и застегивай пуговицы.Руки соскользнули с воротника и свели вместе толстые полы. Она завороженно следила, как огрубевшие пальцы спускались вниз.Пространство сжималось вокруг нее с бешеной скоростью, вот она уже вся скована, стоит неподвижно и даже сквозь толстую одежду чувствует близость его пальцев.Во рту пересохло, дыхание прерывалось. Люси не смогла бы шелохнуться, даже если бы захотела. Так уже однажды было, когда перед пикником Раст взял ее за руку и она обмерла от наслаждения.Вот почему нельзя ему до нее дотрагиваться: боль изголодавшегося тела, мощный отклик на его прикосновения, ужасающее желание выбивали почву из-под ног. Ни один мужчина не оказывал на нее подобного действия.Она всегда думала, что любила Кеннета, но с ним реки расплавленного золота не растекались по ее жилам. И никогда она не хотела мужа. Раста же она желала так, что подгибались колени и дурманилось сознание. Это Люси понимала со всей отчетливостью.Он подтягивал ее к себе, держа за воротник пальто, дюйм за дюймом. Она не противилась. Она хотела этого неумолимого притяжения.— Я передумал — я замерз, — сказал он, глядя на ее губы. — Хорошо бы забраться вместе с тобой под этот тулуп. Ближе. Совсем близко… Как ты хорошо пахнешь, — он потянул носом, — сладко и нежно.— Ты тоже… хорошо пахнешь, — прошептала она. — Лошадьми, сеном.Подняв руку, он пропустил прядь шелковистых волос сквозь пальцы.— Люси, скажи, что теперь тебя можно трогать, — хриплым шепотом потребовал он.Как восхитительна была его ласка! Она закрыла глаза, по спине волной пробежала дрожь наслаждения.— Ведь я не нарушал обещание? Я сдержал слово?— Да, — выдохнула она.— Тогда скажи, что можно. — Его шепот шелестел со странной, подчиняющей себе неотступностью. Держа ее за воротник, он приблизился так, что дыхание касалось губ, и замер в ожидании.Люси знала, что он хочет поцеловать ее и ждет согласия. Она трепетала: он отдается в ее власть… Он хочет ее целовать — видит Бог, она тоже.Это не правильно, это ужасно, она поплатится за это.— Да, — простонала Люси.Одной рукой поддерживая ее голову, другой все еще держа воротник у самого подбородка, Раст притянул ее к себе, как драгоценный дар. Ласкающий рот прижался к ее губам, и словно молния пронзила тело. Из глубины ее существа рванулось желание, взвиваясь спиралью. Она таяла.Это было неотвратимо, мелькнула последняя мысль, перед тем как чувственность поглотила ее всю, дурманя сознание.Губы Раста были твердые, теплые, податливые.— Как сладко и как правильно, — пробормотал он.Правильно? При чем тут правильно?Раздвинув полы тулупа, он властно обхватил Люси за талию.Он сказал, что это правильно. Во всей вселенной нет ничего более правильного!Пальто сковывало движения, она судорожно уцепилась за ремень его джинсов. Он целовал ее бережно и нежно, но она чувствовала, что сдержанность дается ему с трудом. Наслаждаясь ласками, она уловила, что ладонь, накрывающая ее лицо, мелко дрожит.Он дрожит так же, как она, удивилась Люси. Ее охватило сознание своей женской власти. Психотерапевт был прав, поняла она. Она может вызвать страсть в мужчине!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16