Тут мои давай просить, чтобы сказала свой рецепт. Та говорит: «Купите бутылку водки, отлейте от нее стакан, а в бутылку собачьей мочи налейте и дайте ему стакан этой смеси. Гарантирую вам: после этого он на водку и смотреть не будет».
Слышу, мои заинтересовались и стали думать, где им добыть собачьей мочи. Я хотел встать, взять эту соседку за шиворот и вытряхнуть ее из дома да заодно и своих под кровать загнать. Но передумал и решил проучить баб. С того момента стал я следить за тещей и женой. Во вторник теща вечером мне, как бы между прочим, говорит, что купила корень женьшеня и настаивает его в водке. Я, конечно, и виду не показал, что знаю о их замысле, какой собаке этот корень принадлежит, а только тихонько обыск в доме произвел и нашел в чулане, под перевернутым ведром, на полу это «зелье». Купил бутылку водки, налил туда для цвета немножко чайной заварки и подменил ту бутылку, а сам жду. И вот сегодня прихожу я с работы, отпустили меня на час раньше, завтра в рейс, а теща таким елейным голосом, чтоб ей этот корень поперек горла стал, говорит: «Зятек, выпей стаканчик водочки, настоенной на женьшеневом корне. У тебя аппетит будет лучше». Ну я и говорю: «Раз угощаете от души, то не откажусь». Теща зыркнула на жену и отвечает: «От души, зятек, от души!» А сама шась в чулан и приносит бутылку. Налила мне стакан, я выпил и за суп взялся, а сам краешком глаза за ними слежу, а они на меня таращатся, ждут, значит, что со мной сейчас случится. Съел я суп, второе к себе придвинул, а женка мне и предлагает: «Может, еще выпьешь?» — «Не откажусь», — отвечаю.
Выпил я второй стакан, теща на женку, а женка на тещу глазами стреляют. Съел я второе и, уже не спрашивая, сам вылил в стакан остальную водку и вместо компота запил обед. После этого я вытер губы и как гавкнул на баб. У тех очи на лоб полезли, а я думаю: «Сейчас я вам покажу собачью мочу!» Встал на четвереньки и давай на них лаять. Жена включила четвертую скорость и — шась из комнаты. Слышу, как дверь наружная хлопнула, значит, и в кухне не задержалась. Смотрю, и теща боком вдоль стенки хочет к дверям добраться, собирается деру дать. Схватил я зубами за низ ее халата и, стоя на четвереньках, по-собачьи, начал трепать его и рычать при этом. Теща меня почти через всю комнату протащила, будто за ней черти гнались, вырвалась, оставив у меня в зубах кусок подола халата, и вслед за женкой на улицу торпедой понеслась.
Ну, я сел себе на диван и хохочу, а тут ваши работники приезжают, взяли меня за шиворот и сюда привезли. А за что, я вас спрашиваю? Ну выпил — это факт! Но не бил же я их, не бил!
И Мартов, опустив голову, горестно замолчал. Славина душил смех, он не сдержался и захохотал. Успокоившись, подошел к Мартову и положил на его плечо руку.
— Иди домой, Леонид Степанович, только больше не рви на них одежду, хватит с них и этого. Ну, а что касается водки, то мой совет — отвыкай. Ты же шофер и хорошо должен знать, до чего может довести пьянка.
Мартов поднялся и, тихо сказав «спасибо», вышел из кабинета.
Приключение Мартова Славин своим друзьям и коллегам рассказывал как занимательный анекдот.
15
ДРАБУШ
На Комаровском рынке была обычная воскресная толчея. Кто-то что-то продавал, кто-то покупал, а кое-кто просто так, из праздного любопытства, толкался среди людей, приглядывался к товару, глазел на покупателей, заводил от нечего делать разговоры о погоде, о ценах.
