По радио сориентировал патрульные машины и наши оперативные группы, работающие по розыску этого преступника, после доклада о происшествии вам, по вашему указанию, приказал совместно с потерпевшей прочесать близлежащие улицы и попросил управление блокировать патрульными машинами весь наш район.
— Собака взяла след?
— Так точно. Привела к стоянке такси, где след был утерян. Считаю, что преступник воспользовался такси.
— Где находится потерпевшая?
— Сейчас ее привезут сюда.
— Направьте по одному сотруднику в таксопарки, пусть побеседуют с водителями, когда те будут прибывать в гараж. Как только привезут потерпевшую, доставьте ее ко мне в кабинет, подготовьте телефонограмму во все райотделы, ГАИ, милицию на железнодорожном транспорте, медвытрезвители и спецприемник, сориентируйте всех сотрудников, находящихся сейчас на службе, и сторожей вневедомственной охраны.
Славин, выйдя из дежурной части, по широкой лестнице поднялся на второй этаж. Прежде чем открыть дверь, взглянул на часы: два часа пятьдесят две минуты. С момента нападения прошло около часа. «Если действительно он сел в такси, — размышлял Славин, войдя в кабинет и снимая пальто, — он сейчас далеко от места происшествия. Похоже, что опять ушел!»
Тихо звякнул телефон прямой связи с дежурным. Тот доложил, что потерпевшую уже доставили в отдел и повели к нему. Славин пригладил рукой торчавшие после сна жесткие, отливающие синевой волосы, положил перед собой маленький блокнот и стал ждать.
В кабинет в сопровождении старшего лейтенанта вошла женщина. Лицо бледное, чуть припухшее от слез. На голове белый пуховый платок, на плечах — большой мужской полушубок.
Славин пригласил сесть, спросил:
— Какая у вас была сумка?
— Коричневая... средних размеров, с двумя ручками, закрывается на молнию.
— Что в ней было?
— Мое водительское удостоверение, деньги в сумме сорока пяти рублей, щетка для волос... кое-какая косметика: помада, пудра. Там еще были маленькие ножницы... зеркальце круглое, носовой платок и ключи от квартиры... вот, пожалуй, и все.
Майор специально спросил сначала о сумке. Он хотел, чтобы женщина немного успокоилась. А когда она справилась с волнением, Славин задал следующий вопрос:
— Полина Астаховна, какого он был роста?
— Кто, бандит?
— Да.
— Не знаю, темно было, а в подъезде он повернул меня к стене лицом... Хотя, по-моему, он высокого роста.
— Вы так думаете или видели все-таки?
— Когда я подходила к подъезду и услышала сзади быстрые шаги, то, обернувшись, увидела мужчину, не могу сказать точно его рост, но он был намного выше меня. На лице была черная маска. В правой руке он держал молоток, а в левой — нож, — она руками показала длину ножа, — вот такой длины. Я вскрикнула, а он подставил мне нож к животу: «Не пикни! Враз проткну!» Потом он положил молоток в карман пальто, а нож взял в правую руку и говорит: «Снимай шапку и шубу!», а сам вырвал у меня сумку. Я чуть сознание не потеряла. Сняла шубу, шапку, все это он забрал и потребовал, чтобы я вошла в подъезд. Там заставил повернуться лицом к стене, а это было как раз между двумя дверями, в тамбуре, что ли... и говорит: «Стой, не шевелись и ни звука, а то зарежу!» Затем стало тихо. Я стояла, стояла, потом не выдержала и обернулась, а его, конечно, и след простыл. Поднялась я в квартиру и почти сразу же позвонила. Муж выбежал во двор, на улицу, но никого там не нашел.
— Маску вы его не рассмотрели?
— Нет, темно было.
— В какое время вы закончили работу?
— В час тридцать я была в парке. Быстренько отчиталась у диспетчера и села в наш дежурный автобус. Он довез меня до угла нашей улицы и поехал прямо, я прошла немножко, свернула во двор своего дома, и тут — на тебе!
— На улице никого не встретили? Может, видели, что сзади кто-то идет?
— Нет, улица была совершенно пустынной, я не оглядывалась, никаких шагов не слышала. Он во дворе дома как из-под земли вырос, словно специально меня дожидался.
Майор понял, что большего от нее он не добьется, записал приметы шубы, шапки и обратился к старшему лейтенанту дежурному следователю:
— Примите заявление, допросите и доставьте потерпевшую на машине домой.
— Есть, товарищ майор! Она здесь с мужем...
— Все равно.
— Есть.
Старший лейтенант открыл дверь, пропуская вперед женщину. Славин поднял трубку телефона прямой связи и спросил у помощника дежурного:
— Что нового?
— Пока безрезультатно.
— В таксомоторные парки наших людей направили?
— Так точно.
— Хорошо. Если что, сообщите, я буду в кабинете.
