Юстина также внимательно смотрела на меня. Насмотревшись, она неожиданно заявила:
— Э-э-э… на фига нам такая регенерация? Будем бегать по этому городишку туда и обратно за пятьсот злотых в день? В такую погоду? Чтобы вены вздулись? Мне не нужен варикоз! И я не хочу выглядеть как шестнадцатилетняя девочка!
В комнате становилось все холоднее. Мы сложили вещи и пошли к заведующей. Спросили, почему женщина на плакате зеленая, а мы нет. Почему массаж проводится в неотапливаемом помещении. Почему было написано, что есть бассейн, но не сообщалось, что он открытый. Ответы получили маловразумительные.
Мы приняли решение закончить регенерацию немедленно. Заведующая, узнав, что мы из редакции, не взяла с нас ни копейки. Мы заказали такси — поезд отходил лишь через два часа — и под дождем, переходящим в снег, отправились в чудесное кафе, расположенное в парке, и заказали самые лучшие в этой стране пирожные. Три съела я, три — Юстина. В конце концов, на свете есть женщины и полнее меня. Время уйдет, и они пожалеют, что не съели когда-то этих пирожных.
Прибыло такси. То же самое. А может, здесь был всего один таксист? Он понимающе улыбнулся:
— О, и вы тоже так быстро отсюда уезжаете? Никакой регенерации никогда в жизни! Что это вдруг втемяшилось мне в голову?
Прямо с вокзала — то есть из самого центра Европы — мы отправились к Юстине.
Утром мы посмотрели на наши упакованные сумки. Подсчитали стоимость омолаживания… а жизнь проходила мимо! Нас это слегка вывело из себя. Может быть, вместо того, чтобы готовить себя к новой жизни, стоило немного просто пожить? Уж если нам так мало осталось, потому что мы рассыпаемся… такие дохлые… Надо жить, жить и еще раз жить — тем более что мы так внезапно я решительно отказались от магнитотерапии, обертывания водорослями, гимнастики, массажа (хотя последний был очень даже ничего), витамина Е и орошения артишоками. Жить… Но как и где?
Ибо с кем — ясное дело, раз мы обе остались неомоложенными, значит, наш удел — держаться вдвоем.
Мы сели в трамвай. Холодно. Сыро. Сумрачно. В трамвае было открыто окно, оно не закрывалось — наверняка то же самое, которое невозможно открыть в июле. Дул холодный ветер, сыпал снег вместе с дождем.
И вдруг реклама за окном! Мы бросились к выходу, сбив с ног молодого человека, который говорил кому-то по сотовому, что едет в трамвае. Турагентство — вот еще один шанс. Ясно одно, что дороже, чем в Курденчове, быть не может нигде. Так оно и оказалось — у них как раз были lastminute , lastchance . Кипр, вылет завтра. Вдвое дешевле нашей регенерации. Взяли.
Я срочно погрузилась в электричку и помчалась домой, чтобы переупаковать сумку. Потому что там тепло. Не дома, а на Кипре. Дома — чистота, камин натоплен, в кухне накурено. Тося побледнела, увидев меня. Я сделала вид, что утратила обоняние. Успокоила дочь, что через минуту уезжаю. Перерыла весь дом в поисках загранпаспорта. У меня не было ни купальника, ни шорт, неизвестно, где босоножки.
Я не стала звонить ни маме, ни папе. Попросила Тосю передать им, что у меня изменились планы. Села в поезд и поехала к Юстине.

ПОСЛЕДНИЙ ШАНС
Аэропорт благоухал парфюмом от Живанши. Юстина понятия не имела, любит ли она летать, потому что никогда не летала. Я знала, что не люблю, потому что я летала. Приняла три таблетки успокоительного. Самолет взлетел. Юстина у окна попискивала от удовольствия. Она в восторге. Я умирала. Через минуту таблетки начали действовать, и мне стало безразлично, разобьюсь я или нет. Во время посадки мы держались за руки. На нас украдкой посматривали попутчики.
