Обещай мне здесь, на смертном одре, именем ангела милосердного, парящего надо мной, и мудростью Бога всевышнего, что ты никогда не будешь играть в «двадцать одно очко», что никогда не коснёшься игральных карт.
— Да, отец, — пробормотал благочестивый сын.
— И помни, — воскликнул старый игрок, — если тебе придётся играть, всегда уверенно снимай банк.
Старая привычка: игрок есть игрок. То, что он говорит, не много стоит, — глубоко внутри он старый игрок. Вся торжественная церемония просто поверхностна, а страсть к игре не исчезла. Глубоко изнутри, из бессознательного, возникает эта привычка:
— И помни, — восклицает старый игрок, — если тебе придётся играть, всегда уверенно снимай банк.
Вы слушаете меня, слушаете это бормотание, шёпот Дао. На мгновение слабый свет возникает на поверхности вашего сознания, он светит не долго, это мерцающий свет, он приходит и уходит. В этом мерцающем свете вам на мгновение кажется, что вы понимаете, но из глубин вашего бессознательного придёт гигантский шторм и легко погасит этот слабый свет.
Я слышал об одном истинном джентльмене…
Одно место было поражено эпидемией краж, организованных неизвестным вором-джентльменом. Однажды ночью Сэдди проснулась и стала трясти Джимми:
— Джимми, в доме взломщик, — говорила она.
— Нет никого, — произнёс Джимми сонно, — иди спать, дура.
Вдруг из стенного шкафа выпрыгнул человек.
— Это слишком, — воскликнул он, — сейчас же извинитесь перед леди.
Джентльмен есть джентльмен, даже если он становится взломщиком… привычки отмирают с трудом, они сохраняются в глубине.
Наблюдение, которое исходит изнутри нас. Будьте более наблюдательны в этом смысле — это покажет вам глубоко укоренившиеся привычки, и вы будете вынуждены познакомиться с ними со всеми. Я нс призываю вас воевать против них, нет, я не призываю отбросить их с усилием, нет. Все, отбрасываемое с напряжением, мстительно возвращается назад. Никогда не боритесь с какой-нибудь старой привычкой, потому что борьба создаёт конфликты: вы будете воевать с самим собой, просто поймите. Станьте более наблюдательным.
Теперь вы должны понять одну вещь: набор знаний бесполезен, это просто взгляд мельком. Теперь переведите этот взгляд на ваше бессознательное. Наблюдайте. Когда бы вы не стали проявлять ваши знания, поймите, почему это происходит. Каковы глубинные мотивы? Всматривайтесь в мотивы и вы обнаружите мотивы за мотивами мотивов. Когда вы придёте к пониманию всех мотивов и всех установок, когда вы просмотрите все это, окружающее вас в вашей жизни, вы вдруг увидите, что с пониманием исчезают привычки. Нет нужды бороться, нет нужды прилагать какие-либо усилия.
Существуют два типа людей: одни — это те, которые, если понимают что-то интеллектуально, начинают думать, что они поняли. Они дурачат сами себя. Рано или поздно случай покажет им, что понимание было поверхностно. Царапните немного, и эта реальность распадётся.
Другие — это те, которые не обманываются этим поверхностным взглядом. Это маленькое окошко, важное, но недостаточное само по себе. Это должно быть введено в глубины вашего бытия, но это введение означает, что вы должны наблюдать за всем, что происходит перед вашим взглядом. И наблюдать без суждения, не вступая в конфликт, просто наблюдать и видеть, что есть что. Однажды, когда вы узнаете, кто есть кто и что есть что, внутри вас вещи начнут изменяться и это изменение будет удивительно для вас, потому что вы не сделали ничего такого, что должно изменять непосредственно. Это приходит как сопутствующий результат, как следствие понимания.
ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
ВОПРОС Возлюбленный Бхагаван, этот ашрам представляется мне как оазис в пустыне, а в центре оазиса — источник кристально чистой воды — не мираж — и этот чистый источник — Бхагаван. Но в границах оазиса под пальмами проводятся иногда очень странные игры. Я знаю: играть — прекрасно для детей, это помогает им расти и расширять своё понимание мира, но иногда игры выходят из-под контроля, они могут быть.скорее вредными, чем добрыми, и я считаю, опасными. И к тому же жаждущие пилигримы, пересекающие пустыни в поисках воды, видят в первую очередь, может быть, эти странные игры и уходят, сбитые с толку, даже не удовлетворив жажды. Я говорю себе: «Не судите, да не судимы будете», но я немного встревожен, пожалуйста, объясните.
