– Может быть, сухой мартини?
– Пожалуй.
Взял стаканы, налил мартини, добавил джин, бросил кубик льда, положил ломтик лимона. Подал ей стакан.
– Вам необходимо расслабиться. – В голосе опять насмешка. – Спаивать я вас не собираюсь. Не собираюсь и совращать ни под каким видом.
– Тогда что же вы собираетесь делать? – спросила Лайэл, стараясь, чтобы прозвучало посмелее и потверже.
– Собираюсь ужинать в обществе красивой женщины.
– Почему же вы остановили свой выбор на моей персоне? Полагаю, у вас знакомых красавиц предостаточно.
– Красота – не столь широко распространенное свойство, как вы себе, по всей видимости, представляете. Во всяком случае, я красивых женщин еще не встречал. Последние полгода я провел в Штатах и вернулся в Англию за день до того, как увидел вас, – сказал он, и его взгляд снова скользнул по ней. Да, грацию и изящество ни с чем не спутаешь!.. – На следующий день я увидел вас и навел справки у мисс Митчелл.
Лайэл нахмурилась.
– Она мне об этом ничего не говорила.
– А я ее попросил не делать этого.
– Но почему?
Он слегка улыбнулся.
– Я хотел вас удивить.
Интересно… Какие у него все же красиво очерченные губы! Вообще красивый рот. Что-то есть в рисунке рта сугубо мужское, какая-то чувственность и притягивает, и волнует.
– Может быть, перейдем к столу?
Лайэл быстро поднялась… и смутилась. Подумает еще, что она только этого и ждет!
– Я… я не голодна.
Он опять улыбнулся.
– Прошу к столу, и не будем испытывать терпение Уилкеса, – сказал он и, взяв из ее нервных пальцев стакан, галантно усадил за столик.
И тут, как джинн из бутылки, появился Уилкес, тот самый тип, который встречал их в прихожей. На подносе – две порции паштета с трюфелями и в белоснежной салфетке поджаренные ломтики хлеба. Лайэл сразу же принялась за паштет. А ведь и не собиралась! Колдовство какое-то. На Джордана она старалась не смотреть. Поймав наконец ее взгляд, он спросил как бы невзначай:
– У вас есть друг? Я имею в виду мужчину. Гигантская рука сдавила ей сердце…
– Нет.
– Братья, сестры?
– Нет, я – единственный ребенок.
Он привстал и налил в ее бокал шампанское.
– Родители?
– Я их не знаю, – сказала она с грустью и увидела, как высоко взметнулись его брови. Конечно, удивишься, услышав такое! – Они не были зарегистрированы. Папе было всего девятнадцать, когда его не стало. Он разбился на мотоцикле за шесть месяцев до моего появления на свет. Маме было семнадцать. Она умерла при родах. Меня вырастили и воспитали дедушка с бабушкой, – добавила Лайэл, и в ее голосе прозвучали и нежность, и любовь, и затаенная грусть.
– Где они живут?
– Во Френчеме. Но теперь у меня остался один дедушка. Бабушка погибла. Понимаете, они с дедушкой стояли на автобусной остановке, когда в очередь на полной скорости врезался грузовик. Что-то случилось с тормозами… – Лайэл справилась с охватившим ее волнением и добавила: – Несколько человек получили увечья, и дедушка в их числе.
В отблеске свечей почти янтарные глаза прищурились.
– Когда же это случилось? – Три месяца назад. – Лайэл тяжело вздохнула. – Дедушка был в критическом состоянии. А когда ему стало чуть получше, ему сказали, что бабушки нет, что она погибла сразу. Потрясение было такое, что у него случился инфаркт.