Сколько света! Какое небо! Какие краски! Душистая жимолость в цвету! Фламинго, как на картинке, стоят у соленого озера! Тепло, как летом! Какое солнце! Но повеяло чем-то родным. Ну где же представитель турфирмы? Ах вот она — эта девушка. Но извините, уважаемые, гостиница другая. Простите, пожалуйста, но здесь жарко. Послушайте, ведь мы платили за номер с видом на бассейн. Вы помните? Так примите это во внимание.
Нас принимать во внимание вовсе не обязательно, потому что мы вообще не представляли, что с нами будет. Автобус доставил нас на место. По дорожке среди готовых расцвести опунций, пальм, вдоль бассейнов, одного, другого — в первом вода как парное молоко, двадцать семь градусов, — мы направились в наши апартаменты. Кухня, ванная, спальня (двуспальная кровать), терраса, вид такой, что захватило дух — моя комнатная юкка как ни в чем не бывало росла здесь на красной земле и достигла трехметровой высоты, а крошечные фикусы Бенджамина вымахали по четыре метра, а еще агавы, эвкалипты, гортанное гуканье морских львов из дельфинария — нам повезло, на Кипре зима, туристический сезон еще не начался, дельфинарий закрыт, а потому никаких людей, никаких криков и аплодисментов. Мы застонали от счастья.
Туристы, прилетевшие с нами на одном самолете, шли рядом. Они были очень недовольны, что дельфинарий не работает.
* * *
Стук в дверь. Я толкнула Юстинку. Она завопила:
— Comein .
— Зачем так кричать? — поинтересовался мужчина, стоящий в дверях.
Он хотел узнать, нравится ли нам здесь. Он сказал, что женат на киприотке. Мог бы поиграть со мной в теннис после работы. Если нам что-нибудь понадобится — нужно сказать ему, не стесняться.
Мы начали распаковывать сумки. Вынули супы. “Возьмите с собой побольше сухих супов, — посоветовал кто-то нам вчера. — Вечером не выходите одни. Кипр небезопасен: много русских. Но главное — супы. Получится дешевле”. В результате Юстина купила сорок штук, я — двадцать восемь, для нас обеих на эти две недели.
Море врывалось в комнату через открытое окно. Несмотря на то что мы дряхлые женщины и просто рассыпаемся на части из-за отсутствия озонотерапии, витамина Е, магнитотерапии и артишоков (не говоря уж о солярии), по мимозовой рощице добежали до моря. Оно было потрясающе прозрачное, зеленое, голубое, лазурно-бирюзово-сапфировое, волны отливали изумрудом и обсидианом. Мы ошалели от счастья!
* * *
В гостинице кормить нас не собирались, потому что питание было не оплачено. Для нас это шанс. В первой половине дня мы выпили вина вместе с Робертом, который, женившись на киприотке, переехал сюда и теперь нам подробно все объяснил. Предупредил, что: магазины работают как Бог на душу положит, потому что еще не сезон; банки открыты до обеда, если вообще открыты, потому что еще не сезон; кондиционер можно включить, потому что сейчас зима и температура вечером понижается до семнадцати градусов; кабаки работают не все, придется походить-поискать, потому что не сезон; русских мафиози не много, потому что не сезон; море холодное, около двадцати градусов, потому что не сезон.
Он посоветовал нам съездить в Пафос и в горы.
Никогда в жизни я бы не подумала, что могу быть такой счастливой. Как здорово, что мой бывший ушел к Йоле, иначе я бы сидела сейчас на пятом этаже блочного дома, в приватизированной квартирке, и в голову бы мне не пришло, что можно заняться чем-то другим! И огорчало бы меня то, что он открыл себе в банке дебетный счет. А я не могла бы себе этого позволить! Я люблю Йолю! И пусть у нее не будет ветрянки! Видимо, я повредилась в уме, если желала зла такой превосходной женщине. Ведь она уже наказана тем, что этот тип с ней.
