— Если вы хотите закончить то, что мы начали, вы знаете, где я живу, — сказал он ей.
— Нисколько не чувствуешь себя изменником по отношению к Мэри Марте? — спросила Эдит. — Ты ведь заявлял, что любишь мою дочь больше жизни.
— Я люблю Мэри Марту, но мы оба знаем, что у нас с ней нет общего будущего. Я никогда не смогу взять ее на руки, отнести в постель и предаться с ней любви, как хотелось бы. — Бадди тыльной стороной ладони утер рот, стирая с губ вкус мисс Эдит. — Я мужчина, у меня есть потребности. Только не воображайте, что меня тянет именно к вам. Если б на вашем месте могла быть Мэри Марта, то…
— Замолчи! Сейчас же!
— А что тут такого? Неужели вы не были первой избранницей мужчины? Или всегда были первой с конца? Мистер Джон предпочитал вам любую смазливую бабенку в городе, так ведь? А Джеймс… то, что вы не согреваете его в постели, еще не значит, что он обходится без секса. А Джонни Мак? Вы всерьез думаете, будто что-то значите для него? — Когда Эдит ахнула, Бадди усмехнулся: — Да, Кент рассказывал мне, как он застал вас. Ни разу не задумывались, скольким людям он мог рассказать?
— Заткнись! Я могла бы смешать тебя с грязью и выгнать из города за такое обращение со мной. Но ты знаешь, что я этого не сделаю, потому что ты мне нужен. Потому что нужен Мэри Марте.
Впервые за годы общения с семейством Грэхемов у Бадди возникло ощущение власти. И оно нравилось ему. Очень. Но он не смел слишком уж давить на мисс Эдит. Знал, на что она способна.
— Если у Стивенса достаточно уник для большого жюри, то могу сегодня же арестовать Лейн, — сказал Бадди. — Хотите?
— Стараешься задобрить меня?
— Стараюсь взаимодействовать, — ответил он— — Мы . оба хотим конца этой истории, а это означает свалить убийство Кента на Лейн. Еще раз спрашиваю — хотите, чтобы я арестовал ее сегодня?
— Нет. Подожди обвинительного акта. Тогда я смогу отвести ее аресту всю первую полосу «Геральд».
— Постараетесь осудить Лейн в ее собственной газете. Изобретательная вы стерва.
— Да, изобретательная. И никогда об этом не забывай.
* * *
Лейн лежала на своей кровати в стиле Людовика XVI. Положив руки под голову, она смотрела в потолок. После развода с Кентом она вернулась домой и первым делом по-новому оформила интерьер спальни. Перенесла с чердака бабушкину антикварную мебель, которую мать отправила туда в конце шестидесятых годов. Больше всего Лейн хотелось, чтобы спальня представляла убежище от окружающего мира, уютную женскую крепость, в которую можно спрятаться. Она с улыбкой оглядела не совсем белые стены, красные портьеры и того же цвета шторы, украшавшие три выходящих на задворки окна. Потом взгляд ее задержался на итальянском комоде XVIH века, над которым висели фотографии Уилла с младенчества до настоящего времени. Летнее хлопчатобумажное платье, в котором она была прошлым вечером, лежало на спинке итальянского кресла, покрытого новым чехлом из шелковой парчи с неяркими красными и желтыми полосами.
Лейн любила эту комнату. Она никогда не делила ее тентом и чувствовала себя здесь в безопасности. В этих стенах не таились скверные воспоминания.
Как она могла так низко пасть? Как избалованная дочка Билла и Селесты Нобл стала первой подозреваемой в деле об убийстве? Всю жизнь она была хорошей девочкой, слушалась старших, соблюдала правила. Ей было очень важно доставлять удовольствие родителям. Как мать говорила ей, она была всем, что они имели, и поскольку они давали ей все только самое лучшее, то и ожидали от нее только самого лучшего.
