– Так садись в самолет и лети в Рим!
– Не получится. У него полно слуг и охранников, попробуй доберись до него неожиданно. Стоит мне только сказать, что я вылетаю в Рим, так ему сразу же доложат.
Ромульда замолчала. А что, если?.. Да нет, это безумие! Или…
– Что ты задумала?
– Давай договоримся встретиться в Париже.
– Но Париж во Франции, а не в Италии!
– Знаю. Послушай, у меня созрел план. Я скажу, что лечу повидаться с тобой в Париж. А там сяду на поезд, и он прямиком домчит меня до Рима. Ну как?
– Так сразу и не скажешь… – Сусанна явно не была в восторге. – А как же твои охранники? Уж они-то наверняка не выпустят тебя из виду?
– Я и об этом подумала. Послушай, нас с тобой вечно путают. А уж если ты нарядишься так, как я, никто ни за что не угадает, кто есть кто.
– Ты что, предлагаешь мне… Ты хочешь, чтобы я прикинулась тобой?
– Конечно!
– Нет, ни за что!
– Смотри, а то расскажу Хасиму про тебя с Бобом, – рассмеялась Ромульда.
– Это шантаж!
– Да ладно тебе. Согласись, дело того стоит. Когда ты сможешь вылететь в Париж?
Ромульда даже не ожидала, что ее хитроумный план будет так легко выполним. Сообщив Ахмаду, что договорилась встретиться с сестрой в Париже, где та проводит каникулы, она попросила его приготовить самолет. Через два дня она, на всякий случай позвонив Сусанне и убедившись, что та прибыла во Францию и ждет ее в парижском отеле «Асунсьон», спросила Ахмада:
– Самолет для меня готов?
– Разумеется, госпожа.
Несколько часов перелета – и вот она уже ступила на землю Франции. У самолета ее ждал черный «мерседес». Доехав до «Асунсьона», Ромульда поднялась в лифте на пятый этаж и постучалась в дверь номера.
– Кто там?
– Ромульда.
Дверь распахнулась. Сусанна и Ромульда заключили друг друга в объятия и едва не расплакались. Еще бы, они не виделись с тех пор, как Ромульда и Хасим сыграли свадьбу. А ведь прошло уже полгода, даже больше.
– Что ты скажешь Хасиму, как объяснишь свое появление? – спросила Сусанна. Она волновалась за сестру. Все-таки составлять такие планы – чистое безумие. – Он рассвирепеет, когда узнает, что ты следила за ним.
– Плевать. Мне нужно знать правду.
– Но ты ведь любишь его?
– Люблю больше жизни, – призналась Ромульда. – Но он остается для меня загадкой. До его отъезда мы виделись с ним каждый день, но я так и не поняла, что он за человек, что у него на уме. Я люблю его, но не потерплю лжи. Если окажется, что он мне изменяет, я оставлю его. Я потребую развода. Лучше скандал, чем измена!
– Но он не даст тебе развода, ты же сама это понимаешь.
– Это мы еще увидим. В конце концов, на дворе двадцатый век. Он не может держать меня за пленницу.
В девять вечера Ромульда уже ехала в экспрессе «Париж – Рим». На ней были джинсы и шерстяной свитер. Именно так была одета Сусанна, когда ее видели охранники. Теперь же на ее сестре была шелковая накидка, как у Ромульды, а сама Ромульда, ничем не выдав себя, доехала на такси до вокзала «Сен-Лазар» и села в поезд.
На следующее утро она была в Риме. Ей был известен отель, в котором обычно жил Хасим, он был постоянен в своих привычках. Если, конечно, на этот раз не остановился у Анны.
Чтобы ее пропустили к номеру султана, пришлось отказаться от инкогнито. Она подошла к дверям, постучала – и вот уже слуга появился на пороге.
– Госпожа… – Он и не пытался скрыть удивление.
– Здравствуй, Ашока. Я приехала повидаться с мужем.
