Около пяти вечера она услышала, как его пикап грохочет по дороге к дому. Уитни находилась на заднем дворе с Троем и, когда двигатель умолк около подъезда, невольно задержала дыхание, подумав, что Люк станет ее искать.
Но он не стал.
Полчаса спустя, когда она возилась с маленькой цветочной клумбой, а Трой играл рядом в песочнице, ее сердце гулко ухнуло при звуке открываемой двери патио.
Представление начинается.
– Привет, – сказал Люк, шагая к ним по траве газона.
Стоя на коленях возле клумбы, Уитни выпрямилась и посмотрела на него. Он уже принял душ и переоделся в легкие брюки защитного цвета и желтую спортивную рубашку. Ее собственные брюки были перемазаны землей, а блузка промокла от пота под мышками и на спине. Но ее это не волновало. Это не тот мужчина, на которого стоит производить впечатление.
– Закончил на сегодня? – спокойно спросила она.
– Ага, вот решил отдохнуть немножко, – небрежно бросил он, но девушке показалось, что в его голосе проскользнула нотка подавляемого оживления… и что в его глазах появился странный блеск. Блеск, значения которого она не могла понять. От этого блеска ей стало как-то тревожно…
С радостным «па-па» Трой выкарабкался из песочницы, и Люк подхватил его и усадил к себе на плечи. Малыш вцепился в клок черных отцовских волос, а Люк со смехом подставил свою большую ладонь под его толстенькую попку. У Уитни комок встал в горле. Она попыталась его проглотить, но безуспешно.
– Когда будем ужинать? – спросил Люк.
– На ужин всего лишь салат с курицей, – сказала она. – Можем поесть в любое время.
– Давай тогда сейчас.
– Ладно. – Она подобрала с земли садовую лопатку и поднялась на ноги.
– Ты поздно вернулась домой вчера вечером, – сказал Люк, идя рядом с ней к дому. – Я не слышал, когда ты приехала.
– А ты ждал? – спросила Уитни с неподдельным интересом.
– Между прочим, да.
Они дошли до патио, и он открыл перед ней дверь.
– Я приехала в одиннадцать, но свет в доме не горел, и я прошла наверх тихо, стараясь никого не разбудить.
Она уловила запах его одеколона, и в ней всколыхнулись эротические воспоминания. Девушка безжалостно отогнала их.
– Я ждал здесь, в патио. – Люк зашел вслед за ней в дом и задвинул скользящую дверь.
– А-а. – Уитни двинулась к кухне. – Ты специально меня для чего-то дожидался?
– Вообще-то да…
Она так резко остановилась в дверях кухни и повернулась к нему, что он чуть не столкнулся с ней.
– Что-нибудь важное?
– Да. – Из его глаз исчез блеск, и в их синих глубинах появилось такое напряжение, что Уитни невольно содрогнулась.
– Насчет… чего?
– Насчет нас.
– Нас?
Трой стукнул отца по ушам маленькими сжатыми кулачками.
– Ох! – буркнул Люк. – Давай-ка мы тебя оттуда снимем. Пора серьезно заняться с тобой воспитанием… Извини, Уитни, я хочу сначала запереть его в стульчик!
Уитни обессилено прислонилась к стойке, пока Люк пристегивал Троя в высоком стульчике. Она не годится для этих игр… и у нее не хватает терпения! Ей хотелось завопить и приказать ему выложить все до конца, чтобы она с триумфом смогла заявить, что все знает и никогда в жизни не отдаст ему поместье. Но, видимо, вмешательство Троя сбило Люка с мысли.
Они сели за стол, и в течение всего ужина разговор между ними велся на обычные темы. Люк сказал, что появились первые маленькие виноградинки и похоже, что урожай осенью превзойдет их самые смелые ожидания.
– Есть основание радоваться, – отметила Уитни и спокойно посмотрела на Люка. Тот вежливо улыбнулся в ответ.