То, что она влюбилась в Джонни Мака Кэхилла, было серьезным проступком, тайным актом неповиновения, мать о нем только догадывалась, а отец спокойно не замечал его. Родители так и не узнали о том, кто является отцом Уилла, и Лейн была этим довольна. Отец понял бы и даже встал на ее защиту, но мать отреклась бы от нее.
Закрыв глаза, Лейн вздохнула и попыталась расслабиться. Она поднялась наверх слегка вздремнуть, потому что плохо спала ночами после смерти Кента. Ей хотелось поговорить с Уиллом, когда он вернется домой, но он позвонил Лилли Мэй, сказал, что пойдет в кино со школьными приятелями и вернется только к ужину. Он прятался от нее, прятался от создавшегося положения. Но рано или поздно Уиллу придется смириться с тем фактом, что Джонни Мак его отец и не уедет только потому, что мальчик этого хочет.
«А тебе придется смириться с тем фактом, что Джонни Мак снова в городе, и тебе не помешать старым чувствам всплыть на поверхность. Ты думала, что Кент уничтожил твою способность испытывать сексуальные желания, что его жестокость навсегда подавила их. Думала, что никогда больше не будешь хотеть мужчину, нуждаться в мужчине. Но столько лет спустя ты обнаружила — то что считала умершим, было только травмировано и ждало исцеления».
Но Джонни Мак не целитель, напомнила она себе. Он не губитель, как Кент, но потребитель. Она не посмеет доверять ему. Ни свою жизнь. Ни жизнь Уилла. Пока что. И уж наверняка свое сердце. Никогда.
Назойливый звонок телефона на ночном столике резко вернул ее к действительности. Лейн повернулась на бок и взяла трубку:
— Алло.
— Лейн?
— Джеймс, это ты?
— Да.
— Так тихо говоришь, что я едва тебя слышу.
— Послушай, Лейн, как твой адвокат… и друг, сообщаю, что Уэс Стивене передает все улики против тебя большому жюри, и думаю, что через неделю, может быть, даже раньше тебе предъявят обвинение в убийстве Кента.
— О Господи! — Она несколько раз глубоко вздохнула. — Я знала, что это должно случиться, но все же надеялась…
— Тебе понадобится лучший адвокат, чем я, — сказал Джеймс. — Будь деньги в моем распоряжении, я вызвался бы нанять для тебя кого-то, но сомневаюсь, что Эдит…
— Спасибо за намерение, — сказала Лейн. — Но беспокоиться обо мне не нужно.
— А я беспокоюсь. Я знаю, что денег у тебя нет…
— У меня есть друг, предложивший нанять для меня одного из лучших в стране адвокатов по уголовным делам.
— На твоем месте, Лейн, я ухватился бы за это предложение.
* * *
Джонни Мак перебирал варианты. Можно было остаться в «Перекрестке», можно утром перебраться в «Холидей инн» или «Рамада инн», две другие гостиницы в Ноблз-Кроссинге, или предпочесть полупансион мисс Шарлотты. Можно снять квартиру или даже дом. Хотя могло потребоваться время от времени ненадолго возвращаться по делам в Хьюстон, он не собирался покидать этого города, пока не приложит все силы для установления отношений с сыном. И разумеется, не хотел покидать Лейн, пока над ней нависает угроза быть обвиненной в убийстве Кента.
Беспокойный, не привыкший к долгому безделью, Джонни Мак расхаживал по комнате. Может, поужинать в одиночестве в находящемся рядом в мотеле ресторане, а потом пойти в кино. Или завалиться в один из баров. Интересно, по-прежнему ли «Буги Барракс» самое привлекательное место в городе, или этот старый притон давно закрыли? Задолго до совершеннолетия он ходил туда с Уайли Питерсом. Владелец был фронтовым другом Уайли и не особенно интересовался возрастом клиентов.