ОТВЕТ Во-первых, что бы ни произошло здесь, — определённо странная игра. Во-вторых, чтобы ни происходило в секретности под пальмами, — часть меня. Запомните, что всегда все, что здесь происходит, мне прекрасно известно. Ничего не делается без моего контроля, что бы ни происходило. Я достаточно ослабляю вожжи и кажется, что все происходит совершенно свободно, но это не так, просто вожжи достаточно длинные. Таким образом, это не приводит к какому-то опасному результату. Опасность проявляется только тогда, когда присутствует насилие, — при свободе нет опасности.
Да, детям не может быть предоставлена полная свобода, не потому что полная свобода опасна, — нет, свобода никогда не бывает опасной, но дети несведущи: полная свобода может быть дляних самоубийством, поэтому длинна верёвочка, но она в моих руках. Я жду момента, чтобы человек созрел, тогда верёвочка полностью отбрасывается, отбрасывается прочь, тогда он получает полную свободу. Чтобы сделать человека способным к полной свободе, свобода должна быть дана, иначе как он научится действовать? Чтобы сделать человека действительно свободным, предоставленным самому себе, ему позволяется много вещей, но что бы ни позволялось, все позволяется исключительно сознательно.
Новому человеку может показаться, что игры могут быть опасны, но вы можете мне довериться. Эти игры не могут быть опасны, напротив, они помогут вам избежать всех опасностей. Настоящая опасность приходит от насилия, и никогда — от свободы. Если вы подавляете что-то, рано или поздно это приведёт к взрыву. Этс будет день вашего сумасшествия или взрыва — самоубийства, или вы убьёте кого-нибудь, или сделаете что-либо ещё. Человечество слишком доверяется технике подавления, поэтому вся Земля стала почти что сумасшедшим домом. Это сумасшествие скопилось внутри человеческого ума и должно быть удалено, поэтому все эти, так называемые опасные игры, здесь и играются. Сумасшествие нужно выводить медленно и систематически.
На воротах суфийского дома в Исфахане (Иран) нанесены такие слова Хуаяха Эсмата Бохарая:
"Это не Кааба для идиотов, чтобы крутиться,
Не мечеть для грубиянов, чтобы шумно завывать,
Это — храм полного разрушения.
Внутри — пьяные от предвечности до судного дня,
Унесённые от самих себя."
Прислушайтесь к этим словам. Но школа Хуаяха была маленькой, Снаружи никто не знал, что происходит внутри. Великие вещи делались там, проводились великие игры, но это была очень сёкретная школа. Такие секретные школы существовали всегда. Иисус обучался в одной из таких маленьких школ, в ордене эссе-ев. В дзенских монастырях, в даосских монастырях Китая маленькие группы существовали всегда, работая вместе в глубоком секрете и уединении.
Здесь впервые отброшены все секреты и уединение по одной определенной причине: теперь нет времени для секретов, потому что человечество на таком опасном перепутье, что оно, возможно, не будет существовать за пределами этого века вообще. В прошлом было достаточно времени, можно было играть в секреты, но сейчас это невозможно. Все секреты должны быть сделаны достоянием всех и каждого, поэтому я отбросил всю секретность прочь. Моя истина состоит в том, чтобы принести вам правду, как бы опасна она ни была, обнажённой, насколько возможно, потому что на карту поставлено все человечество. Чтобы научить человека, как быть свободным в здравом уме, мы должны предоставить набор сумасшедших игр. Через эти сумасшедшие игры накопленное безумие должно быть вычищено, проработано, выброшено наружу, поэтому вы видите здесь так много игр. Но ничто не происходит без моего наблюдения.
Я могу не выходить наружу. Я никогда не покидаю моей комнаты. Я никогда не хожу в ашрам посмотреть, что там происходит, потому что там нет нужды в моем физическом присутствии, ибо сидя у себя в комнате, я наблюдаю все, что там происходит. Я прекрасно осведомлён, вы не должны беспокоиться. Я знаю, вы спросили от любви.
А люди, которые иногда, может быть, приходят, пугаются и возвращаются назад, — не мои люди, так что это — не потеря. Если вы действительно жаждете в пустыне, вас не будет беспокоить, что за игры происходят в окрестностях оазиса, вы просто устремитесь в оазис. Если вы не жаждете, тогда лишь вы уходите назад. Это так просто, арифметически просто. Если вы действительно жаждете, тогда что другое беспокоит вас? Просто представьте себе: несколько дней подряд вы томились от жажды в пустыне, не видели даже одинокого дерева, никакой зелени, все вокруг пылало огнём. И вдруг вы приходите к оазису с прекрасными пальмами. Вы подходите ближе, но под деревьями происходят сумасшедшие игры. Будет это вас беспокоить? Вы скажете: «Я потом осмотрю все это, сначала позвольте мне пройти в оазис, сначала позвольте мне досыта напиться, исполнить моё сокровенное желание. Тогда я смогу осмотреть, что происходит вокруг».
