Оттого, что в старости у меня нет ни жены, ни сына и близится время моей смерти, я могу быть таким счастливым.
В восточных текстах с этим встречаешься постоянно, — очень частые повторения. Причина в том, что эти истины таковы, что учителям приходится повторять: если сказать один раз, они не будут понятны. Будда все повторял трижды, даже самую малость. Он спрашивал своих учеников; «Вы меня слышали? Вы меня слышали? Вы меня слышали?» Трижды! От огромного сочувствия и жалости. Когда буддийские тексты были переведены на западные языки, многие были очень удивлены. Неужели Будда обращался к глупцам? Почему так много повторов? Нет, они были не глупее вас, не глупее кого бы то ни было. Дело не в уме, дело в понимании. Они не понимали, они так же не понимали, как и вы.
Мне приходится повторять постоянно. Мои издатели в недоумении. Спросите Анурага, спросите Пратиму: они никак не могут понять, почему я повторяю. Они бы с удовольствием подсократили все это. Я не разрешаю. «Оставьте все, как есть», — говорю я, потому что эти истины таковы, что услышав их однажды, вы пропустите их мимо ушей; услышав дважды, обратите, я надеюсь, некоторое внимание; трижды… Мне приходится постоянно повторяться, как бы стучать вам молотком по голове. Сколько же можно ничего не понимать? Это моя война с вами.
Старик повторил, но ты опять не понял:
— Но ведь обычно люди хотят прожить долго и боятся смерти, это человечно, отчего же ты счастлив умереть?
Основное пропущено; из всего он выбрал только одно — последнее, но понять последнее можно, только поняв три предыдущих, иначе не понять ничего. Если бы были поняты три предыдущих…
Ребёнок, ты никогда не учился себя вести;
Человек, ты не пытался оставить след;
Старик, у тебя ни жены, ни сына, А смерть уже на пороге.
Взгляните: первое о детстве, второе о юности, третье о старости, затем о смерти. Самая единственная последовательность, абсолютно логично — начать надо с самого начала, но о трех первых он сразу позабыл, трех первых не услышал, а сразу перескочил на четвертое. Он, должно быть, боялся, — человек, боящийся смерти. Она приковала его внимание.
Но пока не поняты три первые, четвёртое не может быть понято.
— Но ведь обычно люди хотят прожить долго и боятся смерти, это человечно, отчего же ты счастлив умереть?
На самом деле это не человечно. Быть может, по-человечески, но не человечно. Надо понять разницу между этими словами, они — синонимы по словарю, но не на самом деле. Так же как «одиночество» и «одинокость» синонимы по словарю, но не на самом деле. Так и «человечно» и «по-человечески» — разные вещи. «Человек» — неподвижное понятие, как «собака», «бык», «обезьяна». «Человек» — неподвижное понятие, название некой породы, одной из прочих. Есть быки, есть обезьяны, есть люди. Не случайно есть два тёрмина: «человек» и «гуманоид». Почему? Для собак один: «собака», для быков один: «бык»; для обезьян — «обезьяна». Почему? Откуда этот «гуманоид»? Этому есть причина: «человек» означает просто биологический вид, «гуманоид» — растущее понятие, открытое понятие. «Человек» — закрытое понятие, просто означающее, что вы живое существо. «Человечно» означает, что вы — процесс, вы — странствие, вы — паломничество, вы развиваетесь, вы «преступаете пределы».
Фридрих Ницше сказал: "Главное, что я люблю в человеке, — то, что он
— не цель, а мост. Больше всего я люблю в человеке то, что он — развивающийся процесс, не конец, а средство, путешествие".
«Человечно» — значит мост — мост между человеком и Богом. «По-человечески» — значит просто человек, в нем нет ничего открытого. «Человечно» открыто, оно преступает человеческие пределы; «человечно» — это мост, это путешествие, это паломничество, оно куда-то стремится, чего-то ждёт, пытается стать кем-то другим.
«По-человечески» — статично, «человечно» — динамично. «По-человечески» — подобно вещи, «человечно» — это процесс, он течёт, как река, достигая запредельного, пробираясь на ощупь во тьме. «По-человечески» — это сидящий, никуда не идущий, искалеченный, мертвый как могила. «Человечно» — это река, не знающая, где океан, изо всех сил стремящаяся достичь его.
Запомните: можно «по-человечески» бояться смерти, но не «человечно»
— бояться смерти. Тот, кто в пути, он готов умереть, если нужно идти дальше, он готов зайти за пределы, он готов воспользоваться дверью смерти, чтобы выйти в запредельное.
Этот ученик говорит:
«Но ведь человечно желать прожить долго…»
Нет, желать прожить долго — не человечно. Да, это верно, пока речь идёт о «человеке». Собаки боятся смерти, так же и с «человеком», но «гуманоид» — он так взволнован предстоящей возможностью, он желает знать, что такое смерть. Прожив жизнь, он начинает чувствовать: «Я узнал, что такое жизнь, хотелось бы узнать, что такое смерть. Жизнь познана, она была прекрасна. Теперь посмотрим, что такое смерть, пусть это будет другим приключением».
