– Ну не настолько же, Минти, – поморщилась она, переворачивая страницу.
– Выходит, что настолько. По крайней мере, раньше так было. Но теперь я изменилась.
– Это заметно.
Я присела на краешек кровати и глубоко вздохнула:
– Знаешь, мне просто очень-очень не повезло, что я вообще познакомилась с Домиником.
– Нет такой вещи, как невезение, Минти. Есть правильный и неправильный выбор. Мне всегда казалось, что раз уж ты выбрала Доминика, у тебя имелись на то свои причины. Откровенно говоря, он был настоящим гадом.
– Неправда. Он мог быть милым. Иногда.
– Когда? – поинтересовалась она.
Пердита вытянула лапки, как две черные эластичные резинки, и блаженно перекатилась на спину.
– Он был очень щедр. Постоянно покупал мне что-нибудь. Сама знаешь. Дорогую одежду, ту сумку... и вообще, много всего.
– Минти, он их не тебе покупал. А себе. Чтобы рядом с ним ты выглядела «подобающе». Неужели ты не понимала? – спросила она, почесывая животик Пердиты. – Ты же не дура. Я в этом уверена.
– И мы прекрасно проводили выходные за городом.
– Но никогда не ездили туда, куда хотелось тебе. – Я вздохнула. – Гольф, рыбалка... Представляю, как тебе было весело.
– Он очень любил свою маму.
– И Джек Потрошитель тоже.
– Слушай, я не хочу говорить о Доминике. Все это уже в прошлом. Меня бесит, что Джо врет, дискриминирует меня...
– Ты хочешь сказать: клевещет, – поправила Эмбер. – Дискриминация – это совсем другое.
– Какая разница. Мы так чудесно проводили вечер, играли в настольный футбол. А он взял и все испортил. Из-за этой ссоры прекрасный вечер превратился в кошмар. Он говорил чудовищные вещи, – ярость вновь клокотала во мне. – Но я поставила его на место. Более того, – похвалилась я, – высказала все, что о нем думаю, не стесняясь в выражениях.
– О господи... Так позвони ему завтра и извинись.
– Что?
– Извинись перед ним утром и скажи, что была неправа. Похоже, ты на самом деле была неправа. К тому же и нагрубила.
– Но он тоже мне нагрубил! Он вел себя ужасно. Перевернул все с ног на голову. Выставил меня каким-то монстром.
– Позвони ему завтра.
– Это исключено.
– Ну, тогда послезавтра. Только обязательно извинись. Потому что, скажу честно, мне кажется, он был прав. Спокойной ночи, Минти.
И она выключила свет. Взяла и выключила свет! Оставила меня сидеть в темноте. Я была в бешенстве. И стала придумывать, какую бы гадость ей сказать. Но ничего равноценного в голову не приходило. Только когда я уже взялась за дверную ручку, меня осенило. Я измыслила нестерпимое оскорбление.
– Твоя кошка совсем разжирела, – выпалила я.
Т. С. Элиот был прав. Апрель и вправду самый жестокий месяц. Если у вас депрессия, как у меня сейчас, при одном виде всех этих нелепо жизнерадостных нарциссов, покачивающих вульгарными головками, как проститутки на бульваре, вас уже тошнит. Вам становится хуже от одного их вида. И от вида тюльпанов тоже. А также этих тошнотворных сахарно-белых соцветий вишни, которые скоро порозовеют.
Радости весны прошли мимо меня: слишком много навалилось забот. Во-первых, папа вел себя очень странно. Во-вторых, я поссорилась с Джо, который мне раньше вроде бы нравился, и даже очень, а теперь не нравился совсем. В-третьих, я не разговаривала с Эмбер, потому что она посмела нагло меня поучать и тогда я обругала ее кошку, поскольку а) хотела сказать что-нибудь обидное и б) это была сущая правда. Кошка действительно разжирела. Но Эмбер лопалась от злости. Я попала в самое больное место. Поэтому теперь она ужасно дулась. Не выходила из своей комнаты – то есть моей комнаты, но это уже совсем другая история, – и я понятия не имела, что там делается. Прошло уже несколько дней, и все без изменений. Может, она обдумывала сюжет нового романа – упаси боже! – или зависала в Интернете. Так или иначе, со мной она разговаривать не желала.