Владимир Михайлович, выдвинув верхний ящик стола, достал папку. Это был его доклад на завтрашней, вернее, уже сегодняшней, сессии районного Совета депутатов трудящихся. Отыскал раздел, где говорилось об участии общественности в охране общественного порядка, и начал вносить дополнения.
«Должны же согласиться со мной, — думал он, — что, увеличив количество дружинников, ежедневно выходивших на дежурство, мы сможем освобожденное число сотрудников милиции бросить на раскрытие преступлений, в том числе и на розыск этого грабителя».
Вскоре с места происшествия прибыла оперативная группа, и в кабинет вошел капитан.
— Осмотрели мы и подъезд и весь двор, но ничего не нашли. Пока приехали, следы преступника почти полностью занесло, на улице черт знает что творится, и эксперт слепка следов ног уже не смог сделать, правда, по еще заметным очертаниям следов он определил, что размер обуви у преступника сорок один — сорок два. На стоянке такси, куда привела собака, находились две машины, но они прибыли туда значительно позже момента совершения преступления, и водители ничего интересного для нас сообщить не смогли.
Славин поблагодарил капитана и отпустил его, затем позвонил дежурному по управлению. Ответил майор Ремин.
— Какая в городе обстановка?
— После полуночи расшумелись: разбой в вашем районе, в Октябрьском двое — один взрослый, другой несовершеннолетний — три шапки у прохожих сорвали, патрульная машина, к счастью, проезжала мимо... Ну вот пока и все. Я надеялся, что сегодня, при наличии таких дружинников, все пройдет спокойно, но видишь, не получается.
— Каких дружинников? — не понял Славин.
Ремин рассмеялся и пояснил:
— Мороза с вьюгой...
— В городе все знают о «нашем» разбое?
— Конечно, я даже начальнику управления доложил.
— Ну, и что он сказал?
— «Славин дождется, что скоро его собственную жену ограбят», — Ремин снова рассмеялся и уже от себя добавил: — Так что, на всякий случай, предупреди Маргариту Ивановну, пусть по ночам без мужа или хотя бы другого мужчины не ходит.
— Ну, моя жена по ночам никуда не ходит, не то что твоя, — поддел Ремина Славин, который знал, что тот очень ревнивый.
Ремин клюнул:
— А что моя? Ты что, видел ее где-нибудь ночью?
— Мне кажется, что ее и сейчас дома нет.
Это для Ремина было уж слишком. Он торопливо закончил разговор и положил трубку.
Славин улыбнулся, представив себе, как в эту минуту Ремин лихорадочно натягивает на себя шинель и сбивчиво объясняет товарищам, что отлучается на полчасика домой, чтобы перекусить.
«Ничего, — думал Славин, — будет знать, как других задевать». И он начал набрасывать, какие еще мероприятия необходимо включить в план по розыску опасного преступника. В этот момент тихо звякнул прямой телефон. Дежурный по райотделу доложил:
— Товарищ майор! Тут привезли водителя такси, который говорит, что он возил похожего на интересующего нас человека.
— Где он? — встрепенулся Славин.
— Здесь, его привез Ладутько, которого я направлял в таксопарк.
— Пусть приведет его ко мне!
В кабинет вошел среднего роста мужчина. Славин пригласил его присесть и спросил:
— Как вас зовут?
— Иван Сергеевич Кошеленко, водитель такси...
— Иван Сергеевич, расскажите, пожалуйста, как попал к вам в машину человек, о котором вас уже спрашивали?
— Что тут рассказывать? Я в половине второго ночи высадил двух пассажиров — мужчину и женщину, и подъехал к стоянке. Там уже стояли две машины. Через некоторое время к первой машине подошла женщина с парнем лет шестнадцати, и они уехали. Ровно в два часа — это я знаю точно, потому что посмотрел на часы — к другой машине подошла парочка. Они сели на заднее сиденье и тоже уехали. Я остался один. Только подумал, что теперь наступает мой черед, как сквозь пелену снега в свете фонаря увидел, что к машине бежит мужчина. А я одиноких мужчин ночью на заднем сиденье возить не люблю, еще, чего доброго, врежет по моему чердаку так, что и ставни закроешь навеки. Я взял и закрыл на кнопку правую заднюю дверь, он как раз с той стороны приближался. Подбежал он и, конечно, сразу же схватился за ручку задней двери, но она оказалась запертой. Тогда он открыл переднюю дверку и спросил: «Свободен?» — «Да», — говорю я. «Подбрось меня, друг, на улицу Чернышевского».
Я завел двигатель, и мы поехали. Пригляделся я к нему, а у него на коленях лежит шуба женская, а сверху дамская сумка.
— А почему вы решили, что шуба у него была женская? — спросил Славин.
— Она была в полосочку, так что, товарищ начальник, я не ошибаюсь, шуба была точно женской. Когда выехали к центру города, я как бы между прочим спросил: «Куда это вы так торопитесь, бегом бежали?»
Он ответил: «Домой тороплюсь, там сын трехлетний остался один, может проснуться и испугаться. Жену в роддом отвез. Ее положили, а одежду, видишь, отдали, сказали домой забрать».