Ашока в замешательстве попятился назад, но вдруг остановился.
– Его величество не ожидал вас.
– Знаю. – Ромульда изобразила улыбку. – Хотела сделать ему сюрприз.
– Но султана здесь нет, госпожа.
– И вы, конечно, не скажете мне, куда он пошел?
– Вы же знаете, госпожа, – слуга окончательно смутился. – Это не положено…
– Отлично. – Она прошмыгнула мимо него в номер. Ашока был так потрясен, что даже не посторонился. – Тогда я подожду его здесь.
Она бесцеремонно вошла в большую гостиную и включила приемник. Едва она успела поймать легкую танцевальную музыку, как хлопнула дверь и послышался какой-то шепот.
Хасим! Он пришел, а шепчет, должно быть, Ашока. Докладывает обстановку.
И все-таки его появление в комнате явилось для нее неожиданностью. Он возник словно из-под земли и, не здороваясь, прогремел:
– Позволь осведомиться, чем обязан столь внезапному вторжению?
Надо же, вторжению!
– Позволь осведомиться, где ты был все это время? – сказала она ему в тон.
– Где я был? Носился туда-сюда между посольством и полицией, пытаясь установить твое местонахождение. Вся парижская полиция поднята на ноги, разыскивает тебя. К тому же твоя сестра тоже пропала! Какого дьявола ты здесь делаешь? И где, черт возьми, твои охранники?
– Я обвела их вокруг пальца! – Ромульда смотрела ему в лицо. Его глаза полыхали гневом, но ей было все равно. – Прикинулась Сусанной и на поезде приехала сюда.
– Что-что?
Хасим был потрясен.
– Что слышал.
Он бросился к ней, намереваясь схватить и хорошенько встряхнуть, чтобы вернуть ей способность соображать. Но тут же остановился. Султан должен вести себя достойно в любых обстоятельствах.
– Ты отдаешь себе отчет, какой опасности ты подвергалась?
– Послушай, Хасим, я уже достаточно взрослая и сама в состоянии о себе позаботиться. Всю предыдущую жизнь я как-то обходилась без охраны и сейчас прекрасно без нее проживу.
– Ты моя жена и не можешь выходить без охраны.
– Жена, говоришь? Что-то ты ведешь себя не как достойный супруг. За эти полгода я почти не видела тебя. Так что теперь уж и не знаю, жена я тебе или нет.
– Это как понимать?
– А так. Что ты делаешь в Риме?
Его глаза сверкнули.
– А ты как думаешь?
– Сказать? Изволь. Занимаешься любовью со своей пассией, Анной Монтинелли. Еще бы, для тебя полгода в постели с одной женщиной все равно что полгода в пустыне без капли воды. Трудновато тебе пришлось, да? Это ведь так сложно, целые полгода быть верным мужем! Если ты, конечно, был мне верен!
Хасим побледнел.
– Да как ты смеешь!..
– Смею! Ты сам сказал: я твоя жена. И имею право…
– У тебя нет права выливать на меня потоки грязной лжи!
– Значит, это неправда? Тогда докажи, что я ошиблась!
Хасим попытался успокоиться.
– Стало быть, ты думаешь, что я весь вечер занимался любовью с Анной?
– Даже не произноси при мне ее имени!
Как будто не она его первой произнесла! – мелькнуло в голове Хасима.
– Итак? Скажешь, что нет?
– Разумеется, нет. Я был в посольстве.
– А вчера ты тоже был в посольстве? И позавчера? Брось, Хасим! У тебя была масса возможностей встретиться с ней так, чтобы никто не знал! И не говори, что она отказывается заниматься с тобой любовью! Разве есть женщины, которые могут перед тобой устоять?!
Ну, спасибо на добром слове!
– Ты – единственная женщина, которую я люблю. И с которой занимаюсь сексом. Ведь ты моя жена.
– На словах, но не на деле… – Ее гнев прошел. Теперь в глазах Ромульды Хасим читал только отчаяние и печаль.
