И в этом нет ничего плохого! Ее наполнило чувство благодарности, и тело тоже ринулось ему навстречу.— Люси, сними пальто, — пробормотал он. Она открыла глаза, затуманенные чувственным голодом.— Здесь стало тепло, да?Краем ладони он приподнял ее подбородок.— Сердце мое, я хочу тебя ласкать. Чтобы между нами не было никаких преград.Она замерла в испуге, не зная, что ответить… Он уронил руку, но не отстранился. Его тело казалось стеной из мускулов, ярким контрастом ее мягкой женственности. Никогда раньше она не чувствовала, как это правильно — мужчина и женщина… вместе.— Я знаю, что ты мало хорошего видела от мужчин, — сказал Раст. — Я обещаю ничем тебя не ранить. Ты можешь довериться мне?— Довериться… в чем? — Она услышала свой изменившийся голос.Его взгляд медленно спустился на грудь, талию, ниже. Он как будто прожигал ее огнем.— Я боролся с тем, что происходит между нами, сопротивлялся. Но больше не могу. Из стойла Матильды донесся стук копыт.— Нужно посмотреть, что с ней, — неохотно сказал он. — Пойдем вместе. — Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел к дальнему стойлу, нырнул туда, и до нее донеслось бормотание.Некоторое время она колебалась. Ее грызло сознание, что, если она допустит близость между ними, все круто переменится. Возможно, не к лучшему. Беги отсюда, предупредил внутренний голос. Беги, пока можешь.Вместо этого она осторожно двинулась вперед. Когда Люси подошла к стойлу, Раст уже вышел и закрывал за собой дверь.— Все в порядке, — сказал он. — Позже проверю еще раз.— Я рада.С ленивой ковбойской грацией он прислонился к стене. Большим пальцем сдвинул назад шляпу.— Иди ко мне.— Я… мне нужно домой.— Твое дело, — сказал он. — Я не заставляю. Хочешь идти домой смотреть телевизор — иди. Я тебя не держу.Люси бросила взгляд на открытую дверь. Он был таким бережным, подумала она. Наверное, как никогда, ни с одной женщиной. Такое обезоруживающее вступление помогло ей обрести уверенность, что перед ней тот же мальчик, который сидел рядом на дереве. Теперь Раст стал взрослым, да еще каким красавцем, но в нем остался жить тот отзывчивый мальчик. Предупреждающий голос смолк. Какой же он романтичный, дивный!— У тебя соломинка на рубашке, — сообщила она.Он хмуро глянул, но не поднял руку.— Сними.Скрипнула галька под ее кроссовками. Она подошла к Расту. Ослепительный, пышущий здоровьем, для нее он как глоток чистого воздуха.— Сниму, — с нежной улыбкой сказала она. — Я и сама этого хочу.Оба понимали, что она говорит не о соломинке.Люси закинула руки ему на шею, и все остальное было забыто.Она застонала, когда ее опалило жаркое дыхание. Она всю жизнь рвалась к этому мужчине. От ее стона он воспламенился, руки крепче сжали ее.Раст не верил себе Что он там говорил Беатрисе? «Не хочу никаких свиданий с Люси»?Нет, он хочет, хочет держать ее, целовать до одури, хочет затащить в свою кровать и перецеловать каждый сантиметр ее тела! Кого он думал одурачить?Мгновенье назад ему стоило немалых усилий сдержать себя и предоставить выбор ей. Если бы он этого не сделал, она, скорее всего, отвечала бы ему, но он бы не знал, она просто разрешает себя обнимать или сама страстно этого желает. Рискованный эксперимент, зато сейчас, когда к нему прижались ее грудь, руки, губы, он знает ответ. Эта женщина сжигает его живьем. Она зацепилась ногой за его ногу, как бы стремясь еще приблизиться; сквозь тонкую рубашку он чувствовал, как напряжены ее соски. Все же здорово, что он снял с нее пальто.