Тем более что дело не зашло дальше поцелуев. Он действительно вчера сильно перебрал.
Второй неприятный момент наступил тогда, когда Люк сообщил Диане, что завязывает с художественной школой.
– Хорошенького понемножку, детка! Я взял оттуда все, что хотел. Раз мое шоу попало в десяток лучших – стало быть, я уже стал артистом.
– Это так, но как бы ни было хорошо твое шоу, оно не может продолжаться без конца. И тебе придется снова расти как актеру. Это в кино артист бывает значительнее роли. На телевидении самое важное – роль. Телезрители часто переносят качества героев сериалов на самих артистов. Вспомни, как было у Телли Саваласа с ролью Козака или у Кэррол О'Коннор с ролью Арчи Банкер…
Эта Диана, дай ей волю, запросто заговорит человека до смерти! Она, конечно, не дура, но и не настолько умна, чтобы знать про все на свете. К примеру, про то, что собеседник может иметь свое мнение. А у Люка Мерримэна оно было, и еще какое! Вон как стелются перед ним все телки! Люк парень не промах, он понял, что главное – стать известным. Если тебя знают по имени и в лицо, ты без проблем войдешь в любую дверь в этом городишке. Уж теперь-то его ничто не остановит! И чертова зубрежка каких-то древних пьес и текстов ничуть ему не поможет.
Он подался вперед, взял Диану за руки и чмокнул в кончик носа:
– Милашка, я уже давно сам знаю, что нужно делать. Положись на старину Люка. Черт побери, да что мешает мне снова записаться на курсы, если будет нужда? А теперь я хочу просто жить, как Пэт Уинстон, и любить девушку моей мечты. Как насчет того, чтобы вернуться домой и заняться чем-нибудь интересным?
Он самодовольно наблюдал, как смягчилась улыбка Дианы, а из головы ее сразу вылетели все эти фигли-мигли. Так-то лучше. Эти миленькие губки созданы для поцелуев, а не для лекций.
В постели он мог читать ее, как раскрытую книгу. Люк шал, когда и где следует потрогать Диану, а когда немного придержать коней и позволить ей править самой. Самый кайф заключался в том, что он действительно заводил ее до предела. Большинство баб только и делают, что притворяются: или хотят его охмурить, или подразнить своих парней, затащив в койку настоящего красавца. Диана не такая. Этой действительно подавай секс, да на всю катушку! Дай ей Бог за это здоровья – Люку еще ни с кем не было так хорошо!
Если бы только она не вбила себе в башку, будто может командовать им всю жизнь! Он так и не сказал ей, что бросил художественную школу еще до Рождества…
Глава 15
Диана сидела в заднем ряду аудитории, где Люк читал перед туристками из Вестчестера лекцию об изменении роли мужчины в современном обществе. В последние два месяца он был нарасхват: то одна, то другая женская организация приглашали его на свои мероприятия.
Люк обсуждал свои выступления с Дианой, и она готовила для него текст. Вот и теперь он рассуждал о том, что мужчины прекрасно сами занимались бы воспитанием детей, если бы не боялись показаться смешными; мужчины бывают сильными и нежными, и в этом нет ничего удивительного. Слушая его, Диана смутно чувствовала, что Люк продолжает играть роль, к которой привык в шоу.
Как все это странно! Конечно, она писала эти речи, держа в памяти Пэта Уинстона, раз уж именно он пользовался любовью аудитории и послушать приходили именно его. Такие выступления Люка становились прекрасной рекламой для сериала. Но с другой стороны, Диана испытывала смущение: ведь созданный ею образ в значительной степени идеализирован, а Люк Мерримэн – всего-навсего актер.
Она тяжело вздохнула, когда пришло время отвечать на вопросы аудитории. Люк выглядел великолепно, а исходившие от него флюиды чувственности казались столь ощутимыми, что Диане постоянно хотелось выскочить на сцену и заорать на всю аудиторию: «Он мой! Можете пожирать его глазами, но не смейте тянуть к нему свои жадные лапы! Я создала его, и теперь он принадлежит только мне!»
Но правда ли это? Сердце Дианы давно щемило от боли. Поначалу она полагала, что все это от слишком тяжелой пищи и алкоголя. Но попытки сесть на диету и отказаться от выпивки ничего не дали. Боль не унималась.
Врач не нашел ничего серьезного, однако спросил, не испытывает ли она особого напряжения или тревоги. Диана все отрицала, но догадка врача поразила ее.
Люк менялся на глазах, и началось это месяц назад, в тот вечер, когда он заявил, что бросает учиться.
Впервые Люк открыто пошел против нее и даже не пожелал ничего обсудить. Как не стал обсуждать и свои постоянные ночные отлучки. Он замыкался, уходил в себя и невнятно бормотал, что должен побыть один.
А Диана боялась жать на него: вдруг Люк разозлится настолько, что решит… Что решит? Бросить ее? Она обмирала от одной этой мысли, но не могла отделаться от нее.