– Ты и в самом деле хочешь узнать правду? – спросил он.
– Может, и нет. Смотря какая это правда.
– Вскоре после того, как я позвонил тебе в Чикаго и попросил стать моей женой, я полетел сюда, в Рим…
– Не продолжай! Не надо! – простонала она.
Но Хасим не собирался останавливаться.
– Я встретился с Анной и сказал ей, что между нами все кончено, потому что я женюсь. Ты права, она не желала сдаваться, предложила заняться с ней любовью…
– Замолчи, во имя Аллаха!
Хасим покачал головой.
– Я отказался. С тех пор мы с ней не виделись. Я ни разу не говорил с ней и не собираюсь с ней встречаться. Она мне даром не нужна.
– Правда?
– Клянусь. Ромульда, почему ты так уверена, что я тебе изменяю? Неужели ты считаешь, что я способен тебе лгать?
– Я уже ничего не знаю. Я не знаю тебя, потому что ты никогда не бываешь рядом.
– Но каждую ночь мы проводим в одной постели!
– Когда ты не в отъезде!.. Но речь даже не об этом. Мне хочется не только физической близости. Для меня важен эмоциональный контакт…
– Эмоциональный контакт? – переспросил он так, словно впервые слышал эти слова и не понимал, что они означают.
– С тех пор как прошел наш медовый месяц, у меня такое чувство, что я живу с бездушной машиной.
– Похоже, – заметил Хасим, – сегодня у тебя не найдется для меня ни одного доброго слова.
– Я не хочу тебя обижать. Но и ты пойми меня. Не смотри так, Хасим! Знаю, ты привык сам устраивать другим выволочку, когда настроение паршивое. А эту беседу завела я. У меня нет другого выхода. Формально мы состоим в браке, а по существу между нами нет ни малейшей душевной близости.
– Ты недовольна нашим браком? – осведомился он тоном светской беседы, но его глаза сверкнули.
– Да! – Ромульда набрала в грудь воздуха. Или она скажет все сейчас, или больше никогда не решится! – Ты почти не говоришь со мной. Не рассказываешь, как прошел твой день. С кем ты встречался. Учитывая, что мы остаемся вместе лишь ночью, представляешь, что я могу навоображать относительно того, где и с кем ты проводишь остальное время? Ты помнишь, когда мы последний раз были вдвоем, так, чтобы нам никто не мешал, чтобы нас не отвлекали твои вечные дела? Не помнишь? Так я тебе скажу: во время медового месяца. С тех пор прошло уже полгода!
Хасим посмотрел на нее с искренним сочувствием.
– Мне некому поручить управление государством. Но, похоже, придется поискать людей, которым я могу безоговорочно доверять. А что до того, что я не делюсь с тобой проблемами, которые приходится решать каждый день, полагаю, так даже лучше.
– Почему?
– В стране полно людей, которые готовы на все, лишь бы занять престол. Когда я уезжал, ты спросила: можно мне поехать с тобой? Я сказал «нет», и ты обиделась. Не понимая того, что эта поездка таила в себе опасность для жизни.
– Так что ж ты сразу мне об этом не сказал?
– Ты бы стала волноваться. Или нет?
– Разумеется, я беспокоилась бы о тебе.
– Поэтому я решил все от тебя скрыть. По-моему, я был прав.
Опять разговор завел их куда-то не туда. Ведь Ромульда имела в виду совсем не это. Он хочет в одиночку управлять государством – пусть! Но одиночество в браке – совсем другое дело.
– Ты никогда не говоришь мне о том, что чувствуешь…
– А что я чувствую?
– То-то и оно, что ничего! – выпалила она. – Ты никогда не говоришь, что любишь меня. И что прикажешь думать? Что ты меня не любишь? Если так, понятно, что рано или поздно ты меня бросишь.
– Какое право я имею говорить с тобой о любви? Ведь это я лишил тебя невинности и вел себя при этом как настоящий мужлан. Тебе ничего другого не оставалось, кроме как выйти за меня.