Он приподнял голову, чтобы глотнуть воздуха, Люси протестующе всхлипнула и прижалась губами к его шее, покрывая ее легкими, нежными поцелуями. Какая же она изящная женщина, такая маленькая, но до чего сексуальная!И доверчивая. Он попросил ее довериться ему, он поклялся не причинять ей вреда. И сейчас понимал, что, если займется с ней любовью в грязной конюшне, это ее оскорбит. Не физически, нет — эмоционально. Доверие он потеряет.А что тут такого? — возразил он себе. Она взрослая женщина. Ничто не может помешать двум взрослым людям наслаждаться друг другом. Борясь с сомнениями, он крепко сжимал ее в объятиях.И вдруг Люси вывернулась. — Пусти, — выдохнула она, оттолкнула его и нетвердой походкой отошла к стогу сена. Даже в неверном свете ночи было видно, что она дрожит с головы до пят и в глазах бьется ужас. — Я… я не могу. — Она прижала руку к губам. — Ты не хочешь меня, Раст.— Как же…— Нет, нет. Сегодня — да, но это и все. Это бесполезно.Он скрипнул зубами. Кровь молотом била во всем теле, его томил порыв убедить ее поддаться ему, его губам, его телу, силе его желания.Она шла к двери.— Люси. Не уходи.Съежившись, обхватив себя за локти, она обернулась в дверях. Лицо ее побелело, глаза были темными, больными. Однажды он видел такую муку в глазах рыси, попавшей в капкан.— Ты знаешь, что это бесполезно, Раст. Если в конце года мне придется уехать, это все осложнит. И главное, я чувствую, что для меня это бесполезно.Он отвел глаза. Правота ее слов убивала наповал.— Я не считаю, что только ты виноват в том, что сейчас произошло. — Она гордо подняла голову. — Я виновата не меньше.Его лицо исказилось.— Виновата? Ради Бога, тут нет ничьей вины.— Итак, давай останемся друзьями, — упрямо сказала она. — И только. — Ее спина выпрямлялась по мере того, как она овладевала собой. Он чувствовал, что Люси отдаляется. Это было нестерпимо. — Спокойной ночи, Раст.Секунду она смотрела на него с холодным вызовом. Казалось, она ждет, чтобы он что-то сказал — но что?Он промолчал, и она исчезла в ночи. Чертыхнувшись, он со всей мочи ударил ногой в деревянную бочку и не почувствовал боли. Что ей нужно — чтобы он пообещал ей луну и звезды? Швырнул к ее ногам жизнь, ранчо — свое наследство? Женщине, которую только что начал узнавать?И за что?— Только за то, чтобы покувыркаться на сене, пробормотал он, пытаясь себя в этом уверить.Наклонившись, он подобрал шляпу, в последний раз проверил кобылу и вышел из конюшни, хлопнув тяжелой дверью. Полная луна безмятежно сияла, щедро посылая на землю серебряные лучи, заливались сверчки, на ближнем пастбище корова ревела на теленка. Все было спокойно.Раст почувствовал, что от напряжения у него свело все мышцы. Что с ним такое, черт побери? Неудовлетворенное физическое желание еще никогда никого не убивало. Почему ему хочется что-нибудь разбить, завыть на луну, ругаться страшными словами?Потому что это не какая-нибудь женщина. Это Люси.Адское положение — жить рядом с ней, желать ее и знать, что она недосягаема.Почему он все время вспоминает тот ее последний, полный боли взгляд и почему от этого у самого становится больно на душе? Глава 7 Кончилось тем, что Раст заставил себя пригласить Люси на свидание, как предлагала Беатриса, хоть и не верил в успех предприятия. В свидании с Люси не было никакого смысла.Ранним утром, когда зимнее солнце просочилось в открытую дверь, он остановил ее в прихожей. На ней было пальто — не его тулуп, — и она держала на руках закутанную Стрекозу. Они собирались гулять.