Билли сидел в баре за столиком один. Он читал газету и медленными глотками тянул пиво из большой кружки.
— Надеюсь, я не помешал вам завтракать, Билли? — сказал я.
Он вскочил с места, улыбаясь, и швырнул газету на стул.
— Я так и знал, что вы рано придете, — сказал он.
— В таком случае, вы знали больше, чем я сам. Откуда в вас эта уверенность?
Он подошел к буфету, достал из-за бутылок конверт и передал его мне через стол.
— Вот вам, друг, любовное письмо. Девушке я сказал, что вы зайдете за ним до обеда.
Я взял конверт и затрепетал от удовольствия, вспомнив мое послание Мерчии.
— Когда его принесли, Билли?
— Его принес какой-то мальчик вчера вечером, около половины десятого. Я был как раз здесь и сказал ему, что вы остановились в «Аштоне», но что, без сомнения, будете здесь после завтрака.
Я разорвал конверт и быстро прочел записку:
»Буду у старой мельницы за Бергамским мостом в четыре часа».
Подписи не было, но я и не нуждался в ней.
— Пойдемте-ка лучше в сад, — сказал Билли, когда я прочитал записку. — У меня есть много о чем с вами поговорить.
Мы спустились по лестнице, ведущей к лужайке за домом, и уселись на солнышке, на старой деревянной скамье.
— Дело подвигается, — сказал я, вынув из кармана трубку и не спеша набивая ее. — Мы с Морицем только что были у местного следователя. Покушение на убийство мистера Стюарта Норскотта теперь в руках полиции.
Билли свистнул.
— Превосходно!.. А Мориц дал ему какие-нибудь сведения?
— Нет, — ответил я, — они ждут их от вас. Я им сказал, что нашелся любезный турист, живущий в «Плау», который вмешался в дело и этим спас меня. Вы настоящий герой, Билли! Полиция желает с вами поговорить возможно скорее, а Мориц просил меня пригласить вас на завтра в «Аштон», посмотреть, как играют в крикет.
Билли хлопнул себя по колену от восторга.
— Вот это работа! Превосходная работа! Но вы, сэр, пожалуйста, не воображайте, что вы единственный человек, делающий историю: я тоже могу вам представить такую главу, что она заткнет за пояс все ваши новости.
Он помолчал и спросил, указывая на письмо, которое я держал в руке:
— А знаете ли вы, где живет ваша прекрасная убийца мисс Мерчиа Солано? — и, не дожидаясь ответа, медленно произнес, опершись на спинку скамейки и скрестив руки на груди: — Мисс Мерчиа Солано в настоящее время почетная гостья у мистера Баретти.
Я подскочил на скамейке.
— Черт знает, что такое, Билли!.. Не может этого быть!..
— Больше того, — продолжал он, — я сам видел ее там вчера вечером. После того как было принесено это письмо, я вышел и добрел до «Холли». Первым долгом я хорошенько осмотрел это имение с дороги. Все шторы были спущены и ставни по фасаду закрыты; мне пришлось обойти кругом, и я прокрался через огород к задней части дома. Во втором этаже было открыто окно и горел свет. Короче говоря, я влез на одно из ближайших деревьев, заглянул в комнату и увидел всю их компанию. Там была и ваша милая. Насколько я мог понять, все ее ругали. Конечно, я не мог хорошо расслышать, что они там говорили, я был слишком далеко, но видел, как они качали головами и пожимали плечами. Мне казалось, будто они старались в чем-то ее убедить, — кажется, в том, что она должна полоснуть вас ножом.
— Это меня не удивляет, — сказал я. — Но сегодня я все узнаю. Я увижу ее в четыре часа.
Билли нахмурил брови.
— Боюсь, что вы безо всякой надобности лезете в петлю. Она живет с ними в одном доме, и в конце концов вы слишком мало знаете о ней.
— Вот потому-то я и хочу узнать больше, — ответил я. И, положив ему руку на плечо, серьезно добавил: — Мне необходимо ее видеть, Билли, — я не могу больше жить без нее!
