– Правильно, – терпеливо сказала Татьяна, принимая тон воспитателя Степфордского детского сада. – На дороге много машин и автобусов. – Она посмотрела на часы и поморщилась. – И все едут в нашу сторону.
– Молоко! – заскулил Итан.
Татьяна стала вспоминать, положила ли в дорожную сумку запасную бутылочку с молоком. Она помнила, как побросала туда подгузники, салфетки, смену одежды, крекеры в виде фигурок животных, несколько книжек, кое-какие игрушки, тюбик гидрокортизоновой мази, любимый плед близнецов и флакон успокоительного (для себя). В конце концов, имеет же она право взять что-то и для себя? Но она не помнила, чтобы брала молоко. Господи, как она могла забыть?!
Из-за того, что Татьяна не достала бутылочку с молоком так же быстро, как Дэвид Копперфилд может достать слона, Итан начал хныкать. Эверсон, естественно, тоже заплакала.
Татьяна от отчаяния решилась на опасный вираж в правый ряд и свернула на стоянку перед первым попавшимся на пути магазином. Она прикинула, что если запереть малышей в машине, то марш-бросок до магазина и обратно может занять не больше пары минут.
Когда Татьяна выскочила из машины, близнецы заплакали громче. У нее сердце разрывалось. Она чувствовала себя самой ужасной матерью на свете. Нет, не самой – все же лучше, чем ее собственная мать, мысленно уточнила она. Незачем совсем уж втаптывать себя в грязь.
Татьяна схватила пол-литровый пакет молока и бросилась к кассе. Кассирша, девица придурковатого вида, возилась с машинкой для считывания кредитных карт.
– Ваша карточка не проходит.
Мужчину, к которому обращалась кассирша, Татьяна узнала – он играл одну из главных ролей в комедийном сериале на канале Эн-би-си. Вряд ли оплата бензина, сигарет и пива оказалась ему не по средствам.
– Вы вставили ее не той стороной! – рявкнул мужчина.
Очередь стала проявлять признаки нетерпения, люди, стоявшие впереди Татьяны, начали вздыхать и переминаться с ноги на ногу, бросая на бестолковую кассиршу уничтожающие взгляды.
Воображение подсказало Татьяне ужасный сценарий: вдруг взломщик автомобилей разобьет стекло и похитит двойняшек? Ее сердце стало бешено колотиться. Она лихорадочно рылась в сумочке. Из наличных в кошельке оказалась только одна купюра – в пятьдесят долларов.
Не важно!
Она в панике сунула купюру кассирше и бегом бросилась из магазина.
– Мы не принимаем наличными больше двадцати долларов!
Татьяна поразилась глупости кассирши. Идиотка даже не поняла, что ей только что дали сорок пять долларов чаевых! Вернувшись в машину, она перелила молоко в бутылочку Итана, и в то же мгновение спокойствие было восстановлено. Остаток пути до «Юнивижн» Итан вел себя тихо. Эверсон тоже сидела спокойно, ее внимание было всецело поглощено книжкой про рыбку Радугу. Когда они добрались до бунгало, где проходило прослушивание, часы показывали несколько минут одиннадцатого.
Татьяна не стала возиться с коляской – на то, чтобы достать эту штуковину из багажника, ушло бы слишком много времени.
– Ка-ка! – сказал Итан.
Татьяна наклонилась, чтобы отстегнуть ремни кресла.
– Все в порядке.
Запах чуть не сбил ее с ног, она задержала дыхание.
– Кака! – сообщил Итан радостно.
– Да, мы получили официальное подтверждение о каке, – пробормотала Татьяна.
С тяжелой сумкой на левом плече и с детьми[на руках, она ногой захлопнула дверь машины и бросилась в дом. Офис выглядел элегантно. На стенах висели вставленные в рамки рекламные плакаты к самым знаменитым .фильмам Дэвида Уолша: «Разделенные сердца», «Преступление за преступлением», «Второе зрение» и «Только раз в жизни».
Татьяна застыла в почтении, не смея поверить в свою удачу. Она пришла, чтобы прослушиваться на главную роль в новом фильме Дэвида Уолша! Ее руки покрылись гусиной кожей. Но запах грязного подгузника Итана вернул ее с небес на землю. Татьяна изловчилась и, достав мобильный, нажала кнопку быстрого набора номера Энрике.
– Со времени нашего прошлого разговора я продвинулся вперед, наверное, на полмили, не больше.
– Черт бы тебя побрал!
– Меня? – изумился Энрике. – Черт бы побрал тот грузовик, который залил весь хайвей какой-то химической дрянью!
– Черт бы тебя побрал за то, что ты поперся на эту дурацкую вечеринку! Что мне теперь делать?
– Попроси секретаршу последить за детьми.
Татьяна огляделась, ища какие-нибудь признаки существования секретарши: чашку с недопитым кофе, недоеденный пончик, школьные фотографии уродливых детей – что угодно.
– Я в приемной, и, кроме меня, тут никого нет. Энрике помолчал.