* * *
Мы отправились на собрание отдыхающих нашего заезда. Какие-то недовольные лица. А где же обещанная комната с видом на бассейн? А почему здесь так холодно? А экскурсии? Мы же здесь по туристической путевке. А что здесь можно посмотреть? А вот в Тунисе… А на Родосе… А на Тенерифе… Все оказались здесь по ошибке. Только не мы.
Мы хотели в Пафос, потому что там родилась Афродита! Из пены. Из одной только пены. Правда, мужчины-шовинисты утверждают, будто остатки мужественности Урана после того, как он был кастрирован Кроносом, упали в море и вспрыснули пену, способствуя тем самым зарождению красоты, чувственности и радости. Но это чушь. Богиня любви появилась из пены, и только из пены.
Обожаю Кипр. И впредь в феврале я буду открывать в банке дебетный счет, а животных оставлять дома на попечение Тоси!
* * *
Немного на тему эротики: у меня, заболела спина, Юстина сделала мне массаж. Туристический автобус перешептывался: “Были этакие две на острове Кос, как и на острове Лесбос”. В связи с этим мы держались за руки.
Пляж Афродиты. На переднем плане — дерево без листьев. Зима. На ветках развешаны носовые платки, ленточки, бумажки, презервативы, трусики, колготки, открытки, кофточки, фотокарточки, тряпочки, волосы. Словом, дарственные подношения. Гид любезно объяснил, что на острове издавна существует обычай — оставлять в святом месте личные вещи. И можно быть уверенным, что твое желание исполнится. Таким образом можно снискать расположение высших сил. Здесь — Афродиты.
У нас не было ни подвязок, ни колгот, ни ленточек, как, впрочем, презервативов, фотографий, тряпочек. Юс-тина прицепила за ветку корешок от авиабилета с именем, фамилией и адресом, чтобы Афродита не ошиблась. Я нацарапала на клочке бумаги свое желание. Не скажу какое.
После этого надо было бежать на пляж и найти камень, по форме напоминающий сердце, омытый пеной Пафоса. Такой камень приносит любовь, удачу, счастье и так далее на весь год. Юстина собрала для знакомых маленькие красивые камушки. Я встала на четвереньки и набила рюкзак камнями — сколько поместится. Унесла с собой несколько килограммов пляжа. Я очень нуждалась в благословении Афродиты. Дело вовсе не в том, что я снова хотела влюбиться, упаси Бог, а так, на всякий случай…
В Пафосе был порт. Вода такая, в которой утопиться — одно удовольствие. Все видно. Люди улыбались, непонятно с какой стати. А вот — кафе на берегу. В нем креветки. Появился он. Высокий. Смуглый. Около тридцати. Золотистые глаза, нос с горбинкой, очки на носу. Фиалковые. Нет, не глаза — очки. Пригласил нас за свой столик. Нравится ли нам Кипр? Нравится. Не хотим ли мы с ним поужинать, здесь так прелестно. Он явно что-то решил нам показать. Обеим. Мы расцвели в улыбке. Рано нас еще списывать в тираж! Ну так что? Остаетесь? Нет, пожалуй, нет. Может, все-таки да? Глаза его светились.
. Вот тебе на! Он действительно моложе каждой из нас. Стоит только захотеть… Мы поели креветки, кожа так и разглаживалась от витамина Е. То есть эротики. Витало что-то эдакое в воздухе, а море ритмично плескалось о берег. Вкусно? Восхитительно. А можем ли мы снять очки, так хочется видеть, какого цвета у нас глаза? Пусть он тоже снимет свои. У него с диоптриями, не беда. Он снял… А как же десерт? Кипрский кофе. Как нас зовут? Ах, чудненько! Если бы мы захотели с ним встретиться, трое в уан бэд , это было бы уандэфул. Изинт иm ?
