Это бессмысленно, Хелен. Это изводит меня. Я так до конца и не поняла причин. Поэтому я не могу о нем забыть. Поэтому я опростоволосилась с Джо.
– Позвони Доминику и потребуй объяснений. Потребуй внятного ответа.
– Не хочу.
– Иди к нему домой и заставь все объяснить. У тебя есть на это право, Минти, потому что он поступил чудовищно.
– Не пойду, – отрезала я. – Гордость не позволит. К тому же сейчас уже слишком поздно.
– Тогда ты, возможно, так и не узнаешь правды, а значит, не сможешь забыть прошлое. Это будет терзать тебя годами, – добавила Хелен, отрезав кусочек ленточки. – Джо прав: ты тащишь за собой слишком много лишнего багажа. Извини, что я так прямолинейна, – сказала Хелен. – С тех пор как мы были в Париже, я в первый раз заговариваю с тобой о Доминике. Раньше я не могла говорить откровенно: слишком свежа была рана. А потом в моей судьбе произошла перемена. У нас не было возможности побеседовать по душам. – На пальце у Хелен поблескивало обручальное кольцо. Большой темный рубин в оправе из крошечных бриллиантов.
– Когда свадьба?
– Четырнадцатого февраля.
– В День святого Валентина, – вздохнула я.
– Чарли – тупой ублюдок, – в который раз повторила Эмбер. – Давай же! Говори: Чарли... тупой... ублюдок.
Педро недоуменно воззрился на нее и моргнул.
– Зря тратишь время, – сказала я.
Эмбер прицепила к клетке ленточку серебристой мишуры, которую попугай тут же принялся жевать.
– Хочешь повесить гирлянду на елку? – спросила она – весь день Эмбер украшала мохнатое деревце, которое теперь весело поблескивало игрушками на подоконнике.
– Вешай сама, – отмахнулась я, листая еженедельник «Стар». Что-то на сегодня предсказывает хоррорскоп Шерил фон Штрумпфхозен? Так-так, Весы, знак дружелюбия и равновесия. По губам моим скользнула горькая усмешка. «Весы, будьте оптимистичны. В вашей жизни скоро вновь все наладится, – писала Шерил. – Счастливые мгновения посыплются как из рога изобилия. Горизонт уже проясняется». Хм... Не без опаски, я все-таки позволила робкому огоньку надежды затеплиться в душе. Потом взглянула на гороскоп Рака – посмотреть, что ждет Дома. Никак не избавлюсь от этой привычки, читать его гороскоп. Правда, на сей раз, я рассчитывала узнать, что у него все плохо. «Раки, – вещала Шерил, – неспокойные и тяжелые времена позади, и вам наконец-то воздастся по заслугам». Мое сердце подпрыгнуло: вот и отлично, с ним наверняка произойдет что-то плохое. Потом мне стало интересно, а кто Джо по гороскопу? Передо мной лежала рождественская открытка, подписанная просто: «Люблю, Минти». Как бы мне хотелось, чтобы он произнес: «Люблю Минти».
– Рождество – это здорово, правда? – спросила Эмбер. Похоже, она радовалась от души. На удивление быстро оправилась.
– Знаешь, Минт, это такое облегчение, – произнесла она, вешая бумажные гирлянды. – То, что случилось, еще раз доказывает, какой мелкий человек этот Чарли. И минуты не прошло, как мы расстались, а он уже любезничал с твоей подружкой Хелен!
– М-м-м... да, – промямлила я.
– Значит, он не способен на тонкие чувства. Совершенно не способен. И как банально! – с презрением воскликнула она. – Шафер бежал с подружкой невесты. Кошмар!
Эти ее слова заставили меня осознать: а ведь кто-то выжил под руинами моей свадьбы и даже обрел свое счастье. И, слава богу, пусть даже это была не я.
– Я настолько разочарована в Чарли, – донесся до меня голос Эмбер, – что не включу его в свой следующий роман.
– Вот и ладно, – порадовалась я.