Вот такая неприятная ситуация. Ледяное молчание уже начало меня напрягать. Наконец сегодня утром лед тронулся.
– Прости, Минти, – произнесла Эмбер с нехарактерным для нее, но все еще холодным смирением, спустившись на первый этаж. – По-моему, мне нужно перед тобой извиниться.
«Ничего себе!» – проскрипел Педро. Я тоже удивилась.
– Все в порядке, – сказала я, протягивая попугаю кусочек яблока. – Откуда тебе было знать, что Джо такой отморозок.
– Я не о Джо говорю, – сказала она. – И он не отморозок. По крайней мере, мне так кажется. Нет, я имею в виду Пердиту. У нее действительно... м-м-м... лишний вес.
– Ты хочешь сказать, она наела брюхо.
– Без подробностей, Минти.
– Открой глаза, так оно и есть.
Пердита сидела на подоконнике, подставив маленькую блестящую черную мордочку солнцу с выражением непостижимого блаженства. Она спрыгнула и пошла на кухню, держа хвост под углом девяносто градусов и громко мяуча – требовала еды.
– Все жиреет и жиреет, – задумчиво проговорила я.
Кошку уже заносило под тяжестью собственного веса. Она резко плюхнулась на пол, будто любое движение давалось ей с большим усилием.
– Да, слишком много сардинок, – признала Эмбер. – Вот в чем проблема. Она их обожает, но придется посадить ее на диету.
– Может, это возрастное? – предположила я. – Ты же говорила, что она опережает в развитии кошек своего возраста.
– Странно, что она не везде толстая, – озадачилась Эмбер и взглянула на меня. – Вроде только низ живота. О господи...
– Что?
– А если у нее опухоль? – На лице Эмбер застыл ужас. Глаза наполнились слезами. – Что, если у нее рак, Минти?
– Не глупи. У нее же ничего не болит. Вообще-то, вид у Пердиты был очень довольный.
Она легла на пол, перекатилась на бок, и живот перекатился тоже. Забавно. Я заметила, что соски у нее набухли и стали похожи на два ряда розовых пуговиц. А на мордочке блуждало виноватое, вроде как неуверенное выражение. И внезапно до меня дошло. Словно в голове включилась электрическая лампочка.
– Она залетела, – объявила я.
– Что за глупости, – фыркнула Эмбер. – Она сама еще ребенок.
– Нет, по-моему, она беременна, – повторила я. – И она уже не ребенок, а тинейджер. С какого возраста кошки беременеют?
– Не знаю, – ответила Эмбер. Потом исчезла, вернулась с книгой «Все о кошках» и стала лихорадочно перелистывать страницы. – Тут написано... с шести месяцев. – Она опустила книгу. – А Пердите, по меньшей мере, семь.
– Тогда все понятно. Она не жирная, а просто ждет котят. Лори же сказал, что нужно ее стерилизовать, а мы об этом не подумали. Забыли.
– Это ты виновата, Минти, – напала Эмбер.
– С каких это пор я должна заботиться о твоей кошке?
– У меня и без этого хлопот хватало.
– А у меня нет, что ли?
– Ты должна была мне напомнить.
– Ага.
– О'кей, о'кей, мы обе виноваты.
– Очень благородное решение, – похвалила я.
– И что же нам делать?
– Ждать.
– Сколько?
Я сверилась с кошачьей книгой:
– Тут написано, период вынашивания равен шестидесяти пяти дням.
– Да, но Минти...
– Что?
– Мы же не знаем, как давно она беременна.
– Давай позовем Лори. Он наверняка скажет.
– Давай. Позвони ему.
– Нет, сама позвони. Ты же ему нравишься.
– Но он мне не нравится.
– Почему?
