Волков тоже посадил пассажира, и случайно его маршрут совпал с маршрутом Гусева. Он видел, как Гусев подвез пассажиров к новому дому на улице Строителей. Больше Волков не встречал Гусева.После этого Вальков позвонил Лерову и велел отправиться на улицу Строителей и отыскать в доме по левой стороне, от угла третьем или четвертом, женщину с мальчиком, прилетевших в тот день в Ташкент, и побеседовать с ними на известный ему, Лерову, предмет, ибо вез их от аэропорта… Словом, пусть Гоша едет туда побыстрее.Закончив этот иносказательный разговор, Вальков снова принялся за работу. Он отыскивал все новых интересовавших его людей и, с первых же слов улавливая их характер и манеру вести разговор, терпеливо, с кем дружески и напрямик, а с кем суховато, требовательно и в обход, выяснял подробности их работы в тот самый день.Это было утомительное, а главное, не очень результативное, занятие. Почти никто из водителей не мог ему сообщить что-либо заслуживающее внимания, хотя некоторые в разное время мельком и видели Гусева то в одном, то в другом районе города. А один из лучших водителей парка Максуд Кадыров сказал:– Я, товарищ Вальков, его в тот день, правда, не встречал, но кто-то мне сегодня говорил о нем… Кто-то говорил… Интересное что-то… – Он потер круглую бритую голову. – Вспомню… Обязательно вспомню. Общее это наше дело.Уже начинало темнеть, спала дневная жара, когда. Вальков подвел наконец не очень радостные итоги прошедшего дня. Опрошенными оказались чуть больше половины людей из его списка. Впереди было по крайней мере еще дня два такой же проклятой, изнурительной работы, от которой у Валькова уже раскалывалась голова и ломило все тело, словно он целый день колол дрова, а не разговаривал с людьми.Вальков сидел один на скамеечке возле диспетчерской, устало вытянув ноги, покуривая и одновременно соображая, не взять ли завтра с собой сюда Лерова, чтобы разделить с ним предстоящую работу, когда к нему неслышно подошли Кадыров и худой усатый водитель, старик Сайыпов.– Вот, – твердо сказал Кадыров. – Вот он, ака. Можешь все сказать. Должен все сказать.Он ушел. А Сайыпов хмуро произнес:– Я, понимаешь, только сегодня узнал, что его убили на Цветочной. Так вот. Знаю кто, понимаешь.Все-таки недаром, видимо, говорят, что самое простое объяснение всегда самое верное, решил Вальков.Разом отпала необходимость уточнять утренний маршрут Гусева, разыскивать человека, которому он объявил, что возвращается к семье, устанавливать неведомую Дину, гусевского друга Карима и весь круг их знакомых. Нельзя сказать, чтобы все это перестало интересовать Валькова, нет, конечно. Но все это сразу отошло на второй план, ибо к убийству Гусева отношения не имело. Убийцей оказался совсем другой человек.Старый водитель Сайыпов сообщил Валькову даже имя этого человека. Кстати сказать, Сайыпов тоже значился в списке работавших в тот день, но Вальков не успел до него добраться.А рассказал Сайыпов следующее. Он тоже видел Гусева, но поздно вечером, часов в одиннадцать, когда подъехал к стоянке около Шпильковского переулка. В этот момент к Гусеву сел пассажир. Было уже темно, но недалеко висел фонарь. А у старого Сайыпова острые глаза, как у молодого. И он узнал того пассажира. Это был Ленька Чуприн, он учился в одной школе с младшей дочерью Сайыпова, даже ухаживал за ней одно время и бывал у них в доме. А потом его выгнали из школы. Сайыпов давно его не видел, очень давно. Плохое говорили про Леньку, будто он даже в тюрьме сидел. Но этого Сайыпов не знает и болтать не хочет. И вот в тот вечер Ленька сел в машину Гусева, это точно, это Сайыпов видел своими глазами. А потом Гусев подошел к Сайыпову и спросил, есть ли сейчас проезд по улице Жуковского на Цветочную, и Сайыпов ответил, что проезда сейчас там нет. Они с Гусевым еще обсудили, как ехать. И вот сегодня Сайыпов узнал, что Гусев был убит на Цветочной. А повез он туда Леньку Чуприна.Сообщение было настолько важным, что Вальков, прихватив Сайыпова, немедленно отправился в управление. Там старый водитель уже спокойно и подробно рассказал о встрече с Гусевым, а также все, что он знал о Чуприне, хотя эти сведения и относились лишь к прошлому, о жизни Чуприна в последние годы Сайыпов ничего не мог сообщить. Он даже не знал, где тот сейчас живет.А вскоре приехали Леров, за ним Ибадов. Узнав от своего начальника столь важную новость, они повели себя по-разному.Леров потер огромные руки и удовлетворенно произнес:– Вот это да. Остается только установить, где живет этот Ленька и…– Не надо устанавливать! – с неожиданной запальчивостью вдруг перебил его Ибадов. – Совсем не надо!Черные узкие глаза его загадочно блестели, и видно было, что Ибадову стоило немалого труда сдержать себя,– Это еще почему? – недовольно спросил Леров.