.."
Машина остановилась у большого грязно-серого дома.
"Да был же я здесь, точно", - подумал Бугаев, вылезая из "Волги".
- Товарищ Бугаев, нам во вторую парадную, - тронул его за руку старик. Они пошли через маленький садик. Дорожка была хорошо расчищена, посыпана песком, и Бугаев снова вспомнил про дворника.
- Наш дворник ужасный человек, - сказал неожиданно Гусельников, будто подслушал мысли Бугаева. - Всегда за всеми наблюдает. Вон и сейчас борода в окошке торчит! - Бугаев и правда увидел в окне первого этажа наблюдавшего за ними дворника. - Он ведь, наверное, у вас служит? спросил Гусельников.
"Этому маньяку уже ничто не поможет", - подумал Бугаев, начиная злиться, и спросил:
- Народ тут у вас хороший живет?
- Народ разный, - хитро сощурился Гусельников, открывая перед Семеном двери парадной. - Все больше хитрецы да соглядатаи. Но есть и душевные люди.
На втором этаже Гусельников показал на дверь, обитую черной клеенкой:
- Вот здесь живет, например, хороший человек. Мой сосед. - Он достал из кармана связку ключей и с тревогой посмотрел на Бугаева. Лицо у него напряглось, он нерешительно оглянулся, словно потерял что...
- Что, пришли? - спросил Бугаев.
- Да, но видите ли...
- Да открывайте вы свою квартиру, я отвернусь! - Бугаев понял, что старик не хочет показать ему свои секреты.
Гусельников долго возился с дверью, гремя ключами и рассказывая:
- Сосед мой - хороший человек, только совсем неопытный. Простуха. Я ему рассказываю, что меня подслушивают, а он смеется: "Не те сейчас времена, Корней Корнеич!" А при чем тут времена? Это всегда было и будет... - Он наконец открыл дверь и первый вошел в квартиру. Зажег свет. На Бугаева пахнуло затхлостью.
- Разоблачайтесь, товарищ! Шапочку вот сюда, пальто на вешалочку. Не очень-то тепло вас в угро одевают. Не балуют. А если под окном где-нибудь простоять ночь придется? Замерзнете ведь. - Он так и сыпал, так и сыпал словами. Так медленно и значительно говорил в кабинете у Корнилова, а тут словно прорвало.
Они прошли в большую комнату, обставленную очень скромно, и Бугаев сразу же увидел эту злополучную настольную лампу, с большим зеленым абажуром, какие нет-нет да еще встречаются в некоторых богом забытых учреждениях. Сдерживаясь, чтобы не улыбнуться, Бугаев подошел к ней. Гусельников перестал болтать и молча следил за Семеном.
- У вас есть запасная лампочка и патрон?
Старик кивнул.
- Принесите. И какую-нибудь коробочку. Я их увезу...
Гусельников принес лампочку и маленькую картонную коробку из-под шалфея.
- Только давайте договоримся твердо, - сказал Бугаев. - Никому ни слова! Секрет! - А сам подумал: "Все равно болтать будет. Понесет уголовный розыск моральные издержки. Лучше взял бы да выбросил эту лампу, чем жалобы писать!"
- Мой сосед приходил, крутил лампу. "Ничего нет", - говорит. Да что он понимает, неопытный в этих делах. А художник хороший, - болтал Гусельников.
- Художник? - задумчиво спросил Бугаев. - Он сейчас дома?
- Уехал. Наверное, на этюды за город.
- Когда уехал? - перебил старика Бугаев.
- Да недавно...
- Ну вот что, - Бугаев быстро вывинтил лампочку с патроном, положил в коробку, коробку сунул в карман. - Ну вот что, товарищ Гусельников, аппаратуру я снял, заберу с собой. Живите спокойно. А сейчас поговорим... - Он сел на стул, напряженно глядя на старика.
- Художнику сколько лет?
Гусельников испуганно таращил глаза.
