— Не могу.
Джонни Мак подошел к Лейн сзади и встал, едва не касаясь грудью ее спины. Ему мучительно хотелось обнять ее, прижать к себе. Он чувствовал напряженность ее тела, неподвижного, как статуя. Подозревал, что она задерживает дыхание, ожидая, прикоснется ли он к ней. Он хотел прикоснуться. Господи, как хотел.
— Ты сама говорила, что тебе, возможно, понадобится хороший адвокат, — сказал он. — Если улики против тебя дают возможность созыва большого жюри, возможно, тебя арестуют по обвинению в убийстве Кента.
— Я могу нанять себе адвоката. — Я уже нанял тебе…
Лейн повернулась и сверкнула на него глазами:
— Ты уже разговаривал с Куинном Кортесом?
— Вчера ночью. По моему звонку он немедленно вылетает в Ноблз-Кроссинг.
— Стало быть, вы действительно близкие друзья, раз он готов быть начеку, пока мы не узнаем, что намерен делать окружной прокурор.
— Куинн уже больше четырнадцати лет мой лучший друг. Перевоспитываясь у судьи Брауна, мы были парой юных бандитов. Никто бы тогда не подумал, что со временем он станет знаменитым адвокатом.
— Репутация у него высокая. И гонорары наверняка астрономические. Насколько я понимаю, платишь ему ты.
— Лейн, я знаю твое финансовое положение, по крайней мере в достаточной степени, чтобы понять — все твои деньги вложены в «Геральд», газета на пятьдесят один процент принадлежит Эдит. — Джонни Мак оглядел комнату. — А содержание такого дома, должно быть, требует немалых расходов.
— Если думаешь, что, наняв мне в адвокаты Кортеса, отплатил мне за спасение жизни, то считай, что мы в расчете. Можешь возвращаться в Техас со спокойной совестью. Если меня арестуют…
— Куинн не проигрывает дел. Даже если Кента убила ты, он добьется твоего оправдания.
— И значит, мне совершенно не о чем беспокоиться?
* * *
Джеки сняла со стола обеденный поднос Мэри Марты и поставила за дверью спальни. Домработница заберет его, а вечером принесет ужин. Вскоре Джеки предстояло вывести Мэри Марту в сад, провести часок на солнышке. Мисс Эдит была убеждена, что ежедневные прогулки очень важны для улучшения состояния дочери.
Взглянув на инфантильную женщину, спящую в зародышевой позе, Джеки покачала головой. Какая жалость, что та, у кого есть все — деньги, положение в обществе, красота, — оказывается ненормальной. И все это ей ни к чему.
«И почему я не родилась в —рубашке?» — подумала Джеки.
Она росла на другом берегу реки Чикасо, в квартале от дома родителей Арлин, в трех кварталах от трейлерного парка Майера. Всю жизнь ей хотелось того, что было у людей с Земли Богача. Сколько помнила себя, она завидовала таким девушкам, как Мэри Марта Грэхем и Лейн Нобл.
Единственным, что разделяло их — помимо реки, — были деньги. Большие деньги.
Улыбаясь, как пресловутый Чеширский кот, Джеки вошла в туалет, села на крышку унитаза, достала из кармана халата сигареты и зажигалку. Закурив, глубоко затянулась дымом и закрыла глаза, смакуя табачный дым. И мечтая о большом состоянии. Она знала, что работа медсестрой при Мэри Марте так или иначе окупится. Что вкрасться в доверие мисс Эдит — ловкий ход.
Едва узнав, что Джеймс Уэйр состоит в любовной связи с Арлин, она стала обдумывать, как шантажировать мэра. Но Арлин ее приятельница. Кроме того, у Джеймса Уэйра собственных денег нет. Кошельком распоряжается мисс Эдит и, по слухам, очень скупо выделяет деньги муженьку.
