— Я думал, ты яблоки любишь больше.
— Нет уж, предложи ему грибков — вот увидишь, оно не откажется.
— Солнышко, хочешь грибков? — спросил Медвежонок.
— А какие грибы? — вдруг выглянуло Солнце.
— Постой, кто это говорит? — спросил Ёжик.
— Солнышко, — еле слышно сказал Медвежонок. — Оно с нами заговорило. — И ещё тише, Ёжику: «Какие у нас грибы?»
— Опята, — прошептал Ёжик.
— Опята, — громко сказал Медвежонок.
— Очень люблю опята, — сказало Солнце. — Я на них подолгу смотрю, когда они греются у пенька. Соберутся кучей и — молчат.
— А почему молчат? — спросил Медвежонок.
— А о чём говорить, если я на них гляжу и глажу шершавой ладонью?
— А она у вас шершавая? — спросил Медвежонок. — Мне казалось, она у вас мягкая, ласковая.
— И чуть-чуть шершавенькая, — сказал Ёжик. — Это очень приятно.
— Это мой друг Ёжик, — сказал Медвежонок.
— Знаю, — сказало Солнце.
— Как неожиданно вы появились, — сказал Ёжик. — Мы только заговорили, что скоро вы будете приходить всё реже и реже…
— А вы тут как тут! — сказал Медвежонок. — Если бы только можно было, я бы очень хотел, чтобы вы пожили у меня дома.
— Приглашаешь?
— Приглашаю, — сказал Медвежонок. — Только я не знаю… У меня очень маленький дом…
— На всю зиму?
— На всю, на всю, — закивал Медвежонок. — Только вот поместитесь ли?
Они все трое стояли на поляне перед медвежачьим домиком — Ёжик, Солнце и Медвежонок. Ёжик с Медвежонком стояли друг против друга, а Солнце как раз посерёдке.
— Идём, — сказало Солнце. — Показывай свой дом.
— Пожалуйста!
Медвежонок пошёл первым, рядом с ним — Солнце, а Ёжик чуть позади.
— Вот он, — сказал Медвежонок.
И Солнце вошло в медвежий дом, заглянуло в каждый уголок и снова появилось на крыльце.
— Очень хороший дом, — сказало Солнце. — Здесь и перезимую.
— Согласно! — прошептал Ёжик.
— Ур-ра! — закричал Медвежонок. И сразу подумал: «Теперь только бы его не обидеть, только бы ничем не огорчить».
— Ты уж теперь это… Ты постарайся, — шепнул Ёжик.
— Угу, — сказал Медвежонок.
Ты лети! Я машу крыльями
Взошло солнце, и река, и лес, и холм были так прекрасны, что от них нельзя было отвести глаз.
Поэтому с утра Ёжик выбежал на берег, глядел и глядел, дышал и дышал, и никак не мог надышаться.
— Дышишь? — спросил Заяц.
— Дышу, — сказал Ёжик.
— Дыши, — сказал Заяц. — А я побегу, потому что на ходу лучше дышится.
И убежал.
Потом пришла Мышь. Это была важная лесная Мышь с зонтом.
— Зачем тебе зонтик? — спросил Ёжик.
— Я — дама, — сказала Мышь. — А где ты видел, чтобы дама выходила из дома без зонта?
— Но ведь дождя-то нет!
— А если пойдёт? — и Мышь, повертев зонтиком, удалилась.
Потом пришёл Медвежонок. Он ничего не сказал, сел рядом с Ёжиком и зажмурился.
Ёжик тоже зажмурился, и так они посидели молча.
— Хорошо, да? — сказал Ёжик.
— Ага, — сказал Медвежонок.
— А всё-таки смотреть лучше, — и Ёжик открыл глаза.
Бледно-голубая река уходила за поворот и в дымке таяла.
Ёжику было так хорошо, что хотелось лететь. Расправить крылья, взлететь высоко-высоко и долго-долго парить, не шевеля крыльями.
«Если бы я был птицей, — думал Ёжик, — у меня обязательно были бы очень большие крылья. Один раз взмахнул, и — летишь…»
— Всё равно надо махать, — вдруг сказал Медвежонок. — Взмахивать.
— Что?
— Я говорю, даже если, как у орла, всё равно надо разика два, а взмахнуть.
— Ты о чём? — спросил Ёжик.
— О том, — сказал Медвежонок. — О чём ты думаешь.
— Откуда ты знаешь, о чём я думаю?