- Да садитесь вы, Корней Корнеич. Это очень важно.
Гусельников сел. Лицо его напряглось. А губы расплылись в какой-то совершенно неестественной улыбке. "Да он ведь действительно псих, испугался Бугаев. - Как бы не было приступа!"
- Художник молодой, - выдавил наконец Гусельников. - Тельманом зовут.
- Молодой? - переспросил Бугаев.
- Да не то чтоб уж очень, - замялся старик. - Года сорок два - сорок три...
- Когда вы его в последний раз видели?
Гусельников пошептал немного, загнул три пальца и улыбнулся:
- Дня три назад.
"Совпадает, - подумал Бугаев. - Уж не тот ли самый?" - И сказал:
- А время, время! В какое время он уехал?
- Да как вам сказать, - задумался старик. - Я еще не пообедал. Я в столовке обедаю. Тут рядом, через три дома. Погано кормят, но дешево. - Он снова задумался. - Ну вот, туда я и собирался. Вышел из дому. А впереди Тельман с лыжами. В спортивной куртке.
"Ну и ну, - волнуясь, слушал Бугаев. - Не было бы счастья..." - И тут же остановил себя.
- Ну и что?
- Что значит "ну и что"? - рассердился старик. - Это ведь вы меня расспрашиваете. Значит, вам интересно. Все еще психом меня считаете?
Бугаев вздрогнул. Его охватило неприятное чувство оттого, что Гусельников опять будто читал его мысли.
- Ради бога, простите. Но то, что вы рассказали, так меня ошеломило... Этот ваш художник очень похож на одного человека... Он заблудился в лесу и замерз.
То, что старик разозлился на его дурацкое "ну и что", навело Бугаева на мысль, что Гусельников не такой уж сумасшедший. "Ну бывает же у человка бзик!"
- Неужели вы думаете?.. - испуганно спросил Гусельников. - А тут его кто-то искал целый день. Какой-то дикий дед.
- Да нет, все еще неясно. Это какое-то совпадение, - сказал Бугаев. Мы проверим. Да, может быть, он уже дома, ваш Тельман. Вы сегодня к нему не заходили?
- И правда! - оживился старик. - Не заходил. Надо заглянуть. - Он вскочил со стула, но тут же в нерешительности остановился и с сомнением поглядел на Бугаева.
"Боится меня одного оставить", - подумал Бугаев и тоже встал.
- Как фамилия вашего знакомого?
- Тельмана? Алексеев Тельман Николаевич, - сказал Гусельников и вдруг громко рассмеялся: - Как хорошо! Впервые я могу у себя дома говорить свободно. Эх вы! Столько лет следили за стариком. Все думали, что я про денежки проговорюсь? Как бы не так! Нету денежек. Тю-тю! - И он снова рассмеялся. Ехидным, дребезжащим смехом.
"Ох и жук же ты, Корней!" - мелькнула у Бугаева мысль.
- Зайдемте к художнику!
- А чай? - круто переходя от ехидства к умильности, сказал старик. Я хотел напоить вас чайком с малиновым вареньицем. Я хоть и бедный пенсионер, но вареньице всегда имею...
- В следующий раз, Корней Корнеич, - остановил его Бугаев. - Пошли к художнику.
Они долго звонили у дверей - никто не отзывался.
- Наверное, загостился, - сказал Бугаев и распрощался с Гусельниковым. Внизу он заглянул в почтовый ящик четырнадцатой квартиры. Было видно, что уже несколько дней оттуда не вынимали газеты.
Выйдя из дома, Бугаев помчался в домоуправление.
Управдом, худенький старичок в морской шинели и фуражке, видать из отставников, запирал дверь своего кабинета. Вид у него был встревоженный.
- Вы ко мне? - спросил он Бугаева и, не дожидаясь ответа, сказал: Позже, позже. Я очень занят.
- Мне на два слова, - попросил Бугаев и вытащил из кармана служебное удостоверение. - Я из уголовного розыска.