Джеки надеялась — что-нибудь да подвернется, жизнь на Магнолия-авеню, пусть даже в роли прислуги, приоткроет для нее какую-то дверь. Но она даже не представляла, на какую золотую жилу нападет, каким доходным может оказаться добывание порочных сведений. Чтобы она помалкивала, ей отвалят кругленькую сумму. Достаточную, чтобы никогда больше не работать. Если она расскажет то, что знает, полетят головы. Значительные головы. Спешить она не станет. Положение требует обдумывания. Когда лучше всего захлопнуть мышеловку? И сколько могут стоить такие сведения? Стоит ей только намекнуть о том, что пойдет к прокурору, и она получит все, чего потребует. «Думай, Джеки, думай. Сколько? Миллион? Два? Не надо жадничать. Двух миллионов вполне хватит».
* * *
— Надо было догадаться, что он не вернулся бы в Ноблз-Кроссинг, не будь ему по силам причинить нам неприятности. — Эдит машинально побарабанила по щеке наманикюренными ногтями. — Значит, теперь он богат. Мультимиллионер.
— Судя по тому, что я сумел выяснить, он один из самых влиятельных людей в Техасе, — сказал Бадди Лоулер. — Похоже, Джонни Мак — гений-махинатор.
— Как его отец и дед. — Красные губы Эдит изогнулись в неуверенной улыбке. — Кровь сказывается.
Улыбка исчезла, едва в голову Эдит пришла мысль о матери. Ее слабой, хрупкой, маленькой матери, покончившей с собой, когда дочери было десять лет. Слава Богу, она пошла не в мать. Она отцовской породы. Но к несчастью, передала слабые гены матери Мэри Марте. Да, кровь сказывается.
— Если Джонни Мак приехал помочь Лейн, значит, у него есть деньги на это, — сказал Бадди. — А если ему нужен Уилл…
— Может, он и заправила в Хьюстоне, но здесь властвую я. Я натягиваю ниточки и заставляю марионеток плясать под мою музыку.
— То есть? — Приподняв брови, Бадди вопросительно взглянул на Эдит.
— То есть раз Джонни Мак теперь богат, силы у нас почти равные. А сражаться с равным по силам противником гораздо приятнее, особенно когда выигрываешь.
— И что вы собираетесь выиграть? — спросил Бадди.
— Как думаешь, за что я сражаюсь? Безопасность своей семьи, вот что. Джонни Мак с самого рождения представляет собой угрозу для меня и моих детей.
— Вы уверены, что защита семьи — ваша единственная цель?
— На что ты намекаешь?
— Я знаю все, мисс Эдит. — Бадди откашлялся. — Вы из тех женщин, которые любят мстить. С чего вы завели интрижку с Джонни Маком, если не для мести мистеру Джону? И с чего так настаиваете, что Лейн виновна в убийстве Кента, если не ради мести ей за ложь Кенту и вам, что Уилл его сын?
— Ах, ты…— Как он смеет разговаривать с ней подобным образом. Бадди Лоулер — пешка. Верная, покорная пешка. Так почему ж он ведет себя так нагло, ставит под сомнение ее власть? — Что дает тебе право говорить мне подобные вещи? Ты забыл свое место? Забыл, с кем разговариваешь?
— Нет, мэм. Я знаю, кто вы, и не собираюсь говорить ничего непочтительного. — Бадди подобострастно опустил голову. От смущения лицо его вспыхнуло. — Но вы знаете, почему я принимаю ваши дела близко к сердцу и всегда принимал. — Чуть приподняв голову, он взглянул в глаза Эдит. — Пятнадцать лет назад я последовал указанию Кента избавиться от Джонни Мака, но вы знаете, почему я это сделал. И теперь я впутываюсь в разные дела по той же самой причине. От вас я хочу только обещания, что как бы ни обернулось все, для вас главным будет забота о Мэри Марте.
— Да, конечно, для меня это самое главное. — Эдит потрепала Бадди по плечу, как ей представлялось, ободряюще. В конце концов, она меньше всего хотела его обижать. Он нужен ей. Нужен Мэри Марте. — Но ничто не мешает мне, оберегая дочь, слегка насладиться местью.
