..
"Форд" стоял там, где указал сержант. Я едва успел плюхнуться на
заднее сидение и открыть валявшуюся там "Ла прессе", как дверца с другой
стороны быстро открылась и сержант включил мотор. Машина с визгом рванула
с места, и мы понеслись по городским улицам, нарушая правила движения на
каждом перекрестке. Лавуазье не произнес ни слова, и я не спешил,
благоразумно решив, что при такой бешеной езде лучше повременить с
расспросами.
Сначала мы ехали в направлении олимпийской деревни, потом свернули на
Сант-Катрин, но не к Холму, а мимо него, углубляясь в районы, мне
совершенно незнакомые. Наконец Лавуазье сбросил газ, и мы очутились во
дворе маленького ресторанчика, укрывавшегося в тени густых деревьев.
Машину Лавуазье оставил в тени, между двумя старыми каштанами.
Мы сели за столик.
- У меня такое впечатление, что за нами черти гнались, - попробовал
было пошутить я.
- Не могу знать, кто за нами гнался и гнался ли вообще, но то, что
наша встреча кое-кого очень бы заинтересовала, это уж наверняка, - не
принял шутливый тон сержант.
- А что все-таки стряслось?
- Во-первых, комиссар Дюк поинтересовался у меня, не занимаюсь ли я,
случайно, делом Крэнстона. Я сделал наивное лицо и переспросил: "Это
какого Крэнстона, комиссар? Того, что свалился в кювет?" - "Вот именно,
сержант!" - "А разве оно давным-давно не закрыто, мой комиссар?" -
попытался я выудить из комиссара признание. Но он не так глуп, комиссар
Дюк. "Я посоветовал бы вам, сержант, - сказал он, - всегда помнить, что вы
работаете не в частном сыскном бюро, а в полиции. В полиции каждый -
зарубите у себя на носу - выполняет приказы, нравится ему это или нет!"
Тут уж я почувствовал, что мне нужно взорваться. И я взорвался: "Но никто
и в полиции не может меня заставить не заниматься делами, которыми я и без
того не занимаюсь, мой комиссар!" Забавно?
- Весьма.
- Думаю, что вы еще сильнее позабавитесь, если уж вам так угодно,
тем, что я стал свидетелем, как комиссар Дюк сидел в "Ля тройка" с неким
благообразным господином с темной "бабочкой" в серую крапинку от "Вудса".
Такая тянет на полсотни "баксов". То есть, простите, на пятьдесят
долларов.
- Ничего не понимаю! При чем тут "бабочка"?
- Ни при чем, это у меня случайно вырвалось. Короче: Дюк сидел и
весьма активно обсуждал некие проблемы с господином Префонтейном. Да, с
отцом мисс Джейн Префонтейн...
- Ну, это еще ни о чем не говорит! - разочарованно сказал я. -
Джейн...
- У этого господина "мокрый хвост", и если уж он встречается... Да не
смотрите на меня, как баран на новые ворота. "Мокрый хвост" на нашем
жаргоне обозначает причастность к темным делишкам, связанным... впрочем,
это вам знать ни к чему, а мне болтать на эту тему - тем более. Слоном,
если уж Префонтейн вытянул комиссара Дюка - а это дело не такое простое,
смею вас заверить! - в ресторан и заставил его выслушивать пространные
речи, здесь дело куда серьезнее, чем вы могли бы себе представить!
Я заметил, что сержант впервые повысил голос.
- О чем же они говорили? - вырвалось у меня.
Лавуазье до того выразительно посмотрел на меня, что я почувствовал,
как горячая краска стыда залила мне лицо.
- Хочу вас спросить, мистер Олех Романько, одну вещь, - сержант хмуро
уставился мне в глаза. - Вы ничего не таите от меня? - Я поразился: как
быстро меняется выражение лица Лавуазье.
- С чего это вы взяли? - пришел черед возмутиться и мне. - Я, между
прочим, в полиции не служу, и мне ни к чему вести двойную игру.
Лавуазье и глазом не моргнул, пропустив мимо ушей мой грубый намек.
- Спрашиваю вас потому, что мне история с дневником Крэнстона все
больше представляется липой. А я не люблю, когда водят за нос. Мы с вами
договорились о честном сотрудничестве, условились: у нас общая цель, но
каждый получит, в случае удачи, совершенно разные дивиденды. Не так ли?
- Не знаю, какие дивиденды получите вы, сержант, мне же нужно узнать
главное - кто убил Крзнстона, это раз, и вывести кое-кого на чистую воду,
это два. Вот вам честное слово, сержант, я от вас ничего не утаивал. (Не
совсем, правда, ибо утаил, подумал я, но лишь на том основании, что звонок
Джейн имеет сугубо личный характер, не более).
Если б я знал, как жестоко ошибался в ту минуту!
- Ладно, я верю вам. У меня новостей тоже нет... есть кое-какие
догадки, но их еще нужно проверить...
- Вы ездили на дачу на Лунное озеро?
- Только что вернулся оттуда. Хоть шаром покати.
- Вы хорошо искали?