Не желая увидать болезненную настороженность в ее глазах, он представил дело так, что ей, мол, необходимо познакомиться с местной публикой. «Ты здесь живешь, и я подумал, что пора бы тебе сходить в трактир Беатрисы. Она тебе понравится. Такая язва!»Как он и ожидал, она сдвинула брови, в глазах вспыхнул оттенок страдания. Люси скользнула по нему взглядом; похоже, она, как и Беатриса, видит его насквозь.— Ты приглашаешь меня на свидание? С этой своей прозрачностью нужно что-то делать, подумал он. Но продолжал игру. Небрежно пожал плечами.— Просто небольшой ранний ужин. Велика важность.Ему редко приходилось изображать святую невинность, так что мастерство его было весьма сомнительно. Но он не отчаивался: глядел в потолок с таким видом, будто ее ответ для него ничего не значит. Он знал только одно — он хочет провести время с Люси где-нибудь вне ранчо. Хоть в кабине грузовика. Мимо будет бежать белая полоса тротуара, она уютно устроится рядышком с ним…Когда он думает о сегодняшнем дне, а не о том, что произойдет или не произойдет в конце года, все складывается хорошо.— Э-э… не знаю. В какое время? — Она спряталась за Стрекозу; Раст видел, что она ищет предлог для отказа. Как будто время имеет какое-то значение!— Ты поедешь со мной, Люси, — приказал он. Ему надоело хитрить. — Я хочу, чтобы ты поехала. Будь готова к пяти часам.— А… что надеть? — Она опять сдвинула Стрекозу на бедро. Он понимал, что ребенок становится тяжелее с каждой неделей.— Что надеть? Черт его знает, — машинально ответил он. — Что хо… — и осекся. Для него она будет хороша даже в попоне, но он догадывался, что для женщины эти вещи важны. Ковбой почесал подбородок, пытаясь взвесить достоинства и недостатки всех этих женских финтифлюшек, но тема была выше его разумения. Наконец он объявил:— Вполне подойдет то, в чем ты сейчас.Она изумилась.— Кроссовки, джинсы и майка?— Да. Прекрасно. — Он нахлобучил шляпу, тронул носик Стрекозы, чем заработал вопль признательности, и двинулся в кабинет. Хватит про тряпки, ему нужно работать. К тому же согласие Люси на свидание получено.— Раст! — окликнула она, и он круто обернулся. — Со Стрекозой посидит Фрици, я буду готова к пяти.Не само это заявление, а тихая, застенчивая улыбка заставила его остановиться. Он почувствовал, что и его лицо расползается в улыбке. Он Люси нравится, хотя иногда бывает груб! Он зашагал легко, как по воздуху. Какой сегодня прекрасный день! Ради таких дней стоит жить!Он действительно нравится Люси!Трактир Беатрисы как будто из фильмов пятидесятых годов, подумала Люси, когда Раст втолкнул ее в стеклянную дверь и тонкий колокольчик возвестил об их прибытии. Вывеска древней закусочной, изображавшая летящую лошадь, сразу уносила воображение в другое время. Если бы сам Джеймс Дин Джеймс Дин (1931-1955) — американский актер («К востоку от рая», «Бунтовщик без идеала», «Гигант») Его герои оказались близки умонастроениям молодежи 50-х, что привело к превращению актера в персонаж современной мифологии, чему способствовала и его трагическая гибель в автокатастрофе

стоял здесь, привалившись к стойке, с прилипшим к губе окурком и выражением праздной чувственности на лице, Люси не очень бы удивилась. На белых стенах вперемежку висели рекламные плакаты, воловьи рога метра полтора в разлете, поделки из макраме. Зал был заполнен наполовину: небрежно одетые ковбои в грязных сапогах, семьи с двумя-тремя детьми, несколько подростков.В связи с приближающимися праздниками над стойкой свисала громадная гирлянда, утыканная сосновыми шишками, наполняя воздух запахом свежести. На каждом столе красовались букетики остролиста в зеленых вазочках, перевязанные красными бархатными ленточками.