— Да, конечно, — с легкой неохотой согласился Бадди. — Но если увижу, что вы подвергаете ее хоть какому-то риску, я вам напомню об этом.
Черт возьми! Он слишком самоуверен.
— Напоминать мне не будет необходимости. И вот что, Бадди Лоулер, если б я не знала, что все твои слова продиктованы любовью к Мэри Марте, ты очень пожалел бы, что говорил со мной таким наставительным тоном. — Сняв руку с плеча Бадди, она влепила ему пощечину. — Понятно?
Бадди с белым пятном от ладони Эдит на красном лице стиснул челюсти и грубо процедил:
— Да,мэм.
* * *
Джонни Мак остановил машину у обочины и вошел в открытые черные кованые ворота, отделяющие подъездную аллею особняка Грэхемов от Магнолия-авеню. До этого он лишь дважды ступал ногой на территорию этого поместья. Первый раз, когда трахался с Эдит Грэхем в летнем домике. Второй — когда привел домой чуть подвыпившую и очень расстроенную Мэри Марту, которую встретил бредущей по дороге неподалеку от загородного клуба. Она была, пожалуй, самой хорошенькой девушкой в Ноблз-Кроссинге — изящной, хрупкой, будто фарфоровая кукла. Ее захотел бы любой мужчина. Большинство, наверное, хотело. Но он не захотел — не смог — заниматься с ней сексом. Даже тогда он не был аморальным человеком. Даже когда она обняла его и попыталась поцеловать, он не испытывал влечения к ней. Она вызывала у него лишь жалость и озабоченность. Мэри Марта просила его заняться с ней любовью, но он отверг ее предложение как можно мягче. Тут она не выдержала и расплакалась. И сказала ему, что беременна. Он обнял ее, стал утешать и выслушал отвратительный рассказ, от которого у него все перевернулось внутри. Одной частью сознания он верил ей, другая отказывалась признать правдивость этой возмутительной истории. Все в городе знали, что единственная дочь Джона и Эдит Грэхем не в своем уме.
Подойдя к переднему крыльцу, Джонни Мак заколебался. Он столь же нежеланный здесь, как и пятнадцать лет назад. В наследственном доме своего отца.
Однако пришло время снова встретиться с мисс Эдит лицом к лицу. Доказать ей, что с ним нужно считаться. Предостеречь ее — лично, — что он снова в городе. Он вернулся на место преступления — в город, где его едва не убили, — из-за Уилла и Лейн. И останется, чтобы защитить их от несправедливости. То, что мисс Эдит не в силах выгнать его из Ноблз-Кроссинга, приносило ему глубокое удовлетворение.
Отбросив колебания, Джонни Мак позвонил в дверь. Удары сердца громко отдавались в его ушах.
Когда раздался звонок, Эдит гладила Бадди по ушибленной щеке, а Джеки Каммингс вводила в комнату безмятежную Мэри Марту. Бадди отскочил от Эдит и бросился к Мэри Марте:
— Милочка, ты сегодня выглядишь замечательно. Как чувствуешь себя?
Какая любовь. Какая бессмысленная любовь. Бедняга Бадди. Он никогда не любил никого, кроме Мэри Марты, а ее дочь была не в состоянии оценить этого молодого соблазнительного мужчину. Тридцативосьмилетний Бадди был в самом соку. Невысокий, но крепко сложенный, с широкими плечами и узкой талией, он очень привлекательно выглядел в полицейском мундире. И Эдит, как ни старалась это отрицать, находила его обаятельным. Всякий раз, когда Бадди смотрел на нее своими синими глазами, она задавалась вопросом, как он поведет себя, если самой сделать первый шаг.
— Мисс Мэри Марта хорошо пообедала сегодня, — сказала Джеки. — И когда проснулась после крепкого сна, захотела погулять в саду, правда, дорогая? — Державшая свою пациентку под руки Джеки тепло улыбнулась.
— Она постоянно мерзнет даже в теплые летние дни, — сказала Эдит. — Может, сбегаешь наверх, принесешь Мэри Марте шаль?
