Сначала она услышала сдавленное фырканье а затем глубокий, звучный смех. Клер отважилась обернуться и увидела, что Зак стоит по щиколотку в воде, уперев руки в бедра, и смеется над ней.
– Не вижу ничего смешного! – высокомерно заявила она.
Заку не сразу удалось успокоиться.
– Ты чертовски смешная. Почему ты полезла в воду в одежде?
– Но здесь негде переодеться в купальник, – отозвалась Клер, не думая.
После ее слов Зак разразился таким веселым громким хохотом, что спугнул стаю птиц, которые с возмущенным криком поднялись с кустов.
– Вот умора! Здесь все купаются голышом.
Клер густо покраснела. Как хорошо, что она долго следила за полетом орла, парящего в восходящем потоке у самой вершины горы, – иначе со скалы увидела бы Зака Коултера в чем мать родила.
Он усмехнулся, словно догадался о ее мыслях, и по скользким валунам начал приближаться к ней.
– Разве не противно все время быть примерной пай-девочкой?
Клер напомнила себе, что он хочет ее позлить, и с уничижительной улыбкой произнесла:
– Мне нравится быть хорошей, а тебе нравится быть плохим. Только в результате ни одна девчонка не хочет с тобой встречаться.
Выражение его лица не изменилось, но она почувствовала, как напряжение повисло в спокойном летнем воздухе. Прикусив язык, который слишком часто доводил ее до неприятностей, Клер отвернулась, стараясь не смотреть на лезвие его большого ножа, отражающее солнечные лучи. Все дикие истории, которые рассказывали о Заке, разом пришли ей на память. Что она здесь делает с ним одна? Она бы могла кричать здесь до хрипоты, но никто бы ее не услышал, кроме белок, скачущих по соснам.
Одним движением руки Зак защелкнул нож и положил в карман.
– Знаешь, тебе все же лучше уйти отсюда, пока у тебя есть шанс. Я чертовски плохой парень и такое могу натворить, что ты даже не представляешь.
Клер, спотыкаясь, торопливо пошла к берегу, но внезапно вспомнила слова матери, что Зак прикидывается плохим только для того, чтобы на него обратили внимание. Она привыкла верить матери, поскольку та всегда оказывалась права.
Выйдя на берег, она села на землю и надела туфли. Зак стоял в воде спиной к ней. «Он сильный парень», – подумала Клер, бросив взгляд на его широкие плечи и крепкие бицепсы. Зак стремительно вырос за прошлое лето. Весной он был такого же роста, как все мальчишки в классе, а осенью вернулся просто огромным и с собственным мнением по любому вопросу. За это все невзлюбили его еще больше.
Никто не знал, где он провел лето и почему так внезапно повзрослел. Ходили слухи, что они с отцом путешествовали с палаткой по горам и делали фотографии.
– Что ты вырезаешь? – спросила Клер.
Зак обернулся и, кажется, удивился, увидев, что она все еще здесь. Выйдя из воды, он направился к ней. Клер положила подбородок на колени и обхватила их руками. Ее сердце учащенно билось, но она приписала это своему храброму, отчаянному поведению, а не тому, что Зак растянулся рядом с ней, широко раскинув ноги в мягкой траве. С какой-то смущенной улыбкой он вынул из кармана и протянул ей небольшой кусок тополиного корня, из которого индейцы вырезали статуэтки своих духов.
– Это орел?
– Волк! – обиженно протянул Зак.
– Да-да, теперь я вижу, – согласилась Клер, подумав, что волчий нос все-таки больше похож на клюв. – Я просто думала об орлах. Когда я шла сюда, надо мной один кружил высоко в небе. Гордый и красивый!
Глаза Зака загорелись, и Клер поняла, что он тоже любит природу.
Они проговорили до самого вечера. Если бы ее родители об этом узнали, то ей бы здорово досталось от них. Тени сгустились над лесом, когда Зак вывел Клер на проселочную дорогу, где она оставила свой велосипед.
– Встретимся завтра здесь же, – сказал он приказным тоном, словно боялся, что она не согласится.
– Хорошо, я принесу что-нибудь перекусить, – поспешно ответила Клер.
– Договорились, – невнятно пробормотал Зак и быстро скрылся в лесу.
Той ночью Клер смотрела на звезды, лежа в кровати, и думала, что он тоже, наверное, смотрит на звездное небо и вспоминает ее. Сегодня она узнала то, чего никто не знал. Зак Коултер оказался нормальным парнем, а вовсе не хулиганом, как думали все в городе. Просто он был гордым, и его, как и всех, можно было обидеть. Но в этот вечер ее слова о том, что никто не хочет с ним встречаться, задели Зака. Клер поняла, что он может быть и чутким, и добрым…
Клер помотала головой. Боже, зачем она вспоминает те светлые и счастливые дни? Почему не вспоминает, как закончилась их юная любовь, как со смертью родителей они стали одинокими; и в их сердцах поселилась боль, от которой невозможно избавиться до сих пор?
