– Я не смог бы утопить здесь Митци, если бы даже очень захотел, – сказал он. – Она может переплыть Ла-Манш туда и обратно. Ну а вы, молодые люди, разве не знаете, что купаться в холодной реке в полночь, да еще в одежде, – это же самоубийство?
– Моя невеста чуть не утонула, пытаясь спасти вашу собаку, – процедил Антонио сквозь стиснутые зубы.
Человек выглядел ошеломленным.
– В самом деле? Ну, прости, приятель. Я думал, вы купались. – Он оглядел Пейдж, потом улыбнулся Антонио. – Хотя купаться в вечернем платье и алмазном ожерелье… вряд ли разумно. А вы счастливчик, если женитесь на такой храброй маленькой леди.
– Да, – ответил Антонио, прижимая к себе Пейдж. – Да, конечно.
– Прости, Антонио, – прошептала Пейдж, когда Антонио положил ее на кровать и заботливо укутал одеялом.
С тех пор, как рыбак доставил их обратно па плавучий дом, Антонио все время молчал. Прыгать ночью, пьяной, в реку! Но и он хорош, позволил ей столько выпить!
– Я за всю свою жизнь так не пугался, – сказал он ей. – Едва не умер, представив, что могу потерять тебя…
Сердце Пейдж забилось ровнее: Антонио не сердится на нее, он испугался за ее жизнь. Взяв его за руку, которой он поправлял одеяло, она крепко пожала ее.
– Ты никогда не потеряешь меня, Антонио. Я люблю тебя, дорогой. Я всегда любила тебя, – прошептала девушка. Слезы застилали ей глаза. – Разве ты не знаешь этого? Для меня существовал только ты, и никто другой. Брэд был другом, всего лишь другом. А Джед… Джед – ошибкой. Когда увидела тебя с этой женщиной на прошлое Рождество, мне показалось, что я не могу больше терпеть эту муку – желать тебя, любить, стремиться к тебе. Поэтому я попыталась построить жизнь без тебя…
Антонио был тронут до глубины души.
– О, Пейдж… моя дорогая Пейдж… Я и не представлял себе…
– Как ты мог представлять? Я никогда не говорила тебе этого, за исключением того единственного раза у бассейна.
– Когда я разбил твое сердце…
– Теперь с ним все в порядке. И оно твое, если оно тебе нужно.
– Если оно мне нужно… – Он поднял ее руки ко рту и поцеловал кончики пальцев. – Вряд ли я могу выразить, как оно мне нужно. Как нужна мне ты, дорогая Пейдж. Потому что я тоже люблю тебя.
Она быстро села. Одеяло упало с ее обнаженных плеч.
– Ты любишь меня?
– Да, милая, я в самом деле люблю тебя. Не буду утверждать, что так было всегда, потому что ложь мне противна. Честно говоря, я не осознавал глубины моих чувств к тебе именно до того момента, когда подумал, что могу потерять тебя. Я так долго был жестким в отношениях с женщинами, что просто не ассоциировал мои чувства к тебе с любовью. С истинной любовью, моя дорогая. Не с той незрелой, эгоистичной одержимостью, какую я испытывал к Лорен. Мои чувства к тебе гораздо сильнее, потому что ты самая замечательная женщина из всех, которых я когда-либо знал. Не могу дождаться того момента, когда ты выйдешь за меня замуж и у нас с тобой будут дети.
Слова Антонио доставили Пейдж такую радость, о которой она и мечтать не смела.
– Ну, тебе не придется ждать долго, – мягко сказала она.
– Что ты имеешь в виду?
– Антонио, разве не романтично зачать ребенка в ночь нашей помолвки?
– Ты хочешь зачать ребенка немедленно?
– Да, хочу.
– А как же работа?
– Единственная работа, которой я намерена заниматься постоянно, Антонио, – это быть твоей женой и матерью твоих детей.
