– Продолжай, – сказал он.
И Тереза продолжила.
– Это случилось в ночь бала, когда отмечали его помолвку с Анн Тэлфорд, – заговорила она, едва шевеля губами. Ее тон был холоден и резок. – Он затащил Кэти Малхолланд в свою комнату и силой овладел ею. Я… я выходила из комнаты около четырех утра. Мне было нехорошо, и я ходила за лекарством. Я видела, как он вытолкнул ее из своей спальни. Она рыдала и пребывала в шоковом состоянии. Я тут же зашла к нему и предупредила его, что, если что-нибудь случится с этой девочкой, ему это не сойдет с рук – как в случае с Мегги Пратт.
Джордж Розье повернулся к сыну и молча, посмотрел на него, ожидая объяснений.
– Я же сказал, она сумасшедшая! – закричал Бернард, дрожа от гнева. – Она спятила, у нее не в порядке с мозгами!
Прежде чем Джордж Розье успел что-либо ответить на это, Тереза быстро проговорила:
– То, что у меня не в порядке с мозгами, ты еще должен будешь доказать. Но мне интересно, какое заключение о состоянии моего рассудка сделают Тэлфорды, когда я расскажу им одну премилую историю…
– Что ты сказала? – закричал Джордж Розье, метнувшись к дочери. – Ты, кажется, что-то сказала?
За этим последовало гробовое молчание. Джордж Розье смотрел на дочь с таким гневом, что, казалось, в любую минуту может наброситься на нее и избить. И Тереза, зная, сколь ужасен, бывает отец, когда он приходит в ярость, еще несколько месяцев назад испугалась бы его криков, уж не говоря о его уничтожающем взгляде. Но теперь она больше не боялась отцовского гнева. Замужество сделало свое дело: оно убило то немногое, что было в ней от женщины, и теперь все ее мужские качества вышли на поверхность. Терезе только недавно исполнилось восемнадцать, но за время замужества она успела окончательно повзрослеть. Теперь ее характер полностью сформировался, и это был характер мужчины – твердого, решительного, волевого. Ее душа тоже была душой мужчины, и она научилась мириться с этим. Терезу больше не пугало, что она любит находиться в обществе красивых женщин, что испытывает наслаждение, глядя на их лица и фигуры. Она, наконец, поняла, почему она забиралась на холм, чтобы смотреть оттуда на помещения кухни, где можно было увидеть Кэти Малхолланд. Да, теперь она знала, почему могла часами наблюдать за Кэти Малхолланд, – и это открытие вовсе не пугало ее.
Тереза нарушила молчание первой, и все присутствующие вздрогнули от резкого звука ее голоса.
– Если вы ничего не предпримете, чтоб исправить вред, который вы причинили Кэти Малхолланд и ее семье, – сказала она, отчетливо выговаривая каждое слово, – я сообщу обо всем Тэлфордам.
– Дьявол! Маленький паршивый дьяволенок! Ну, ты у меня сейчас получишь!
Джордж Розье протянул руку к Терезе, намереваясь ее схватить, но та успела увернуться.
– Джордж! Джордж! Успокойся! – закричала Агнес.
Джордж Розье повернулся к жене.
– Ты думаешь, я позволю этой девчонке диктовать мне свои условия только потому, что у нее обручальное кольцо на пальце?! – злобно воскликнул он. – Она, видите ли, возомнила себя взрослой! Ты хоть понимаешь, что это будет значить для нас, если она посмеет рассказать Тэлфордам?
– Да, да, Джордж, я это прекрасно понимаю, – голос Агнес звучал глухо и заметно дрожал. – Но, если ты не хочешь, чтобы вся прислуга была в курсе наших дел, я бы на твоем месте говорила чуть потише. Тем более что это будет менее утомительным для тебя. Тебе следует поберечь свои силы, потому что неизвестно, сколько еще будет продолжаться этот разговор. Ты только что пришел, а мы уже в течение нескольких часов пытаемся ее образумить, и пока нам это не удалось.