— А чего тут знать-то? — не открывая глаз, сказал Медвежонок. — Ты всегда думаешь об одном и том же.
— О чём же?
— «О чём же?» — передразнил Медвежонок. — О том, что надо махать. А ты — ленивый. Тебе бы только лететь. Лети и лети, а машет пусть Медвежонок.
— Ты чего ворчишь? — изумился Ёжик. — Я тебе что-нибудь сказал?
— А тебе и говорить не надо! Ему бы только лететь, видишь ли, лететь и лететь, а машет пусть Медвежонок.
— Да где ты за меня махал?
— Я всегда за тебя машу, — сказал Медвежонок. — Ты только не знаешь.
— Где? Когда?
— Везде. Всегда!
— Ты что — за меня дом убираешь?
— Причём здесь дом, когда мы говорим о крыльях?
— Ты что, за меня махал крыльями?
— Махал, — сказал Медвежонок.
— Когда?
— Всегда, — сказал Медвежонок. — Всегда, когда ты летишь, я машу крыльями.
Ёжик вдруг зажмурился и когда открыл глаза, увидел вокруг такую красоту, что в душе взлетел высоко в небо и оттуда, сверху, вдруг увидел маленького себя и Медвежонка, и Мышь с зонтиком, и реку, и холм, и лес, и совсем крошечный Медвежонок вдруг вскочил, замахал лапами и закричал: «Ты не бойся! Ты лети! Я машу крыльями!»
Чудо
Медвежонок проснулся, увидел нежных солнечных зайцев на утреннем снегу и понял, что сегодня должно произойти чудо.
Он умылся и сел завтракать. Но это было ещё не чудо.
Пробежался по лесу — что ж тут чудесного?
Встретил Белку.
— Как хорошо! — сказала Белка. — Весна!
Помог Поросёнку довезти от проруби воду.
«Нет-нет, — бормотал Медвежонок. — Это ещё не чудо!»
Перед обедом колол дрова.
Щепки разлетались, как птицы, но успевали спеть Медвежонку картавую песенку.
А одна села на крышу и прямо защебетала. Слетелись синицы.
— Подумаешь! — сказал Медвежонок. — Тоже мне чудо!
Обедали с Ёжиком.
Обед был вкусный, а на сладкое — клюковка.
«Может это, — думал Медвежонок, — и есть — чудо?»
После обеда долго ходили, заложив лапы за спину, и Ёжик что-то говорил, а Медвежонок слушал и ждал чуда.
А когда стало заходить солнце, и тени от ёлок подплыли к крыльцу, они с Ёжиком уселись в креслица и долго глядели в затухающий лес.
«Где же чудо?» — бормотал Медвежонок.
И только, когда совсем стемнело, вдруг понял, что весь этот солнечный день и был самым настоящим мгновенным чудом вспыхнувшего и погасшего весеннего дня.
Сны
Если бы ты только знал, Медвежонок, как я по тебе скучаю!
— И я.
— Я так по тебе скучаю, что стал даже с тобой говорить во сне.
— И я.
— Однажды я тебе говорю: «Эй, ты где?»
— А я?
— А ты: «Здесь я, Ёжик, здесь! Просто меня не видно».
— Как же меня может быть не видно? Вон я какой!
— Я знаю. Но так ты сказал во сне.
— А дальше?
— Я говорил: «Ты покажись! Покажись, где ты?»
«Сейчас», — говоришь и…
— Что?
— Так… Что-то промелькнуло… «Это ты?» — говорю. «Ага».
— Что — ага?
— Во сне ты сказал: «Ага».
— А меня не видно?
— Не-а. Что-то промелькнуло и всё.
— Та-ак.
— А в другой раз — будто мы с тобой идём по большому лугу. Жарко, жаворонок поёт. И я говорю: «Медвежонок, правда это как давным-давно?.. Вот так же мы шли, и ты пел, и птицы…» А ты…
— Что?
— Молчишь.
— Нет, — сказал Медвежонок. — Ты мне лучше снился. Ты мне снился так хорошо, что просто замечательно!
— А как?
— Знаешь, я даже сказать не могу. Я проснулся и целый день ходил радостный.
— А что я говорил?
— Много. Ты и говорил, и пел. Я даже смеялся во сне. И проснулся — весь радостный!
— Откуда ты знаешь?
— Лягушка сказала. Пришла утром и говорит: «Ква-а-а, говорит, ну, Медвежонок, ты и хохотал во сне!»