Сократ был «гуманоид», когда он умирал, ему дали-яд. Ученики причитали и плакали, и он сказал: «Стоп! Можете делать это, когда меня не будет, но не сейчас. Это расточительство. Происходит столь огромное событие — я умираю, а вы плачете!»
«Учитель, вы умираете, разве вы не боитесь?»
«Чего? — спросил он. — Я прожил свою жизнь, я любил её, она была прекрасна. Я познал её, но нет нужды повторять её опять и опять. Теперь что-то новое — смерть так нова. Я восхищён, я взволнован, приключение столь велико, — сказал Сократ, — теперь я бы хотел видеть, что такое смерть».
«Не знаю, — ответил Сократ. — Я не понимаю, почему люди боятся смерти. Если атеисты правы в том, что человек умирает полностью и ничего не остаётся, то бояться нечего — Сократа больше здесь не будет, так почему нужно бояться? Меня не было здесь до того, как я родился и мне от этого не страшно».
Чувствовали вы когда-нибудь какой-то страх, что вас не было до вашего рождения? Охватывал ли вас какой-нибудь страх? Ничего. «Чепуха, — сказали бы вы, — тогда меня не было, так чего тут бояться?»
И Сократ говорит: «Я снова исчезну, если правы атеисты, так о чем же страх? Тогда некому будет бояться. Или, может быть, правы теисты, и я буду здесь? А если я собираюсь остаться здесь, так почему же бояться?»
Таков человек, проживший жизнь, двигаясь, вырастая, эволюциони-руя. Если вы прожили жизнь, эволюционируя, тогда смерть при-• ходит как революция, внезапное превращение в неведомую реальность. Почему же нужно бояться? Нет, «по-человечески» — это нечеловечно.
Но все «люди» — не человеческие существа, запомните. Очень редко-порой… появляются Сократы, Ли-цзы, Будды, — это человеческие существа. Обычно живут мужчины и женщины, но не человеческие существа. Стать человеческим существом — значит, стать процессом, стать устремлением, стать страстью к невозможному… искателем истины.
Смерть — это возвращение туда, откуда мы пришли, когда родились. Так откуда мне знать, что умирая здесь, я не рождаюсь где-то там ещё?
То же сократовское отношение:
«Так откуда мне знать, что умирая здесь, я не рождаюсь где-то ещё? Откуда мне знать, не стоят ли жизнь и смерть друг друга? Откуда мне знать, не заблуждение ли — так испуганно цепляться за жизнь? Откуда мне знать, не будет ли предстоящая смерть лучше моей прошедшей жизни?»
«Откуда мне знать…?» Обратите внимание на это настойчивое повторение. Он не говорит: «Я знаю», он не утверждает никакого знания.
Ни один мудрый человек не утверждал никогда никакого знания, вот почему Сократ говорит: «Может быть, правы атеисты, может быть, правы теисты, но это не важно. Кто бы из них ни был прав, меня это не касается.»
Мудрость, подлинная мудрость всегда агностична, запомните это слово: «агностична». Настоящий мудрец агностичен, он не утверждает «я знаю» и не говорит «это истина», он очень открыт, он не закрыт, у него нет догмы, у него нет веры, он просто в сознании и понимании, он готов встретить реальность, какова бы она ни была. Какова бы ни была предстоящая реальность, он готов окунуться в неё. Он полностью доверяет жизни. Люди не доверяют жизни, они создают вероучения, догматы, теории, чтобы защититься. Подлинно мудрый человек доступен, он не защищается, он открыт дождям, ветрам, солнцу, луне, жизни, смерти, тьме, свету — он открыт всему, у него нет никакой защиты, его доступность всецела.
Пусть вам запомнится его агностицизм. Столетний старик начинает бояться смерти, начинает думать: «Душа должна быть бессмертна», начинает воображать: "В раю меня примут под звуки фанфар;
Бог, должно быть, уже ждёт, и большой мраморный дворец, наверное, уже готов для меня". Начинают воображать, начинают мечтать, а вот этот человек говорит: «Откуда мне знать?» Он не утверждает никакого знания, он просто говорит: «Откуда мне знать, будет так или эдак? Я ничего об этом не знаю; я ещё не испробовал смерти, как же мне знать об этом? Пусть же я узнаю! Зачем бояться с самого начала? Может быть, это окажется лучше, чем жизнь, кто знает?»
Пусть это случится. Запомните: настоящее понимание всегда ждёт свершающегося мгновения и никогда заранее не решает, никогда заранее не планирует — оно спонтанно.
Цу-кань выслушал, но не понял смысла. Возвратившись, он рассказал все Конфуцию. Понять его он не смог, потому что был большим учёным, первым учеником Конфуция. Он уже нашпигован знаниями, он не может понять. Он передаёт разговор Конфуцию, своему Учителю, и что же отвечает ему Конфуций? Послушайте:
«Я знал, что с ним стоит поговорить…»
Человек знаний непрестанно утверждает.