– Тогда запри детей в машине и включи им радио. Татьяна прервала разговор. В это время из кабинета вышел красавец мужчина – высокий, атлетического сложения. Он закрыл за собой дверь и поморщился от запаха Итана. Ни секунды не раздумывая, Татьяна бросилась к нему и вручила ему двойняшек.
Мужчина явно опешил, но принял у нее драгоценный груз.
– Вы моя единственная надежда! – быстро сказала Татьяна. – Я пришла на прослушивание на роль очень сексуальной героини, и если я войду с двумя детьми, это придаст моему образу неправильную окраску. – Она замолчала, чтобы перевести дух. – Не знаю, что вам за это предложить. У меня было с собой всего пятьдесят долларов наличными, и я только что истратила их на пакет молока. Может, дать вам жвачку? Где-то в этой сумке есть пачка. Кстати, жвачка без сахара. Ах да, это, – она погладила по головке Итана, – мальчик, ему нужно сменить подгузник. И не забудьте смазать его попку детским кремом, а то, кажется, у него появляется сыпь.
Татьяна помедлила секунду, собираясь с мыслями, облизнула губы и, полная решимости воплотить свою мечту в реальность, уверенно вошла в святилище Дэвида Уолша.
Глава 4
– Мне нужен мужчина, который может заниматься любовью ночь напролет. Если ты не такой, сделай милость – сгинь!
Убийственное хладнокровие, с которым Татьяна произнесла эту реплику, сразило всех наповал.
Дэвид Уолш уставился на нее так, как будто она – Чарлтон Хетсон в фильме «Десять заповедей» и только что заставила Красное море расступиться перед ней. Не менее озадаченным выглядел и Кип Квик. Он сдвинул свою бейсболку на затылок и как-то странно посмотрел на Татьяну.
Она показала на потрепанный экземпляр сценария, лежащий на коленях у Кипа.
– Теперь ваша реплика, если я, конечно, не прослушиваюсь заодно и на главную мужскую роль.
– Да, конечно, моя реплика, – пробормотал Кип. Он нашел нужное место и прочитал: – Это правда, что два ваших бывших мужа оказали вам эту милость?
Татьяна потянулась и произнесла с придыханием:
– То, что они были никудышными любовниками, правда. – В ее голосе слышалось чувственное обещание. – И то, что я их похоронила, тоже правда. А все остальное – сплетни.
Кип снова потерял ход мысли и воззрился на Татьяну в почтительном удивлении. Ей не верилось, что он может быть режиссером фильма. Парень выглядел слишком молодо, так и хотелось спросить, есть ли у него записка от матери, что ему разрешается здесь находиться. Кип действительно все еще жил с родителями. Татьяна бы не удивилась, если бы узнала, что он прячет под матрасом «Пентхаус». Тем не менее, сняв в своей жизни всего несколько видеороликов на Эн-ти-ви и одну рекламу «Пепси», он здесь, играет со взрослыми во взрослые игры и снимает дорогостоящий фильм на крупной студии. Такое возможно только в Голливуде.
Татьяна кашлянула.
– Вы чувствуете неловкость, когда приходится раздеваться? – спросил Кип.
Татьяна покосилась на сценарий. Нет, это не из фильма «Грех греха». Видно, этот мальчик-мужчина не видел сериал «Женщина-полицейский под прикрытием». Пожалуй, ее фотография в апрельском номере «Плейбоя» за 99-й год тоже могла пройти мимо него. А если он ее и видел, то, наверное, смотрел тайком, под одеялом, при свете карманного фонарика.
– Мои ощущения зависят от ситуации, – заявила Татьяна будничным тоном. – Если сцена снимается на более или менее закрытой съемочной площадке – пожалуйста. Но съемки средь бела дня на бульваре Сансет – это совсем другое дело. Я, знаете ли, не Мадонна.
Дэвид улыбнулся Кипу с таким видом, как будто хотел сказать: «Ну, что я говорил?»
И тут вдруг Татьяну посетила ужасающая мысль, она поразила ее, как раскат грома. И из уверенной в себе актрисы, проходящей прослушивание на главную роль, она в одно мгновение превратилась в сумасшедшую мамашу, которая хотела бы оградить своих малышей от... да от всего на свете! Татьяна вдруг с ужасом подумала, что, наверное, она самая худшая мать на свете. По сравнению с ней Джоан Кроуфорд – просто образцовая мамаша.
– Сейчас я не могу этим заниматься, – быстро сказала она.
Татьяну бросило в дрожь, ей срочно понадобилась сигарета, и это при том, что она вообще не курила.
Улыбка Дэвида Уолша испарилась еще быстрее, чем надежды Синди Кроуфорд сделать карьеру в кино после выхода фильма «Честная игра».
– Я только сейчас сообразила, что оставила детей с абсолютно незнакомым человеком! – выпалила Татьяна задыхаясь. – Я имею в виду – а вдруг он серийный убийца? Или один из внебрачных сыновей Джона Кеннеди, которого воспитывала не Джеки? Или он вообще не мужчина, а переодетая Паула Паундстоун? – Она прижала руку к сердцу и на секунду закрыла глаза. – Обещайте, что не пожалуетесь на меня в социальные службы. Мне это пока в новинку.