— Да, конечно. — Джеки подвела Мэри Марту к дивану, усадила ее, продолжая улыбаться, кивнула Эдит и быстро вышла из гостиной.
Что-то в Джеки вызывало у Эдит беспокойство. Она была улыбчивой, приветливой, совершенно послушной. Но в глазах у нее было странное выражение, словно она оценивала все и всех в доме.
Эдит села рядом с дочерью:
— Хочешь, погуляю с тобой сегодня?
— Где Кент? — спросила Мэри Марта. — Я хочу, чтобы он погулял со мной.
Эдит на миг зажмурилась, потом потянулась и взяла дочь за руку. И с глубоким вздохом сказала:
— Кента нет, дорогая. Не помнишь? Мэри Марта покачала головой.
— Где он?
Домработница, миссис Расселл, постучала в дверь и вошла.
— Простите, что беспокою, миссис Уэйр, но вас хочет видеть один джентльмен.
Эдит выпустила руку дочери, распрямила спину и взглянула на миссис Расселл:
— Какой джентльмен?
Не успела домработница ответить, как в комнату ворвался смуглый дьявол. Такой же грубый, необузданный потрясающе красивый, каким был всегда. Мужчина, равного которому нет. Тридцатишестилетний, в расцвете сил. И более соблазнительный, чем вправе быть мужчина.
— Ваша домработница ошиблась, — сказал Джонни Я Мак Кэхилл. — Мы оба знаем, что я не джентльмен.
— Кэхилл, что ты здесь делаешь? — спросил Бадди.
— Приехал нанести визит старым друзьям. — Джонни Мак улыбнулся, и Эдит на долю секунды ощутила странное напряжение под ложечкой. Что в улыбке этого мужчины такое, от чего у женщин — у всех женщин слабеют колени?
— Джонни Мак? — Мэри Марта поднялась с дивана, губы ее чуть изогнулись в улыбке при взгляде на незваного гостя.
— Привет, мисс Мэри Марта. — Он снял желто-коричневую ковбойскую шляпу и кивнул.
— Рада видеть тебя. — Она робко шагнула к нему. — Давно не встречались.
Эдит подскочила и потянулась к ней, дочь увернулась от ее руки и пошла к Джонни Маку.
— Кент говорит, я не должна быть приветливой с тобой. — Она восхищенно смотрела на гостя. — Но я сказала ему, что ты мне нравишься и я могу быть с тобой приветливой, если захочу. — Она взяла его за руку повыше локтя. — Я сказала ему, что ты был очень добр мне в тот вечер… тот вечер… который я должна вспоминать, да? Кент велел никому не говорить, но я сказала тебе. И ты поверил мне, правда?
— Мэри Марта, дорогая, пожалуйста, не расстраивайся — сказала Эдит.
Господи, надо как-то утихомирить дочь. Чем больше она говорит, тем больше вспоминает.
А этого допустить нельзя. Если Мэри Марта начнет вспоминать давнее прошлое, она может вспомнить и менее отдаленные события.
Может вспомнить, что случилось в тот день, когда погиб Кент.
Глава 12
— Бадди, будь добр, погуляй с Мэри Мартой. — Эдит взглянула на ждущую в дверях миссис Расселл: — Иди скажи Джеки, пусть скорее принесет свитер.
Мэри Марта сжала руку Джонни Мака:
— Ты извинишь меня, да? Мама требует, чтобы я каждый день выходила на солнце.
— Конечно.
Что случилось, черт возьми, с Мэри Мартой? — подумал Джонни Мак. Она всегда была эмоциональной, хрупкой, и понятно почему, если то, что сказала пятнадцать лет назад, — правда. Но даже в тот вечер, когда была пьяной, истеричной и просила его заняться с ней любовью, у нее все же существовала какая-то связь с Реальностью. Однако теперь… Господи, теперь она совершенно умалишенная.
Может, так сильно на нее подействовала смерть Кента?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37