И ее охватило ощущение правильности того, что она делает. У нее защипало в глазах. Но Трейси не хотела прослезиться как дурочка, поэтому высвободила руки и обхватила его за талию. Приподнялась, коснулась ртом шеи — вкус соленый, поцеловала скулу — почувствовала, как сжаты челюсти и чуть колется щетина.
Со стоном он обхватил ее и выпрямился, заставив ее сесть. Обвил свою талию ее ногами, стоя у края кровати. Запустил пальцы в ее волосы, поцеловал — медленно, жадно, лаская ее рот с контролируемой страстью, лишая ее дыхания. Гладил ее лицо, шею и грудь; казалось, его руки оставляют огненные следы.
Повторяя его движения, она скользила кончиками пальцев по его влажной от пота коже и пробовала на вкус его плечо, плоские соски и то место у основания шеи, где бился пульс.
Он прошептал ее имя в отчаянной мольбе, ухватил ее за ягодицы и держал так, выходя из нее и снова погружаясь, опять и опять. С каждым толчком входил глубже, выжимая воздух из ее легких и принуждая сердце биться быстрее. Напряжение внутри нее росло, и наступил миг, когда ее сознание рассыпалось на миллион осколков.
Корт откинул голову назад и застонал. Прижавшись ближе, она уткнулась лицом в его шею, вдыхая его запах, ощущая вкус его пота на своих губах, чувствуя всем телом его содрогания.
Ее собственные чувства перехватили ей горло.
Только ли свое тело отдала она сегодня Корту?
Господи, не дай ему разбить мое сердце.
Корт чувствовал себя так, будто только что умер и попал на небо. Его руки и ноги дрожали, едва не отказывая в повиновении.
— Корт. — Задыхающийся шепот Трейси разбудил пригасший внутри огонь. Если она еще раз так шевельнется, то получит больше любовных ласк, чем следует девственнице, в первый раз пустившейся во все тяжкие. В Корте проснулись покровительственные инстинкты.
Он уложил ее обратно на матрас и простонал, когда она открытым ртом поцеловала его плечо.
От царапающего прикосновения ее зубов содрогнулся. Чуть-чуть отодвинулся назад. Изнуренные мышцы не желали слушаться.
Она открыла глаза, и что-то у него внутри сжалось. Слезы? Она жалеет о происшедшем? Хоть бы это было не так.
А потом Трейси улыбнулась, и напряжение в душе Корта спало. Он никогда ни с кем не чувствовал такой всепоглощающей близости. Даже с Кэйт. Ведь он любил Кэйт, почему же он не чувствовал с ней того, что почувствовал сейчас?
Она гладила его щеку, его губы одним пальцем.
— Спасибо.
— «Всегда пожалуйста» как будто не очень подходит.
Откуда-то изнутри распространялось тепло.
Похоже, занятие любовью с Трейси изменит ход вещей. Навсегда.
Ее губы изогнулись — и не в обычной ее сдержанной улыбке, а в чертовски сексуальной и женской. Колени Корта подогнулись и ударились о бортик; ушибленные коленные чашечки отозвались болью. Но она пошевелилась под ним, и он забыл о боли, глядя, как она потягивается, словно довольная кошка. Согнув ноги, она прижала его пятками, погружая еще глубже в себя.
— Не насытилась, Трейси? — Голос как не его грубый, хриплый.
— Нет. — Она покусала набухшую нижнюю губу. Да. Но я пойму, если тебе надо время, чтобы вновь стать готовым.
Его самолюбие восстало — и в анатомическом смысле тоже.
Он вышел из нее, взял салфетку и разделался с презервативом. Переложив Трейси в середину постели, вытянулся рядом и постарался зацеловать ее до полусмерти в признательность за полученный от нее дар. Судя по тому, как вонзались в его спину ногти, и по вздохам, возвращающимся в его рот, получалось у него неплохо. Но Трейси отплачивала равной монетой, и не только она задыхалась, когда он поднял голову.
Шелковая кожа касалась всего его тела, от ног до губ, и лежать тихо она не желала, каждый дюйм ее тела мучил его. Он хотел узнать ее всю. Правда, нынешней ночью он планировал не торопиться, но у Трейси было другое мнение на этот счет.
Не отрываясь от грудей Трейси — очень чувствительных грудей, — он ухмыльнулся и поймал губами острый кончик. Трейси пискнула, и он взялся за дело энергичнее, а она придерживала его за голову. Потом по середине тела вниз, до пупка, ближе к тому месту, откуда поднимается опьяняющий аромат сексуального возбуждения…
Она резко села, глаза ее округлились.
— Корт…
— Спокойно. Расслабься. — Подтолкнув косточками пальцев, он вынудил ее откинуться назад. Если тебе не понравится, я перестану, но дай мне тридцать секунд испытательного срока. Веришь мне?
Закусив губу, она кивнула.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Пока Трейси шла к кухне, ее пульс заметно ускорился. В дверях она остановилась. Мокрые руки пришлось вытереть о юбку.
Последние два дня были необыкновенными.