Лайэл наклонилась над тарелкой. Слезы чуть было не закапали на семгу. Боже, это были ужасные дни! Дедушка не хотел жить. Она не оставляла его одного ни на минуту, боялась, что он что-нибудь сделает с собой и отправится догонять бабушку. Лайэл со свойственным ей терпением и упорством возвращала его к жизни. И только тогда вернулась в Лондон и снова начала работать, когда убедилась, что новая страшная опасность миновала. Сделав несколько глотков шампанского и окончательно успокоившись, Лайэл продолжила:
– Теперь ему уже лучше, хотя он еще полностью не окреп. Я навещаю его, когда мне позволяют обстоятельства.
– Без машины это, должно быть, нелегко. Не лучше ли вам пока пожить там? – заметил Джордан.
– Френчем – маленький городок, и там невозможно найти работу.
Ему, конечно, и в голову не придет, что для нее главное в любом городе – возможность найти работу. Он снова наполнил ее бокал и спросил:
– Вам обязательно нужно работать?
– Конечно, – ответила Лайэл.
Ну вот, правильно она подумала. Он, наверное, считает, что она из обеспеченной семьи. Тогда дальше и распространяться уже не стоит. И уже более сдержанно она добавила:
– Дедушка всю жизнь работал главным садовником в поместье Лейтон-Холл. Они с бабушкой жили там, при поместье, в маленьком коттедже для обслуги.
И тут уже Джордан удивил ее:
– Мой дед так же начинал, пока не скопил маленький капиталец и не завел собственное дело. Он основал фирму по разработке и внедрению электроники. Обосновался поначалу в старом амбаре. А теперь фирма «Джеймсон и Электроника» – англо-американский концерн – мультимиллионер. И мы на этом не успокаиваемся, – добавил он многозначительно.
– Могучий дуб вырастет из маленького желудя, – вспомнила Лайэл любимую поговорку дедушки.
– Совершенно верно, – согласился Джордан.
Неслышно – в специальной обуви – подошел Уилкес. Сменил приборы. Принес десерт. На подносе – кофейник. Подбросил дров в камин и обратился к Джордану:
– Что-нибудь еще нужно, сэр?
– Нет, на сегодня все, Уилкес.
Лайэл забеспокоилась. Пока он их обслуживал, было как-то спокойнее. Он мог неслышно войти в любую минуту, и Джордан, наверное, поэтому сидел все время поодаль, даже коленями ее не коснулся ни разу, как это иногда случается, когда двое сидят за одним столом. А теперь?
Как только Уилкес – ну просто родной брат человека-невидимки! – вышел, Джордан, как будто угадав ее беспокойство, понизил голос:
– Почему вы занервничали? Уилкес живет на этом же этаже. Он услышит, если вы закричите.
Ах вот как! Он еще и язва порядочная. – Но еще неизвестно, придет ли он мне на помощь. – Ей удалось даже пошутить.
– Если он только явится, я его тут же уложу наповал, – подстроился Джордан под ее тон.
С десертом было покончено. Джордан, выразительно кивнув в сторону кофейника, спросил:
– Не согласитесь ли разлить кофе? – Вы какой кофе любите?
– Черный и без сахара!
Какие красивые чашечки! Лайэл разливала кофе, а он подошел к стереосистеме и сменил кассету.
Кофе они пили, сидя на диване у камина. Это он так захотел. Уютно, конечно. Мерцал умирающий огонь, поленья, рассыпаясь, брызгали яркими искрами. Звучала музыка. Что-то знакомое? Ах да! «Тристан и Изольда»… Тема любви…
Лайэл взглянула на Джордана. Опять он так странно смотрит на нее! Ею снова овладела тревога. И она, чтобы как-то подавить ее, решила, что не надо молчать, и попросила:
– Вы что-нибудь об Америке не могли бы рассказать?
– Конечно. Вам я не могу отказать. Тем более если вы проявляете такой интерес.
Понял… Она вспыхнула и опустила глаза. Слушала его, однако, с интересом. Рассказы его об американском образе жизни были действительно занимательны и комментарии забавны, правда, не без яда порой и несколько циничны. Напряжение понемногу ослабло.
А тут и мелодичный бой каминных часов случился очень кстати.