Он не привык, чтобы начинающий сотрудник, пусть это будет даже Мурат, перебивал его и тем более вступал в спор.– А потому, – ослепительно улыбнулся Ибадов и, повернувшись к Валькову, торопливо доложил: – Чуприн Леонид по кличке Чума мною установлен, Алексей Макарович. Уже установлен, – радостно повторил он. – Живет через двор от Цветочной, с выходом на улицу Степана Разина. Мне этого парня еще вчера назвали среди других подозрительных. А сегодня я их как раз устанавлинал. Вот здорово, да?– Та-ак, – медленно протянул Вальков. – Действительно, здорово. Ну и что ты еще о нем узнал?– А вот, пожалуйста, – живо откликнулся, снова сверкнув улыбкой, Ибадов. – Это парень уже судимый. Недавно вернулся. Связи преступные не порвал, ведет себяплохо, нигде не работает. А на такси, видите, разъезжает. Живет с матерью. Все пока, Алексей Макарович.Ибадов был в восторге от своей первой удачи и не скрывал этого.Леров наставительно и чуть насмешливо сказал ему:– Если бы не старик Сайыпов, все бы твои сведения висели, как зеленый урюк. И вообще…– Что вообще? Ну что? – обиженно воскликнул Ибадов, сверкнув глазами.– Хватит, – сказал Вальков. – Молодец, Мурат. А сейчас ступайте-ка домой, поздно уже. Завтра займемся этим Чуприным.Сам же Вальков отправился на доклад к Нуриманову.Они давно работали вместе, и оба любили эти поздние часы, когда стихало управление, пустели коридоры, прекращались телефонные звонки, а за окном, в черном-пречерном небе пурпурно-яркая луна заливала серебряным светом уснувшие дома, пустынные улицы и буйные кроны чинар в сквере напротив.Нуриманов невозмутимо выслушал доклад Валькова, потом сказал:– Кажется, вышел правильно. – И, подумав, добавил с ноткой сомнения: – Кажется.– С утра будем работать, – вздохнул Вальков, устало потирая широкий лоб. – Нас ноги кормят. А людей мне больше не надо, – добавил он, намекая на недавний приезд начальства: – Управимся сами. Ребятки мои тянут хорошо.– Согласен, – коротко ответил Нуриманов тоном, по которому можно было догадаться, что он с самого начала полагал, что людей Валькову добавлять не следует. – Только учти, тебе придется… как это по-русски?.. Гнаться и за вторым… зверем.– Зайцем, – машинально поправил Вальков и сказал недовольно: – Говорят: за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь.– Ничего, – усмехнулся Нуриманов. – Одного ты уже, кажется, поймал. А второй… он, может быть, живет в той же норе.– Дай кончить с одним, – хмурясь, попросил Вальков.– Дам, – коротко ответил Нуриманов. – Два дня дам. Не больше.– Ну, а что за второе дело? – немного успокоившись, поинтересовался Вальков.– Важное. Москва ведет. Сарыеву по нему звонил Коршунов.– Да ну? – улыбнулся Вальков. – Коршунов? А по чему говоришь, что оба дела в одной норе?– Помнишь, что ты нашел в кармане у Гусева?– Гм…Но два дня на первого зайца даешь? – пытаясь прикрыть шуткой снова вдруг возникшее беспокойство, спросил Вальков.– Даю.И Вальков окончательно успокоился, ибо знал, что его начальник не меняет решений и слово у него одно.Потом Нуриманов вызвал машину и сперва завез домой Валькова.А утром началась работа, сложная, лихорадочная и тем не менее радостная, потому что она была полна открытий и маленьких побед, с каждым шагом приближавших к окончательному успеху.Первой ласточкой оказалась справка о судимости Леньки Чуприна за кражу из клуба. Однако по месту заключения он, как ни странно, характеризовался хорошо. «Твердо встал на путь исправления», – писал в характеристике замполит колонии.– Тоже мне воспитатели, – проворчал Леров, ероша свой чуб. – «Твердо остался на старом пути» – так надо было писать. И небось отпустили раньше срока. – Он снова посмотрел справку. – Ну, ясно. На год раньше выскочил. Посмотрите, Алексей, Макарович.Он протянул Валькову через стол справку.– Бывает, – примирительно сказал тот, пробежав ее глазами. – У них работа тоже не сахар. К каждому в душу не залезешь…Потом прибежал Ибадов и положил перед Вальковым две фотографии Чуприна. Одна была маленькая, для паспорта. Ее Ибадов раздобыл в отделении милиции, где Чуприн получал свой первый паспорт, А другая была групповая, на которой был снят весь десятый класс, где учился Чуприн.С первой смотрел насупленный, кругоголовый парень, ворот рубахи разошелся на мощной шее. Но если по этой фотографии можно было только предполагать, какой здоровяк был этот Чуприн, то вторая не оставляла на этот счет никаких сомнений. Чуприн был на голову выше всех ребят в классе. На этой фотографии он улыбался самодовольно и чуть нахально.– Ну и лоб, – покачал головой Леров. – Не всякий с таким справится. – И он мельком взглянул на щуплого Ибадова.