– Не хочу, чтобы он воображал, будто я о нем вспоминаю, – она деланно рассмеялась, – не говоря уж о том, чтобы увековечить его в произведении искусства.
– Не думаю, чтоб он расстроился.
– И теперь, зная, какой он мелочный, бесхребетный червяк, я думаю: мне еще повезло. Минти, на меня снизошло озарение. У меня открылись глаза. Чарли был нормальным парнем, но несколько скучноватым. На самом деле мне нужен яркий мужчина.
– Яркий?
– Да, – с этими словами она зажгла гирлянду и засмотрелась на мигание разноцветных огней. – Остроумный мужчина. Вот кто мне нужен. Парень, с которым было бы весело.
– Ты абсолютно права, – кивнула я.
«Алло», – прокричал Педро, услышав телефонный звонок. «Алло!» – повторил его скрипучий голос. Эмбер сняла трубку.
– Да, – проговорила она. – Кто?.. О боже... Неужели опять ты? – Эмбер картинно закатила глаза. – Послушай, – жеманничала она, – и сколько раз тебе говорить? Нет... Нет, я не хочу с тобой поужинать. У меня есть дела поинтереснее... Какие? Как ты смеешь! – Она опять закатила глаза к потолку. – Я роман пишу... Нет, не про тебя. Знаешь, как много народу хотят попасть на страницы моего романа? У меня целая очередь... Ну, если хочешь быть положительным героем, надо ждать два года, если отрицательным, боюсь, не меньше трех... Да, я уверена, что не нуждаюсь в твоей приятной компании... Нет, мне даже ни капельки не хочется. Вообще, мне кажется, ты наглеешь, особенно после того, как вел себя в «Савое»... Да-да, я понимаю, что на этот раз будет бесплатно... Да... Да, согласна, двести фунтов – большая скидка. Но боюсь, тебе придется сделать это заманчивое предложение кому-нибудь еще, потому что меня оно не интересует. Понял? Огромное спасибо за звонок. Счастливого Рождества!
– Бывают же люди! – хихикнула она, вернувшись в гостиную, и раздраженно вздохнула: – Как только Лори взбрело в голову, будто я захочу иметь что-то общее с парнем, который сдает себя в наем разным теткам со странностями!
Январь
– Эмбер? – позвала я, поворачивая ключ в замке. Был первый день нового года. – Есть кто живой? – Странно. Эмбер говорила, что все Рождество будет дома работать над книгой. Где же она? – Эмбер! – еще раз окликнула я. Тишина. Чертовски странно.
Педро спал в своей клетке, сунув голову под крыло. В квартире было тихо. Может, она работает наверху, и не слышала, как я вошла? Или отлучилась куда-нибудь? Но ее пальто висело на крючке. Я распахнула дверь в гостиную. Телевизор работал. Перед ним, обливаясь слезами, сидела Эмбер. На экране коричневый лопоухий кролик лежал на операционном столе в кабинете ветеринара. Камера приблизилась и показала крупным планом заднюю лапку, очевидно сломанную. Оператор отодвинулся назад, и в кадре появился Рольф Харрис.
«Что ж, бедный маленький Пушок попал в переделку, – радостно заявил Рольф в камеру. – Столкновение с соседской газонокосилкой не прошло даром».
– Ох-ох, – тихонько всхлипывала Эмбер. «Левая лапа сломана в двух местах. Боюсь, у нас плохие новости. Возможно, придется даже делать ампутацию».
– О нет! – простонала Эмбер. На щеках темнели потеки туши, подбородок морщился от рыданий.
Ветеринар сделал кролику укол, и тот одеревенел. Я тихо опустилась на стул.
«Выживет ли Пушок – вот в чем вопрос! – задушевно проговорил Рольф, поправляя на носу очки. – Лично я бы не поручился за хороший исход. Иногда зверьки не приходят в себя после наркоза, – доверительным шепотом комментировал он. – Их хрупкий организм попросту не выдерживает. Поэтому нам, ребята, предстоит напряженное ожидание...»