На адрес Люка приходило множество писем, и почти во всех ему предлагали брак, причем не только сопливые фанатки, но и женщины с положением: наследницы нефтяных магнатов, преуспевающих юристов, преподавательницы колледжей.
Показываться с Люком на людях стало невозможно. Об общественном транспорте следовало забыть: они давно передвигались только на лимузине с шофером. Диана, так любившая прогулки по парку вдвоем, отказалась даже от этого удовольствия. И не только потому, что женщины буквально липли к Люку. Он и сам воспринимал это как должное, словно действительно был Пэтом Уинстоном, идеальным мужчиной, о котором можно только мечтать. И Диана понимала, что виновата в этом сама. Она создала этот идеал. Какая ирония судьбы! Ведь прообразом Пэта был не кто иной, как Люк! К примеру, Пэт часто сам готовил обед, ухаживал за детьми во время болезни, приносил завтрак в постель и ставил на поднос розу… Стоило Диане вспомнить, как Люк когда-то кормил ее завтраком, на глаза наворачивались слезы. Она уже забыла, когда он делал это в последний раз. Фанатки, наверное, здорово удивились бы, если бы узнали, как их идол валяется часами напролет перед телевизором, расшвыривает свои вещи по всему дому и твердит о том, что успел переделать дерьмовой работенки за троих. А теперь у него достаточно бабок, чтобы платить за уборку кому-нибудь другому…
Люк так много выстрадал в юности, что Диана не могла укорять его за пристрастие к роскоши и лень, теперь он действительно мог себе это позволить. И все же ее неприятно удивляли происходившие в нем перемены.
Между тем встреча подошла к концу. На людях Диана всегда чувствовала себя особенно уязвимой. Вдвоем было легче, хотя их отношения заметно охладели (вернее, остыл Люк). Впрочем, эта стадия неизбежна для любых отношений.
Диана призналась себе, что чувствовала бы себя увереннее, будь они женаты. Открыто жить вместе, не состоя в браке, выглядело сейчас как высший шик. Они сохраняли независимость, невозможную в случае брака. Отношения между мужем и женой нельзя сравнивать с отношениями между любовниками.
Боже, неужели это она, Диана Синклер, всерьез размышляет о замужестве? Наверное, так думала только ее бабка! Если мужчина решил сбежать, в наши дни его не удержишь цепями брака! Скорее добьешься обратного, и только.
Диана нетерпеливо взглянула на часы. Время лекции давно истекло, но женщины не спешили отпускать Люка. Его обступили плотной толпой и просили дать автограф. Он очаровательно улыбался и расписывался на протянутых афишках, не забывая продвигаться к выходу.
Диана незаметно выскользнула на улицу и скрылась в лимузине. Она давно запретила себе показываться на таких встречах рядом с Люком: ей слишком откровенно завидовали. Да и Люк почему-то чувствовал при ней себя неловко. Это неприятно удивляло Диану, но она успокаивала себя тем, что сохранить имидж одинокого вдовца полезно для шоу. А на телевидении шоу считается хорошим, если у него высокий рейтинг. Здесь, как в спорте, толпа соперников караулит каждый твой неверный шаг, чтобы занять место оступившегося лидера.
Именно об этой опасности ее постоянно предупреждал Фил Бэннон через Мэтью. Слава Богу, Фил почти все время торчал в Голливуде, и радость от общения с боссом в основном доставалась Сэйлсу. Мэтью всегда был честен с Дианой, и она старалась отвечать ему тем же.
По суматохе на улице Диана поняла, что Люк вышел из клуба, конечно же, в сопровождении толпы почитательниц.
– Огромное спасибо вам всем! – воскликнул он на прощание и, рассмеявшись, открыл дверцу лимузина. Заранее предупрежденный шофер тут же нажал на газ.
– Ну, как я тебе? – самодовольно улыбаясь, поинтересовался Люк. Вопрос, разумеется, был риторическим. Он чертовски хорошо понимал, что лекция удалась, но хотел услышать похвалу от Дианы.
– Ты смотрелся очень неплохо, но ведь и материал был подготовлен классный.
– Господи, эти бабы так меня лапали, будто их мужики только и делают, что смотрят бейсбол! – Люк то ли не понял, то ли намеренно пропустил мимо ушей ее шутливое замечание.
У Дианы снова защемило сердце. И она попыталась найти спасение в юморе:
– Надеюсь, они не отлапали ничего важного?
Уступив непреодолимому желанию, Диана обхватила Люка за шею, привлекла к себе и поцеловала в губы. Он напрягся всем телом.
– О, Люк, – прошептала она, – я так люблю тебя, милый! Он тут же расслабился, улыбнулся и обнял ее.
– И я тебя люблю, детка.
А потом сделал то, о чем она умоляла его в мыслях, – стиснул ей груди. Диана, изнемогая от желания, прижалась к нему еще теснее.
И Люк отвечал ей, да еще как отвечал! Он тоже заметно возбудился.