По окончании ужина Люк вынул Троя из стульчика, заявив, что сам уложит его спать.
– Давай для разнообразия выпьем кофе в библиотеке, – предложил он, выходя из кухни с сынишкой на руках. – Я недолго.
Вытирая стол, Уитни поймала свое отражение на поверхности хромированного чайника и раздраженно фыркнула. Волосы взлохмачены – слишком долго она носила в саду шляпку от солнца, – блузка помята, и нос блестит. Надо срочно сбегать освежиться и привести себя в порядок.
Она поджала губы. Ее цель – не соблазнить Люка, напомнила она себе мрачно. Ее цель – нокаут!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
– Этот домик, что полагается тебе как помощнику управляющего на Полынных виноградниках, – он меблирован?
Она сумела задать вопрос совершенно спокойно, но с вихрем эмоций внутри. Они уже кончали пить кофе, но он все еще не пытался заговорить о проблеме завещания. И, наблюдая, как он удобно расположился в кожаном кресле возле окна с таким видом, будто все время на земле к его услугам, она почувствовала прилив раздражения – раздражения все возрастающего, так что ей ничего не оставалось, как либо задать наводящий вопрос, либо взорваться.
– Забавно, что ты об этом заговорила. – Он поставил свою чашку на подоконник. – Домик меблирован, но недостаточно… и когда Вики показала мне гостиную, то я сразу понял, чего там не хватает. – И он кивнул в сторону стола Крессиды. – Чего-то вот такого.
– Но тебе же наверняка выделят стол в конторе?
– Да, конечно. В здании винодельни есть современный офис… Но мне хотелось бы иметь стол дома, для личного пользования.
Странный блеск снова мелькнул в его глазах, похожий на тот, что ранее так встревожил Уитни. Уж не смеется ли он над ней? Может, Люк находит эту игру забавной? Уитни чувствовала, как у нее в груди сворачивается тяжелый узел злости…
– Ну вот, – продолжал он неспешно, – я и решил попросить тебя отдать мне бабушкин стол. Ты ведь им никогда не пользуешься, так что, может, отдашь его мне?
О-о! Он игрок. Все еще притворяется, что скоро переезжает на Полынные виноградники. Ладно, она сумеет ему подыграть… еще чуть-чуть.
– Конечно, – сказала она легко и простодушно. – Можешь забрать стол. Еще что-нибудь?
– Нет, я хотел только стол…
Ага, вот и прокол, хотя и маленький! Если бы он все еще собирался переезжать, то сказал бы: «Я хочу только стол!»
– …так как он для меня имеет особое значение. – Встав с кресла, Люк подошел к столу и любовно погладил темное резное дерево. – Мы с бабулей часто оставляли друг другу в тайничке секретные послания.
– В тайничке?
Он вздернул брови.
– Она что, никогда не рассказывала тебе? Когда ты была девочкой? И вы никогда не оставляли там записки друг для друга?
– Нет, я ничего не знаю о тайнике.
– Ну, я… – Люк провел рукой по глазам, но Уитни успела перехватить выражение его лица и увидела, что он глубоко взволнован. – Я думал, тебе она тоже доверила эту тайну. – Его голос слегка охрип. – Это была игра, которая ей так нравилась… Нам обоим нравилась. Я мог оставить там для нее табель со школьными отметками, она мне – деньги на карманные расходы…
На какой-то момент Уитни разрешила себе поддаться сочувствию к Люку.
– Должно быть, она очень дорожила близостью между вами. Ты занимал особое место в ее сердце, Люк… до самого ее последнего дня. Несмотря на вашу ссору, ее любовь к тебе оставалась неизменной. Но я думаю, что ты и сам это знаешь.
– Если бы я этого не знал, я… – Он коротко вздохнул и положил ладонь на поверхность стола. – Ладно. Это потом. Уитни, я сказал уже, что хочу с тобой поговорить насчет… нас.