20
– Клер! – окликнула ее Мод. – Врач ждет нас в своем кабинете, он хочет поговорить с тобой. Алексу уже лучше.
Клер обняла добрую женщину, почувствовав невероятное облегчение, и тут же отругала себя: вместо того, чтобы волноваться за отца и ждать вестей о его здоровье, она болтала с Заком и предавалась глупым воспоминаниям.
Когда они вошли в коридор, Мод замедлила шаг.
– Мне неловко это говорить… Но твой отец разозлился, когда увидел, что ты танцуешь с шерифом. Если честно, то и я была поражена тем, как вы необычно танцевали. Вы оба в этот момент выглядели так, будто, наслаждались объятиями друг друга. Весьма эротично… – Мод усмехнулась. – Как бы то ни было, Алекс был оскорблен до глубины души.
Клер промолчала. Что она могла ответить? Да, она танцевала с Заком, и ей было приятно это делать.
– Это не мое дело, Клер, я бы не стала ничего говорить тебе, но, боюсь, ты огорчаешь отца. Мне больно на него смотреть в такие минуты.
Клер остановилась и с улыбкой спросила:
– Ты любишь отца, да?
– Да, – призналась Мод, смущенно опустив глаза. – Я даже надеялась, что однажды Алекс…
– Женится на тебе? – выпалила Клер, слишком поздно поняв, что ведет себя нетактично. Мод покраснела.
– Я не красавица и знаю это, а твоя мать была просто божественно красива. Но мне в самом деле нравится твой отец.
Клер отругала себя за несдержанность и положила руку на плечо Мод.
– Неужели ты не понимаешь, что красота не имеет никакого значения? Ты прекрасная женщина, и он должен быть счастлив, что ты любишь его. Мама была красавицей, ну и что? Это принесло отцу только горе.
– Я понимаю, но… Ты видела его реакцию на картину Уинфри? Алекс все еще любит твою мать и будет любить всегда.
Клер тяжело вздохнула. Отец не хотел расставаться с прошлым. Его любила удивительная женщина, а он цеплялся за воспоминания и не мог или просто не хотел смириться с неизбежным.
– Я была бы страшно рада, если бы вы поженились, – сказала она. – Ты замечательная женщина. Когда они вошли в кабинет, врач встал из-за стола.
– С вашим отцом все в порядке, но советую более тщательно следить за его диетой. Вы можете забрать его домой, однако до понедельника он должен оставаться в постели.
Они задали еще несколько вопросов относительно диеты, а затем в кабинет въехал ее отец. Он улыбнулся Клер, и от его сердечной улыбки она снова почувствовала себя виноватой.
– Я же говорил, что все обойдется, родная, – произнес он, когда Клер поцеловала его. – Мод любит сгущать краски. Я просто съел слишком много тамалевого пирога.
– Она сделала все правильно. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.
– Ты тоже, бедная, перенервничала. – Он был рад, что дочь беспокоится о его здоровье, и не скрывал этого.
Когда они направились к выходу, Клер украдкой бросила взгляд на Мод. Раньше она часто задумывалась, почему Мод не увольняется, до нее сиделки сбегали от Алекса Холта максимум через пару месяцев. Теперь она поняла почему и расстроилась: ей стало жалко Мод. Безответная любовь, должно быть, ужасна; Клер представляла себе, как тяжело приходится Мод. Она замечательная женщина и заслуживает счастья, но отец не замечает, что она любит его. Всегда такой наблюдательный, он иногда не замечает очевидных вещей…
– Салон Клер пользуется теперь громадным успехом, – сообщила Мод. – Я искала твою дочь по всему салону и обнаружила повсюду красные ярлычки с отметкой «продано». Разве что на собаках их не было.
– На собаках? Ты завела еще одну?
– Нет. У меня только Люси. Просто одна подруга попросила присмотреть за ее псом.
– Хорошо. Тебе не нужна еще одна собака.
Клер поспешила открыть для них дверь. Она была рада, что отец не поинтересовался, какая подруга ей оставила пса, но в душе обиделась, что он не поздравил ее с успехом. Отец начал сокрушаться, что теперь ему придется пропустить прием с шампанским у Фостеров, которые ждали гостей в воскресенье вечером. Они были ужасными снобами и приглашали к себе только местных богатеев, заезжих знаменитостей, вроде Ванессы Трент, и нескольких художников для колорита. Клер не понимала, почему отец так расстроился из-за этого приема.
Анжела нежилась в объятиях Пола, положив голову ему на грудь. Они уже трижды занимались любовью, и всякий раз самым традиционным способом, но Анжела осталась довольна. «Наверное, это потому, – думала она, – что Пол вкладывал все свои чувства в каждый поцелуй и ласку».
– Что ты собираешься делать завтра? – спросила она, надеясь, что он предложит поехать в Санта-Фе за красками и кистями.
– Я хотел бы отправиться в горы верхом. Анжела решила не настаивать на своем и радостно воскликнула:
– Прекрасно! Мы возьмем напрокат двух лам в туристическом бюро.
Даже при рассеянном свете луны она заметила, что Пол удивленно посмотрел на нее.