Действительно, вы даже не будете в состоянии увидеть, что происходит вокруг, вы увидите только воду, вы увидите только шум бегущей воды. Вы позволите там сумасшедшим петь, танцевать и поступать, как им заблагорассудится. Вы скажете: «Сначала позвольте мне утолить жажду, а потом я устроюсь под пальмой и посмотрю, что здесь происходит», но не раньше. И если вы находите, что кто-то напуган и бежит прочь от оазиса, тогда ясно только одно: он не испытывает жажды. Он, возможно, думает об оазисе, это, может быть, любопытство, но это — не жажда.
Они не для меня: ни этот мужчина, ни эта определённая женщина.
Это не Кааба, чтобы кружиться, для идиотов.
Это не мечеть для грубиянов, чтобы шумно завывать.
Это — храм полного разрушения.
До тех пор, пока вы не готовы умереть, лучше для вас не быть здесь, потому что только через смерть возможно воскрешение. До тех пор, пока вы не готовы переродиться, не отнимайте у меня времени.
Это храм полного разрушения.
Внутри пьяные от предвечности до судного дня,
Унесённые от самих себя.
Только те, кто готовы отбросить все эго и самость, свои суждения, свою рациональность, свой интеллект, только те, кто готовы отсечь свои головы, будут способны понять, что здесь происходит. Я также заинтересован только в таких сумасшедших.
Он есть «храм тотальных руин», но только если вы полностью умрёте, вы возродитесь как новое существо, как новый человек, как новая энергия. Независящий от прошлого, необусловленный прошлым, вы станете таким же свежим, как капли утренней росы, и только тогда вы узнаете, что есть Бог. Только в той девственной свежести вы узнаете, что есть Бог, только в той невинности, изначальной невинности вы вступите в контакт с реальностью.
Когда человек становится религиозным из-за жизни — это истинная религиозность. Когда человек становится религиозным из-за смерти — это не истинная религиозность.
Здесь вы найдёте молодых людей и даже, если встретите пожилых, вы посчитаете их очень молодыми. Действительно, быть старым здесь, среди моих молодых саньясинов, почти невозможно. Если старый человек может выносить этих людей, это просто означает, что он молод, духовно молод. У него качество юности, он ещё не мёртв. Тело, может быть, состарилось, но дух его молод, отважен, мужествен.
Тишина существует вместе со звуком; если исчезнет звук, исчезнет и тишина. Тишина существует как промежуток между двумя звуками. Если исчезает звук, исчезает и тишина. Есть состояние тишины и есть состояние за пределами звука и тишины. В присутствии человека, который действительно Мастер, — а когда я говорю «действительно Мастер», я подразумеваю: тот, чьё присутствие может помочь ученикам, — не обязательно поступками, делами, — само его присутствие уже катализатор — в его присутствии что-то происходит.
Когда с вами что-то происходит, я не чувствую, что это сделал я. Я здесь не для того. Я просто знаю, что случилось. Если вы позволяете, что-то будет происходить в присутствии Мастера, когда вы позволяете это, и тогда он — Мастер. Вот что я имею в виду, когда говорю «Мастер»: не делающий… просто его присутствие помогает вашему перерождению. Он не нуждается в учениках, это лидер нуждается в последователях — в этом разница между лидером и Мастером. Мастер — не лидер. Лидер не существует без последователей, лидеру последователи нужны больше, чем последователю лидер. Лидер продолжает убеждать последователей: «Я очень нужён», но он зависит от последователей. Лидер есть последователь последователей. Он смотрит, что они хотят, и делает это. Запомните: Иисус является Мастером, священник — лидер.
Мастер — тот, чьи желания исчезли, кто сам исчез… за что же могут уцепиться желания? Чтобы удерживаться, желаниям нужно эго. У Мастера нет желаний, поэтому здесь вы или нет, — никакой разницы.
Посмотрите на это так — утром встаёт солнце, и расцветают цветы, и поют птицы. Если не раскроется ни один цветок, это не будет иметь никакого значения для солнца, оно будет продолжать всходить. Есть миллион звёзд, где не распускаются цветы, но солнце продолжает светить. Цветок не может распуститься без солнца, это определённо, но солнце будет продолжать светить и без того, чтобы распускались цветы. Мастер — просто свет. Хорошо — если вы открываетесь, если же ваш цветок не распускается в его присутствии — тоже хорошо. Нет разницы между этими двумя случаями: если разница есть, тогда мастер все ещё лидер, а не Мастер.
Цветок распускается в глухом лесу. Никто никогда не пройдёт мимо, но аромат все же будет распространяться вокруг. Он не ждёт путешественника, не ждёт никого, кто придёт и оценит, — подход вообще не таков. Если кто-то придёт и оценит — хорошо; если никто не придёт и никто не оценит — это так же хорошо, как и первое, нет никакого отличия, никакой разницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34