– Боже, уже полночь!
– Да, наступил канун Рождества!
– А я и не думала, что так поздно. Ну мне пора, – заторопилась Лайэл.
– Почему вы так торопитесь? Время, как говорится, еще детское.
– Но я же приехала с Митч и Давидом.
– Я знаю. Они вас не ждут. Я предупредил мисс Митчелл, что сам доставлю вас домой.
Боже, как он самоуверен!
– Тогда, пожалуйста, поехали сейчас. Мне рано вставать. Я не должна опоздать на автобус, который отходит в половине девятого утра.
– Куда отправляется этот автобус?
– Я уезжаю во Френчем. Рождество я встречу у дедушки.
– Вы водите машину? Я потому об этом спрашиваю, что не лучше ли взять напрокат машину?
– Да, вожу. Но… но я предпочитаю ездить на автобусе.
Не будет же она объяснять ему, что машина напрокат ей не по карману.
– Я вообще-то почему-то подумал, что ваш дедушка в больнице.
– Вы правильно подумали. Но больница маленькая. Персонал знает меня. Мне разрешат быть с дедушкой до вечера.
– Так. А потом? Где вы будете ночевать?
– Там, где раньше жил дедушка. В коттедже.
– Одна?
– Да.
– Нежилой коттедж – это не то место, где можно встречать Рождество.
– А я… – Лайэл запнулась на мгновение. – А я не хочу встречать Рождество в другом месте.
Вовремя спохватилась. Скажи она, что ей совсем не хочется встречать Рождество, он спросит почему, тогда она должна будет рассказать ему о Поле, а ей бы этого не хотелось.
– Вы, должно быть, очень любите дедушку?
– Очень! – Радостные огоньки вспыхнули в ее зеленых глазах. – Он для меня – все на белом свете.
– А вы – у него, я полагаю?
Она кивнула. Джордан поднялся и сказал:
– Тогда, конечно, лучше быть уверенным, что вы завтра не опоздаете на автобус.
В прихожей он помог ей надеть жакет.
На лифте они спустились прямо в гараж, огромное помещение под домом. Через минуту Лайэл сидела рядом с Джорданом в серебристо-сером «ягуаре», который спустя мгновение уже мчался по улицам полуночного города.
Странный вечер! Какой-то беспокойный, хотя волнения порой были приятные. Однако непонятно, зачем ему все это. Вот и сейчас, пожалуйста! Ведет машину – и ни слова, хотя бы из вежливости. Даже дорогу не спрашивает.
А вот и Бактон-плейс. Он затормозил. Машина остановилась под фонарем, прямо у подъезда. Дом, конечно, – уродина. И квартира у них с Митч на третьем этаже – скромная. Джордан вышел из машины, обогнул ее, открыл дверцу со стороны Лайэл, помог выйти.
Был легкий морозец. Луна в дымчатом чепчике время от времени выглядывала из облаков. Легкие снежинки торопливо неслись сверху, а потом плавно опускались на землю.
– Ангел пролетел, – прошептала Лайэл. Он посмотрел на нее удивленно.
– Когда я была маленькая, бабушка мне говорила, что снежинки – это перышки из крыльев ангела, которые он обронил, когда пролетал мимо, – объяснила Лайэл и улыбнулась ему.
Он тоже ей улыбнулся.
– А моя бабушка говорила мне, когда я был ребенком, что звезды на небе – это лампадки. И у каждого ангела своя лампадка. Если звезды светят ярко, значит, ангелы стараются, хорошо выполняют свои обязанности, а если они забывают поправить фитилек, то звездочки-лампадки начинают коптить и тогда появляются на небе тучи. Лайэл засмеялась и добавила:
– А если молоденький неопытный ученик зазевается, то лампадка падает вниз и мы говорим, что звезда упала.
– Ну вот, и у наших бабушек было много общего, – подвел итог Джордан.