- Что? - искренне удивился старичок. - Вы уже здесь? Я ведь только что трубку повесил... Это вы товарищ Сазонкин?
Сазонкин был старшим инспектором уголовного розыска районного управления.
"Запахло жареным", - подумал Бугаев и сказал:
- Я капитан Бугаев. Так получилось, что мы не сговорились...
Старик посмотрел на него подозрительно и теперь уже сам протянул руку за удостоверением. Прочитал его внимательно, сверил фотокарточку с оригиналом и только тогда вернул.
- Товарищ Сазонкин просил взять понятых и ждать его у четырнадцатой квартиры. Вы тоже по поводу Тельмана Николаевича Алексеева?
Бугаев кивнул:
- Да, я хотел кое-что уточнить. Он ведь художник?
По дороге управдом позвал за собой молоденькую паспортистку. Они поднялись на второй этаж, туда, где Бугаев только что расстался с Гусельниковым. Управдом с сомнением посмотрел на дверь его квартиры и тихо сказал:
- Этого в понятые брать нельзя. Убогий. - Он покрутил пальцем у виска и вздохнул. - Подождем. Сейчас должен товарищ Сазонкин прибыть.
Бугаев хотел было порасспросить управдома, но в это время хлопнула дверь парадной, послышались энергичные шаги, и на лестнице показался Сазонкин. Он совсем не удивился, увидев Бугаева, деловито поздоровался со всеми за руку и спросил управдома:
- Алексей Алексеевич, а слесарь?
- Должен в тринадцать ноль-ноль прибыть, - сказал управдом и посмотрел на часы. - Еще две минуты...
"Морская косточка, - подумал Бугаев. - Симпатяга дед".
И действительно, внизу снова хлопнула дверь. Пришел молоденький паренек с чемоданчиком. Удивленно посмотрел на целую толпу собравшихся перед дверьми квартиры. Спросил:
- Чего делать-то, Алексей Алексеевич?
- Что товарищ скажет, - кивнул управдом на Са зонкина.
9
Когда Корнилов, вызванный звонком Бугаева, приехал на Петроградскую, дверь в квартиру художника была уже открыта. Подполковника встретил сотрудник районного управления внутренних дел Сазонкин, провел в комнату. На огромной тахте восседали старик и молодая женщина, а Бугаев стоял у маленького письменного стола и листал какой-то толстый альбом. Первое, что бросилось в глаза Корнилову в этой огромной светлой комнате, - большое неоконченное полотно на мольберте. Как раз напротив дверей. Безбрежная белая равнина, сливающаяся на горизонте с белесым холодным небом. Слева два утонувших в сугробах домика, кусты сирени с прихваченными морозом зелеными листочками и небольшой дубок поодаль, ярко-желтый, словно вызов холодам и метели. А среди снегов - крошечная фигурка человека, уходящего вдаль, к горизонту, по еще не обозначенной художником дороге. От картины веяло холодом.
- Товарищ подполковник, смотрите, - Бугаев протянул Корнилову две фотографии - ту, что была сделана с мертвого лыжника, и другую, видимо найденную в альбоме. Но подполковник и так все понял: на стене среди других картин висел, наверно, автопортрет художника. Корнилов сразу узнал в изображенном на нем человеке убитого лыжника. Узнал по чуть утолщенному переносью и косой морщинке, перечеркнувшей лоб, будто глубокий шрам. Художник смотрел пристально, с вызовом. На втором плане, за его спиной, в хрустальной вазе стояло несколько веток спелой рябины. Картина была яркая, какая-то торжественная, насыщенных тонов. Широкие, рельефные мазки.
- Значит, правильно предположил Юрий Евгеньевич. Убитый - художник?
Бугаев кивнул:
- Тельман Алексеев! Странное имя, да?
- Странное. А как нашли адрес?