- Там до меня кто-то успел перевернуть все вверх дном. - Новость
застала меня врасплох. - Даже доски кое-где поотрывали, тайник искали, -
не обращая внимания на мою растерянность, продолжал сержант. - Однако
кое-что и мне досталось.
- Не тяните вы за душу, говорите! - вскрикнул я.
- Тише. Мы не в пустыне, - отрезал сержант. - Они приезжали на
"ягуаре", на том самом, чьи следы я обнаружил на месте гибели Крэнстона.
- Что же вы молчали?
- Пока я не вышел на "ягуар" и не узнал, кто его владелец, это -
пустой звук.
- Подтверждается моя версия об убийстве Крэнстона!
- У меня на этот счет есть свое мнение, но я пока помолчу. Думаю, что
времени у нас осталось мало. Сутки от силы.
- То есть?
- Когда двое идут по следу, кто-то приходит первым... Появление
мистера Префонтейна - свидетельство чрезвычайного положения.
- Что вам дался этот Префонтейн!
- Вы живете в другом мире, мистер Олех Романько. Я о нем мало знаю,
но кое-что уразумел, общаясь с вами. Скажу вам откровенно: когда такие
господа сами спешат на встречу с комиссаром полиции - дело приобретает
особую серьезность. Ведь в любом ином случае тот же Префонтейн нашел бы
кучу приятелей, которым ничего не стоило сказать Дюку все, что нужно, не
называя имени Префонтейна. Ибо, встречаясь с Дюком на нейтральной почве, в
данном случае в ресторане, Префонтейн как бы говорит: "Комиссар, я в вашей
власти".
- Вы не преувеличиваете, Лавуазье?
- Нисколько. Мой вам совет: будьте осторожны.
- Разве мне угрожает опасность?
- Думаю, что да. Не предпринимайте никаких необдуманных шагов, мистер
Олех Романько. Чуть что - звоните мне, но называйтесь в таких случаях
"Мамзель".
- "Мамзель"?
- Да, есть у меня такой осведомитель. Эта кличка знакома в полиции и
не вызовет ни у кого подозрения...
На том мы и расстались.
С Казанкини я столкнулся нос к носу в субпрес-центре в "Форуме", где
проходили состязания гимнастов.
- Вот ты где! - воскликнул Серж. - Я с ног сбился, разыскивая тебя!
- Работа, Серж. Вас из Франс Пресс на Играх крутится полтора десятка,
а мне одному приходится быть и на баскетболе, и на гимнастике, и на
плавании, и еще на десятке других видов. Фигаро - здесь, Фигаро - там, а
поспеть всюду не могу.
- Так выбирай главное!
- Спасибо за совет. Главное для меня происходит одновременно в
трех-четырех местах.
- Ты не торопишься? Заглянем в бар на минутку, а? - сбавил тон Серж.
Сейчас перерыв. Через двадцать минут будет выступать Андрианов. Его я
пропустить не могу.
- Вполне достаточно времени.
Мы уселись за столик.
- Слушай меня внимательно, Олех. Хоть ты и говоришь, что Серж
Казанкини неповоротлив, как бегемот, но кое-что он умеет. - Я знал эту
манеру Сержа заниматься шутливым самоунижением и терпеливо ждал, пока он
выговорится и перейдет к делу. - Да, Казанкини не гигант, он не рвет
подметки на ходу, это точно. Но зато, когда нужно, тонкое чутье тут как
тут!
- Всегда считал тебя проницательным человеком, Серж, - сказал я с
плохо прикрытой лестью.
- Ты смеешься надо мной, а у меня для тебя есть новость.
- Так вываливай же ее побыстрее!
- Черт подери, ты можешь минутку потерпеть?
- Молчу.
- Я посетил частного врача, у которого побывал Джон Крэнстон в день
гибели.
- Не может быть!
- Вот видишь, и ты считаешь Сержа неповоротливым бегемотом...
- Не дури!
- Ладно. Короче. Я тут прощупал кое-кого из знакомых Крэнстона и
выудил фамилию врача, у которого он пломбировал зубы. Тот в свою очередь
признался, что Крэнстон просил найти ему хорошего врача-терапевта. Джон
побывал у него дважды. В последний визит тот ему без обиняков выложил свои
подозрения и посоветовал Крэнстону немедленно лечь в онкологическую
клинику на серьезное обследование. Джон, рассказал врач, просто обезумел.
Его последними словами были: "Я это узнаю и без клиники у того мерзавца! -
при этом Джон назвал чье-то имя, которое врач не расслышал. - И пусть не
думает, что это ему удастся замять!"
- Все?
- Нет. В магазине на Сант-Катрин Джон купил браунинг. Я обошел четыре
магазина, прежде чем дознался, что Крэнстон побывал в нем... Хозяин
поначалу отпирался, но, когда я посулил ему полтинник, согласился и описал
Джона...
- Выходит, Джон всерьез собрался с кем-то свести счеты?
- Выходит.
- Он приезжал в магазин на своем или чужом автомобиле?
- Не знаю, на своем или чужом, - на красном спортивном "меркурии".
- Это автомобиль Крэнстона... Автомобиль Крэнстона... Автомобиль
Крэнстона... Автомобиль!