Корт обучал ее искусству любви невероятно нежно и в то же время проявлял бешеную ненасытность. Трейси сморщила нос и широко улыбнулась. Похоже, своей ненасытностью он заразил и ее.
Он был там и сразу поднял взгляд от медицинского учебника, лежащего на столе.
— Джош уснул?
— Да, — выдохнула она.
Корт, не глядя, захлопнул книгу. Выражение его лица вроде бы не изменилось, но жар этого взгляда заставлял ее кожу зудеть и покрываться румянцем. Одного этого взгляда хватало, чтобы почувствовать себя самой сексуальной женщиной на планете.
— Сколько у нас времени?
Соски приподнялись, блузка щекотала ставшие чувствительными груди, Трейси потянула ткань, открывая дорогу воздуху, облизнула вдруг ставшие сухими губы.
— Обычно он спит час или два, но сегодня может проспать дольше. Утром я замучила его играми в парке.
Игривая улыбка приподняла уголок его рта, и он встал.
— Время бежит. Твоя постель или моя?
В жизни Трейси не проводила послеполуденное субботнее время в кровати. Даже когда бывала больна. Но сегодня она сделает именно так. Ее гормоны не давали ей покоя с утра, когда Корт подморгнул ей над своим омлетом и напомнил, что прием в больнице в субботу кончается в полдень.
Ну как втолковать ему, что у нее нет сил ждать, пока они доберутся до спальни? Подойдя вплотную, она обняла его и запрокинула голову назад.
Корт всегда понимал с полуслова, и теперь ему не потребовалось дальнейших объяснений. Он принялся целовать ее — и продолжал, пока ее мысли не смешались.
Его вкус был вкусом сладкого чая и страстного мужчины — сущий наркотик. Как же пережить ломку, когда он уедет? Но сейчас вовсе не хочется об этом думать, ведь его руки гладят ее и зажигают все ее существо желанием.
Она старалась делать то же, что и он, вытащила из брюк его рубашку и запустила под нее руки, начала разминать ему спину. Под мягкой, теплой кожей вздувались и опадали мускулы. Сгорая от нетерпения, Трейси оттолкнула мешающую ткань;
Корт сдернул рубашку и швырнул через плечо.
Она приникла к разгоряченной плоти, чтобы ощутить языком ее соленую пряность, и глубоко вдохнула ее запах. Его, свойственный только ему, запах, смешивался с легким запахом одеколона, и от этого сочетания кружилась голова.
Запустив пальцы в ее волосы, Корт закинул голову назад и застонал, когда она губами проложила дорожку по его груди к ключице.
— Если ты будешь так продолжать, часа нам не понадобится. Черт, пяти минут не понадобится.
Эти слова взволновали ее. Знать, что она способна вызвать в нем желание, когда захочет, — это в десять раз увеличивало ее собственное желание, и уверенность в себе тоже. Она прихватила его кожу зубами, и этот любовный укус возбудил его до дрожи. Приподняв, он посадил ее на стол, стал между ее коленями и принялся за пуговицы на ее блузке.
Неужели кухонный стол будет употреблен сейчас совсем не по назначению? Хулиганство этого поступка взвинтило ее еще больше.
Вот блузка распахивается, холодный воздух касается горячей плоти.., но никакие потолочные вентиляторы не победят эффекта, производимого горячим ласкающим ртом! Нежно сжимая ноющие от желания груди, он покусывал ее от шеи до ключицы, затем обвел языком контур кружевного бюстгальтера. Она выгнулась, и он забрал ее плоть в рот вместе с кружевом.
Трейси ахнула и застонала, проводя пальцами от его волос к широким плечам; острое удовольствие плясало внутри ее живота. Корт потянулся к завязкам ее запашной юбки в тот же момент, когда она расстегнула его пояс. Она хотела его, нуждалась в нем с нетерпением, какого еще ни разу не испытывала прежде, почти теряя всякую власть над собой. Каждый раз, когда они занимались любовью, Трейси осмеливалась на большее. Вот и теперь, расстегнув «молнию», она пробралась рукой под ткань и ухватилась за толстый напряженный ствол и поглаживала атласную поверхность, пока Корт не застонал, прижимаясь к ее груди.
Задняя дверь ржаво заскрипела. Желание Трейси угасло мгновенно — как спичка, попавшая под водопад. Корт застыл, потом выпрямился. Поспешно раскрыв глаза, Трейси отдернула руку. Одного взгляда через нагое плечо хватило, чтобы сердце остановилось: с порога кухни на них смотрели Либби и Чак.
Трейси дернула полы блузки, закрываясь. Двинуться с места она не могла — с нее свалилась бы развязанная юбка. Корт рванул вверх бегунок «молнии» и повернулся — но все желающие могли видеть и голую грудь, и то, как натянута ткань пониже расстегнутого пояса. Все яснее ясного.
В кухне нависла давящая тишина. Непослушными пальцами Трейси старалась застегнуть блузку. Боже, ну почему именно Либби с Чаком надо было застигнуть их на месте преступления?
Столько родственников, как у этой пары, нет ни у кого в графстве. И никто больше них не болтает.