– Я не могу смотреть на это, – произнесла Эмбер и встала. – Скажешь мне, что с ним случилось, ладно, Минти? – Ступеньки лестницы проскрипели под ее ногами.
«А пока, – резвился Рольф, – давайте посмотрим, как живется нашему кенгуру Вилли в заповеднике после драки с кабаном Пэтом...»
– Все в порядке, Эмбер, – крикнула я через пять минут. – Кролику уже лучше.
Она приоткрыла дверь.
– Кролику уже лучше, – повторила я.
– Он жив?
– Да.
– А они сделали... – дрожащим голосом выговорила она.
– Нет, – успокоила я. – Его лапка в порядке. В нее вставили два стальных стержня – стала как новенькая, он снова скачет. Иди, сама посмотри.
Она бегом рванула вниз по лестнице и приклеилась к экрану, сжимая в руке промокшую салфетку. Пушок, слегка прихрамывая, робко прыгал в своем загончике.
– Слава богу, – выдохнула кузина. – Слава богу. – Она улыбнулась и вытерла слезы. «Как они с Педро похожи», – подумала я, когда на экране появились титры. Никогда не видела более сентиментальной старой птицы.
– С Новым годом тебя! – поздравила я.
– Да, с Новым годом! – просияла Эмбер. От печали не осталось и следа. – Как провела Рождество? – спросила она, выключая телевизор и принимая у меня пальто.
– Нормально, – ответила я, и мы пошли на кухню. – Тихо, правда. Мама все время торчала в кризисном центре – раздавала индейку бездомным. Так что мы с папой были вдвоем.
– О...–протянула Эмбер.
– Вообще-то, они поругались, – призналась я, пока Эмбер ставила чайник. – Папа сказал маме, что это у него кризис на Рождество, но ей было все равно. Она наотрез отказалась приходить домой.
– Минти, – заинтересовалась Эмбер, – почему тетушка Димпна прямо-таки одержима добрыми делами?
– Понятия не имею, – ответила я. – Может, потому, что святая Димпна – покровительница умалишенных? Наверное, дело в этом. А может, у нее мозги не на месте. Я знаю только одно: папа уже на пределе. Он угрожал ей разводом.
– О господи!
– Да ладно, он вечно пугает, что разведется. Чаще всего в шутку. Но сейчас, когда папа вышел на пенсию, я не уверена, шутит ли он.
– О боже.
– Он очень несчастен: мама вообще дома не появляется.
– Чем же он занят?
– Ходит в гольф-клуб. Читает. Слушает радио. На самом деле он уже дошел до ручки. Говорит, что не хочет и в старости жить один.
– Я его понимаю.
– Он не против благотворительности, – пояснила я. – Но считает, что у мамы должно оставаться время на семью.
– Бедный дядюшка Дэвид, – пробормотала Эмбер, наливая мне кофе. – Знаешь, тетя Димпна мне напоминает миссис Джеллиби из «Холодного дома», – со знанием дела продолжала она. – Эта ненормальная собирала деньги для голодающих в Западной Африке, пока ее дети умирали с голоду и бегали в лохмотьях. Замечательная книга «Холодный дом», – с умным видом ораторствовала она. – Гневное обличение общества, развращенного жадностью, лицемерием и преступлениями. Шедевр литературы. – Слушая Эмбер, я подумала, уже не в первый раз, до чего же интересно она рассказывает о классической литературе: можно слушать хоть целый день. Странно, что такой умный и проницательный критик пишет жуткую чушь.
– А я даром времени не теряла! – похвасталась она. – Та-да-да! – Эмбер торжественно водрузила на кухонный стол свою последнюю рукопись. – Позвольте с гордостью представить: «Животная страсть»!
– Боже, ты закончила книгу... Мои поздравления! «Ничего себе!» – проснувшись, прокричал Педро, моргнул, встрепенулся и принялся чистить перышки.
– Работала как проклятая все Рождество, – возбужденно делилась Эмбер. – По двенадцать часов в день. Настроение поднялось, появились силы и вдохновение. И мне кажется, уж эта книга станет настоящим прорывом.