- Ты чего, рехнулся? - спросил Серж и сделал два больших глотка
виски.
- Серж, - сказал я, - встречаемся в 22:00 в пресс-баре в Центре де
Жарден. - Если к тому времени меня не будет, немедленно позвони сержанту
Лавуазье и сообщи ему, что я отправился разыскивать автомобиль Крэнстона.
Понял?
- Ты, между прочим, - обиделся Серж, - мог бы меня держать в курсе
дел - я же не мальчик на побегушках у тебя!
- Не сейчас, Серж, дружище, не сейчас. Каждая минута дорога! Я тебе
обязательно обо всем расскажу. Ведь мы с тобой не конкуренты!
День клонился к вечеру. Солнце садилось в тучи. Надвигалась гроза -
на западе уже полыхали зарницы и долетали раскаты грома. Ветер гонял по
пустынным улицам обрывки газет и раскачивал темные фонари. Место было
мрачное: слева уходили вдаль склады, обнесенные высоким забором из
гофрированного железа, справа тянулись пустыри. Таксист, высадивший меня у
начала забора, с жалостью посмотрел на мой светло-синий в полоску костюм,
но наотрез отказался ехать дальше.
- Когда будете возвращаться, - посоветовал он на прощание, - не
забудьте свернуть направо вон за тем столбом, иначе не попадете на станцию
подземки. А такси здесь днем с огнем не найдешь!
- Ладно, разберусь как-нибудь - не слишком приветливо отрезал я,
раздосадованный отказом таксиста довезти меня до нужного места.
Честно говоря, знай я, что придется топать так далеко, наверняка
перенес бы визит на завтра. Но отступать было поздно: не напрасно же я
проделал этот полуторачасовой путь - сначала в метро до станции "Лонгуэл",
затем в автобусе по автороут N_3 до конечной остановки и, наконец, в
такси.
Первое кладбище автомобилей оказалось закрытым еще с июля, и сторож
словоохотливо назвал дату, когда на огромный - теперь полупустой - склад
металлолома привезли последнюю машину. "Еще месячишко - и конец, -
пожаловался он. - Увезут последний металл, начнут строить завод. Знать бы
только, понадобятся ли им сторожа... Наверное, нужны, не правда ли, сэр?
Ведь какое строительство может обойтись без охранниками? А ежели так,
значит, и сыщется мне местечко... Правда же?" Ему хотелось поговорить, он
изнывал от одиночества и удручающего вида ржавых, разбитых и
полуразобранных скелетов, что еще недавно были "фордами" и "шевроле",
"лейландами" и "тойотами". Но мне было не до душеспасительных бесед.
- А где-нибудь еще есть подобный склад? - с надеждой спросил я,
перебивая сторожа.
Тот на мгновение умолк, переваривая вопрос, потом путано принялся
объяснять, как туда добраться.
Однако и там меня ждало разочарование: на склад у Джерри автомашины,
попавшие в катастрофу, не привозились, для таких случаев полиция
облюбовала площадку ("Чтоб вам ни дна ни покрышки!" - обругал я
монреальскую полицию, выбравшую это богом забытое место) на другом берегу
реки, далеко за городской чертой.
И вот теперь я шагал, взметая пыль, по узкому побитому шоссе. Быстро
темнело, редкие фонари едва разрывали темень надвигавшейся грозы. Мне
почудилось, что далеко позади заурчал мотор, и я с надеждой обернулся, но
напрасно глаз пытался разыскать признаки движения.
Грохотало ближе, сильнее. Ветер пронизывал насквозь. Забор казался
бесконечным, сливаясь где-то вдали с таким же темно-серым, без единого
просвета, небом.
С каждым шагом росла тревога. Пожалуй, я впервые понял, что забрался
в своих действиях слишком далеко, и если у кого-то есть желание свести со
мной счеты, я давал ему стопроцентный шанс. "Ведь проще простого было
договориться с сержантом и вместе подъехать на кладбище, разыскать
автомобиль Крэнстона и осмотреть его до последней гайки, - корил себя. -
Существует же принципиальная договоренность с сержантом: помогать друг
другу..."
Я, может, повернул бы назад, если б не ворота. Они оказались наглухо
закрытыми - ни щелки, ни глазка. Лишь скрипел тусклый фонарь, раскачиваясь
под порывами ветра, да где-то тоскливо выла собака.
На мой требовательный стук долго никто не отзывался. Забор был
достаточно высок, а главное - без единого выступа, и мне пришлось
отбросить мысль забраться на склад металлолома неофициальным путем.
- Кого там несет? - раздался наконец из-за забора густой невнятный
бас.
- Хелло! - вскричал я. - Хелло, мистер, мне нужно с вами поговорить!
- Никакой я тебе не мистер, - проворчал все тот же голос, и в
сплошной стене гофрированного металла вырезалась невысокая - так что
пришлось нагибаться, чтобы проникнуть внутрь, - калитка. - Что нужно?
Это был двухметровый гигант в грязной, некогда светло-синей,
нейлоновой куртке, в грязных джинсах, из-под широких холош которых
выглядывали деревянные клопсы сорок пятого размера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11