– Я не знал, что у вас есть дети, – сказал Дэвид.
– Вы что, «желтую» прессу не читаете? Мой бывший муж уговорил меня усыновить двойняшек, а потом решил, что он гей, и бросил меня ради мужчины. Вчера их нянька без предупреждения уволилась, а мой личный помощник ушел в самоволку, я могла оставить их только с Септембер Мур. Она славная, да и подруга хорошая, но я бы не доверила ей следить даже за моей сумочкой, не то что за детьми. А вы? Я имею в виду, вы бы доверили ей свой бумажник? Или, скажем, барсетку? Я слышала в Европе носят большие барсетки. Короче говоря, я схватила детей в охапку, и вот я здесь. Между прочим, если вы почувствуете кислый запах, не удивляйтесь, это от меня, потому что по дороге сюда Итан срыгнул на мою футболку. – Татьяна глубоко вздохнула. – Я вас совсем заболтала? Дэвид и Кип смотрели на нее, разинув рты.
– Это моя роль! Никки Александер – это я. Кроме того, мне нужна работа. Но сейчас мне надо бежать. Не волнуйтесь, к тому времени, когда начнутся съемки, я решу вопрос с няней. Знаете, что было бы лучше всего? Дневная няня на съемочной площадке. – Татьяна выдержала паузу. – Я пошутила. Я не хочу, чтобы дети видели, как я бегаю с ножом, стреляю в людей или имитирую секс с разными мужчинами. Это может быть вредно для их психического развития. И это, между прочим, мне подсказывает материнский инстинкт. Мне не нужно читать доктора Спока, чтобы до этого додуматься. Кажется, у меня неплохо получается быть мамочкой. Ну так что, мы закончили? Может, пока я не ушла, вы хотите посмотреть на мои груди или еще что-нибудь?
Дэвид и Кип несколько долгих секунд обменивались мыслями телепатически, после чего дружно кивнули.
– Мы устроим прослушивание с Грегом Тэппером, – сказал Дэвид.
Это означало, что Татьяна попала в окончательный список кандидатов. В обычных условиях она бы прыгала до потолка от восторга, но сейчас она слишком волновалась из-за близнецов. Поэтому она только сказала немного рассеянно:
– Это хорошо. Буду ждать вашего звонка.
Не желая терять ни секунды больше, Татьяна опрометью бросилась в приемную. Зрелище, которое она там застала, напоминало ожившую фотографию Энн Геддес. Близнецы сидели по одному на каждом бедре мужчины и с тихим восторгом слушали, как он читает им статью со спортивной страницы «Лос-Анджелес тайме».
– В первом круге Сэмми Coca удачно послал три мяча и помог команде с трудом пробиться в полуфинал, но в финале он обошел Луиса Гонзалеса, – негромко читал мужчина.
У него был сильный акцент, но какой – Татьяна не поняла: то ли английский, то ли австралийский. Однако голос был такой приятный, что она бы с удовольствием послушала в его исполнении даже телефонный справочник. Итан и Эверсон заворожено смотрели на него, разинув рты, словно перед ними был динозаврик Барни или кто-нибудь не менее интересный.
Татьяна сразу насторожилась. С ней они никогда не сидели так тихо.
– Вы что, накормили их какими-то таблетками? Мужчина перестал читать и перевел взгляд на нее.
– Я никогда не видела, чтобы они столько времени оставались на одном месте, если только они не спят. Или не едят. Ну и еще Итан застывает в одной позе, когда заберется за диван и там какает, но все остальное время они фантастически активны. Я за ними не успеваю.
– Эти дети просто идеальны.
«Нет, дорогой, это ты идеальный». Татьяна чуть было не ляпнула эти слова вслух. Мужчина стал сворачивать газету, и она уставилась на его крепкие руки, завороженная игрой мускулов под кожей. Он выглядел очень стильно и современно – трехдневная щетина, светлые волосы растрепаны, как будто он только что встал с постели, бронзовая от загара кожа, стройное поджарое тело упаковано в потертые джинсы и футболку с эмблемой Кубка мира 1999 года, порванную на левом рукаве.
Лос-Анджелес кишмя кишит красивыми ухоженными мужчинами. Они работают над собой ничуть не меньше, чем женщины, а может, и больше, часами надрываются в тренажерных залах, сидят на диетах, по двадцать раз на дню смотрятся в зеркало, проверяя, достаточно ли они хороши. Сексапильных мужчин здесь так много, что если собрать только тех, кого Татьяна увидела за одну прошедшую неделю, их набралось бы на целый туристический автобус. Так что сам факт, что этот красавчик не только привлек внимание Татьяны, но и сумел его удержать – а заодно и твердо выдержал ее взгляд, – говорил о многом. В облике мужчины сочетались и мужественность, и шик, и это сочетание было неотразимо.
– Как прошло прослушивание? – спросил он.
– Они хотят, чтобы я пришла еще на одно, вместе с исполнителем главной роли.
– Поздравляю. Вам надо позвонить маме. Я всегда звоню своей, когда у меня бывают хорошие новости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39