Вам удалось использовать субциклы для танца, несмотря на то, что они еще не совсем подготовлены. Есть глубокое различие между тем, кто сосредоточен на фокусировании первого внимания на технике – «А двигаются ли мои ноги точно так, как у ТаТитоса?» (ответ – «Ничего подобного!»)...
Джон: ...-и тем, кто переключается на второе внимание и погружается с самоотдачей, о которой мы сейчас говорили.
Кристиан: У меня было прошлой ночью переживание, очень похожее на балет; хореография Жоржа Баланчина, и я могла оценить мастерство, с которым они это делали – потому что они делают это так легко, как ТаТитос, будто без всяких усилий. Всякий раз я замечала тонкое вздрагивание мышц танцоров, и я понимала,...
Джуди: ...что происходит.
Кристиан: Это было невероятно.
Джон: У нас для вас подарок. Заключительная часть – заключительная в смысле завершения вашей достаточной подготовленности к началу собственных исследований. Я как-то упоминал, что один человек из группы почувствовал разочарование, когда ему удалась «остановка мира», но он не услышал прямого откровения Господа (смех), или природы, как хотите называйте. Я напомнил вам, что такие навыки требуют практики.
Я хотел бы, чтобы вы разработали для себя программу тренировок на переключение из первого во второе внимание, чисто и без осадка. Обратите внимание, вам не нужно больше ждать (смех), не надо больше ждать. Ждать, в традиционном смысле, было бы индульгированием, потому что вас окружает таинственный мир, если у вас есть возможность переключения внимания. Напомню вам эстетический вопрос: насколько вы меняете свои фильтры...
Джон и Джуди вместе: ...и насколько вы меняете мир?
Джон: Здесь следует установить равновесие. В некоторых контекстах вы хотите прямо противостоять миру, а в других – сменить фильтры. Каждый опыт, запомните, является неким интерактивным продуктом этих двух процессов.
Сьюзен: Дуги образуются, когда идешь сквозь циклы?
Джон: Под «дугой» я подразумеваю отрезок полной петли, или цикла. Сознательный разум может втянуть в сознание семь плюс-минус две части петли. Эти части можно назвать «дугами», поскольку они есть части петель.
Джуди: В сознании никогда не бывает целой петли.
Джон: Сами по себе дуги не особенно полезны. С их помощью образуются узкополосные, целевые типы поведения, относящиеся к первому вниманию, которые приходится уровновешивать мастерством и мудростью, то-есть, контекстом – как минимум, вытаскивая из остальной части петли. Вот этот смысл я вкладываю, когда говорю, что вы используете некое внешнее устройство для настройки ваших собственных циклов. Хорошим примером этого было вчерашнее пение. Мы все пели вместе...
Джуди: ...хором, а потом ТаТитос сказал: «Женщины, высоко».
Джон: Давайте на разные голоса: «Ху-у, ху-ху-ху-ху, ху-у.»
Джуди: «А теперь мужчины низко».
Джон: Красиво было, когда по-разному.
Ричард: Вчера я впервые почувствовал двойное описание танца. То, что вы рассказали о взаимосвязи между танцем и барабанщиком, было интересно; я чувствовал барабан под ногами, и каждый его удар подталкивал меня. И еще, как вы сказали, влияло расстояния – была разница между теми, кто танцевал ближе к Титосу, и теми, кто дальше. Это непостижимо.
Джуди: Это форма, та самая форма. Она делится на...
Женщина: ...разные перспективы – с точки сидящих перед барабанщиками и слушающих, наблюдающих за ними,...
Джон: ...ведущих вас.
Джуди: А ТаТитос говорил, что такое будет, правда? Это также заставляет вас быть искренними. Сядьте напротив других барабанщиков. Вы не сможете оторваться от места.
Джон: На сегодняшнее утро тема у нас – сдвиг фильтров восприятия. Помните ту схемку реальности, где представлен глаз, чувствительные нервные тракты, второе внимание, первое внимание, возможно, поверх всего рефлекторное сознание, и назад по двигательным нервным путям, со связями между ними, которые образуют субсистемы между дифферентным и двигательным, где строятся предположения? Тогда вопрос стоит так: какую совокупность действий вам необходимо предпринять для того, чтобы изменить эти фильтры восприятия – поменять способ, которым вы искажаете входные сигналы? Вопрос не в том, что нужно устранить искажения. Надо изменить их. Проблема правильного и неправильного к этому не относится, – кроме верхней надстройки эстетики и ваших обязательств по отношению к окружающей среде и другим элементам разума. Мы не собираемся менять нереальное значение одной из переменных восприятия на реальное: они все нереальны. Вопрос в том, обладаете ли вы достаточной гибкостью, чтобы встать на вторую, третью и четвертую позиции восприятия, в глубоком смысле изменения своих перцептивных фильтров?