Он заворчал:
— Раз уж вы приняли такое решение, конечно, толковать нечего. А все-таки вы осел. Какие у вас дальнейшие планы?
— Я думаю побыть здесь еще немного — посмотрю автомобиль, пока вы пойдете переговорить с полицией. Затем мы позавтракаем, и я отправлюсь на свидание к Мерчии.
— Где же место встречи? — спросил Билли. Я передал ему записку.
Он прочел ее и снова нахмурился.
— Вы, конечно, должны лучше разбираться в своих делах, — сказал он, — но, если хотите послушать моего совета, захватите с собой какое-нибудь оружие… А где эта знаменитая мельница?
— Не знаю, — ответил я, — но я ее отыщу, пока вы будете любезничать со следователем.
— Что же мне ему сказать?
— Да скажите просто, что вы охотились на уток и видели, как два других охотника стреляли в мою шляпу. Если он спросит, можете ли вы их узнать, скажите, что это два жуликоватых молодца. Пусть до поры до времени он не заглядывает в «Холли».
Вилли засмеялся.
— Ладно, я с ним буду разговаривать в перчатках. А теперь пора идти. Только бы с вами опять чего-нибудь не случилось в мое отсутствие.
Мы расстались у дверей отеля: Билли направился в полицию, а я стал шататься по улицам, осматривая старинный город. Таким образом я дошел до бара «Болл» и заглянул туда, чтобы спросить, где Бергамский мост.
Эту справку дал мне бритый джентльмен в спортивном утреннем костюме; он как раз опрокидывал рюмочку хереса с горькой.
— Бергамский мост? Да он в двух милях отсюда, если пойти по дороге налево. Тут нельзя ошибиться: в двух шагах от него стоит старая развалившаяся мельница.
Я поблагодарил, и затем мы очень мило беседовали целых четверть часа; во время нашего разговора я узнал от него, что его зовут Кемминг, что он живет по соседству, ярый яхтсмен и небезызвестный писатель, автор кровавых уголовных романов, которые печатаются в уличных еженедельниках. Я от души сожалел, что слово, данное Норскотту, мешало мне ответить ему той же откровенностью.
Вернувшись в «Плау», я взял ключ от гаража и осмотрел автомобиль. Я мало смыслю в моторах, но, так как он работал без перебоев, я решил, что приблизительно все в порядке и стал наполнять бак бензином. Я как раз был занят этим делом, когда явился Билли.
— Мне сказали, что вас уже нет, — заявил он. — Автомобиль в порядке?
— Да, все в порядке. Я собираюсь поехать на нем после обеда. Ну, что было у следователя?
Билли лукаво улыбнулся.
— Мы очень подружились. После обеда мы вместе пойдем на болото ловить преступников. Он считает это дело опасным.
— И к тому же вызывающим жажду. Боюсь, Билли, что вы этого беднягу уже накачали самым бессовестным образом.
— Он в этом не нуждался, — сказал Билли, взяв меня под руку. — Но я не прочь выпить. Пойдемте! Наша охота начнется только в половине третьего.
Мы вошли в длинную столовую, где пожилой лакей подал нам превосходный завтрак, состоящий из холодной куропатки и стилтонского сыра. Мы запили все это несколькими бутылками пильзенского пива.
— Кроме поимки убийц, меня ждет еще работа, — сообщил Билли. — Когда я вернусь, я опять пойду в «Холли». Там под окном проходит водосточная труба, она прекрасно выдержит мою тяжесть.
— Слушайте, Билли, — запротестовал было я, — это дело мое, не берите на себя самую опасную долю!
— Это зависит от взгляда, — засмеялся он. — Как бы то ни было, я вполне удовлетворен. Вы только поймайте мисс Мерчию, а уж я поймаю Хамти-Дамти и всех остальных! Ну, мне надо идти. Я обещал зайти за Шерлоком в четверть третьего, а закон не может ждать. Завтра расскажу вам все. Когда начинается партия в крикет?
