Она, естественно, должна будет взять с собой Эмму и, таким образом, освободит его от тех забот, которые его тревожат.— Потом, — пробормотал он невнятно, но Селеста была довольна его ответом.
После последнего бокала, выпитого в баре, Селеста пожелала ему спокойной ночи, но глаза ее красноречиво придавали этим словам иной смысл, и Чезаре старался выглядеть таким же нетерпеливым, какой была она. Селеста ушла в свою спальню, а Чезаре налил себе в стакан крепкого виски, выпил его неразбавленным, порадовался тому, что выпивка несколько взбодрила его.Он никогда не думал, что может быть так недоволен собой. Сердито закурив сигару, он ходил по комнате, словно зверь в клетке.Неожиданно он услышал, как щелкнул замок в двери, оглянулся и увидел, что в комнату входит Эмма. Чезаре бросил взгляд на часы — они показывали почти два часа ночи.— Я знаю, что я опоздала, — еле слышно пробормотала Эмма. — Но Антонио встретил своих друзей, и мы выпили несколько чашек кофе в кафе в сквере Святого Марка. — Она улыбнулась, считая свое опоздание простительным. — Там было так интересно, и забавно. У меня такое ощущение, что я побывала в стране чудес.— Понятно, — пробормотал граф. — А как ваше плечо? Оно все еще болит?— Немножко, — призналась Эмма, чуть склонив голову. — Но я думаю, что воспаление уже прошло, и мне кажется, заживление идет нормально.— Воспаление! — воскликнул Чезаре, мало что понимавший в медицине. — Конечно, вы все знаете, вы единственная, которая настаивала на том, чтобы я был осторожен.— Я знаю, — покраснела Эмма. — Все в порядке. — Она отвернулась, потом проговорила: — Я очень устала, спокойной ночи, синьор.Не успел Чезаре задержать ее, как она скользнула в дверь своей спальни, а он, мысленно выругавшись, отправился в свою собственную спальню. Он загасил окурок сигары, снял пиджак, затем расстегнул рубашку. Чезаре по-прежнему должен был соблюдать осторожность, не трясти лишний раз рукой и поэтому, прежде чем снять рубашку, он сел на стул.Он развязал бинт, которым была перевязана рана, и снял его. Рана заживала, но выглядела неприятно, кожа в том месте, где она срасталась, сморщилась. Но он был благодарен тому, что нож не вонзился в тело несколько левее.В дверь постучали, Чезаре сердито повернулся, полагая, что сейчас появится Селеста, сжал от злости кулаки и крикнул: — Войдите!К его удивлению в спальню вошла не Селеста, а Эмма. Закрыв за собой дверь, она прислонилась к ней спиной. Лицо ее был бледным и несколько испуганным.— Что случилось? — спросил Чезаре, повернувшись так, чтобы она не могла видеть его рану.Эмма молча облизнула пересохшие губы. Она не ожидала, что Чезаре уже начал раздеваться ко сну, и поэтому она увидит его полуобнаженным. У нее слегка подкосились ноги.— Я… Я думала просить вас посмотреть мое плечо, — пробормотала она. — Вы единственный человек, которого я могу попросить об этом. Я хотела бы быть уверенной в том, что оно заживает. Я… Я сожалею, если я поступила неправильно теперь… Но я очень сожалею, это глупо… Но я очень устала.Чезаре слегка сощурился, потом сказал: — Хорошо, снимайте вашу блузку.Эмме очень шла темно-голубая с рисунком блузка и льняная кремовая юбка. Но Чезаре старался не думать об этом, ожидая пока она расстегивала блузку и стаскивала рукав с плеча.Чезаре подошел к ней со своей разбинтованной раной на руке. Эмма увидела ее и вздрогнула: — О, Чезаре! Какой ужас! — воскликнула она.— Прошу извинить, если это встревожило вас, — сказал он, разматывая повязку на ее плече с такой осторожностью, чтобы не прикасаться к ее коже.