Антонио: Я думаю о сдвиге с первого на второе внимание. В Бразилии во время футбольного чемпионата мира люди постоянно переходят от первого внимания ко второму.
Джон: И они полностью отождествляют себя с командой...нет никакой разницы.
Антонио: Именно. Но это невероятный сдвиг с первого на второе внимание – целая страна (Смех).В каждом городе...
Джуди: Я думаю, так же и в Техасе, когда «Ковбои» выходят на Суперкубок.
Антонио: ...невероятный сдвиг. В Бразилии невозможно работать, если играет бразильская команда, никто не идет на работу.
Джуди: Все останавливается.
Антонио: А если команда проигрывает, вы понимаете, вся страна
Джон: ...в депресии.
Антонио: Производительность...
Джон: ...падает.
Антонио: ...да, снижается. Вся страна в депрессии.
Джон: Доходы падают.
Антонио: Это невероятно.
Джон: Сегодня главный вопрос – фильтры восприятия. Во-первых, в этих упражнениях рефлекторное сознание едва ли вам пригодится. Очень важное значение будет иметь та разница между первым вниманием и рефлекторным сознанием, которую мы установили с вами вчера.Рефлекторное внимание – это нечто сверху всего этого. Джордж вчера меня спрашивал, как понимать индульгирование.
Джуди: Сегодня вам предстоит делать такое, чего раньше никогда не делали. Сегодня вы в некотором смысле получите вознаграждение. Частью которого будет, когда вы возьмете свое первое внимание и будете двигаться от центра к поверхности сферы, чтобы ощутить модели логики во втором внимании.
Розали: Джуди вчера вечером дала мне домашнее задание, я об этом просила. Я смеялась, потому что задание было следующее: начать исследовать логику второго внимания, чтобы потом высказать свои соображения. А я засмеялась и сказала: «Джуди, я не могу изучать логику или грамматику с помощью первого внимания. Я не только не могу изучать грамматику, моя работа была преподавать грамматику, и у меня не получалось». А вот что вышло, – правила логики второго внимания:
Это мир обобщенных затертостей и конкретной бессмыслицы,
Где дома стоят в темнозеленой хрусткости,
И деревья с тихим ржанием маршируют во тьме.
Где лучистая лампа моего детства
Грела утреннюю овсянку.
Это мир, где сияет запаханный в землю обсидиан,
И голубые угасшие угольки падают,
Разъяряясь, ах! рассекают золотой багрянец.
Это мир, где ангел крылом
Мрак развеивает из сердец
И тоскливый ужас полудня.
Это мир, где у логики нет ног,
Зато чувства – многопалые модальности,
Научающие глуби души трансформировать истину.
Это мир, где функционирует эго,
И Земля поднимается в небо, которое отражает.
О-мммммм.
Розали: (аплодисменты) Второе внимание. На уровне первого внимания я бы так не смогла.
Джон: Правила логики второго внимания заключены в этом произведении.
Джуди: Это правда. Отдельный вопрос – достаточно ли тренировано и разумно первое внимание, чтобы разыскать это в своем формате. Вы справились с домашним заданием на отлично.
Джон: Я хотел бы прочитать вам попытку мастера первого внимания, Бейтсона, исследовать тот же вопрос, который вызвал у вас столь изящный отклик. «Алгоритмы души».
«Алгоритмы души, или, как еще говорят, бессознательного,...закодированы и организованы совершенно иным способом, чем алгоритмы языка. А поскольку значительная часть сознательного мышления построена в рамках логики языка, алгоритмы бессознательного недоступны вдвойне».
Кстати, последнее замечание просто не верно в отношении вас как группы людей. Это было написано около двадцати лет назад. Обдумайте, что говорит Бейтсон в своем вступлении к «Структуре магии» (The Structure of Magic):
«Составляет странное удовольствие писать вступление к этой книге, потому что Джон Гриндер и Ричард Бендлер сделали нечто похожее на то, что мы с коллегами пытались сделать пятнадцать лет назад....они сделали то, что мы, как я сейчас вижу, по глупости упустили...это открытие кажется очевидным, когда аргументация начинается с лингвистики...но, конечно же, многое из того, что было так трудно сказать в 1955 году, настолько поразительно легче в году 1975». Richard Bandler and John Grinder, The Structure of Magic (Palo Alto, CA: Science and Behavior Books, 1975), introduction.


И вот мы с вами в 1986 году, и у нас есть инструменты, требуемые для исследования логики второго внимания, чтобы составить карту трансформ, происходящих на стыке первого и второго вниманий, разработать и предложить процессы корректировки, необходимой для восстановления собственного равновесия и переустановки связей с другими людьми и собственным контекстом таким образом, чтобы некоторая мудрость вносила информацию в наше поведение. Соответственно этому утверждение, что алгоритмы души «вдвойне недоступны», нас ни в коей мере не ограничивает.