Антонио посмотрел на эту удивительную девушку. Он благодарил Бога за то, что тот подарил ему Пейдж.
На следующее утро Антонио укрепился в своем решении: ничто никогда не должно встать между ним и Пейдж. Она была для него всем.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
В день свадьбы Пейдж проснулась совершенно счастливая, испытывая восхитительное чувство волнения и ожидания. Даже погода, теплая и солнечная, была на ее стороне.
Пейдж уже два месяца купалась в любви, тепле и заботе окружающих. А как внимательна стала к ней Эвелин с тех пор, как было объявлено о ее помолвке с Антонио! Экономка из кожи вон лезла, чтобы помочь в приготовлениях к свадьбе.
Что же до ее отца… он стал совершенно не похож на самого себя. Отец настаивал на том, чтобы Пейдж не считалась с расходами и покупала все, что ее душеньке угодно. У нее должно быть все, что она пожелает. Но единственное, чего желало ее сердце, был Антонио.
Она не могла дождаться его – накануне рано утром он прилетел из Лондона и позвонил ей из служебной машины. Пейдж услышала нотки усталости в его голосе и велела ему ехать к себе домой и хорошенько отдохнуть, чтобы быть завтра в форме. Завтра их свадьба! Она встретится с ним в церкви.
Венчание будет в местной католической церкви, потом намечался прием в Фотчен-холле. Пейдж хотела, чтобы все было скромно, но отец, да и Антонио, настояли на торжественном вечере для всех их близких друзей из бизнес-сферы. Она позволила отцу поступить по-своему, покоренная его добротой. Возможно, он в конце концов и любит ее!
Однако, когда однажды вечером Пейдж сообщила Антонио, что Конрад собирается купить им дом, тот воспротивился. Большое спасибо, он сам купит для них дом, несколько агентств по продаже недвижимости уже этим занимаются.
Стук в дверь прервал ее счастливые мечты.
– Это Эвелин, милая. Я принесла тебе особенный, свадебный завтрак.
– Ну конечно. Мне пора готовиться.
Пейдж не опоздала на свадьбу, но так нервничала, что впоследствии едва могла что-то вспомнить, за исключением того, каким красивым выглядел Антонио в черном смокинге. Ее собственное появление в простом платье, с облегающим лифом на шнуровке, широкой юбкой из тюля и кружевной тюлевой же, подходящей к ней вуалью, вызвало долго не затихавшие восторженные крики.
– Первое, что мы сделаем, как только поселимся в нашем новом доме, – сказала она Антонио в машине по пути домой из церкви, – начнем заводить собственных друзей.
Он улыбнулся и погладил ее по руке.
Когда они, счастливые и сияющие, прибыли в Фотчен-холл, гости были в сборе.
Эвелин наблюдала за новобрачными, сладенько улыбаясь. Ее час вот-вот пробьет.
Когда прием подошел к концу и она увидела, что Антонио подошел к отцу Пейдж и оба они покинули зал, Эвелин подобралась, как тигр – к прыжку.
Медовый месяц! Как бы не так. Экономка поднялась наверх и вошла в спальню, где переодевалась Пейдж Скарлатти, ха-ха! Эвелин с ненавистью и завистью глядела на изумительное тело, в котором не было даже намека на какой-нибудь изъян.
– Ты могла бы постучать, Эвелин, – с беспокойством сказала Пейдж, хватая халат и торопливо натягивая его на свое почти обнаженное тело.
– Наверно, могла бы, – высокомерно согласилась та и захлопнула за собой дверь.
Внутри у Пейдж все застыло. Казалось, холод заполнил комнату и ее саму.
– Что случилось? – спросила она.
Но где-то глубоко внутри Пейдж уже знала, что случилось. Эти последние несколько недель Эвелин постоянно показывала, что испытывает к ней расположение. На самом деле все это было притворством.