«Я знал, что с ним стоит поговорить.»
«Я оказался прав, — хочется ему сказать ученикам. — Мой вывод оказался верным: с этим человеком стоит поговорить». Но он не может принять сказанное этим человеком, это вне его. Это вне его учеников и вне его тоже.
Он говорит:
Он нашёл, но нащел не все".
«…но хотя он нашёл, он нашёл не все». Но это же абсурд, истину невозможно разделить — либо вы нашли её, всю её, либо её нет у вас вовсе. Невозможно иметь кусочек истины, её невозможно разъединить, невозможно разрезать на кусочки. Истина всеобъемлюща, истина — это целое; либо она у вас есть, либо её у вас нет. Невозможно иметь немножко истины, невозможно иметь немножко Бога, — невозможно, даже сама эта мысль абсурдна, но если вы обратитесь к эксперту, ему нужно что-то сказать, чтобы показать, что он знает.
Конфуций говорит, что старик нашёл истину. Он говорит так потому, что послал ученика; теперь ему нужно обосновать это, он был прав, но он не может допустить, что кто-то знает, вот он и говорит:
«Он нашёл, но нашёл не все».
Так бывает: человек знаний защищает своё "я". Утверждение это — абсурд из абсурдов. Спросите Будду, спросите Лао-цзы, спросите Иисуса, спросите Кришну, и они ответят: «Истина неделима». Это не то, что можно разделить. Это переживание, — когда оно случается, оно случается. Когда оно случается, оно случается во всей полноте. Вы исчезаете в этом переживании, а Конфуций говорит:
«Он нашёл, но нашёл не все». Само это утверждение показывает его незнание, но эксперту приходится защищать свою опытность.
Я слыхал прелестный анекдот. Послушайте его внимательно.
У мальчика была уже масса историй с женщинами, и старик отец решил послать его к ведущему психиатру. Курс анализа продолжается необычайно долго, счёт возрос неимоверно, но родитель ничего не жалел в надежде, что лечение будет успешным. Когда же сын наконец вернулся, отцу не терпелось узнать, что же обнаружилось в ходе лечения.
— Сказал ли ты докторам, как мы накрыли тебя со служанкой, когда тебе было десять?
Сын кивнул.
— Сказал ли ты им, что мы уже вот десять лет не можем из-за тебя держать стряпуху? У нас сменилось уже двадцать три поварихи!
Сын кивнул.
— Сказал ли ты им о тех пяти натурщицах, о тридцати трех однокурсницах и о том, что случилось с женой суперинтенданта?
Сын снова кивнул.
— Ну так скажи, что они тебе ответили?
— Они сказали, что у меня гомосексуальные тенденции!
Экспертам надо что-то сказать, чтобы показать свою искушённость. Если уж у этого парня гомосексуальные тенденции, то гетеросек-суальных тенденций нет ни у кого! Но эксперты обязательно должны что-то найти, им нужно что-то сказать, хотя бы полный абсурд.
«Он нашёл, но нашёл не все» — вот и весь комментарий Конфуция, а между тем этот старик изложил в четырех фразах глубочайшую философию:
Ребёнок, ты никогда не учился себя вести;
Человек, ты не пытался оставить след;
Старик, у тебя — ни жены, ни сына.
А смерть уже на пороге.
…о чем тут жалеть?
Основания для этого счастья есть у всех…
Потому что счастье — не что-то, чего вам нужно достичь, оно уже здесь, оно неотъемлемо, если только люди перестанут искать причины для счастья: нужно просто быть счастливым, без всяких причин.
И вся весть Дао изложена им в этих четырех фразах.
Будь анархичен, будь подлинно верен своему существу, слушай только себя, не позволяй никому делать тебя слугой, не позволяй никому распоряжаться собой. Политики, священники, — избегайте их, избегайте доброжелателей. Помните: вам нужно быть самим собой и никем другим. Эта анархия, эта беспорядочная свобода… И не будьте амбициозны, потому что это бездарно. Просто живите своей жизнью во всей возможной полноте, не пытайтесь оставить след на страницах истории — это бессмысленно. И не будьте постоянно на людях. Учитесь постепенно быть одному, наслаждаться одиночеством — в этом есть вся медитация.
И, наконец, помните, что смерть — не конец, а новое начало, и кто знает, может быть, она ведёт вас в высшую жизнь. Если в космосе есть ритм, должно быть так, она должна вести в высшую жизнь. Вы столь многому научились, вы стали достойнее — естественно, смерть должна вести к высшему плану существования. Ведь, кажется, просто: человек, живший, любивший, испытавший, медитировавший, прошедший в жизни через столь многое, стал достойнее — ему должна быть дана высшая жизнь. Если во всем этом существовании есть какое-то сочувствие, то смерть ведёт к высшему уровню, высшему пику.
Ждите с волнением, с великим дерзанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34