Это и подтвердилось в дальнейшем успешным подъемом носильщиков с грузами на Серебряную седловину. Недостаточная же подготовка альпинистов при подъеме на Северное седло выявилась в слишком медленном темпе движения, в результате чего и не было выполнено восхождение на вершину в тот же день, как на этом настаивали Шнейдер и Ашенбреннер.
Носильщики, дарджилингцы и балтистанцы, идут сзади. Идут они бодро, несмотря на большой груз, сильно тянущий назад не только плечи за одетые на них плечевые ремни, но и голову, на которой также надета дополнительная лямка от груза. Носильщики выполняют свои обязанности четко и добросовестно, без жалоб на трудности. Особенно хорошо зарекомендовали себя дарджилингцы.
Привыкшие к тяжелой работе, они безропотно взбираются но крутому склону с грузом в 23 кг и удивляются тому, что альпинисты, имея рюкзаки за спиной весом всего в 4—5 кг, так часто останавливаются и так тяжело дышат.
И, несмотря на большую нагрузку и трудность разговора на таких больших высотах при движении с тяжестью, среди носильщиков иногда слышались короткие возгласы или легкие вспышки смеха.
И снова шаг за шагом поднимается колонна людей все выше и выше по крутому склону Ракиот-пика.
Подъем к ребру Ракиот-пика и переход с него к гребню Нанга-Парбат, несмотря на опасения, прошел довольно быстро и без осложнений. Лишь на последнем участке пути, находясь уже в тени гребня Ракиот-пика, альпинистам и носильщикам стало холодно.
На гребень восходители вышли довольно рано. Пока готовили горячую пищу и обедали, погода стала меняться. Из ущелий вдруг начал подниматься туман. Он заполнял глубокие ущелья и, подобравшись к гребню, стал прикрывать его сначала своими малыми, а затем и большими клочьями, как хлопьями белой ваты.
Но уже во время установки лагеря туман стал расходиться. Из под его пелены встал взлет главной вершины Нанга-Парбат. Массив медленно раскрывался, показываясь во всей своей красе.
Носильщики, бросив полурасставленные палатки, вместе со спортсменами смотрят на это чудное видение с восторгом. Кажется, что все напряжение последних недель сразу куда-то улетучилось, и все участники, как завороженные, смотрят на величественную картину, не чувствуя усталости.
Последние лучи вечернего солнца падают на Серебряное седло, где покрытые вечным снегом выступы блестят ярко, как слитки серебра. Северная стена Нанги сейчас в тени, и поэтому она кажется еще более мрачной и даже какой-то зловещей. Перед глазами альпинистов весь путь по гребню вплоть до Серебряного седла. Этот гребень представляет собой ряд мощных снежных взлетов, сглаженных часто дующими с юга ветрами.
При вечернем освещении весь путь до Серебряного седла выглядел нетрудным. Само седло казалось очень близким.
Находящиеся в этом лагере испытывали сильное ощущение холода. Каждый из них старался не стоять на месте и непрерывно двигаться. Но это оказалось не так-то просто — быстро наступающая усталость не давала согреться и этим способом.
Все спешили с установкой лагеря, чтобы скорее залезть в палатку и согреться в теплом спальном мешке.
Но даже и тогда, когда все разместились по палаткам и легли спать, долго еще слышались тихие разговоры. И все они велись вокруг Нанга-Парбат. Грандиозный массив притягивал все стремления участников экспедиции. Носильщики оживленно переговаривались, но вскоре и они затихли. Весь маленький лагерек погрузился в сон.
Несмотря на тесноту в палатках, все спали хорошо. Но утро принесло альпинистам большое огорчение. Трое носильщиков заболели горной болезнью и не могли следовать вместе с штурмовой группой. Положение усложнялось. Ждать в лагере прихода других носильщиков не приходилось. Да и к тому же участники штурмовой группы знали, что в резерве экспедиции не было сильных носильщиков. Заболевшим «великодушно разрешили» возвращаться обратно, не заботясь о том, как они пройдут в таком состоянии этот сложный путь. Остальные начали готовиться к выходу по маршруту к вершине.
С некоторым опозданием против намеченного времени группа вышла в дальнейший путь с оставшимися носильщиками. Гребень, ведущий к Серебряному седлу, не представлял особых трудностей для движения. Он то плавно поднимался вверх, то вновь некруто понижался. Иногда он переходил в сравнительно узкий гребешок, ажурной аркой нависающий над мощными и крутыми северными склонами. В отдельных местах этого гребня фирн был очень твердый — приходилось вырубать ступеньки.
Величествен вид на массив Нанга-Парбат. Все более чувствуется его исключительная мощь. Со стороны Рупала и Ракиота поднимается прибой ползущих снизу туманов. Под отвесным полуденным солнцем все выше поднимается море облаков. Они обволокли гребень, и с нижних лагерей не могут следить за передвижением штурмовой группы. Вот первые обрывки тумана долетают до идущих, и через некоторое время вся группа оказывается окутанной серо-молочной пеленой.