Большая толпа собралась вокруг огромного автомобиля-самосвала. Это был один из автомобилей первой серии Минского автозавода. Люди с любопытством рассматривали новинку. Трогали свежевыкрашенные кабину и крылья, расспрашивали молодого водителя о мощности двигателя, скорости, грузоподъемности. Водитель, явно польщенный вниманием и уважением, отвечал солидно, негромко, заставляя людей напрягать слух. Немало людей толпилось и там, где была «барахолка». Здесь торговали чем угодно: от ржавых настенных, давно не работающих часов до резиновых сапог и вязаных кофт. Большое оживление было в конных рядах, где шла торговля и продуктами и скотом.
Молодого мужчину, одетого в черный ватник, брюки из «чертовой кожи», заправленные в кирзовые сапоги, и темную шапку, которая скрывала наголо стриженную голову, заинтересовала сцена, разыгравшаяся в конных рядах.
Пожилой мужчина в большом тулупе, совсем недавно подогретый вином, бутылка от которого валялась на чуть припорошенной снегом земле, стоял на телеге во весь рост и, опершись на согнутый кнут, кричал:
— А ну, подходи, продается свинья, если присмотреться, то не свинья, а королева, да и стоит недорого.
Проходящая вместе с мужем женщина озорно крикнула:
— А ты что делать будешь, если королеву продашь? — И, чувствуя одобрительную поддержку толпящихся вокруг людей, добавила: — Ты бы поменьше языком молол, а то я уверена, что если еще бутылку оприходуешь, так сам в такого же короля превратишься.
Вокруг захохотали. Мужчина гневно глянул на женщину и крикнул:
— Ну, ты, проваливай! Как я посмотрю, ты свою лошадь уже продала, а хвост вместо языка себе оставила.
Но женщина, видно, из боевых попалась, она повернулась и дерзко ответила:
— Не горюй, мужик, и тебе, когда продашь свинью, хвост останется.
Муж подтолкнул ее в спину:
— Ну ладно, хватит! Топай дальше!
Посрамленный мужчина на возу крикнул мужу:
— Ну и женку ты себе подобрал, язык как бритва.
— А что, тебе она не нравится? — разозлился муж.
— Кто, твоя жена? Нет, почему же, — он многозначительно оглядел фигуру женщины и ответил: — Нравится.
— Ну, тогда дарю! — великодушно махнул рукой муж и не оборачиваясь, под хохот толпы, пошел прочь от жены. Та быстро засеменила за ним.
— Ну, что ты, Степан, я же пошутила...
Мужчина в ватнике весело смеялся вместе со всеми. Но если бы наблюдательный человек следил за ним, то заметил бы, что мужчина неотступно следует за припадающим на правую ногу человеком средних лет. Даже когда он слушал перепалку между продавцом свиньи и бойкой на язык женщиной и смеялся, его глаза неотступно следили за хромым мужчиной.
Хромой тоже с интересом прислушивался к разговору, а затем, пробираясь через толпу, направился к выходу из базара. Мужчина последовал за ним. Он явно чего-то выжидал. Так оно и было в самом деле. Человек, который прихрамывал на правую ногу, был Драбуш, а шел за ним Купрейчик. Алексей внимательно искал глазами Мулера.
Накануне Купрейчик предложил свой план Мочалову, и тот, подумав, сказал: «Рискованно, но смысл есть. Добро!» Днем Алексей побывал в парикмахерской и вечером предстал стриженным наголо перед женой. Надя всплеснула руками:
— Леша, что ты наделал? Посмотри в зеркало, на кого ты похож!
— А что, ничего парень получился, — бодрился он и, увидев в глазах Нади еле скрываемые искорки смеха, добавил: — Посмотрю, как моя жена будет любить такого.
— Жена-то тебя и такого любить будет, — засмеялась Надя, — но прошу тебя, не пугай сына. По крайней мере, Леша, перед сном ты к нему не подходи! — Она хотела сделать сердитое лицо, но это у нее не получилось, и Надя, расхохотавшись, обхватила мужа за шею...