– Ничего, – ответила женщина. Ее злобные глаза-бусинки блестели коварным блеском. – Я всегда считала тебя дурой, – ухмыльнулась она, – но сегодня тебя разыграли, как самую большую, самую патентованную дуру!
Пейдж приложила все усилия, чтобы не выдать чувств, охвативших ее при этих словах.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. – Она постаралась, чтобы голос звучал спокойно.
– Неужели все еще не понимаешь? Просветить тебя? Твой, так сказать, муж тебя не любит, моя дорогая. Он женился на тебе не потому, что хотел этого, а потому, что твой отец вынудил его шантажом.
Пейдж смотрела на эту женщину, и в сердце ее воцарился ужас. Это не может быть правдой. Антонио любит ее. Она знает!
– В тот день, когда ты явилась домой с синяком, Конрад велел Джиму привезти Антонио. «Женитесь на моей дочери, – сказал Конрад, – и я сделаю вас директором «Фотчен Продакшнз». Антонио сперва уперся, но кто удовлетворяется отрицательными ответами? «Если вы не женитесь на Пейдж, – добавил Конрад, – я предложу эту должность Броку Мастерсу». Конечно, Антонио понял, что если этот американец займет место директора, то его карьере и всей компании придет конец. Поэтому он согласился. Хотя, надо признаться, не очень охотно.
Даже находясь в состоянии глубокого шока, Пейдж мысленно сумела вернуться к тому вечеру, когда она сошла вниз и обнаружила, что ее отец и Антонио пьют шампанское. Что сказал тогда Антонио? Что они пьют за будущее объединение… Так вот что они праздновали!
– Конрад хотел, чтобы Антонио обручился с тобой до того, как он вернется в Европу, – исступленно продолжала Эвелин. – Когда Антонио спросил, каким образом сможет убедить тебя выйти за него замуж за такой короткий срок, твой отец дал ему один здравый совет. «Соблазните эту маленькую дурочку, – твердил он. – Скажите ей, что вы любите ее. Если не будет другого выхода, сделайте ее беременной!» Примерно так он и сказал.
Пейдж вспомнила о том, как они были вместе в первый раз и Антонио не воспользовался презервативом. Значит, причиной этого было не страстное желание, поняла она с горечью, а хладнокровный расчет.
– Тебе хотелось верить, что Антонио может любить такую взбалмошную идиотку, как ты. Надеялась выйти замуж за твоего красивого героя, сделать его своим мужем. Но ему нужна не ты. Ему нужна компания! Как раз в эту минуту он официально подписывает свой директорский контракт в кабинете Конрада.
Пейдж не могла отвести глаз от Эвелин. Неужели эта женщина говорит страшную, ужасную, презренную правду?
– Зная тебя, – с презрением продолжала экономка, – можно предположить, что ты, наверно, не посмеешь даже сказать ему, что знаешь об их сделке. Ты скорее будешь продолжать унижаться у ног Антонио и в его постели. В любом случае это будет невыносимо трудно, не так ли? Живя с правдой, зная, что сама вынудила папашу купить тебе жениха только для того, чтобы наконец-то сбыть тебя с рук! Люди говорят, будто красота и богатство не приносят счастья. Теперь-то я по-настоящему понимаю, как они правы. Счастье – вот что я чувствую сейчас!
Впоследствии Пейдж не могла понять, как ей удалось не упасть в обморок прямо на том месте, где стояла. Каким-то образом она нашла в себе мужество и гордость задавить в себе ужас и посмотреть в лицо своему врагу с достоинством и презрением.
– Мне жаль разочаровывать тебя, Эвелин, – сказала она, – но ты не сообщила мне ничего нового. Антонио рассказал мне все о его сделке с отцом, когда мы вместе уехали. Он просто не мог скрывать это, как только действительно влюбился в меня, и твердо решил отказаться от должности директора компании, но я упросила его принять эту должность. Так что, Эвелин, твое счастье недолговечно, и ты потеряла работу здесь. Ты приготовила заявление об уходе?