– Ой, не знаю, – поморщилась она. – Почему люди вообще не нравятся? Какая разница, Минти... Позвони ему! А потом позвони Джо.
– Зачем это мне звонить Джо? Он наговорил мне кучу гадостей.
– Он сказал все это только потому, что ты ему очень нравишься.
– Неужели? – вздохнула я.
– Да. Это же очевидно. Иначе он не стал бы волноваться.
– Правда?
– Конечно. И дураку ясно: ему не наплевать на тебя, вот и высказался. К тому же он был прав, Минти, как ты думаешь?
Я опустилась на стул рядом с клеткой Педро.
– Да, – тихо признала я. Пол опять начал расплываться перед глазами. – Он был прав, – хрипло произнесла я и посмотрела на Эмбер. – Я мелочная. Это правда. Я не любила Доминика и не уважала его. По правде говоря, я его презирала. Но все спускала ему с рук, потому что он казался мне... подходящей партией. И вот – какая ирония! – оказалось, что и это одна видимость. – Признание отняло у меня все силы, во рту появился привкус пепла. Мне было ужасно стыдно.
– Не переживай, Минти, – утешила Эмбер, обняв меня одной рукой. – Все мы совершаем ошибки. Но, по крайней мере, еще не слишком поздно, – весело сообщила она. – Тебе только и нужно, что позвонить Джо.
– О'кей, – кивнула я, шмыгая носом. – Так и быть. Но сначала ты позвонишь Лори.
– Я не хочу звонить Лори, – недовольно пробурчала она. – Он меня раздражает. Я просто с ума схожу.
– Так-так, – деловым тоном произнесла я. – Баш на баш: я звоню Джо, если ты звонишь Лори.
– Ах, так... ладно, – с опаской произнесла она. И подошла к телефону. Но знаете, что она сначала сделала? Прежде чем набрать номер? Причесалась! Нет, я серьезно! Как можно так врать самой себе? Ни в какую не хочет сознаться, что Лори ей нравится. Смех, да и только. Не понимаю, почему она так странно себя с ним ведет. Он же умный, и забавный, и милый. И у него чудесное чувство юмора. Я знаю, что он ей нравится, но вот, поди, ж ты: никак не хочет этого признать, чем очень меня забавляет.
– Пердита беременна, – сообщила она в трубку. – Да... мы так думаем. Ты зайдешь? Если только тебя не сняла на вечер какая-нибудь мымра... Почему бы нам не принести ее в клинику? В ее положении? Когда она так уязвима? Ты что, шутишь? Это совершенно безответственно, вдруг у нее будет выкидыш. Мы заплатим тебе, разумеется, – добавила она. – Нет, не натурой. Наличными. Сколько ты берешь за вызов?.. Да, о'кей. В восемь. Ты пьешь красное или белое вино?
– Сказал, придет, – объявила Эмбер. – Как же он меня раздражает! – еще раз повторила она. – Так, что приготовим? Думаю, начать надо с копченого лосося. Затем утка или, может, ризотто с лесными грибами?.. Я могла бы сбегать за лисичками. И у меня есть потрясающий рецепт шоколадного торта... и отличная бутылка «Пуи фюиссе».
Она достала все свои кулинарные книги и принялась прилежно их изучать, а я тем временем собиралась с духом, чтобы позвонить Джо. Мне очень хотелось с ним помириться, особенно потому, что мы поссорились из-за Доминика. «Опять проклятый эффект Доминика», – с горечью подумала я. При одной мысли об этом мне захотелось все исправить. И я набрала домашний номер Джо. Но он не взял трубку. Гудки, гудки, гудки. Я попробовала позвонить на мобильный. После четвертого или пятого гудка я услышала его голос:
– Алло?
– Джо, это Минти.
– Алло? – повторил он. – Кто это?
– Минти, – произнесла я чуть громче.
– Извините, ничего не слышно, – ответил он. Очень странно. Мне его было прекрасно слышно. – Перезвоните, – попросил он.
– Джо! – закричала я. – Ты меня слышишь?