Тот вспыхнул и с напускной небрежностью сказал:– На прием надо уметь брать или неожиданно, на испуг. Запомни, пожалуйста.Вальков с усмешкой поглядел на друзей.– Брать его пока вообще не будем, – сказал он. – Рано. Мне сперва нужны данные, как он провел тот день. Это раз. А два – это его связи. Их надо выявить. Первое поручаю тебе, Мурат. За второе возьмусь сам. Ты поможешь, – кивнул он Лерову.Ибадов бросил молниеносный, горделивый взгляд на приятеля и мгновенно исчез из кабинета, крикнув на ходу:– Слушаюсь, Алексей Макарович! Слушаюсь!..В этот день Мурат Ибадов, кажется, впервые по-настоящему понял вкус и радость оперативной работы.Он сумел повидаться с десятками людей, начиная от соседей Чуприна и окрестных мальчишек и кончая работниками милиции и дружинниками, дежурившими в самых людных местах города. При этом Ибадов вдохновенно играл то одну, то другую роль, ибо он ни на минуту не забывал, что Чуприн пока на свободе и его нельзя спугнуть. И все люди, с которыми он повидался, кто охотно и многословно, кто недоверчиво и скупо, делились с ним тем, что они заметили и запомнили в тот злосчастный день.Тем не менее узнал Ибадов, на первый взгляд, довольно мало. Сведения, добытые им, заключались в следующем.Рано утром, часов около шести, Чуприн вышел из дома, прошел двором на Цветочную, оттуда на площадь, где находилась стоянка такси, потоптался там в ожидании машины, потом со всех ног кинулся к подъехавшему автобусу. Он очень спешил и, кажется, очень нервничал. Затем след его терялся часа на два. Около восьми утра Чуприн появился в закусочной возле вокзала с каким-то человеком, длинным и хмурым. Они торопливо поели, при этом выпили самую малость и быстро вышли. В этот момент недалеко от закусочной на миг остановилась машина. Кажется, парни сели в нее. Затем Чуприн исчезает снова, и только около десяти утра его заметили в толпе у аэропорта все с тем же человеком. После этого след Чуприна пропадал надолго. Где и с кем он был весь день и вечер вплоть до момента, когда он сел в машину Гусева и велел везти себя на Цветочную, Ибадову выяснить не удалось.Было уже часов девять вечера, когда он, еле передвигая ноги от усталости, появился в управлении, изрядно раздосадованный очевидной, как ему казалось, неудачей своего поиска.В коридоре недалеко от кабинета Валькова ему, как назло, попался Леров, которого Ибадов меньше всего хотел бы сейчас видеть. Но тот был немногословен, сосредоточен и явно забыл утреннюю пикировку с другом. Леров так был занят своими мыслями, что даже не спросил, что удалось выяснить Ибадову. В светлых глазах его светилось напряженное ожидание, явно не относившееся, однако, к Ибадову, и тот; сразу забыв своих неудачах, торопливо спросил:– Ну что? Нашли чего-нибудь, да?Леров в ответ только погрозил толстым пальцем и, почему-то понизив голос, предупредил:– К старику не заходи. Понял?– А почему? Скажи, пожалуйста.– Подходящего человека удалось зацепить, – туманно пояснил Леров.И Ибадов, несмотря на все свое нетерпение и любопытство, не посмел спрашивать больше. Этому он уже научился за короткий срок работы в уголовном розыске.«Подходящим человеком» был хулиган и уголовник Федька Замков по кличке Кат. «Подходящим» он был по причине того, что хорошо знал Чуприна, «проходил» с ним по одному делу и часто встречался в последнее время. Утром в этот день Кат был задержан за очередное «художество» и пока находился в КПЗ одного из отделений милиции, где и разыскал его Леров. Ему грозили немалые неприятности, и потому он был готов чем угодно расположить к. себе высокое милицейское начальство, каковым ему казался Вальков.То, что Кат находился под арестом, с одной стороны, вполне устраивало Валькова, ибо он мог быть уверен, что тот не сможет предупредить Ч|уприна. Но в то же время положение, а главное, характер Ката, о котором Вальков был немало осведомлен, требовали весьма осторожно относиться к сообщаемым им сведениям. Ибо Кат мог наговорить что угодно на любого человека, каким-то особым чутьем угадывая, что именно нужно допрашивавшим его работникам милиции. Это был человек без совести, достоинства, без верного слова, на которого никто и никогда не мог положиться, трусливый и гаденький, всегда готовый ради любой, самой малой для себя выгоды совершить самый подлый и бесчестный поступок, – словом, это был законченный подонок, презираемый всеми, даже знавшими его уголовниками, и не раз битый ими до полусмерти.И все-таки именно он знал Чуприна, именно он попался сейчас, в эту горячую минуту, под руку Валькову, и тот, превозмогая брезгливость и недоверие, вынужден был беседовать с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39