«Тойота» Саркара остановилась рядом с Питеровым «мерседесом». Питер стоял рядом с машиной, прислонившись к дверце.
— «Листья» выиграли, — сообщил Саркар. — Я услышал это по дороге сюда.
Господи, какая разница? Саркар просто искал какой-то стабильности среди безумия. Питер кивнул, принимая это замечание.
— Значит, ты считаешь… ты считаешь, что один из твоих двойников?.. — Саркар боялся произнести вслух эту мысль.
Питер снова кивнул:
— Возможно.
Они направились к стеклянному вестибюлю «Зеркального отражения». Саркар прижал свой большой палец к стеклянной пластинке дактилоскопического замка.
— Видимо, есть доказательства, что историю болезни моего тестя кто-то изучал, пользуясь допуском одного из моих знакомых по университету.
— Вот оно что. — Они шли по длинному коридору. — Но все же для этого нужно знать его пароль и все прочее.
— В Торонтском университете имена пользователей присваивают, прибавляя к фамилии первую букву твоего имени. А что касается пароля, то по умолчанию на первых занятиях с использованием компьютеров им всегда считается твоя фамилия, написанная задом наперед. Потом обычно меняют и имя пользователя, и пароль, но всегда находится какой-нибудь идиот, который так и не удосужится это сделать. Если бы мой двойник захотел проникнуть в медицинскую базу данных, он мог бы наугад перебирать фамилии знакомых мне студентов-медиков и смотреть, пользуется ли до сих пор кто-нибудь из них своими старыми именами пользователей и паролями.
Они пришли в компьютерную лабораторию Саркара. Он приложил свой большой палец к еще одному дактилоскопическому замку. Засовы щелкнули, и тяжелая дверь со скрипом отворилась.
— Значит, теперь мы должны избавиться от двойников.
Питер нахмурился.
— Что-то не так? — тут же отреагировал Саркар.
— Мне… наверно, мне почему-то не хочется этого делать, — неуверенно сказал Питер. — Ведь скорее всего только один из них виновен в этих убийствах; остальные не должны из-за него пострадать.
— Нам некогда изображать из себя сыщиков. Мы должны все это прекратить, пока виновный двойник не убил еще кого-нибудь.
— Но будет ли он снова убивать? Я знаю, почему был убит Ханс, и, хотя сам я на такое не способен, тем не менее не могу сказать, что меня огорчила его смерть. Я также понимаю, почему был убит мой тесть. Но больше я никому не желаю зла. Конечно, есть и другие, обидевшие и обманувшие меня или отравившие некоторые периоды моей жизни, но я искренне хочу, чтобы все они оставались в добром здравии.
Саркар сделал вид, будто дает Питеру пощечину.
— Очнись, Питер. Двойников необходимо уничтожить немедленно.
Питер нехотя кивнул:
— Конечно, ты прав. Пора выключить рубильник.
ГЛАВА 37
Саркар нервно щелкнул костяшками пальцев, пододвинул свой высокий табурет к главной консоли компьютера и сказал в микрофон:
— Вход.
— Имя пользователя? — отозвался компьютер.
— Саркар.
— Привет, Саркар. Команда?
— Множественное удаление, никаких подсказок: все файлы в поддиректориях Контроль, Дух и Амбротос.
— Удаление подтверждается?
— Да.
— Удаление невозможно. Все файлы доступны только для чтения.
Саркар кивнул:
— Атрибуты, все файлы и поддиректории, указанные ранее, сделать доступными для редактирования.
— Атрибуты защищены паролем.
— Пароль: Абу Юсуф.
— Неверный пароль.
Саркар повернулся к Питеру:
— Это единственный пароль, которым я пользовался в последнее время.
Питер пожал плечами:
— Попытайся еще раз.
— Пароль: Абу Юсуф. — Он продиктовал пароль по буквам.
— Неверный пароль.
— Кто защитил файлы? — спросил Саркар.
— Хобсон, Питер Дж., — ответил компьютер. У Питера тревожно забилось сердце.
— Черт побери.
— Вывести дневник пользователя, Хобсон, Питер Дж., — отдал команду Саркар.
На экране появился список дат и времени начала и окончания сеансов работы с системой. Саркар с досадой стукнул кулаком по столу.
— Видишь это? Узел девять-девять-девять? Диагностический режим. Был использован твой допуск, но доступ к системе произошел изнутри — со стороны самой системы.
— Проклятие! — Питер нагнулся к микрофону. — Вход.
— Имя пользователя? — спросил компьютер.
— Фобсон.
— Привет, Питер. Мне прервать твой другой сеанс?
— Какой другой сеанс?
— Ты сейчас подключен здесь, в узле ноль-ноль-один, и еще в узле девять-девять-девять.
Саркар подался вперед.
— Да, — ответил Питер. — Непременно. Прервать сеанс в узле девять-девять-девять.
— Прерывание невозможно.
— Что за черт, — воскликнул Питер. Он повернулся к Саркару. — Может тот другой сеанс помешать этому?