Уитни поставила чашку на кофейный столик и сжала руки у себя на коленях. Момент, которого она так ждала, наступил. Ее сердце застучало быстрее, и она обхватила себя руками.
– Две ночи тому назад, – хрипловато сказал он, – мы любили друг друга…
Этого она никак не ожидала услышать. И ее глубоко поразило и сбило с толку, что он использовал такие слова, как «любили друг друга», вместо того чтобы просто сказать «занимались сексом».
– …и на следующее утро я отверг тебя…
– Потому что я владелица виноградников, – натянуто сказала она.
– Потому что я очень гордый.
– Продолжай.
– Уитни, если бы виноградники принадлежали мне, то вместо того, чтобы тебя отвергнуть, я бы попросил тебя стать моей женой.
И теперь, по его плану, она должна была бы воскликнуть: «Дорогой, виноградники твои! Сегодня днем я подписала бумаги, передающие их тебе!»
Ее чуть не стошнило. Нет, она явно не годится для подобных игр. Она устало поднялась на ноги.
– Не продолжай, Люк. Я знаю, что ты будешь удивлен… и разочарован… моими словами, но я не собираюсь отдавать тебе поместье и виноградники. Вообще-то… – она сухо и невесело рассмеялась, – вини в этом только себя. Твое выступление вчера утром было настолько убедительно, что я и впрямь поверила, когда ты сказал, что не хочешь получить поместье – во всяком случае, таким образом.
Он смотрел на нее, и вид у него был довольно озадаченный. Похоже, он был по-настоящему удивлен.
– Я слышала, что ты говорил Виктории Мосс по телефону прошлой ночью, – продолжала она. – Ты сказал ей, что виноградники практически твои, что в я конце концов передумала. Интересно, ты ей рассказал, что тебе пришлось со мной переспать, чтобы добиться своего?
Но где же долгожданное торжество? Она чувствовала только холод и пустоту в сердце и в душе.
Но он… О, Люк пустоты не почувствует. Теперь, когда его планы провалились, он накинется на нее без сожаления, с той жестокостью, которую она успела так хорошо узнать.
Слезы задрожали у нее на ресницах, и она отвернулась: она чувствовала, что вот-вот заплачет, и не хотела, чтобы он это видел. Но, сделав всего два шага к двери, она услышала, что Люк двинулся за ней. Ее сердце подпрыгнуло в панике, и девушка кинулась бежать.
Он настиг ее в холле, когда она едва добежала до лестницы наверх. Схватив за плечо, он резко повернул ее к себе.
В ужасе съежившись, Уитни взглянула на него снизу вверх, но когда увидела его глаза, то мысли ее окончательно смешались. В его синих глазах она не увидела никакой злости, а только нежность. Нежность такую всепоглощающую, такую ласковую, что она подумала, будто это ей снится.
– Ты дурочка, – пробормотал он. – Чудесная, прекрасная дурочка. – Он взял ее лицо в ладони. – Как мог я влюбиться в такое глупое создание?
– Ничего у тебя не выйдет, – убито прошептала она. – Ничего не выйдет из твоих трюков с телячьими нежностями. Я не отдам тебе виноградники, Люк. Твоя бабушка этого не хотела. Так что твой расчет неверен. Мог бы не стараться и не спать со мной.
– Ну да. – Он смотрел на нее, явно забавляясь. – Такой труд! – Он поцеловал ее губы, соленые от слез. – Уитни, послушай меня…
Нет, она не будет его слушать. Она не позволит умаслить ее своими речами. Может, она и хочет его, но никогда не полюбит, зная, как много черного у него в душе. Но как же трудно ему сопротивляться!
– Мое сокровище. – В его глазах светилось обожание. – Прошлой ночью, пока тебя не было, я нашел другое завещание. Более позднее.