Когда оглушенная женщина взглянула на конверт, который битых пять минут нервно мяла в руках, Пейдж внезапно пришла к правильному решению.
– Не хочешь ли ты вручить его мне? – спросила она, протягивая руку ладонью вверх и изо всех сил стараясь, чтобы она не дрожала. – Я передам его отцу сама. Однако очень надеюсь, что ты не ждешь от нас хороших рекомендаций.
Ей было приятно видеть эту подлую женщину смущенной. Экономка действительно сунула ей конверт, прежде чем овладела собой. Хотя и это она сделала не сразу.
– Я… я не верю тебе! – запинаясь, пробормотала Эвелин. – Ты… ты не знала до той минуты, пока я просто не выложила тебе правду.
– Как не знала и о том, что несколько лет назад ты убила мою собаку? – бросила ей Пейдж.
Рот экономки открылся.
– Я не такая дура, какой ты меня считаешь, Эвелин. Да, мне был нужен Антонио, и теперь я вышла за него замуж. Мне наплевать, кто подтолкнул его к женитьбе на мне. Отец оказал мне большую услугу, потому что теперь я жена Антонио и намерена оставаться ею. Советую тебе убираться отсюда к черту, потому что, если ты этого не сделаешь, Антонио заставит тебя страстно захотеть этого. Тебе следовало бы видеть, что он сделал с человеком, который однажды осмелился ударить меня.
Пейдж стояла на своем до тех пор, пока экономка не вышла из спальни. Но когда она осталась одна, то медленно опустилась на край кровати, чувствуя себя совершенно раздавленной. Из нее будто бы разом ушли все жизненные соки.
В отчаянии она попыталась решить, что ей делать, как быть, как вести себя. Верить ли хоть толике того, что она только что сказала Эвелин? Остается ли какая-нибудь надежда на то, что Антонио действительно влюбился в нее? Или все это было ложью с самого начала? Развяжется ли этот узел сейчас, когда она наконец получила то, чего хотела?
Она все еще сидела там, потрясенная и, как ни странно, без единой слезинки в глазах, когда в комнату ворвался Антонио.
– Пейдж, быстрее! Твой отец! Ему плохо.
Она осталась сидеть в той же позе и только бесстрастно посмотрела на него.
Антонио нахмурился.
– Ты что, не слышала, что я сказал? У твоего отца сердечный приступ. Я вызвал «скорую помощь», с ним сейчас Джим, он делает ему искусственное дыхание и закрытый массаж сердца. Да что с тобой такое, Пейдж? Почему ты сидишь и смотришь на меня так? Ты в шоке? О Господи, ну конечно! Я иногда забываю, какая ты нежная, какая впечатлительная. Может быть, мне найти Эвелин и отправить ее наверх, чтобы помогла Джиму?
Упоминание имени Эвелин наконец-то вывело Пейдж из оцепенения.
– Нет, – сказала она резко, тряхнув головой, – Эвелин ушла.
– Что значит… ушла?
– Уволилась. Наша милейшая экономка только что была здесь. Оставила заявление об уходе. Возвращайся к отцу, – тихо сказала она. – Я оденусь и сразу спущусь.
– Странно… Почему ей вздумалось увольняться именно сегодня, в день нашей свадьбы? Ты не знаешь? Она ничего не объяснила?
Проигнорировав вопросы мужа, Пейдж встала и отвернулась, чувствуя, что он медлит и что смущен ее поведением. Но она и за миллион долларов не смогла бы взглянуть на него. Не сейчас.
– Иди, – резко бросила она через плечо.
И только тогда Пейдж обратилась мыслями к своему отцу. Она хотела ненавидеть его, хотела ненавидеть их обоих! Но обнаружила, что ненависти в ней нет.
А потом она заплакала – горько и беззащитно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13