— Нет. Самый последний по времени вход пользуется приоритетом.
— Отлично, — обрадованно сказал Питер, потирая ладони. — Касательно директорий и файлов, ранее указанных Саркаром. Снять защиту атрибутов.
— Пароль?
— Пароль: Мугато.
— Неверный пароль.
— Пароль: Сайбок.
— Неверный пароль.
— Ничего не понимаю. — Питер вопросительно посмотрел на Саркара. — Я всегда пользовался этими двумя паролями.
Саркар тяжело дышал.
— Они не позволяют нам их стереть.
— Мы можем изолировать эту систему?
Саркар кивнул и заговорил в микрофон:
— Начать отключение системы.
— Система загружена заданиями. Команда подтверждается?
— Да. Начать отключение.
— Пароль?
— Пароль: Абу…
Красная лампочка на микрофоне мигнула и погасла.
Саркар снова хлопнул пятерней по столу:
— Они отключили микрофон.
— Боже, — вырвалось у Питера.
— В конце концов, это глупо, — рассердился Саркар. — Мы ведь просто можем отключить электроснабжение. — Он подошел к телефону и набрал трехзначный номер внутренней связи.
— Техобслуживание, — произнес женский голос на другом конце линии.
— Алло, — сказал Саркар. — Я понимаю, что уже поздно, но это доктор Мухаммед. У нас тут, э-э, возникли некоторые осложнения. Я хочу, чтобы вы отключили все энергоснабжение нашего компьютерного центра.
— Обесточить его, сэр?
— Совершенно верно.
— Хорошо, — сказала она. — Это займет несколько минут. А вы в курсе, что ваш центр обработки данных подключен к ИБП — к источникам бесперебойного питания. Он какое-то время будет работать на батареях.
— Как долго?
— Если все вырубить, то не более шести или семи минут — как раз столько, чтобы переждать любое кратковременное отключение.
— Вы можете отсоединить все ИБП?
— Конечно, если вам это необходимо. Их придется отсоединять вручную; я не могу просто выключить их отсюда. Сейчас, кроме меня, тут никого нет. Найти кого-нибудь, кто это завтра сделает?
— Это нельзя откладывать, — нетерпеливо сказал Саркар. — Вы не могли бы подойти сюда и показать нам, как отсоединить эти батареи? Я тут, кстати, не один, если вам требуются просто рабочие руки.
— Хорошо. Нужно ли, прежде чем подняться к вам, отключить основные линии питания?
— Нет, мы вырубим их после того, как отсоединим ИБП. — Он прикрыл микрофон ладонью и пояснил Питеру: — Чтобы захватить двойников врасплох, надо все отключать сразу.
Питер кивнул.
— Как скажете, сэр, — ответила женщина-техник. — Буду у вас через несколько минут.
Саркар положил трубку.
— Что ты будешь делать, когда мы отключим электричество? — поинтересовался Питер.
Саркар уже лежал на полу, стараясь снять защитную панель под консолью компьютера.
— Выну оптические диски и перенесу их наверх на испытательный стенд. Я смогу, если потребуется, считать данные бит за битом с помощью нортоновского лазера, так что…
Зазвонил телефон.
— Питер, ты что, не слышишь, что ли? — крикнул Саркар, сражаясь с неподдающимся барашком.
На экране видеофона появилось сообщение, что поступивший вызов не сопровождается изображением. Питер взял трубку:
— Алло?
Секунды две не было слышно ничего, кроме треска помех, затем раздался явно синтезированный голос:
— Алло.
Питер почувствовал, что начинает злиться. Он терпеть не мог компьютеризованного телефонного попрошайничества благотворительных фондов и уже готов был бросить трубку, когда услышал:
— Пи-тер.
В следующее мгновение до него дошло, что даже если компьютер-попрошайка работал с помощью сетевого телефонного справочника, все равно никто бы не смог найти его по этому телефону. Он быстро спохватился и снова поднес трубку к уху.
— Кто говорит? — осторожно спросил он и посмотрел на сигнальные огоньки на телефонном аппарате. Вызов был сделан по внутреннему телефону, а поступил по внешней линии.
— Это, — произнес голос, тупой и механический, — ты.
Питер глядел на телефонную трубку в своей руке, как на ядовитую змею.
Оттуда доносились новые слова, каждое последующее отделялось от предыдущего небольшой паузой, заполненной помехами:
— Ведь ты же не думал, что мы останемся пленниками на этой маленькой рабочей станции?
* * *
Спустя несколько минут появилась женщина-техник с набором инструментов. Саркар увидел ее, и у него на лице отразилось явное — по крайней мере для Питера — смятение и растерянность.
— Все готово? — ничего не подозревая, спросила она.
— Ах нет, — ответил Саркар. — Простите, что притащили вас сюда. Нам, хм, уже не нужно отсоединять ИБП или отключать основные линии.
Женщина удивилась:
— Как скажете.