Все свои силы и помыслы Уитни направила на то, чтобы остаться стойкой к его нежности, поэтому смысл сказанного дошел до нее не сразу. Но даже когда дошел – голова ее не прояснилась.
– Другое… завещание? П-позднее?.. – с трудом проговорила она.
– Да. – Он улыбнулся. – Другое… завещание. П-позднее. Написанное от руки. Датированное месяцем позже, чем предыдущее, и засвидетельствованное двумя подругами моей бабушки по приходу, тогда как другое напечатано и свидетелями были Эдмунд и Чарлз Максвелл.
Она широко раскрыла глаза.
– Но где же оно было? Эдмунд Максвелл обшарил все ящики стола…
– Все ящики, – мягко сказал Люк, – кроме того, о котором знали только я и Крессида.
– Тайник! – охнула Уитни.
– Пошли. – Он взял ее за руку и провел обратно в библиотеку к письменному столу.
Ухватив ее палец, он положил его на маленькую ягодку винограда в причудливо и изящно вырезанной грозди на боковой стенке стола. – Здесь, – сказал он. – Нажимай.
Уитни нажала и ойкнула, когда длинный узкий ящик внезапно выдвинулся из глубины стола.
Внутри она увидела конверт, адресованный Люку.
– Это оно? – спросила она слегка дрожащим голосом. – Другое завещание?
Люк взял конверт, вынул из него единственный листок бумаги и передал Уитни.
С возрастающим изумлением Уитни читала слова, написанные бисерным почерком… и увидела, что, хотя более мелкие детали завещания оставались неизмененными, Крессида оставила Люку виноградники Изумрудной долины.
И «…моей дорогой Уитни Маккензи: поместье Браннигенов со всем содержимым». Ее голова закружилась, и она ощутила невесомую летящую радость. Нет, не потому, что дом принадлежал теперь ей, хотя она всегда очень его любила. А потому, что Люк все-таки ее не обманул.
– Значит, когда ты сказал Виктории Мосс, что надо понимать женщин, то имел в виду ваши отношения с бабушкой?
– И когда я сказал, что кое-кто «передумал», то имел в виду опять-таки бабушку, все-таки оставившую мне виноградники.
– Но… как насчет Виктории Мосс?
– Какой Виктории? – посмотрел он на нее с шутливым недоумением.
Уитни надулась.
– Перестань меня дразнить…
– Да, мы общаемся… но только по делу, мы с Вики старые знакомые… Она даже бегала за мной, когда мы были подростками. Но она никогда не была в моем вкусе… И сейчас тоже. – От его улыбки в груди у нее потеплело. – Зато ты в моем вкусе.
Она глянула на него.
– Ты как-то сказал, что не любишь блондинок!
Он засмеялся.
– Для каждого правила есть исключение. И ты, моя любимая, как раз это самое исключение.
Внезапно посерьезнев, Уитни сказала:
– О, Люк, если бы ты не вернулся в долину, ты так никогда и не узнал бы, что твоя бабушка простила тебя и оставила тебе то, что принадлежит тебе по праву рождения.
– Должно быть, она надеялась, что однажды я все-таки вернусь домой, и знала, что тогда я вспомню про тайник в письменном столе, про письма и нашу с ней любовь. Она знала, что я поищу ее последнее письмо. Так я и сделал, слава Богу, и она не обманула моих надежд.
Он взял завещание из рук Уитни и бросил его на стол. И обнял ее.
– Я так тебя люблю! – Он целовал ее до тех пор, пока голова у нее не пошла кругом, а потом погрузил пальцы в ее кудрявую золотистую гриву. – Выходи за меня замуж, моя красавица, выходи за меня завтра же. – Люк лукаво ей улыбнулся. – Ты ведь тоже меня любишь, не так ли?
– Да, всем сердцем… сильнее, чем считала это возможным.
Он опять завладел ее ртом в горячем поцелуе, от которого у нее подогнулись колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18