Я потеряла дар речи, а Юстина рассудительно ответила: “Wewillthinkaboutit” . Его звали Памбо, он был готов ждать. Без всякой регенерации? Так быстро действует Афродита?
В автобусе шептались. Что, мол, нет у нас той проблемы, как у большинства женщин, что постарше. Ох уж эти киприоты! Сексуальные услуги на каждом углу! Их пристрастие к старым богатеньким туристкам с Запада! Наши лица вытянулись. Выходит, не сиянием наших глаз он был пленен? Не нашим обаянием? Не зрелой женственностью? Показалось, что где-то вдалеке я слышу хохот Афродиты.
* * *
Сегодня мы устроили себе кислородотерапию. Пошли на пляж. Я — в купальнике Юстины, вот что значит настоящая дружба, я уверена, что ни один мужчина не одолжил бы мне свои плавки, Юстина — topless . Чего пялятся? Ротозеи. К нам подсел мужчина.
— Как приятно услышать польский. — Делает вид, что не смотрит на грудь Юстины, а грудь у нее что надо!
О, нам тоже.
Может, мы составим ему компанию и вместе съездим на экскурсию?
Да какая из нас компания.
Ну, в таком случае можно ли он нам позвонить, живет он в том же отеле.
Разумеется, почему бы и нет.
Благочестивый муж, узнав, что мы из номера 07, тут же удалился на полагающийся ему прием пищи. Мы пошли купаться в море. Единственные, потому что зима. Потом легли позагорать. Жара стояла адская.
— Хэллоу, я из Австралии. — К нам приблизился молоденький абориген. — Я только похож на местного. У меня мать — киприотка. Отец из Австралии. Я мог бы угостить вас вином, вас это никак не обяжет. Так просто, чтобы познакомиться. — Он улыбается. Мы тоже. Нас не проведешь. Принял нас за богатеньких туристок.
* * *
Экскурсия в горы Троодос. Соотечественники нас сторонились. Женщина спереди уверяла нас, что ей чужды какие-либо предрассудки. В награду получила мандарин. После чего сообщила, что она снисходительна к людям. Мы догадались, что именно эта дама — автор комментариев на тему острова Лесбос, но было уже пора выходить из автобуса. В горах нас догнал мужчина. Может быть, тоже принял нас за западных туристок? Похоже, нет. Сказал, что приехал на Кипр один, путешествует, чтобы отдохнуть, не любит сезонов, зовут его Иероним. Оказывается, Ирек решил держаться с нами, с преследуемым меньшинством. Он на стороне тех, кто любит иначе. Афродита гогочет от радости. Мы решили быть предельно нежными друг с другом. Я и Юстина, ясное дело.
Уже втроем мы провели вечер в таверне. У входа к нам подскочил хозяин и позвонил в колокольчик. Мы тоже подскочили. Нас опутала пелена колдовства и пива. Хозяин таверны спросил номер моей комнаты. Иероним заявил:
— Не приставай к этой женщине, она со мной.
Я растаяла. Как давно никто за меня не заступался! Вот настоящий мужчина, не выходящий, разумеется, за рамки статистических норм.
У бильярдного стола проходил вечерний конгресс британских медиков. Они подсели к нам. Пригласили на пиво. Мы пошли. Нам было уже трудновато изображать одиноких женщин, потому что с нами был Иероним. Врачей — несколько человек: из Манчестера, Уэльса, Ирландии, Англии.
Англичанин сказал Юстине:
— Не пей с ирландцем, он гей. Со мной можно. Я не гей.
Валлиец жаловался на жену, которая его не любит. Вокруг шотландца, клянусь Богом, стлался туман, словно сошедший с гор. Мы играли в бильярд, пили пиво и курили. Мы уже прошли такой курс кислородной терапии, что могли себе это позволить.
После очередной порции пива Юстина спросила англичанина, что он сделал с Кипром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26