Я тогда сразу же подумал: «Не врет он? Ведь в районе той стоянки, где он меня нашел, никакого роддома нет, да если и верить ему, то где тогда обувь жены? Зачем она с собой сумку брала, если в родильный дом ехала?» Но я понял, что своими вопросами могу его насторожить. Когда подъехали к улице Чернышевского, он сказал мне остановиться. Я затормозил, он рассчитался и через пустырь, не торопясь, пошел к домам, стоявшим слева от улицы Якуба Коласа. И опять я удивился: говорил, что домой торопится к ребенку, а тут так далеко от дома из машины вышел, почему он не подъехал на машине прямо к своему дому?
— Как он выглядел?
— Высокий, не менее ста восьмидесяти сантиметров, худощавый, брови густые, маленькие усики. Когда он рассчитывался, я зажег в салоне свет и обратил внимание, что у него под правым глазом небольшой шрам.
— А какой у него цвет глаз?
Кошеленко задумался, а затем отрицательно покачал головой:
— Не помню, просто не заметил.
— Какого он был примерно возраста?
— Лет сорок на вид... уже немолодой.
— Вы узнали бы, если бы его вам показали?
— Да, узнал бы!
Майор обратился к Ладутько:
— Проводите, пожалуйста, товарища Кошеленко к следователю, пусть допросит его. — И майор протянул руку Кошеленко: — Иван Сергеевич, когда мы договоримся со специалистами, мы еще разок побеспокоим вас, чтобы попробовать нарисовать его портрет.
— Я не возражаю.
— И еще, если встретите этого человека, постарайтесь сообщить первому же повстречавшемуся работнику милиции или позвоните по ноль-два.
— Я понимаю, обязательно сообщу.
После того как Ладутько и водитель вышли, Славин подошел к противоположной стене и отодвинул матерчатую занавеску. Там была большая карта района. Владимир Михайлович булавочной иголкой прикрепил маленький красный флажок. На карте стало семь таких кружков, они обозначали места совершения нападений.
59
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ МИЛИЦИИ МОЧАЛОВ
Работа по розыску квартиранта Ермоловой и его дружков шла медленно. Мочалов, Новиков, а также Подрезов, которого Лисицын прикрепил к оперативной группе, никак не могли напасть на их след. Дело осложнялось еще и тем, что квартирант Ермоловой — Красин Олег Викторович — на самом деле не имел в личном пользовании «Москвича», по крайней мере, по данным Госавтоинспекции за ним она не числилась.
Ермолова продолжала утверждать, что автомашина у Красина была и постоянно стояла у подъезда. Обязанности между членами оперативной группы разделились так: Подрезов держал связь с гродненскими коллегами и органами милиции других областей; Мочалов разыскивал Красина по месту жительства и устанавливал его родственников; Новиков — по месту работы Красина. Оперативные работники вечером собирались вместе и обменивались добытой за день информацией. Два раза в неделю их заслушивал майор Славин.
Был понедельник. В этот день Мочалов поставил перед собой задачу закончить опрос жителей соседнего дома. Работа неблагодарная — побывать в каждой квартире и поговорить обязательно с каждым жильцом. Если же кого-либо нет в момент посещения, то надо идти в эту квартиру снова. И так бывает по нескольку раз. Дом был четырехэтажный с четырьмя подъездами. «Итого шестьдесят четыре квартиры», — прикидывал Мочалов. Он подошел к первой квартире и, не найдя кнопки звонка, постучал. Дверь открыла старушка. Мочалов представился и попросил разрешения войти. Старушка проживала одна в однокомнатной квартире. Ничего нового сообщить она не смогла. Мочалов постучал в дверь второй квартиры. Открыл высокий, с аккуратной бородкой мужчина. Беседа с ним тоже ничего не дала, и старший лейтенант направился в следующую квартиру...
К обеду он закончил обход первых шестнадцати квартир и, выходя из подъезда, подумал: «Чует мое сердце, что ничего мне не даст обход и этого дома. Несчастливый сегодня день, что и говорить — понедельник».
Он решил не торопиться идти на обед, а обойти квартиры второго подъезда. Утешало то, что во всех квартирах были люди, значит, не придется снова возвращаться сюда. Отворачивая лицо от холодных порывов ветра, Мочалов подошел ко второму подъезду и вдруг увидел Новикова. Капитан весело сказал:
— Пока ты здесь ходишь, в отдел пришла интересная бумага. Поехали.
Они сели в стоявшую за углом машину и уже через десять минут входили в кабинет Славина. Владимир Михайлович протянул Мочалову бланк телетайпограммы:
— На, Иван Петрович, прочти.
Мочалов начал читать: «22 декабря в девять ноль-ноль сторожем рыбхоза Медведевым Алексеем Алексеевичем жителем Барановичского района в озере Басины обнаружен вмерзший в лед труп неизвестного мужчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57