Он стоял совсем близко и смотрел на нее. Лайэл опять почувствовала, как ее охватило волнение. Такого с ней еще не было. Вот она стоит и не пытается уйти… как под гипнозом.
– Большое спасибо за ужин, – заторопилась она.
– Было очень приятно, – заверил ее Джордан. – Я заеду завтра утром в девять. Хотя что я?.. Сегодня утром.
– Но меня уже не будет. Я же еду во Френчем, – возразила она.
– Я знаю. Я собираюсь вас отвезти туда на машине.
Лайэл стояла и не могла в себя прийти от этой приятной неожиданности. Ноги буквально приросли к тротуару. Но затем дверца машины хлопнула, «ягуар» рванулся и пропал.
В квартире – темно. Митч еще не вернулась. Спать ложиться? Об этом и речи быть не может. Усталости, беспокойства как не бывало. А все из-за Джордана. Лайэл варила кофе, когда хлопнула дверь подъезда. Шаги на лестнице. Ключ в замке. Вошла Митч. Одна.
– Кофе? Вот чего мне не хватает. А ты чего так рано? Я думала, что ты вернешься позднее, – сказала Митч. – Впрочем, нужно пораньше лечь спать, а то завтра вечером в гости. Давид сразу поехал домой, чтобы тоже выспаться. Ну, давай быстренько рассказывай, что у тебя?
– Митч, почему ты мне ничего не сказала? – спросила Лайэл и посмотрела на подругу укоризненно.
– Он просил не говорить. Да я и сама так решила. Ты бы ведь не пошла, если бы я все рассказала, – призналась Митч. – Ну, теперь, когда ты с ним познакомилась, согласись, что он потрясающий мужик.
Лайэл задумалась.
– Ну ладно. Он тебе понравился.
– Я не уверена, – Лайэл сомневалась. Слово «нравиться» не отражало тех эмоций, которые в ней вызвал Джордан.
– Ну ты даешь! На фирме нет ни одной женщины, которая не мечтала бы оказаться на твоем месте. Вы увидитесь?
– Он сказал, что утром заедет за мной и мы поедем во Френчем. Но я до сих пор не могу понять, зачем это ему нужно.
– Как зачем? Наверное, ты его покорила, – Митч театральным жестом приложила руку к сердцу. – Любовь с первого взгляда.
– У меня не возникло такого впечатления. – Лайэл покачала головой, выразив этим жестом свои сомнения.
– Это, возможно, потому, что он, как очень искушенный в сердечных делах мужчина, лучше других умеет глубоко прятать свои чувства. Других объяснений я не нахожу. Он позволял себе что-нибудь?
– Нет.
– Слава Богу! Именно это меня и беспокоило больше всего. Воображаю твою реакцию, если бы он полез. Мне рассказывали – он еще в Штаты не уезжал, – что он в этом плане б-о-о-льшой специалист. Уж если он положил глаз – то все. Ни одна еще не устояла. В том числе и те, которые даже и не смотрели в его сторону, – сказала Митч и, помолчав, добавила: – Уж если он отступил от своих принципов, это может означать только одно: он, должно быть, влюбился в тебя.
– А вот и он! – воскликнула Митч.
Она давно уже стояла у окна и, как и Лайэл, была возбуждена. Утро было солнечным, и яркие блики добавляли золота в ее белокурые волосы.
Лайэл, в шерстяной бежевой с белым юбке и жакете в тон, была давно готова. Рядом с чемоданом, который она обычно брала с собой на уик-энды, стояла еще и дорожная сумка, набитая всякой всячиной. Книжки, журналы, безделушки, трубочный табак – все это она покупала загодя и теперь везла в подарок дедушке на Рождество.
Лайэл сняла с вешалки плащ, перекинула через плечо сумку на длинном ремешке и подошла к подруге. Митч сразу забеспокоилась:
– Ну, смотри в оба!
– Но он же вчера ничего себе такого не позволял.
– Это еще ничего не значит. Может, он просто хотел усыпить твою бдительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20