К вечеру погода вновь проясняется. Совсем близко возникает между двух мрачных скальных выступов блестящий снежный мостик Серебряного седла. Кажется, что вот еще усилие и участники штурмовой группы достигнут его. Но это только кажется.
Крутая, почти отвесная скальная стена пятикилометровым обрывом спускается в ущелье Рупал. Снег на ней держится только в отдельных выемках да на выступах. Блестящий белый снег находится в резком контрасте с цветом темных, почти черных скал. А над этим грозным и величественным массивом высилась ослепительно сверкающая вершина, как бы состоящая из чистейшего серебра.
Носильщики по-другому воспринимали частые остановки альпинистов. Они говорили между собой, что альпинисты устали и останавливаются для того, чтобы отдохнуть. Такое медленное движение было для носильщиков неприятным. Они мерзли на свежем ветре, который был здесь, на гребне, легкая одежда мало их защищала.
Все участники штурмовой группы еще до захода солнца влезают в спальные мешки. Вопрос о погоде не беспокоит их, так как все признаки за то, что на следующий день погода будет хорошей. Гораздо больше беспокоит ночь. Все желают, чтобы она была тихой. Насколько хорошо удастся выспаться в эту ночь перед штурмом, настолько успешен будет сам штурм. Выход с задержкой в этот день и беспокойная предыдущая ночь сильно повлияли на продвижение группы. Уже сейчас к концу дня отдельные альпинисты жалуются, что им трудно дышать, других очень беспокоит холод, третьи почему-то не могут заснуть.
Носильщики скоро умолкают. Но сон их некрепок — холод дает себя знать.
Ночью температура доходит до —15°С, но некоторые из участников при свете свечи стараются внести запись в свои дневники…
Утро взволновало штурмовую группу. Двое носильщиков заявляют о том, что они больны. Вид у них действительно измученный. Конечно, идти вверх они не могут. Но хуже то, что приходится выделить одного альпиниста для их сопровождения вниз. Распоряжением начальника экспедиции для этого был выделен Бехтольд, который также чувствовал себя неважно. Горная болезнь не миновала и его.
Таким образом, штурмовая группа уменьшилась на шесть носильщиков и одного альпиниста. Носильщиков осталось вместо 17 только 11, а альпинистов 5.
Итак, трое возвращались вниз по пройденному пути.
Все остальные готовились к выходу на Серебряное седло, к этой перемычке между двух черных скальных выступов. Средний по крутизне снежный взлет к седлу неровен, снег бугрист, и только к самой седловине он становится более ровным и даже более отлогим. Если снизу этот склон казался очень крутым и неизвестно было, как придется выйти на седло, то практика показала, что склон этот гораздо проще. Преодоление его большого труда не составило.
В этот момент при взгляде из лагеря 4 было видно, как маленькие черные точки медленно движутся по снежным склонам. Одни из них поднимаются все выше и выше к Серебряной седловине, другие, ежеминутно оглядываясь, идут по гребню в направлении лагеря 6.
Спускающиеся видят, как к седловине подходит первая тройка из штурмовой группы. Значит, успех обеспечен.
С этими мыслями группа продолжала спуск. Бехтольд с трудом передвигался. Этот спуск ему казался сложнее, чем подъем. Заболевшие носильщики тоже шли напряженно. На подъемах то один, то другой из них пытался садиться на снег. Они говорили, что им очень хочется спать. Особенно тяжело было переходить ребро Ракиот-пика. Альпинист и один из носильщиков совершенно выбились из сил. На крутом участке этот носильщик сорвался, и только быстрая реакция второго, успевшего удержать веревкой сорвавшегося, спасает его от гибели.
С большим трудом добирается спускающаяся тройка до лагеря 5. Но здесь никого нет. Палатки полузасыпаны снегом — очевидно здесь был снегопад. После продолжительного отдыха тройка продолжает путь. Тропинка, связывающая эти лагери, занесена, и люди долго блуждают по занесенным снегом склонам. Теряет силы и второй носильщик. Теперь они оба совершенно обессилены. Бехтольд же в то время чувствовал себя значительно лучше. Он видит, что утомленных носильщиков трудно довести до лагеря 4. Тогда, оставив выбившихся из сил больных людей, он уходит вперед и находит лагерь. Оттуда поднимаются двое людей и находят носильщиков. Они уже в очень тяжелом положении. Только через два дня эти носильщики более или менее приходят в нормальное состояние.