— Я собирался наложить себе новую повязку, — сообщил граф.— Ваша рана, вероятно, очень болезненна, — проговорила Эмма и, не думая о том, что она делает, провела пальцами по его руке возле раны, ощупывая сморщенную кожу.— Ради Бога, Эмма, — пробормотал граф, — не трогайте меня.Рука Эммы упала так резко, словно ее отвязали, дыхание участилось. Она вдруг поняла, как небезразлично он к ней относится. И это обстоятельство было весьма опасным.Чезаре развязал последнюю повязку на плече Эммы и повернул ее к свету, чтобы получше разглядеть.— Все в порядке, — чуть хрипло сказал он. — А теперь уходите.Эмма поглядела на него измученными глазами. Она понимала, что должна уйти, но не могла двинуться с места.Прошло несколько томительных минут и он, задыхаясь от стона, притянул ее к себе, прижал к своему мускулистому телу. Его горящие губы нашли ее, и Эмма, скользнув руками по его груди, обняла его за шею.Он целовал ее длинными нетерпеливыми поцелуями, которые говорили ей, что она нужна ему, и полностью ослабили ее сопротивление.Несмотря на невыносимую боль в руке, он поднял ее и положил в постель, в которой графы Чезаре спали много столетий с незапамятных времен.Эмма хорошо сознавала значение происходящего. Но она потонула в мире тепла, любви и ласки.Глядя на Эмму потемневшими глазами, граф сказал, задыхаясь: — Эмма, что ты делаешь? Ты должна остановить меня.— Почему? — спросила она простодушно. Ее широко распахнутые глаза были встревожены.И он не мог сопротивляться, погрузив свое лицо в шелк ее волос. Эмма поняла, что она обманывала себя, когда считала. что не любит Видала Чезаре. Она знала теперь, что обожает его, и это началось с их самой первой встречи. Она понимала, что ведет себя как сумасшедшая, но ничего не могла с собой поделать.И в этот момент, без всякого предупреждения, распахнулась дверь спальни. На пороге стояла Селеста, глядевшая на них так, словно не верила собственным глазам. Она подняла руки к горлу, словно пыталась сжать его.— Ах ты, маленькая сучка, — взбешенно закричала она, глядя на Эмму полными ненависти глазами.Кажется, к Эмме, наконец, вернулось сознание. Она высвободилась из-под Чезаре, соскользнула с кровати, застегнула блузку. Сам Чезаре перевернулся на спину, потом сел.— А вы, Селеста, — холодно заметил он, — как всегда, на вахте!— Может быть, ты объяснишь мне, в конце концов, что все это значит? — спросила Селеста ледяным тоном, с трудом контролируя свое поведение.Граф Чезаре покачал головой, поднялся с кровати, достал халат морского цвета и надел его.— Ты скажи мне, — сказал Чезаре насмешливым тоном, и Эмма вздрогнула. Она поняла, что он разозлился на нее, что она вела себя как прислуга с хозяином дома, и испугалась. А он хотел послать Селесту упаковывать свои вещи, чтобы остаться с Эммой.Получилось так, что Эмма выглядела виноватой, и Селеста имела право устроить скандал.На самом деле он ужасно разозлился на Селесту за то, что она позволила себе войти в его спальню без разрешения.Сама Эмма была занята размышлениями другого рода. Почему Селеста позволила себе так бесцеремонно войти в комнату к графу, даже не постучалась? Возможно, он ждал ее? Были ли граф и Селеста влюблены друг в друга?Все эти мысли вызвали у Эммы чувство отвращения, и с приглушенным криком она выбежала из комнаты и натолкнулась на графиню.— О, синьора! — плача, воскликнула Эмма. — Простите меня.— Успокойтесь, дитя, успокойтесь, — сказала умиротворяющим тоном графиня. — Видал, объясни мне, что тут происходит. Постоянно стучат двери. Селеста?