Разряженная женщина с копной рыжих волос на голове и ярко-красной помадой на губах бросилась к ним навстречу.— Раст, как я рада тебя видеть! — провозгласила она.Он буркнул приветствие, а она накинулась на Люси:— Здрасьте, здрасьте, наконец-то вы добрались до нашего заведения!— Люси, это Беатриса, хозяйка, — представил он. Беатриса вытерла руку о фартук и протянула Люси. Длинные ногти были накрашены в тон помаде.— Рада познакомиться, дорогуша, — сказала она. — Садитесь. Будете ужинать? У меня полно всякой еды, а года два назад я раздобыла такого шеф-повара! Чанг — просто волшебник! Рекомендую его фирменное блюдо. — Она провела их к пустой кабинке, шагая, как маршал во главе парада. — Вот это мой лучший столик. Люси, я так рада, что ты смогла прийти.— Рада познакомиться, — пролепетала Люси. Она пролезла за столик, посмотрела на Раста и заметила, что он чувствует себя неловко. Было видно, что Люси ждали — но почему? Раст говорил о ней с Беатрисой?— Может, пока кофе, дорогуша? — обратилась к ней Беатриса. — Он очень крепкий, но хороший, правда, Раст?— Густой, как нефть, — буркнул он. — И на вкус такой же.Но хозяйка не слушала.— Сейчас принесу меню, — прокричала Беатриса, скрылась, но тут же вернулась и вручила Люси пластиковое меню и дымящуюся кружку кофе. — Выбирай не спеша. Не обязательно брать фирменное блюдо, Чанг приготовит все, чего твоя душенька пожелает.Раст кашлянул.— А мне кофе?Беатриса нахмурилась, как будто он прервал ее на середине важной дискуссии.— У меня же не десять рук, Раст. Люси, подать тебе молоко и сахар?— Да, пожалуйста. — Люси улыбнулась, чувствуя, как ее охватывает беспричинное веселье. — У вас так уютно. Я чувствую себя как дома. Как будто я сто раз тут бывала.Беатриса выпрямилась, сияя.— Ты и вправду очень милая. — И с тем ушла.— Какая она приветливая, — сказала Люси. — Неудивительно, что люди сюда заходят.— У нас тут не бог весть какая конкуренция. — Раст взял меню и хмуро в него уставился.— Пожалуйста. — Беатриса уже вернулась; она принесла Люси молочник, сахар и ложку. — Обычно в кувшинчиках мы подаем молоко, но для тебя я нашла в холодильнике свежие сливки.— Зачем же столько хлопот? — запротестовала Люси.— Что ты, какие хлопоты! Я в один миг обернусь и принесу ваш заказ.— Беа, — настойчиво сказал Раст, — принеси мне кофе, пожалуйста.Беатриса уставилась на него так, будто он только что появился.— Господи! Вы, мужчины, с каждым днем становитесь все настырнее! Раст Шефилд, ты ходишь сюда добрых пятнадцать лет и раздаешь приказы, как какой-нибудь президент. Нет, ты когда-нибудь такое видела? — Наклонившись к Люси, она заговорщически зашептала:— Удивительно, как мы их еще терпим, а? — Она издала печальный вздох и покачала головой. Люси хихикнула, уткнувшись в кружку.— Не знаю, в чем дело, — пожаловался Раст, но здесь каждый может получить кофе, хотя бы и такой скверный, но я — никогда.Люси смеялась уже открыто.— Может, причина в твоей яркой индивидуальности?Он хрюкнул, а она развеселилась еще больше, потому что видела: этих двоих связывает симпатия. Ей здесь нравилось; нравилась Беатриса с ее простоватыми манерами. Она не могла отделаться от мысли, что Кеннет сразу же возненавидел бы Беатрису — та была слишком шумной, слишком вызывающей. Он обозвал бы ее «заурядной», но не вслух — он прошептал бы оскорбительное замечание Люси на ухо, а с Беатрисой был бы вежливо-холоден.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16