Шарон любила «Буги Барракс». Они немало выпита и потанцевали в этом заведении. И даже как-то трахались в мужском туалете. Да поможет Бог Уиллу, он получил гены от Шарон и сына самого сатаны, Джонни Мака Кэхилла. Парень предрасположен быть сорвиголовой. Но пока что не стал. А его родные отец и мать, когда им было по четырнадцать, уже давно катились по дороге в ад.
Если он в состоянии сделать что-то для Уилла, то избавит его от тех ошибок, какие совершил сам. Тогда ему было все равно, что он наделал, кому причинил боль. Важно было только выжить и найти способ облегчить одиночество, горечь того, что он никому не нужен.
Всем было наплевать на него, и он платил им тем же.
«Не принимай ничего близко к сердцу, и тебе не смогут причинить боль. Не желай того, чего не можешь иметь, и не будешь разочарован».
Но Уилл — это не он. И хотя его родила Шарон, он в гораздо большей степени ребенок Лейн, чем ее. Из донесения, которое частный детектив составил на Уилла, Джонни Мак понял, что Уилл не беспутный парнишка. Он был таким, каким его воспитала Лейн, — умным, прилежным, спортивным, неизменно вежливым и тактичным. Уилл имел все возможные преимущества как сын Кента и Лейн Грэхем. Он знал свое место в этом городишке; и это было место первого парня. Если Уилл даже знал, что он приемный, то вряд ли сомневался в своем праве стать прямым наследником, как Кент.
А как себя чувствует Уилл теперь? Когда знает правду? Не прорвется ли у него унаследованная неистовость, не заведет ли в беду?
— Если я смогу что-то сделать, нет…
Раздался стук в дверь. Джонни Мак не ждал никого. Он схватил черную рубашку с кровати, куда бросил ее, когда пошел бриться второй раз в день в ванную. Просунув руки в рукава, поспешил к двери. Незастегнутые перламутровые пуговицы поблескивали в свете двух ночников. Глянув в глазок двери, он сразу же открыл ее.
— Лейн?
— Можно войти?
Заходящее позади солнце окрашивало ее с ног до головы прозрачным золотом. Она походила на золотую богиню, видение из снов, которые он всеми силами старался забыть.
— Что-то стряслось? — Джонни Мак отступил в сторону, давая ей пройти.
Подождав, чтобы он закрыл дверь, Лейн ответила:
— Звонил Джеймс, сказал, что Уэс Стивене в ближайшее время передаст большому жюри все улики, какими располагает по делу об убийстве Кента. Думаю, тебе пора звонить Куинну Кортесу. Видимо, через несколько дней мне предъявят обвинение в убийстве.
Глава 13
— Проходи, садись.
Когда Джонни Мак потянулся к ее руке, Лейн демонстративно отступила к закрытой двери.
Она боялась не вынести его прикосновения. Боялась, что, если он притронется к ней, она упадет в его объятия. После смерти Кента она держалась одной только силой воли. И хотя отчаянно нуждалась в опоре на кого-то, этим человеком не мог быть Джонни Мак. Ей много лет приходилось полагаться только на себя. Она приняла решение и несла одна все тяготы жизни. Ради себя и ради Уилла ей приходилось быть сильной даже в минуты крайней слабости. Лилли Мэй всегда делала то, что могла, но это не могло сравниться с опорой на сильного мужчину в трудное время. И в довершение всего она сомневалась, можно ли доверять Джонни Маку или любому другому мужчине после того, как обошелся с ней Кент.
— Ты не можешь знать наверняка, что тебя обвинят, —. сказал Джонни Мак. — Смерти Кента, должно быть, хотели десятки людей. Полиция определенно… Нет! Я забыл, что нахожусь в Ноблз-Кроссинге и начальник полиции — прислужник мисс Эдит.
Лейн нервно теребила ремень висящей на плече сумочки.