Она сразу забыла о том, что они не были близки уже целых две недели; главное – им предстоит заняться любовью сейчас! Страстные поцелуи Люка мигом сняли тяжесть с ее души.
Все будет хорошо. Все, все будет хорошо, пока они не разлюбили друг друга.
* * *
В пятницу вечером Ники сидела в операторской вместе с режиссером и помощником режиссера. Она руководила записью очередной серии, поскольку Диана, плохо почувствовав себя, после обеда ушла домой.
Следя за первой сценой, Ники отметила про себя, что Люк сегодня просто великолепен. Конечно, во многом ему помогала аудитория. Около двадцати кресел занимали фанатки Пэта Уинстона, прикатившие сюда из Огайо. Они не только хлопали и смеялись во все горло, но еще и охали, свистели и вообще вели себя как одержимые. Это, естественно, здорово подогревало актеров, а особенно Люка.
Впрочем, публика на съемках всегда подбиралась что надо и заполняла зал до отказа. Сюда приходили не только по пригласительным билетам. Все знали, что в дни съемок женщины толкутся возле студии с самого утра, с охотой предлагая деньги распространителям билетов (по идее бесплатных). Этот бизнес, конечно, был незаконным, но что поделаешь с целой толпой оголтелых баб, желающих попасть на шоу?
Ники думала сейчас не о деле, а о предстоявшем сегодня обеде с Люком. Едва Диана отправилась к врачу, а потом домой, Ники пригласила Люка «перекусить» после съемок. Сказала, что необходимо обсудить кое-какие детали съемок на будущей неделе, но раз Диана заболела… Словом, Люк согласился без колебаний.
Ники удовлетворенно потирала руки. Она давно прикидывала и так и этак, как бы устроить такой вот миленький тет-а-тет, но при этом не возбудить подозрений Дианы.
Она и ресторан присмотрела заранее – «У Луиджи». Этот итальянский ресторанчик находился неподалеку от студии, на Восточных Двадцатых улицах, и обычно женатые мужчины приглашали туда своих любовниц. Сумрачный зал, едва освещенный свечами, отдельные кабинки, молчаливые официанты, тихая, романтическая музыка – все как нельзя лучше отвечало целям Ники.
С каждым днем она все сильнее мечтала заполучить Люка и отделаться от Гвен. Наверное, так чувствует себя канарейка, угодившая в одну клетку со стервятником. Ники давно мутило от настырной старухи, желавшей превратить ее в рабыню. Однако она не отваживалась бунтовать, пока не втиснет свой кусок текста в сценарий «Пэта Уинстона». Как назло, Гвен не была сильна в комедийном жанре, и выжать из нее подходящую идею не удавалось. Диана отбрасывала все, что предлагала ей Ники, – а ведь уже середина марта!
Правда, Люку Диана давно осточертела, но вокруг слишком много желающих наложить на него лапу. Взять хотя бы Джемму Лопес. Даже после подтяжки никто не даст ей меньше сорока. И хотя она жрет за троих, но каким-то образом ухитряется оставаться тощей и гибкой, как змея. И Ники с презрением подумала, что Джемме наверняка приходится пачками глотать слабительное, чтобы не заплыть жиром. Ники хотелось придушить эту суку, когда она начинала вешаться Люку на шею и обольщать его своими ужимками.
Ну что ж, по крайней мере это помогает ей играть роль. Ники, следя за Джеммой по монитору, не могла не признать, что та чертовски хороша: вон как умеет изобразить злость и показаться при этом смешной. А публика просто ревела от восторга. И хотя запись проходила на редкость удачно, Ники не могла дождаться конца – поскорее бы оказаться за столом напротив Люка и начать свой собственный спектакль!
И она начала этот спектакль, не прошло и часа. У дверей Ники сунула десятку в ладонь метрдотелю и шепнула, что им нужен уютный столик, – к нему их и проводили с многозначительной ухмылкой.
Первым делом Ники сняла жакет, чтобы Люк мог без помех любоваться ее грудью, тесно обтянутой тонкой блузкой, расстегнутой чуть не до конца. Кроме того, внимание Люка должен привлечь массивный египетский крест необычной формы – подарок Гвен. Это сработало: Люк сразу уставился на тускло поблескивающий кусок серебра. Ники гордилась своей грудью, пусть не очень высокой, зато прекрасной формы, тугой и с крупными сосками, приподнимавшимися всякий раз, как только она думала о сексе. А именно об этом Ники сейчас и думала, неотрывно глядя в глаза Люку и сияя самой откровенной улыбкой.
– Люк, ты сегодня сработал классно, это я говорю вполне серьезно, как продюсер!
– Премного благодарен, мэм, – улыбнулся он. – Очень рад, что вам понравилось.
Не спеша попивая кампари с содовой, они занялись меню, причем метрдотель расстилался перед Ники, как перед принцессой, отлично понимая, что ей нужно.
За обедом Ники снова заговорила о шоу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49