– Перестань, ты же не насиловал меня.
– А это ничем не лучше! Я не должен был так себя вести!
– И я тоже! Мы оба не соображали, что творим. Все произошло не только по твоей вине, но и по моей.
– Но я старше, опытнее. Я должен был вовремя остановиться. Но не смог.
– Что с того? Ты думаешь, что совершил преступление, раз не повел себя так, как тебе хотелось бы? Послушай, – Ромульда приблизилась к нему, – если хочешь знать, я горжусь тем, что из-за меня ты потерял голову. Ты просишь у меня прощения – я даю тебе его. Если только ты сам себя простишь.
– Но ведь это я заставил тебя стать моей женой! Тебе была отвратительна сама мысль об этом!
– А знаешь почему?
– Потому что те чувства, которые ты испытывала ко мне много лет назад, умерли…
– Нет… Потому что эти чувства не умерли, Хасим. Я пыталась, пыталась изо всех сил убить эти чувства, но ничего не вышло.
Он прикоснулся пальцем к ее щеке.
– В газетах, – продолжала Ромульда, – только и писали, что о твоих любовных похождениях. Я жутко ревновала!
Хасим больше не мог сдерживаться. Он сжал ее в объятиях и поцеловал. Как все вышло! Он пытался защитить ее, сделать так, чтобы она ни о чем не тревожилась, а в результате она стала еще больше волноваться, думая, что он предает ее любовь.
– Не могу отрицать, что у меня были любовницы. – Ромульду передернуло, и он погладил ее по волосам. – Но газетчики раздували всякие мелочи!
– Мелочи! Одна любовница – этого уже достаточно!
– Ромульда, попытайся понять. Женившись на тебе, я обещал, что буду верен тебе по гроб жизни. Так оно и есть. Когда ты направилась на учебу в Штаты, я знал, что не смогу посвятить свою жизнь только тебе. Я едва вступил на престол, и у меня было столько забот!.. – Хасим понизил голос. – Мне нужно было как-то отвлечься, познать мирские утехи… Разве нет? Если бы я не испытал всех плотских радостей до брака, женившись, я только бы и мечтал о них. Неизведанное всегда манит к себе. Скажешь, я эгоист?
– Да. – Ромульда не могла оправдать подобное поведение, но теперь она хотя бы знала, какие побуждения двигали Хасимом. А понять – значит простить. Но пока ему еще рановато об этом знать. – Представь себе, что я рассуждала бы подобным образом. Тебе бы это понравилось?
– Разумеется, нет! Считаешь, это несправедливо?
– Я знаю, что это несправедливо! И ты знаешь.
Но в глубине души она знала, что все равно никого так не полюбит, как его. И никто, кроме него, не сделает ее счастливой.
– Знаю, Ромульда. Но в жизни столько несправедливости.
Хасим взглянул на нее и прочитал в ее глазах невысказанную мольбу: скажи, скажи мне, что все эти годы я не зря надеялась; что во время медового месяца ты чувствовал то же, что и я; скажи, что так было всегда.
– Я люблю тебя, Ромульда, – проговорил он. – И никогда не переставал любить.
– Но ты и пальцем не пошевельнул, чтобы удержать меня, когда я собралась в Америку.
– Неужели ты не понимаешь? Я только что стал султаном. В стране творилось черт знает что. Появилась куча самозванцев, которые только и думали, как бы занять престол. Разве мог я в такой момент предаваться любовным утехам?
– Хочешь сказать, что, если бы я осталась, ты не стал бы заводить любовниц? – спросила она язвительно.
– Если бы ты осталась, я лишился бы сна, потерял бы способность думать, так велика была моя страсть. – Он взял ее за голову и заглянул ей в глаза. – Скажи, Ромульда, скажи мне правду, осталось ли в твоем сердце хоть немного места для любви ко мне? Сможешь ли ты снова полюбить меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18