— Нет, мне так не снилось… А я однажды проснулся и — весь в слезах.
— Ты… не расстраивайся, знаешь? Если я потом ещё тебе приснюсь, ты мне скажи: «Медвежонок, а Медвежонок, хочешь мёду?» И я обязательно скажу: «Хочу!»
— Хорошо бы, — сказал Ёжик.
— Что ж ты думаешь — я мёда не захочу?
— Не знаю. Только ты в следующий раз не молчи, ладно?
Они, разговаривая, перешли поле, прошли лесом и вышли к реке. Было тихо-тихо.
— В следующий раз ты ни за что не молчи, Медвежонок, — сказал Ёжик.
— Нет-нет, что ты! Я обязательно что-нибудь скажу. Уж теперь ты не бойся: я — скажу.
Плеснула рыба. Кругами, на цыпочках побежала по воде тишина.
Великое имя Басё
В начале декабря, когда в лес никак не могла прийти настоящая зима и снег то падал, то таял, в гости к Ёжику с Медвежонком пришёл Кот. Через плечо у него на верёвке висела деревянная сковородка со струнами.
— Балалайка? — спросил Медвежонок.
— Банджо, — сказал Кот.
— Ты из деревни? — спросил Ёжик.
— Из города.
— Как тебя зовут?
— Басё.
— Какое странное имя!
— Это — великое имя, — важно сказал Кот.
И его пригласили к столу пить чай со сливками.
— Давно не едал таких сливок, — жмурясь, сказал Кот.
Ёжик с медвежонком глядели на него во все глаза.
— Расскажи, — попросил Медвежонок. — Расскажи про своё великое имя.
Кот доел сливки, взял в руки банджо.
Сливы аромат, —
запел Кот. —
От лачужки нищего
глаз не отвести!
— Красиво, — сказал Ёжик.
Не бейте муху, —
пел Кот, —
Руки у неё дрожат,
Ноги у неё дрожат.
— А мы не бьём, — сказал Медвежонок.
За ночь вьюнок обвился
вкруг бадьи моего колодца, —
тянул Кот, —
У соседа воды возьму
— Правильно, — сказал Ёжик, — если бы у нас так было, мы бы обязательно сходили за водой к Хомячку.
А Кот играл и пел, и Ёжик с Медвежонком стали потихоньку ему подтягивать.
Сливы аромат, —
пели они уже вместе, —
от лачужки нищего, —
затянул Кот, —
глаз не отвести!, —
подхватили Ёжик с Медвежонком.
— Чудно! — сказал Заяц, и все увидели в форточке его уши. — Я давно уже вас слушаю.
Не бейте муху, —
завели Ёжик с Медвежонком, —
Не бейте муху, —
второй пошёл Заяц…
Руки у неё дрожат
Руки у неё дрожат…
— Ах, — сказал Заяц, входя в дом, — Как чудесно! В лесу ни то, ни сё, а мы сидим и поём. Представьте меня.
— Это Заяц, — сказал Ёжик, — наш друг.
— Басё, — слегка привстав сказал Кот.
— Чудесное имя, очень приятно познакомиться.
И они запели про вьюн и бадью.
— Но почему тебя всё же так странно зовут? — спросил Медвежонок, когда поспел самовар и все снова сели пить чай со сливками.
— Это необъяснимо, — сказал Кот, — я толком и сам не знаю. Но это — великое имя.
Горький дым
Всю ночь Ёжику снился странный сон. Будто он вошёл в лес и стал говорить с листьями. Нет, не с одним каким-то листом — ну что тут особенного, поговорить с берёзовым листиком? — но с листьями, со всей вместе листвой, Ёжик ещё никогда не говорил. Он шёл по тропинке, шумел лес.
— Я хочу поговорить с вами, листья, — сказал Ёжик во сне.
— Говори, — прошелестела листва.
— Вот вы шумите, а потом?
Всё стихло.
— Знаю, — сказал Ёжик во сне. — Мне вас так жалко!..
— Не жалей нас, Ёжик!
— Сперва мы маленькие, глядим…
— Потом побольше — лепечем…
— Потом — шумим..
— А потом — свободны!
— И летим, летим!..
— Ты знаешь, какое это счастье — свобода?
— А в дождь? Знаешь, как это сладко, прищурившись, слушать дождь?
— Ведь ты не знаешь, что у нас есть глаза, Ёжик!
— Мы видим!
— И нас с Медвежонком?