Селеста, разъяренная до крайности, была далека от того, чтобы деликатничать.Казалось, что Чезаре ничуть не тревожила создавшаяся ситуация и его как-то не очень волновали вопли Селесты. А она больше всего на свете боялась быть осмеянной.— Графиня, — рыдающим голосом заговорила она, доставая носовой платок из кармана. — Я просто потрясена. Я услышала голоса и пошла поискать Эмму. Я не обнаружила ее в спальне. Потом я поняла, что какие-то звуки доносятся из комнаты графа. Губы у Эммы были совершенно пересохшими.— Я… — Селеста всхлипнула, — я должна сказать вам, графиня, что ваш внук и Эмма… Они слились воедино! — патетически закончила она.— Это неправда, — сказал Чезаре холодным и жестким голосом. Графиня выглядела ужасно, и граф тяжело вздохнул.— Бабушка, ты лучше сядь, а то упадешь. Неужели ты можешь стоя выслушивать глупости, которые несет Селеста, или хочешь знать правду?Графиня посмотрела на смертельно бледную Эмму.— Конечно, я предпочитаю знать правду, — тихо сказала она. — Но я думаю, что Селеста тоже не станет мне врать.— Конечно, нет, — начала Селеста, но тут же смолкла, перехватив жесткий взгляд графа.— Эмма пришла в мою комнату, и я допускаю также, что я потерял голову… Я был немного пьян, а она очаровательная девушка. А я же просто человек, и ты, бабушка, хорошо это знаешь.— Они были в постели! — ликующе взвизгнула Селеста.— Да, это правда, — согласился Чезаре. — Но ничего не произошло… Ни-че-го. Вообще.— И ты действительно думаешь, что твоя бабушка поверит твоим сказкам? — презрительно спросила Селеста. Графиня нахмурилась.— Я должна признаться, Видал, что вся эта история звучит просто невероятно.— Невероятно, но не невозможно, — возразил граф. — О, Боже мой, почему я должен говорить об этом? Меня, по правде говоря, не особенно беспокоит то, чему ты поверишь. — Чезаре! — сердито крикнула графиня.— Хватит. Уходите… Все уходите. Мы обсудим эту проблему завтра.Он решительно вытолкал за дверь Селесту, закрыл дверь, и все услышали, как в замке повернулся ключ.Графиня посмотрела сначала на Селесту, а затем на Эмму.— Я согласна, — сказала она. — Поговорим обо всем утром. Эмма, дитя мое, сможете ли вы помочь мне вернуться в мою комнату?— Конечно, — сказала Эмма и взяла под руку старую даму.Комната графини была меньше, чем Селесты, очень чистая и опрятная. Эмма помогла графине лечь в постель, потом сказала: — Я могу вам еще чем-нибудь помочь, графиня?— Совершенно ничем.Пальцы ее коснулись запястья Эммы, она всегда так прикасалась к ней. — Деточка моя, — сказала графиня, — ты не обманываешь самое себя в отношении моего внука? Не обманываешь?Щеки Эммы запылали.— Дорогая моя, — продолжала графиня, — неужели вы не понимаете, насколько глупой может быть ваша связь. — Она вздохнула. — Несмотря на огромную разницу в возрасте, он не такой человек, — она немного замялась, — он не такого рода человек, который может сделать счастливой ОДНУ женщину.Графиня старалась понять выражение лица Эммы.— Дорогая моя, если он женится на Селесте, брак их будет успешным. Она не ждет от него клятв, которые он не сможет сдержать, и, я не сомневаюсь, успешно использует ту свободу, которую он ей предоставит. Мой внук женится не на ней, а на ее деньгах. Селеста это прекрасно знает и готова на это, потому что взамен получит графский титул. Наша фамилия очень древняя. И Селеста не проиграет в этой торговой сделке.