«Дело не только в том, что сознательному разуму доступ к этому материалу затруднен, но и в том, что когда доступ получен, например, в снах, искусстве, поэзии, религии, интоксикации и прочем, остается гигантская проблема перевода». Gregory Bateson, Steps to an Ecology of Mind (New York: Ballantine Books, 1972), p. 139.


Джон: Произведение Розали, прочитанное нам утром, демонстрирует, что этот класс паттернов второго внимания не является «вдвойне недоступным». Он напрямую доступен, если вы обладаете тренировкой и умением переключаться во второе внимание. Он недоступен в одном, и это забавная недоступность: художественное произведение, как у Розали, является демонстрацией того, что она может, балансируя между первым и вторым вниманиями, достичь паттернов второго внимания и вытащить их обратно в виде слов. Но сам язык, в самой своей структуре демонстрирует, что он – чистый материал второго внимания. Проблема перевода все-таки остается. Но это проблема для учителей и переводчиков, а не для художников. (Смех).
Бейтсон дальше говорит о том, что «первичный процесс» (мы называм это вторым вниманием) «характеризуется отсутствием отрицаний», и, если кстати вспомнить произведение Розали, «отсутствием грамматического времени...», то-есть, вчера, завтра, сегодня, десять лет назад и двадцать второй век присутствуют вместе, без обозначений времени.
Справедливо и то, что тема обсуждения первичного процесса отличается от темы языка и сознания. Сознание говорит о вещах и людях и присоединяет предикаты к конкретным вещам или людям, о которых уже шла речь. В первичном процессе вещи или люди обычно не идентифицированы, и в центре обсуждения находятся взаимосвязи, которые, как предполагается, существуют между ними.
Джуди: Прекрасно.
Джон: И если вернуться назад и послушать то, что написала Розали, то часть этой утонченности должна бы войти в взаимосвязь и занять место в семействе – совокупности связанных между собой вещей, имен существительных – рядом с теми, которые второе внимание считает по-настоящему родственными, а первое внимание никогда ранее не рассматривало.
Джуди: Наподобие «Люди есть трава.»
Джон: Синтаксис: два дня назад в контексте создания процессов, называемых осведомленностью, вниманием и диссоциацией, я просил поверить мне, что позже объясню, каким образом мы от цельного и конгруэнтного оленя, пасущегося на лугу возле ручья, переходим к Макдональдсу. Я сказал, что ключевым шагом было понять, каким образом репрезентация возможного и никогда ранее не ощущаемого мира входит в нейрологию этого прекрасного невинного оленя. Отметьте себе – первая диссоциация, первый разрыв тесной связи между живым созданием и контекстом, первая неконгруэнтность, первородный грех, дерево познания и яблоко диссоциации – называйте, как хотите. Ключевым шагом является тот, который соединяет безыскусный организм, полностью привязанный к контексту, чьи внутренние репрезентации содержат только природные репрезентации – те, которые исходят из окружающего мира и прошли через ряд трансформаций, обусловленных нейрологически, – и создание, имеющее репрезентацию, которую никогда не испытывало; откуда пришла эта возможная, но никогда не виданная раньше репрезентация? Благодарю за доверие: вот мой рассказ.
Вчера я высказал предположение, что синтаксис – это одна из трех характеристик, которые отличают наш биологический вид от других видов. Итак, однажды утром очень, очень давно пещерный человек Орк вышел из пещеры. Конечно, в то время все еще пребывало во втором внимании. Значит, выходит Орк однажды утром из пещеры. Одним из утр. Я в них не разбираюсь. Все они на одно лицо (Смех).
Джуди: Это твое дело – разобраться.
Джон: (зевая и потягиваясь) Словом, Орк выходит из пещеры и оглядывается вокруг. Видит этот водоем, водосборник, да? Тут выходит Норк и становится рядом. В их предыдущей совместной лингвистической истории попадались полезные фразы, которые повторялись, вроде: «Вода вкусная».
Джуди: «Я пью воду»...
Джон: ...«Я вижу скалу», «Я вижу воду», « Я вижу саблезубого тигра, беги!», и еще много такого же. То-есть, существуют классы предложений, созданных ими и хорошо сформулированных в синтаксисе языка, на котором они говорили, где существительные «вода», «скала», «саблезубый тигр», «Джордж», «Мэри», «Марта» – все находились в одной синтаксической нише: скажем, служили подлежащими или прямыми дополнениями предложения. Обратите внимание, какое индуктивное следствие имеет система синтаксиса – система, где позиция по отношению к другим частям предложения дополняет значение всего предложения – по отношению к нашим внутренним репрезентациям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55