И вот недалеко от выхода из базара появился Мулер. Это соответствовало плану, и капитан, обогнав Драбуша, на его глазах схватил Мулера за отворот пальто:
— А, попался, падла! Гони должок, или я из тебя его вместе с потрохами вытрясу.
Мулер тоже играл хорошо. Он сделал испуганные глаза и, словно желая позвать кого-либо на помощь, завертел головой. Драбуш тут же подскочил к ним и схватил за руку Купрейчика:
— А ну, отвали от старика! Чего прицепился?
Купрейчик повернулся к Драбушу и зло бросил:
— Ты, кореш, не вмешивайся! Здесь у нас свой, «дружеский» разговор идет, и я не переношу, когда появляется третий.
Левая рука Купрейчика угрожающе опустилась в карман брюк, но ее перехватил Мулер.
— Бросьте дурачиться, хлопцы! И сами не заметите, как в милиции окажетесь! Не видели разве, сколько на базаре мильтонов? Отойдем в сторону, разберемся. — Они вышли за ворота и стали в сторонке от дороги. Мулер повернулся к Купрейчику:
— Не обижайся, хлопец. Пойдем со мной, деньги у меня в ларьке, там и рассчитаемся. — Затем старик посмотрел на Драбуша: — Ты молодец, Миша, помог мне, спасибо. Понимаешь, встретились три дня назад с этим хлопцем здесь, на базаре, предложил мне купить у него кое-что. Я купил, но не хватило полторы тысячи рублей, и мы договорились, что к вечеру встретимся и я верну должок...
— Подожди, подожди, — перебил его Алексей и повернулся к Драбушу, словно призывая его быть судьей: — Понимаешь, он мне в залог часы оставил. Вот посмотри, — Купрейчик достал из кармана ватника карманные часы, — сказал, что они стоят прилично. Сам же на встречу не пришел, а когда я спросил у часового мастера, сколько они стоят, так тот хохотал надо мной и сказал, что это обыкновенная штамповка. Знаешь, кореш, какая обида взяла. Думаю, за что меня какой-то старикан в лапти обувает. Я прошел огни, воды и медные трубы, а тут на тебе, дед, который дышит на ладан, меня, как последнего фраера, с носом оставляет. Вот и начал я ходить сюда каждый день, его искать, и, как видишь, нашел.
— Ладно, парень, — миролюбиво проговорил Мулер, — пойдем ко мне в ларек, с меня бутылка, там и рассчитаемся.
После этого Мулер повернулся к Драбушу:
— Миша, пойдем с нами. Я хочу и тебя угостить.
По тону и выражению лица Мулера Драбуш понял, что тот боится остаться один на один с этим человеком. Оправдался и еще один расчет Купрейчика. Драбуш явно заинтересовался им: он не раз пытливо осматривал его и, конечно, обратил внимание и на стриженую голову и на его «зэковскую» одежду. Драбуш согласился и шагая рядом с Купрейчиком, спросил:
— Что, откинулся только?
Алексей настороженно взглянул на него:
— А тебе что до этого?
— Да ты не бойсь, я — свой. Сам не раз хлебал похлебку и хорошо знаю, что такое параша...
— Бывают и наши ихними, — хмуро бросил Алексей и шагнул в открытую Мулером дверь ларька.
Мулер сразу же закрыл на крючок дверь, зашел за прилавок и поставил на него бутылку водки:
— Вот, только закусить у меня нечем.
— Ничего, — успокоил Драбуш и, намекая на пиво, сказал: — Прицепом запьем.
Дальше все шло так же по плану. Купрейчик намекнул, что он бежал из мест заключения, Драбуш поверил и сам предложил помощь.
— К себе домой взять не могу, — уже заплетающимся языком говорил он, — мильтоны, особенно участковый, в любой момент завалить в хату могут. Но ты не дрейфь, у меня есть у кого тебя поселить. У меня знаешь сколько друзей?