— Черт их знает, — сказал я, — вероятно, около одиннадцати.
— Ладно, я заверну туда. А пока, старина, не забывайте, что все женщины прирожденные лгуньи.
ГЛАВА XVII
Остановив автомобиль у Бергамского моста, я обратил внимание на то, что Мерчиа выбрала для нашей встречи красивое и уединенное место. Вправо от меня, на невысоком холме, стояла старая, разбитая ветром, полуразвалившаяся ветряная мельница, единственное строение, выделяющееся на однообразном фоне бесконечных суффолькских пастбищ.
Открыв ворота, я пошел по неровной тропинке, служившей, вероятно, дорогой для мельника, и быстро поднялся на холм, оглядываясь в последний раз назад, чтобы убедиться, что за мной никто не следит. Вслед за тем я увидел Мерчию. Она стояла в дверях мельницы, бледная и прекрасная. При виде ее мое сердце дрогнуло.
— Как я счастлив, что вижу вас! — сказал я, протягивая ей руки.
Она отпрянула от меня испуганным движением.
— Никто не следил за вами? — прошептала она.
— Нет. Я приехал на автомобиле и оставил его внизу, у холма.
Она с облегчением вздохнула.
— Я так боялась за вас; мне казалось, что они подозревают. С нашей стороны это безумие так встречаться!
— В таком случае, я буду молить судьбу, чтобы рассудок никогда не возвращался к нам, — сказал я с беспечным смехом. — О, Мерчиа, милая, прелестная Мерчиа,
неужели вы думаете, что жизнь может хоть что-нибудь дать такое, чем бы я не пренебрег ради встречи с вами!.. Страсть, звучавшая в моем голосе, вызвала нежную краску на ее лице. Она прислонилась к стене мельницы и умоляющим жестом подняла руки.
— Не надо, не надо…
Я покачал головой и с нежной улыбкой произнес:
— Все, что хотите, Мерчиа, но скажите лучше солнцу, чтобы оно перестало светить, только не мне, чтобы я перестал любить вас.
— Вы не должны так говорить со мной, — воскликнула она, почти рыдая. — Разве недостаточно того, что я старалась вас спасти? Неужели в вас нет никакой жалости? О, бегите, пока не поздно! Уйдите из моей жизни и дайте мне вас забыть!
— Ни за что, — сказал я, — я люблю вас, и всем убийцам из Южной Америки не удастся встать между нами!
Она посмотрела на меня душу раздирающим взглядом.
— Понимаете ли вы, что вы говорите? Неужели вам не ясно, что дочь Мануэля Солано не может быть вам близка?
— Нет, — ответил я резко, — этого я не понимаю! Я вам уже клялся, что я совершенно не виновен в смерти вашего отца, и вы мне верите, я знаю, что вы мне верите!
Она посмотрела мне прямо в глаза и более спокойным голосом сказала:
— Да, я вам верю! Иначе разве я была бы здесь? Я верю вам вопреки тому, что видела своими глазами, вопреки доказательствам всей Санта-Лукки и, наконец, даже вопреки разуму. Вот почему я стараюсь вас спасти. Но если не вы убили моего отца, вы должны знать, кто это сделал. Откройте мне всю правду, скажите — кто?
Ее настойчивая мольба чуть было не пошатнула моего решения. Но я дал слово Норскотту, и мне стоило больших усилий не нарушить его.
— Точно я не знаю ничего. Если другие считают меня виновным, они ошибаются. Но, в таком случае, дайте им самим отомстить за себя… — только и мог сказать я.
Она вздрогнула.
— Теперь уже поздно. От Лиги одно спасение: смерть. Когда они пришли ко мне и сказали, что вы еще живы, я пошла, не раздумывая; я надеялась отомстить за отца. Затем ночью, на Парк-Лэйн, я впервые поняла, что заблуждалась. С тех пор я стала их обманывать и лгать,
Если бы даже я рассказала им всю правду, это ни к чему не привело бы: они все равно не поверят. А теперь они, кажется, подозревают даже меня…
Ее бессвязная речь впервые пролила некоторый свет на это темное дело.