– Лам? Я, признаться, думал о лошадях – о резвом скакуне, который мчится, как стрела, и ветер теребит его гриву.
– Лошади – это слишком буднично, а ламы нам подарят незабываемые ощущения. Неужели тебе не хотелось бы испытать что-то новое, возбуждающее?
– Нет. – Пол начал гладить ее грудь, лаская соски. Он вновь был готов к акту любви! У Анжелы создалось впечатление, будто он всю жизнь провел на необитаемом острове и истосковался по сексу. – Я простой человек и очень люблю ездить на лошадях.
Руки Пола заскользили по ее телу. Анжела закрыла глаза и подумала, что избавится от Коула, как только вернется домой. Пол сможет переехать к ней, и там ей будет легче вернуть ему интерес к живописи.
Впрочем, она не только поэтому хотела, чтобы он переехал к ней на виллу. Анжела учла также и его неутолимый сексуальный аппетит. Конечно, он был немолод и не похож на героя-любовника, но его творческая одаренность и искренность чувств компенсировали эти маленькие недостатки.
Пол глубоко вошел в нее плавным рывком и, приподнявшись на руках, попросил:
– А теперь позаботься обо мне. Ты, кажется, этого хотела?
Клер открыла тяжелую дверь своего особняка и внезапно испугалась. Вернее, на нее напал просто панический страх. Причины для беспокойства, разумеется, у нее были: кто-то подложил в почтовый ящик змею, кто-то хочет повесить на нее убийство Моррела… Раньше рядом с ней всегда находилась Люси, но сегодня обе собаки были у Зака. Теперь Клер жалела, что не послушалась его и не осталась на ночь у отца. Однако стоило ей представить, как отец читает свои нравоучения, ее страх почти пропал.
Впрочем, сегодня была и другая причина, почему она не поехала к нему. Клер впервые по-настоящему поняла, насколько ее отец эгоистичный и бесчувственный человек.
Его любила прекрасная женщина, а он не желал платить ей взаимностью. Он носил в сердце любовь к ее матери как терновый венец. Клер считала, что он упивается своим несчастьем, наслаждается своими страданиями.
Клер не знала, как помочь отцу. Его сегодняшний эмоциональный срыв в ее салоне свидетельствовал о глубоких психологических проблемах. Ему явно был нужен совет, помощь психолога, но Клер боялась даже представить, как он отреагировал бы, если бы она предложила ему обратиться к врачу.
Она вошла в гостиную, не глядя по сторонам, поскольку боялась, что в темных углах комнаты кто-то прячется, и вздохнула спокойно только после того, как включила сигнализацию и свет во всех комнатах. Спать не хотелось, и Клер снова пожалела, что с ней нет Люси. Вспомнив о ней, она нашла в телефонной книжке номер окружного участка и попросила к телефону шерифа.
– Да, – отрывисто произнес Зак.
– Ты просил позвонить… – Клер уже ругала себя, что поддалась глупому импульсу.
– Как твой отец? – Голос Зака звучал уже более дружелюбно.
Клер хотела сказать, что отец в ужасном состоянии и она не знает, как помочь ему, но решила, что сама во всем разберется.
– Ложная тревога. У него обычное несварение желудка.
– Рад, что все обошлось. Ты звонишь из его дома? Клер хмыкнула в трубку что-то неопределенное в надежде, что он примет это за утвердительный ответ.
– Я уже в кровати.
– Тебе повезло. А я еще, наверное, часа два буду возиться с этими забулдыгами. Они уже протрезвели и дружно облевали весь пол в камере.
«Какой он все-таки грубый, – подумала Клер. – И почему меня к нему так влечет?»
– Бедная Люси! Она видит весь этот кошмар. Наверное, мне лучше приехать и забрать ее.
– Не выйдет. Она сейчас занята – обслуживает Лобо, вылизывает его…
– Интимное место, – поспешила произнести Клер, поскольку догадывалась, что сейчас скажет Зак. Господи, до чего он груб!
– Клер, с чего ты это взяла? На самом деле она лижет его лапу. Видимо, он поранил ее стеклом от бутылки, которую какой-то забулдыга разбил о мою голову.
– Тебя ударили бутылкой? – поспешила спросить Клер, поняв, что вновь попала впросак.
– Да. Поэтому оставь интимное место Лобо в покое, – он засмеялся, и она тоже сдавленно хмыкнула.
– Думаю, мне стоит приехать за Люси.
– Не стоит. Ты сейчас в безопасности, и я не хочу, чтобы ты разъезжала по городу ночью, – заявил Зак. – Лучше подскажи мне вот что, где Моррел мог хранить лазерный сканер и оборудование для производства поддельных репродукций?
– Их не было в его доме?
– Нет, и в салоне тоже ничего не нашли. Его жена сказала, что ничего подобного не видела.
– Это большой аппарат? – спросила Клер. Ей было очень приятно, что Зак советуется с ней.
– Лазерные сканеры меньше обычных. Гораздо сложнее спрятать уже готовую продукцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48