Эмма хотела что-то сказать, но графиня покачала головой:— Нет, дай мне закончить. Это просто кажется, что я старая и от этого слегка поглупела, но я прекрасно знаю цену Селесте. Я понимаю, что она эгоистка, что она скупа и вообще, не такая, какой пытается себя представить. Но восстановление этого палаццо так важно.Графиня приподняла было голову и снова опустила ее на подушку.— Я слишком стара, чтобы продолжать заботиться об этом замке.Эмма тихонько высвободила свои руки из пальцев графини.— Графиня, вы не любите вашего внука? — шепотом спросила она.— Люблю ли? Моего Видала Чезаре? Да на свете нет такой вещи, которую я бы не сделала для него.— Тогда как вы можете желать ему жениться на Селесте? — Эмма вздохнула. — Разве главное в жизни — деньги?— Брак по расчету, как правило, бывает удачным. Мой собственный брак тоже был по расчету, но мы с Виторио прожили очень счастливую жизнь. Я не претендовала на то, чтобы быть единственной женщиной в его жизни. У него были свои слабости. Но он всегда возвращался ко мне.Эмма поднялась, подошла к двери.— Я должна идти, — сказала она.— А вы не хотите выйти замуж по расчету? — спросила графиня.— Нет.— Я удивляюсь вам…— Нет, синьора. Когда я выйду замуж, это будет брак по любви, и только по любви. И мой муж будет любить меня. И только меня.— Я надеюсь, что вы встретите такого человека, — устало проговорила графиня.— Я надеюсь, — сказала Эмма с гораздо большей уверенностью, чем ее чувствовала. — И не беспокойтесь, синьора, я не буду препятствовать тому, чтобы ваш внук женился на Селесте. Я думаю, что она сумеет это сделать. Глава 11 Эту ночь Эмма спала плохо. Ее одолевали мысли столь тревожные, что она никак не могла полностью расслабиться.Ее страшило наступающее утро и то, что оно принесет ей.Положение ее было чрезвычайно уязвимым, и она знала, что Селеста сделает все, чтобы превратить ее жизнь в ад.Самое разумное — это немедленно покинуть палаццо и желательно так, чтобы при этом ей не пришлось встретиться с Чезаре.Эмма поднялась очень рано, одна позавтракала, потом спросила у Анны, найдется ли у Джулио время проводить ее на главный железнодорожный вокзал.Она заблаговременно сложила свои вещи в чемодан, и теперь он стоял, готовый к отъезду, возле двери ее спальни.Услышав вопрос Эммы о вокзале, Анна схватила ее за руку и с любопытством поглядела на нее.— Джулио свободен. Но я не понимаю, зачем вам нужен вокзал?Эмма облизала пересохшие губы.— Анна, милая, — проговорила она, — ни о чем не спрашивайте меня. Я… Я должна уехать.— А синьор? Он знает о вашем решении?— Конечно, нет! Анна, но вы же понимаете, что у меня нет выхода — я должна немедленно уехать.— Я понимаю, почему вы хотите так поступить. Ведь я не слепая и синьор очень дорог моему сердцу. Но вы уверены, что принимаете правильное решение? Может быть…— Нет, я решила все правильно, — прервала Анну Эмма. — Я чувствую себя виноватой, Анна, и ничего другого я сделать не могу. Денег у меня очень мало, но их хватит на то, чтобы вернуться в Англию, а затем… Я снова начну работать в больнице. Разве вы не знаете о том, что до того, как приехать сюда, я была няней в больнице и училась в медицинском колледже?— Значит вы не являетесь падчерицей синьоры Селесты? — изумленно спросила Анна.— Нет, я действительно ее падчерица. В свое время она была женой моего умершего потом отца, — быстро сообщила Эмма. — Но обстоятельства нашей жизни совершенно различны. После смерти папы она продала дом и велела мне начинать жить самостоятельно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18