Итак, мы откупорили бутылку шампанского, чтобы отпраздновать завершение девятого романа Эмбер и начало нового года, который принесет нам... Мы и сами не знали что. Кто-то в новом году выйдет замуж и родит ребенка. Хелен, например. «А также сотни и тысячи других счастливиц», – думала я, изучая свадебную колонку «Таймс». Это время года всегда богато на помолвки, впрочем, как и разводы. Рождество – переломный период, когда жизнь круто поворачивается, к худшему или лучшему. Я рассеянно просматривала объявления о предстоящих свадьбах. Мистер Р. Макдональд и мисс Б. Кинг, мистер С. Бингли и мисс А. Брэдфорд, мистер Дж. Коллинз и мисс Л. Харпер, мистер Т. Феркин и мисс К. Фрог. Я лениво скользила взглядом по строчкам. Паркер и Нолл, Маркс и Спенсер, Харви и Николз, Фортнум и Мейсон, бла-бла-бла. Как же их много... Уайтс и Лилли, Ид и Рейвенскрофт, Лоран и Перье, Лейн и Парк...
Лейн? Сердце бешено забилось, кровь прилила к лицу. «Состоялась помолвка Доминика, единственного сына мистера Н. Лейна из Южного Бирмингема и миссис М. Лейн из Саттон-Колдфилд, – прочитала я, – и Вирджинии, старшей дочери мистера и миссис С. Парк из поместья Хайвью, Мелтон-Моубрей, Лестершир». Доминик? Помолвлен? Теперь настала моя очередь разрыдаться.
– Как он мог? – всхлипывала я. – Как он мог, так скоро?
– Это ни в какие ворота не лезет, – отрезала Эмбер и для убедительности добавила: – Ублюдок! Между прочим, Чарли сделал то же самое, – с горечью заключила она.
– Да, но у Чарли были на то причины, Эмбер. Сама посуди, он хотел иметь детей, а ты нет.
– И неудивительно. Ребенок портит фигуру, и ты оказываешься на восемнадцать лет прикована к дому. А по истечении этих восемнадцати лет никто из друзей уже не хочет с тобою знаться, потому что ты впадаешь в маразм и начинаешь страдать недержанием.
– Дело твое, – я закатила глаза, не переставая всхлипывать. – Но Чарли был другого мнения. И вам пришлось расстаться. Ничего неясного. Но я не понимаю, как это Доминик так быстро умудрился найти новую пассию. Когда успел узнать ее достаточно, чтобы сделать предложение? – Я заревела. – Если только... – Сердце будто сжала ледяная ладонь.
– Ты же не думаешь, что он... – начала Эмбер. Глаза ее сузились в щелочки. Я видела, как завертелись колесики у нее в голове.
– Не знаю, – хрипло пробормотала я. – Об этом я не подумала.
– А может, зря? – тихо проговорила она. – Может, это и есть ответ на все твои вопросы, Минти.
– Может быть, – поежилась я. Мне стало не по себе. Какая же я наивная, какая дурочка... Как это мне не пришло в голову, что Доминик изменяет.
– Или девица залетела, как Хелен, – предположила Эмбер. – Но если подумать, – рассудительно добавила она, – не могу представить, что такой, как Доминик, женится из-за этого.
Самое ужасное, Эмбер была права.
– Нет, это невозможно, – рыдала я. – Наверное, он... он... любит ее. Наверное, у него был... был с ней роман. Но тогда почему он не порвал со мной?
– Минти... – тихо произнесла Эмбер, очищая яблоко для Педро.
– Что?
– Хм! Не знаю, стоит ли говорить тебе об этом, но я знакома с Вирджинией Парк.
– О... – прошептала я, шокированная донельзя.
– Хочешь, расскажу? – спросила она. – Ты хочешь знать, кто она такая?
Я посмотрела на нее, сомневаясь, хочу ли этого.
– Да, – проговорила я тихим, бесцветным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56