– Извините, вас не слышно.
– Джо, это Минти!!
– Черт... – выругался он.
И тут я услышала: «Пассажиры, вылетающие рейсом БА196 в Лос-Анджелес авиакомпании „Британские авиалинии», срочно пройдите на посадку к выходу 27...» О боже, нет!
– Джо, мне очень жаль...
– Боже! – воскликнул он, а потом произнес: – Извините, не знаю кто это, но мне пора идти, – и дал отбой.
Вот и все. Он уехал. Я его потеряла. Я опустила трубку на рычаг, внутри меня все умерло. Я чувствовала такое опустошение, будто кто-то вычерпал меня ложкой.
– Дозвонилась? – спросила Эмбер.
– Да, – ответила я. – То есть нет. Не дозвонилась, – поправилась я слабым голосом.
Минуту Эмбер была в замешательстве. А потом произнесла:
– Как думаешь, Лори любит топинамбур?
«Гав-гав!» – протявкал Педро. Я открыла дверь и ахнула. Не удержалась. Над правым глазом у Лори чернел синяк размером со спичечную коробку.
– С виду еще ничего, – сообщил он. – Знала бы ты, как он болит. Привет, Эмбер!
– Господи! – воскликнула она. – Что стряслось?
– Принял участие в эксперименте, – мрачно произнес он, снимая пальто.
– В каком?
– Был на вечеринке с девушкой из Ливана. Но понятия не имел, что, оказывается, она наняла меня с единственной целью: пробудить ревность в бывшем бойфренде. Это сработало, – добавил он. – Вам будет приятно узнать, что свадьба в июне.
– Хочешь, приложим лед? – спросила Эмбер. У нее был довольно расстроенный вид.
– Нет-нет, – отказался Лори. – Ничего страшного. Профессиональный риск. Все равно как если бы собака укусила в приемной. Кстати... где моя пациентка?
Мы прошли в кухню. Пердита лежала на боку под столом и старательно вылизывала шерстку. Она подняла мордочку, дружелюбно поморгала, подняла переднюю лапку в знак приветствия и вернулась к умыванию. Ее маленький шершавый розовый язычок ритмично скреб шкурку.
– У вас будет котенок, – с видом эксперта объявил Лори. – И не один.
– Сколько? – поинтересовалась я.
– Не знаю. Может, три или четыре. Может, пять. – Он наклонился, и Пердита позволила ему прощупать свой набухший животик. – Беременна она уже недель пять.
– Ничего себе! – воскликнула Эмбер. – Она же сама еще котенок.
– У кошек половое созревание начинается как раз в этом возрасте, иногда и раньше, – объяснил Лори. – Не хочется говорить: я же вас предупреждал, но так оно и есть. Надо было ее стерилизовать.
– Беременность незапланированная, – сказала Эмбер. – Точно знаю. Наверняка изнасилование на свидании. Наша Пердита не такая.
– Все они такие, – возразил Лори. – Кошки не отличаются высокими моральными принципами. Даже королеву отделяет от шлюхи всего одна буква.
– О! – Эмбер явно была разочарована, но взяла Пердиту на руки. – Скажи, кто с тобой это сделал, – допытывалась она у кошки. – Мамочка не будет сердиться. Просто скажи. О господи, только не этот рыжий соседский кот! – скривилась она. – Мы же не хотим, чтобы наши котята были рыжими!
– Тут поблизости ошивался какой-то красивый полосатый котик. Может, это он? – оптимистично предположила я. – И в 31-й квартире живет симпатичный трехцветный котяра.
Кто бы это ни был, Пердита ничего не сказала. Молчала как рыба.
– Что же нам делать, когда начнутся роды? – забеспокоилась Эмбер. – Мы ничегошеньки об этом не знаем.
– Отвезите ее в отделение скорой помощи и спросите доктора Росса, – посоветовал Лори.
– Очень остроумно, – поморщилась Эмбер. – Мы не знаем, как появляются котята.
– Сейчас объясню, – утешил Лори.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56