— Трейси, с тобой все в порядке? — Голос Либби разорвал тишину не хуже пожарной сирены.
Чак распахнул дверь и вошел в кухню с решимостью идущего на бой гладиатора.
— Мне поговорить с ним?
«Говорить» он явно собирался на языке кулаков, несмотря на руку, закованную от подмышки до пальцев в гипс.
— Нет. — Вцепившись в завязки своей юбки, Трейси соскользнула со стола и вышла из-за Корта.
Взгляд Чака был полон яростного негодования.
На багровом лице ярко белели полосы наложенного на швы пластыря.
— Он использует тебя?
— Нет, — повторила Трейси.
Вот и конец мечте о должности директора.
Женщину, «склонную к незаконным связям», сочтут неподходящей руководительницей для несовершеннолетних.
Взяв за локоть, Корт повернул ее к себе, пригвоздив к месту жестким взглядом.
— Трейси, перестань…
Но она не хотела, чтобы Корт расплачивался за ее ошибки.
— Корт и я… Наши отношения…
— Он соблазнил тебя. — Пусть Чак уже давно не выступает в составе команды, но физическую подготовку он проходил наравне со всеми, и теперь его мощные, тренированные мышцы пришли в движение.
Боже, почему земля не разверзнется и не поглотит ее? Трейси завязывала юбку, и пальцы ее дрожали.
— Нет. Я предло…
— Трейси, я сам разберусь. — Корт явно хотел что-то сказать ей взглядом, но, расстроенная, она не в силах была ничего понять.
В его лице отразилась покорность судьбе. Взяв ее за руку, он коснулся ее лба губами. Трейси застыла в удивлении.
— Мы хотели некоторое время держать это в секрете, но, как видно, не получится. — Обняв за плечи, Корт привлек ее к себе. — Я просил Трейси выйти за меня, и она согласилась. Когда вы вошли, мы как раз отмечали это событие. Вы ведь не будете рассказывать, как именно отмечали?
Сердце Трейси бешено заколотилось. Он что, серьезно? Да нет, конечно. Через несколько недель он вернется в свою Северную Каролину, а она останется здесь. Это выдумка, чтобы спасти ее репутацию.
— Корт…
Колючий взгляд предупредил ее: не вмешивайся.
— Прости меня, дорогая, но я уверен, что на Либби и Чака можно положиться. — Он растягивал слова, как истинный техасец; этого акцента Трейси не слышала у него с того времени, как он уехал учиться. — Они не разгласят о нашей помолвке.
Они знают, каково быть на нашем месте.
Не разгласят? Либби с Чаком? Он что, совсем спятил? Хотя нет. Здесь другое. Мать Либби — член школьного совета, а отец Чака — старейшина общины, и, если они все-таки распустят языки, дня не пройдет, как все будут обсуждать эту мнимую помолвку. Или безнравственную связь — если она вздумает отрицать сказанное Кортом. Расцеловать бы его сейчас за эту попытку защитить ее.
Корт повернулся к пришедшим:
— Мы еще не говорили родным. Дайте нам несколько дней, чтобы наметить планы.
Родным? Что она скажет своим родным? Как объяснит эту историю?
— Это правда? — обрадовалась Либби.
Что же теперь, продолжать спектакль? А что еще остается, если она не хочет потерять надежду на должность? Трейси кивнула, но выговорить ложь так и не смогла.
Либби завизжала и кинулась к ним. Обняла Трейси, Корта, потом опять Трейси.
Чувство вины не покидало Трейси. Невероятно стыдно обманывать Либби, а притворяться и изображать радость, когда так тяжело на сердце, вообще свыше ее сил. Вот если бы вправду… Нет, это невозможно. Вся ее жизнь — здесь, а жизнь Корта — за полстраны отсюда. Его мечта — практиковать в большом городе, а ее самолюбие требует, чтобы она доказала, чего стоит, именно здесь, в родных местах.
— Я так и подумала, когда увидела вас вдвоем на танцах! — Либби посерьезнела. — Погоди, выходит, что ты убедила его не уезжать? Или он собирается увезти тебя отсюда? А как же должность, которая так много для тебя значит?
Корт напрягся, и Трейси, близкая к панике, глянула на него. Понимает ли он, во что может вылиться эта выдумка? Если он не откажется от плана вернуться в Северную Каролину, школьный совет вычеркнет ее из списка кандидатов.
— Я… — Ну, и что теперь ответить?
Корт твердо смотрел на нее.
— Если Трейси получит должность, мы останемся здесь.
О господи! Верна поговорка: кто яму копает…
Вот сейчас они оба безнадежно в нее попадут.
— Так когда свадьба? — не унималась Либби.
— Мы еще ничего не обдумали.
— Скажете мне, как только обдумаете?
И опять отвечать пришлось Корту. Трейси не смогла бы выдавить ни слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
— Скажем. Ну, а что привело вас сюда в этот прекрасный день?
Чак, теперь уже несколько менее воинственный, откашлялся:
— Я хотел сказать спасибо за то, что ты помог мне и нашей команде, когда случилась авария.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16