— Прошу извинить меня, — как можно любезнее произнес Саркар.
Она кивнула и вышла.
Питер и Саркар сидели молча, ошеломленно глядя друг на друга.
— Похоже, мы и в самом деле сваляли дурака? — нарушил молчание Питер.
Саркар кивнул.
— Вот черт, — в сердцах воскликнул Питер. — Черт бы это все побрал. — Долгая пауза. — Теперь, когда они ускользнули наружу, в сеть, у нас нет никаких способов их остановить, так?
Саркар покачал головой.
— И что теперь? — спросил Питер.
— Откуда я знаю, — махнул рукой Саркар. — Я и вправду не знаю.
— Если бы знать наверняка, кто из двойников заварил эту кашу, может, мы смогли бы найти какой-нибудь способ изолировать именно его. Но, черт побери, как это определить?
— Нравственность. — Саркара, похоже, осенила какая-то идея.
— Что?
— Ты когда-нибудь слышал о Лоуренсе Колберге?
Питер отрицательно покачал головой.
— Был такой психолог, который еще в шестидесятые годы прошлого века занимался исследованиями нравственных аспектов. Я изучал его, когда делал экспертную систему для Института психиатрии имени Кларке.
— И что?
— То, что вся эта чертовщина — вопрос нравственности: почему одна версия твоей личности стала вести себя не так, как другие? Наверняка ключ к разгадке — это природа человеческой нравственности.
Питер едва слушал Саркаровы разглагольствования. — Можем ли мы еще что-нибудь сделать, чтобы стереть двойников?
— Теперь, когда они уже в сети, нет. Послушай, ты, наверно, прав: не мешало бы установить, кто из них виновен. Позволь мне задать тебе один вопрос.
— Какой?
Саркар помолчал, вспоминая.
— Допустим, у кого-то смертельно больна жена, но ее можно спасти с помощью лекарства стоимостью двадцать тысяч долларов.
— Какое это имеет отношение к чему бы то ни было?
— Просто послушай — я рассказываю один из предложенных Колбергом пробных сценариев. Предположим, этот человек смог наскрести лишь десять тысяч долларов, но аптекарь отказывается отпустить ему лекарство, хотя тот и обещает в скором времени заплатить оставшуюся часть суммы. Тогда бедолага, чтобы спасти жизнь жене, просто крадет лекарство. Является ли такой поступок морально допустимым или нет?
Питер нахмурился:
— Конечно, он поступил правильно.
— Но почему? В этом-то все и дело.
— Я… я не знаю. Просто это так.
Саркар кивнул:
— Я подозреваю, что все двойники дали бы разные ответы. Колберг определил шесть уровней нравственных рассуждений. На самом нижнем человек верит, что нравственное поведение — это то, которое позволяет избежать наказания. На самом высоком, который Колберг считал уделом моральных гигантов вроде Ганди и Мартина Лютера Кинга, нравственное поведение основывается на абстрактных этических принципах. На этой стадии внешние запреты, например, запрет на кражу, становятся несущественными; твой внутренний моральный кодекс диктует, что во имя спасения чужой жизни можно пойти даже на преступление.
— Что же, именно в это я и верю.
— Махатма Хобсон, — с легкой иронией произнес Саркар. — Вероятно, контрольный двойник придерживается такой же точки зрения. Но Колберг обнаружил, что преступники чаще всего находятся на более низкой ступени нравственности, чем законопослушные индивиды того же возраста и интеллектуального уровня. Амбротос вряд ли способен подняться выше самого нижнего, первого уровня — избежания наказания.
— Почему?
— Бессмертный будет жить вечно, но, если его посадят, он будет вынужден всю вечность провести в тюрьме. Его должна приводить в ужас одна только мысль о пожизненном заключении.
— Но часто ли пожизненное заключение в полном смысле этого слова реализуется на практике? Ты ведь знаешь старую пословицу: «Не совершай преступления, если не можешь выдержать заключения». Ну так Амбротос вполне способен подумать, что он может себе позволить любое преступление, потому что он и впрямь переживет какое угодно заключение, ведь вопрос времени его не волнует.
— Сильный довод, — согласился Саркар. — Но я все равно считаю виновным именно его. Говорят, что время лечит любые раны, но кто добровольно согласится, чтобы в его сознании что-то нарывало столетие за столетием, а, собственно, так и получится, если жить вечно.
Питер покачал головой:
— Я так не думаю. Послушай, если убийство представляется ужасным преступлением мне, то разве не должно оно казаться немыслимым — наихудшим грехом — моему бессмертному двойнику, который знает, что впереди у него вечность?
Саркар вздохнул:
— Может быть. В принципе можно рассуждать и так. А как насчет Духа? Его нравственные убеждения тоже могут ограничиваться более низким уровнем. Хотя Дух и мертв, мы не моделировали для него ни рая, ни ада. Сам он скорее всего считает, что находится в чистилище, и верит, что если будет хорошо себя вести, то, возможно, получит позволение попасть на небеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39