Направить из лагеря 4 носильщиков с запасами питания навстречу штурмовой группе не удается. Имеющиеся носильщики больны. Выйти соглашаются только Ангтейнинг и Лева. В ночь на 7 июля в районе лагеря 4 снова был снегопад. Но это мало тревожило находившихся здесь. Они теперь знают, что в предыдущие дни, когда здесь также был снегопад, на гребне стояла хорошая погода. Утром вышли из лагеря 4 в лагерь 5 Бернард, Мюльриттер, а также Ангтейнинг и Лева. Но уже через два часа они возвращаются. Глубокий снег делает путь к этому лагерю чрезвычайно трудным, и альпинисты, не считая необходимым спешить, прекращают эту попытку. Планируют на завтра выйти снова.
В ночь на 8 июля вокруг палатки лагеря 4 бушевала пурга. С утра никто не решался выйти в лагерь 5.
С лагеря 4 пытаются всматриваться в направлении вершины и седловины. Но плотная завеса облаков не дает возможности видеть что-либо. Лишь один раз в середине дня разрываются на короткое время темные снеговые тучи. Все впиваются взглядами в Серебряную седловину. Вдруг кто-то из наблюдающих громко кричит: «Смотрите, смотрите! Они спускаются!». И действительно, на крутом склоне видна спускающаяся группа в пять человек. Большая группа видна наверху, на самом седле. Сразу же появляется много вопросов. Почему спускаются? Сделали ли они восхождение? Что случилось, если они спускаются, не совершив восхождения?
«Окошко» в облаках снова затянулось. Все закрыли густые тучи. Зрительная связь прекратилась. Связавшись по радио с главным лагерем, лагерь 4 сообщил, что вершина, очевидно, взята, так как наблюдали главную группу спускающейся.
Сильный ветер продолжается. Он гонит темные тучи над склонами. Собравшись в лагере 4, трое альпинистов и врач заявляют друг другу, что они тяжело переживают свое бессилие. Они чувствуют, что спускающиеся находятся в сложных условиях. Но как помочь? Тяжелые мысли томят обитателей лагеря 4. И, чтобы отвлечься, они начинают петь.
Несмотря на явно тревожное положение, никто из находившихся в лагере 4 даже не пытался выйти навстречу спускающимся. Так писал в своем дневнике Бехтольд.
Но могло ли это соответствовать действительности? В предыдущем изложении, даваемом нами на основании дневника Бехтольда, говорилось, что в ночь с 6 на 7 июля в районе лагеря 4 была буря и выпало много снега. Бернард и Мюльриттер говорили ему, что и предыдущие четыре дня тоже шел снег. Но 4 июля, когда штурмовая группа выходила из лагеря 5, погода была великолепная, и лагерь 4, расположенный на 700 м ниже, был залит солнечным светом, лишь к вечеру начал спускаться туман. 5-го на гребне Нанга-Парбат к середине дня был туман, а затем хорошая погода. 6-го погода была хорошей вплоть до лагеря 5, но у лагеря 4 Бехтольд с двумя носильщиками попадает в снегопад. 7 июля в лагере 4 погода достаточно хорошая, а в ночь на 8-е бушевала буря. Но перед обедом тучи разорвались, и находящиеся в лагере 4 увидели, что с Серебряного седла спускается группа.
Совершенно неожиданно около 19 часов раскрывается вход в палатку лагеря 4 и в нее входят двое из альпинистов штурмовой группы — Ашенбреннер и Шнейдер. Они в один день преодолели путь от Серебряной седловины до лагеря 4. Их раздевают и срочно приносят горячий чай и еду. «Вершина не взята», — сообщают они.
Относительно судьбы остальных они рассказывают оптимистически и предупреждают о скором их приходе. Дается команда о подготовке чая и еды для всех ожидаемых.
Отдохнув, возвратившиеся рассказали о том, что же произошло наверху…
На Серебряное седло передовая группа в составе Ашенбреннера и Шнейдера вышла довольно быстро, несмотря на то что альпинистам пришлось выбивать ступени для носильщиков в твердом фирне. Весь подъем у первой двойки от лагеря 7 до седла занял всего 3 ч. 15 м. Выйдя на седловину, они увидели следующее. По направлению к предвершине Нанга-Парбат простирается снежный склон незначительной крутизны. Увидя это, они укрепились в уверенности, что победа над вершиной близка. Дул сильный ветер. Здесь Ашенбреннер предложил взойти на северную вершину, пока остальные поднимутся сюда, на седловину, но Шнейдер не согласился на это. Продолжая двигаться в направлении главной вершины, эта двойка стремилась найти удобное и защищенное от ветра место для лагеря 8.
Они поднимались все выше и выше, не чувствуя усталости. Близость цели так захватила альпинистов, что они не замечали холода и ветра и остановились лишь тогда, когда увидели, что основная группа выходит на Серебряную седловину. Передовая двойка, как впоследствии утверждали Ашенбреннер и Шнейдер, была в это время на высоте 7900 м.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56