— Откуда мне знать? — пьяно ответил Купрейчик и добавил: — Мне надоело по старым подвалам и чердакам лазить. Уже почти неделю как не брился, видишь, вся рожа заросла.
— Ничего, побреем, — уверенно заявил Драбуш, — а жить теперь будешь рядом с баней, так что и помоешься.
— В баню мне нельзя, опасно...
— Да брось ты, у меня там тоже свой человек имеется. Так что и в баню сходим, и вообще ты мне понравился, — Драбуш дружески хлопнул Купрейчика по плечу и тут, вспомнив, что не знает его имени, спросил: — Кстати, как тебя звать?
— Лешкой зови.
— А я — Мишка. Так вот, значит, Леха, раз ты мне понравился, то, значит, подружимся и будем корешами. Идет?
— Идет...
Вскоре они, оставив Мулера в ларьке, вышли на улицу. Все вокруг изменилось. Снег за полтора часа засыпал улицы, руины и крыши домов белым одеялом.
Шли довольно долго. Сначала по Советской, затем — вышли на Сторожовскую и, наконец, вошли во двор небольшого двухэтажного дома, расположенного недалеко от бани. Драбуш постучал в грязное окно. С той стороны кто-то отодвинул занавеску и выглянул. Купрейчик не успел рассмотреть лицо.
В коридоре послышался шум, и дверь распахнулась. Алексей увидел женщину. Она хмуро ответила на приветствие и молча посторонилась, пропуская гостей в квартиру. Алексей слышал, как закрылась дверь и женщина задвинула засов.
Они вошли в комнату. У печи стоял мужчина. Купрейчик взглянул на него и чуть не вскрикнул: перед ним был Корунов. Угреватое лицо, злые, настороженные глаза. В руках он держал топор. Корунов перевел тяжелый взгляд на Драбуша и глухо спросил:
— Зачем ты сюда лягавого привел?
16
ЛЕЙТЕНАНТ СЛАВИН
Славин три дня находился на семинаре-совещании сотрудников уголовного розыска, проходившем в областном центре.
Начальник управления, подводя итоги семинара, в числе лучших сотрудников назвал и фамилию Славина. А потом его вызвали на сцену, и начальник управления под аплодисменты всего зала вручил ему часы.
Счастливый и растерянный, Славин вернулся на место. Сидевший рядом Лагута толкнул друга локтем:
— С тебя причитается!
— Сейчас или можно позже?
— До окончания совещания потерплю, ну, а пока поздравляю! Рад за тебя!
Лагута не кривил душой. За короткое время, которое они работали вместе, он привязался к энергичному и скромному пареньку. Его по-настоящему взволновала судьба Славина. Парню еще только двадцать два, а повидать ему уже довелось многое.
Капитан тайком от Славина несколько раз беседовал с Алтыниным, убеждая его, чтобы тот похлопотал перед начальством о переводе лейтенанта в Минск.
После совещания, когда Славин и Лагута уже оделись и шли по коридору к выходу, им повстречался начальник управления.
Полковник улыбнулся:
— Как дела, лейтенант?
— Нормально, товарищ полковник, работаем.
— Это-то я вижу. В Белоруссию не тянет?
— Кого же домой не тянет, товарищ полковник? Тянет, но я же вижу, что и здесь работать надо.
— Да, это вы правильно заметили, работы и здесь хватает. Мы вам сегодня направили ориентировку. С мест лишения свободы бежал опасный преступник — Солох Гришка. Всю войну просидел и вот, на тебе, вместе с дружком сбежал.
Лагута встрепенулся:
— Это тот, что за убийство в тридцать девятом был осужден, сын кулака?
— Он самый! Приедете к себе и беритесь за его связи. Тайгу он, конечно, знает хорошо, но наверняка к родным местам потянет. Отец его жив, значит, Гришка и на его помощь рассчитывает.
Лагута пояснил:
— Мне об этой семейке Егор Егорович неоднократно рассказывал. Почти все их родственнички в бандах хаживали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57