- Да вот так совпало, товарищ подполковник, - развел руками Бугаев. Я ведь сюда, в квартиру напротив, привез вашего психа. - Корнилов посмотрел на Бугаева сердито, тот осекся и оглянулся на прислушивающихся к разговору понятых. - Гусельников стал рассказывать про соседа-художника. А я же вчера весь этот район перепахал. Автобусный билетик-то! Ну вот и поинтересовался. Пошел искать управдома, а он уже из районного управления гостей ждет. Встретились с товарищем Сазонкиным у дверей.
Сазонкин кивнул:
- Мы, товарищ подполковник, получив задание, выяснили в союзе адреса всех художников, проживающих в нашем районе. Стали обзванивать. К тем, у кого телефона нет, просили домоуправов заглянуть. А я с Алексеем Алексеевичем Талызиным разговаривал, просил справиться, дома ли художник Алексеев.
Подтянутый старик, сидевший на диване, слушал внимательно, кивал головой.
- Он позвонил в квартиру, в почтовый ящик заглянул - почту несколько дней не вынимали... Я и решил проверить.
- Молодчина, майор, - сказал Игорь Васильевич. - Позвоню Рудакову, попрошу, чтоб отметил вас. (Рудаков был начальником райуправления.)
Корнилов снова подошел к неоконченному зимнему пейзажу, остановился перед ним, и ему невольно вспомнились заснеженные поля и темный, холодный лес вокруг одинокой деревеньки Владычкино. И представилось, что маленькая фигурка, затерявшаяся в белой замети, это и есть сам художник, идущий навстречу выстрелу. "Куда же шел этот Тельман? К кому? Нет, не случайно оказался он около Орельей Гривы... Кстати, какое красивое название: Орелья Грива! Орлы, кони. Почему эта маленькая горка так называется? Эх, не в этом дело!" Корнилов вздохнул и полез в карман за сигаретами. Но их там не оказалось. Наверное, второпях забыл в кабинете.
- Зачем понадобилось леснику стрелять в художника? - сказал он тихо.
- Вы уверены, что убийца - лесник Зотов? - спросил Бугаев, продолжая внимательно рассматривать бумаги, вынутые из письменного стола.
- Я не исключаю, что убийца - лесник. - Корнилов посмотрел на часы. Было без пятнадцати пять. - Думаю, что скоро мы будем все знать точно. Лесник ли стрелял или кто-то посторонний. Посторонний, но скорее всего известный Зотову. Ведь, судя по лыжне, не мог убийца миновать кордон лесника. Ладно, подождем! Белозеров, наверное, уже закончил свои поиски...
Он отошел от мольберта и стал внимательно рассматривать картины, развешанные на стене. В основном это были деревенские пейзажи, несколько женских портретов. Портреты не понравились Корнилову - они оставляли впечатление какой-то застылости, статичности. У всех людей были неживые, белесые глаза. А пейзажи радовали. Светлые, лиричные. "У них и краски будто бы горячие". Ему показалось: приложи ладонь - ощутишь тепло нагретых солнцем трав, бревенчатых домиков.
Одна из стен этой большой комнаты, служившей, очевидно, и мастерской и жилищем художника, была увешана иконами, старинными прялками, потрескавшимися изразцами с причудливыми рисунками.
Бугаев закончил разбирать бумаги в столе.
- Не густо, товарищ подполковник. - Он протянул Корнилову диплом об окончании института имени Репина, маленькую книжечку Союза художников. На фотографии Алексеев был совсем молодым, с длинной челкой - совсем не похож на того, что глядел с портрета.
- А документы, письма?
Бугаев покачал головой:
- Сейчас возьмусь за шкаф.
Небольшой, красного дерева, старинный книжный шкаф с бронзовыми завитушками стоял в углу рядом с диваном.
- Он что же, один жил? - спросил Корнилов у Сазонкина.
Тот посмотрел на управдома и сказал:
- Алексей Алексеевич, вы-то уж, наверное, знаете...
- Что, что? - растерянно переспросил старик, поднимаясь с дивана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20