— Мерчиа, — спросил я, — кто я, по-вашему?
Она посмотрела на меня, ошеломленная моим вопросом.
— Вы — Игнац Прадо, — произнесла она медленно.
— Клянусь вам, что нет!
Последовала минута глубокого молчания. Потом она резким, почти машинальным движением положила свою руку на мою.
— Кто же вы? Говорите же! Кажется, я сойду с ума. Я поймал ее руки и прижал их к своей груди.
— Мерчиа, душа моя, — шептал я, сжимая ее в своих объятиях, — подарите мне ваше доверие так, как я подарил вам свою любовь. Мы с вами запутались в какой-то паутине, сотканной самим дьяволом, и еще неизвестно, как все это кончится. Выслушайте меня. Я клянусь вам своей любовью, что я не Игнац Прадо и что я ничего не знаю о смерти вашего отца. Сейчас я вам ничего больше сказать не могу, но вы должны мне верить. Мерчиа, вы поверите мне?
Она вырвалась из моих объятий и, бледная, как статуя, прислонилась к стене.
— Я чувствую, что вы говорите правду, — еле слышно проронила она. — Но, боже! В какой вы ужасной опасности! Гуарец со своими товарищами убьет вас. Это так же верно, как то, что завтра будет день; вам остается только бежать отсюда и исчезнуть. Во всяком случае они убеждены, что вы Игнац, а ваш двоюродный брат Мориц Фернивелл — он-то вас и выдал — первый сообщил Лиге о том, что вы находитесь в Лондоне.
— Так оно и есть, — сказал я угрюмо, — я был уверен, что этой любезностью обязан мистеру Морицу.
— А теперь вы уедете? Немедленно?..
— Я уеду, Мерчиа, только тогда, когда уедете вы. Если вы воображаете, что я оставлю вас одну с этой шайкой разбойников, вы жестоко ошибаетесь. Если я уеду, вы поедете со мной. Я ни на шаг не удалюсь из Вудфорда, разве только для того, чтобы привезти вас в Лондон.
Она в отчаянии взглянула на меня.
— Это бесполезно! Тогда они нас убьют обоих, вот и все!
— Едва ли! — настаивал я. — Они пока еще слишком заняты тем, чтобы убить меня.
Она покачала головой.
— Лига всегда приводит в исполнение то, что она себе наметила. Здесь вопрос может идти только о времени. Через неделю вы будете убиты и ваш друг вместе с вами. О! Вы сами не знаете, в какой опасности находится ваша жизнь! Послушайте: кроме Прадо и Лопеца, было еще четверо, и все четверо убиты. А вы знаете, что случилось с Лопецом?
— Я вообще ничего не знаю про весь этот адский замысел, кроме того, что они три раза промахнулись, целясь в меня, и что в конце концов им удалось похитить моего несчастного Мильфорда. Но теперь я начну борьбу с ними, хотя бы только для того, чтобы отомстить за Мильфорда.
— Мильфорд? — повторила она в ужасе. — Это тот, кого они пробовали отравить?
— Да. Он исчез три дня назад, и я не знаю, что с ним теперь!
Глубокий вздох вырвался из ее груди, и еле слышно она прошептала:
— Ах! Вот что! Потому, должно быть, исчез и Да-Коста. Он остался сторожить дом и должен был ежедневно писать Гуарецу. Вы об этом больше ничего не слыхали?
В это время послышались чьи-то приближающиеся голоса, и мы замолкли. Послышались шаги, несколько слов, произнесенных мужским голосом, и звонкий женский смех, Я сейчас же узнал этот смех.
— Идемте, Мерчиа. Сюда идут двое из нашей аштонской компании, — сказал я тихо. — Нам надо как-нибудь вывернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25