— Полиция собирает улики вот уже две недели, и, честно говоря, думаю вряд ли она рассматривает вероятность того, что убийство мог совершить кто-то, кроме меня.
— Из этого следует, что Эдит не хочет появления другого подозреваемого. Как думаешь, почему?
— Может, она искренне считает, что я убила Кента — Или знает, кто убил, и хочет, чтобы вину свалил на тебя.
— Не думаю, чтобы мисс Эдит стала покрывать убийцу, — сказала Лейн.. — В конце концов, она мать убитого.
— У Эдит нет материнских инстинктов. Она пыталась управлять своими детьми так же, как Ноблз-Кроссингом. Мисс Эдит всегда делала то, что лучше для мисс Эдит. И вряд ли переменилась.
Лейн согласно кивнула, потом медленно оглядела Джонни Мака. Она не могла не заметить, что расстегнутая рубашка обнажает упругую грудь. Он стал крупнее, шире, чем в двадцать один год, но по-прежнему оставался поджарым, мускулистым. Еще четырнадцатилетней она наблюдала за ним в окно, когда он косил у них траву и подрезал кусты. А в жаркие летние месяцы он не носил ничего, кроме подрезанных джинсов. Как и все женщины в городе, она вожделела к самому скверному парню, какой только появлялся на свет в Ноблз-Кроссинге.
Ее вдруг охватил жар. Чувственный жар. Она не хотела этого. Не хотела сейчас. Не хотела никогда. У нее было достаточно проблем и без романа с Джонни Маком, который мог закончиться лишь еще одним разочарованием.
«Думай о деле, — приказала она себе. — Ты здесь для того, чтобы принять предложение.
Оплату старого долга. Лилли Мэй, как она выразилась, вызвала твоего должника. Сосредоточься только на этом». Позволять себе думать о Джонни Маке, как о мужчине, было все равно, что играть с огнем. Она уже обожгла сердце в этом пламени, хватит.
Их взгляды встретились снова всего на миг. Обоих охватило какое-то глубокое понимание. Лейн содрогнулась, будто от его прикосновения, но осознала, что эта близость возникла лишь у нее в мозгу.
— Может, присядешь? — Он указал на единственное в комнате кресло.
Лейн села в него, Джонни Мак опустился на край кровати.
Она скрестила лодыжки, поставила сумочку на колени и положила на нее руки.
— Я позвоню Куинну, скажу, что случилось.
— Спасибо. Надеюсь, ты понимаешь, что я бы не приехала… не приняла бы твоего предложения, если бы могла сама платить гонорар Кортесу.
Какая ирония судьбы. Человек, который когда-то работал у них во дворе, теперь богаче ее. Если б дела обстояли по-другому, она была бы очень рада, что Джонни Мак так преуспел. Наверное, ему очень приятно вернуться богатым, могущественным человеком в родной город, где его считали никчемным скверным парнем.
— Не нужно ничего мне объяснять, — сказал ей Джонни Мак. — Тем более благодарить меня. Я обязан тебе жизнью. — Он подался вперед, опустил руки между широко разведенных колен и сплел пальцы. — И жизнью своего сына. Не кажется ли тебе, что гонорар адвокату — слишком скромная плата за спасение двух жизней?
Лейн не могла ставить себе в заслугу то, что сделала по душевному порыву, по любви. Она спасла Джонни Мака и его сына потому, что у нее не было выбора.
— Мне нужно от тебя еще кое-что, — сказала она.
Он посмотрел ей в глаза.
— Пожалуйста. Скажи только, что именно.
— Я не хочу, чтобы Уилла втягивали в это дело, заговорила Лейн. — Не хочу, чтобы мистер Кортес донимал его вопросами, расстраивал. Бадди очень мягко разговаривал с Уиллом в тот день, когда был убит Кент. Эдит хоть и знает, что он не сын Кента, очень любит его и наверняка убедила Бадди с Уэсом Стивенсом оберегать Уилла в создавшемся, положении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37