— Конечно!
— И Зайца?
— Ещё бы! Он так боится, когда мы шуршим.
— Осенью мне бывает так грустно, — сказал во сне Ёжик. — Мне кажется, ветер вас уносит с земли.
— Не грусти!
— Ты слышишь, как мы шуршим?
— Это мы смеёмся!
— Нам смешно, что какой-то ветер хочет нас сдуть с земли.
— А вас… нельзя?
— Что ты, Ёжик!
— Кто же может листву сдуть с земли?
— Но вас… жгут! — сказал во сне Ёжик.
— Зато как сладок… Как горек наш дым!..
— Но вам же больно!
— Нет!
— Мы сгораем все вместе…
— Тесно прижавшись друг к другу.
— Страшно, — сказал Ёжик во сне.
— Страшно остаться последним листом.
— Все улетели…
— Все свободны…
— А ты один…
— И видишь, как дружно раскрываются весной новые почки…
— И появляется молодая листва…
— С ними…
— С новыми…
— Не поговорить: о чём?
— Что они видели?
— Что знают?
— А ты, ты помнишь всех своих братьев…
— И думаешь: вот на этой ветке сидел весёлый хохотун, грустный ворчун, молчаливый друг…
— И — никого!..
«Какие они удивительные, листья! — подумал во сне Ёжик. — Надо рассказать Медвежонку».
И, не просыпаясь, стал думать о том, как это можно радоваться, что после тебя останется горький дым.
Ёжикина радость
— Помоги, Медвединька, помоги!
— Что с тобой, Ёжик?
— Не знаю. Плохо мне.
Медвежонок обошёл Ёжика со всех сторон, пощупал голову:
— Здесь не болит?
— Нет.
— А тут?
— Не-а.
Было раннее утро. Пели птицы. Всё цвело.
— Посмотри, какое солнышко! — сказал Медвежонок.
— Вижу.
— Послушай! Слышишь, как птицы поют?
Ёжик кивнул.
— Ты мне расскажи поподробней, — сказал Медвежонок. — Вдвоём мы с тобой что-нибудь придумаем.
— Понимаешь, — сказал Ёжик. — Страшно мне.
— Да почему?
— Радости нет, — сказал Ёжик. — Бывало, проснусь, увижу солнце и радуюсь. А теперь — нет.
— Радости нет… Радости нет… — забормотал Медвежонок. — Да почему же это у тебя нет радости?
— Не знаю, — Ёжик закрыл глаза.
«Что же это может быть? — думал Медвежонок. — Что же это могло случиться, чтобы от Ёжика убежала радость?»
Он сказал:
— Не может такого быть! Это тебе показалось, и всё. От кого-от кого, а уж от тебя ни за что не может убежать радость. Она где-то спряталась, понял?
— Где?
— В животе.
Они вдвоём внимательно осмотрели ёжикин живот.
— Или вот под мышкой!
Ёжик поднял лапу.
— Или… знаю! — закричал Медвежонок. — Мы оставили её на реке! Помнишь, когда солнце садилось, что-то радостное-радостное перебежало на тот берег?
— Солнечный заяц, — сказал Ёжик.
— Как же! Заяц! Это была твоя радость. Бежим!
И они помчались к реке, увидели её всю-всю, сияющую в восходящем солнце, и огромная, горячая ёжикина радость, вся в остреньких иголочках, как сам Ёжик, выскочила из кустов, перебежала по воде и вернулась к Ёжику.
Падал снежок. Была оттепель
— Медвежонок, если всё плохо, плохо, плохо, то потом ведь должно стать хорошо?
— Потом — да, — сказал Медвежонок.
У Ёжика в июле утонуло ведро, в сентябре ветер сломал любимый Ёжикин вяз, в октябре шли такие дожди, что река разлилась и затопила Ёжикин домик, а в ноябре Ёжика чуть не убил сорвавшийся с горы камень.
И вот теперь какой-то грабитель забрался в дом Медвежонка и утащил все припасы.
По мягкому снегу прибежал Заяц:
— А я знаю, как поймать грабителя!
Падал мелкий снежок. И даже не падал, а всё как бы норовил пойти с левой лапы.
— Видишь? — сказал Медвежонок Зайцу. — Припадает?
— Пропадает, — поправил Заяц. — Снег в снег, и — никого.
Медвежонок поглядел на Ёжика.
Ёжик отвернулся.
— Это Рысь, — говорил Заяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41