– Образумить! – Джордж Розье в ярости уставился на дочь. – Я сейчас быстро тебя образумлю, мадам. Я прикажу принести из конюшни плеть, и ты сразу станешь у меня как шелковая. Живо убирайся в свою комнату, если не хочешь, чтобы я отстегал тебя плетью. И не смей выходить оттуда, пока за тобой не приедет твой муж, а я уж позабочусь, чтобы он забрал тебя отсюда как можно скорее.
Тереза не сдвинулась с места. Ее лицо залилось краской, но голос, когда она заговорила, был абсолютно спокоен.
– Я не боюсь твоих угроз, папа, – сказала она. – Если ты успокоишься и трезво оценишь положение вещей, то поймешь, что вовсе не решишь эту проблему, заперев меня в комнате… даже если тебе удастся это сделать. Я могу написать письмо Тэлфордам в любое время в течение ближайших двух недель. А если ты продержишь меня взаперти все эти две недели и не позволишь отправить письмо до свадьбы, я сделаю это после свадьбы, и результат будет тем же. Брак тоже можно расторгнуть. И я уверена, что Анн Тэлфорд расторгнет брак, если узнает, какое свинство он совершил в ту самую ночь, когда была объявлена их помолвка. – Она посмотрела на брата. Ненависть между ними была так сильна, что, казалось, от их взглядов, устремленных друг на друга, вибрировал воздух. Повернувшись к отцу, она продолжала:
– Того, что он сделал с Кэти Малхолланд, уже нельзя исправить. Но материальный ущерб, нанесенный ей и ее семье, можно компенсировать. И под компенсацией я подразумеваю деньги. Ты должен предоставить достаточные денежные средства для того, чтобы она и ребенок, которого она родит от твоего сына, ни в чем не нуждались. Я согласна держать язык за зубами, если ты выплатишь ей тысячу фунтов и позаботишься о том, чтобы ее ребенок, независимо от того, будет это мальчик или девочка, получил образование.
В течение долгой минуты, Джордж Розье молча, смотрел на дочь. Он смотрел на нее так, словно она действительно лишилась рассудка. Тысяча фунтов! Она сказала – тысяча фунтов! Нет, она, должно быть, не в своем уме. К тому же обучение ребенка! Заботиться о воспитании ублюдка означало бы признать, что он – отпрыск рода Розье.
Джордж Розье шлепнул себя ладонью по лбу. Он был удивлен, что до сих пор не набросился на Терезу и не всыпал ей по заслугам. В самом деле, почему он стоит как каменное изваяние, вместо того чтобы взять со стола длинную стальную линейку и отлупить ею Терезу? Его руки непроизвольно сжались в кулаки, и он повнимательнее пригляделся к худой угловатой фигуре дочери, одетой в строгое серое платье. Разве молодые девушки одеваются в такие платья? Впрочем, Тереза всегда одевалась, как монашка. Она не только была некрасива, она даже не пыталась выглядеть лучше. Она была не женщиной, каким-то существом неопределенного пола… даже нет, она была мужчиной. Ее фигура была фигурой юноши – плоская грудь, узкие бедра… он видел очертания ее бедер под серой тканью юбки. Он всегда задавался вопросом, как в их семье мог уродиться такой ребенок, как Тереза. Если б дело было только во внешности, он бы еще мог с этим смириться. В конце концов, Тереза не виновата, что родилась с мужеподобной наружностью. Но ведь она и по характеру была мужчиной! И она смела, противопоставлять себя ему, Джорджу Розье, собственному отцу, которого она обязана слушаться и уважать.
Следуя внезапному порыву злобы, он схватил дочь за плечи с такой силой, словно Тереза действительно была мужчиной, и поволок к двери. Он бы непременно избил ее, прежде чем вывести из комнаты, если б его не остановила Агнес.
– Не трогай ее. Успокойся, – хрипло прошептала она, цепляясь за его руки, сжимающие плечи дочери. – Подумай, ты ведь не хочешь, чтобы вся прислуга узнала о том, что произошло? Будь благоразумен, Джордж, и не поднимай шума. Никто из них не должен ни о чем догадаться, даже Кеннард. Если кто-то из слуг узнает, это может оказаться для нас роковым. Отведи ее в комнату и запри, но ни в коем случае не бей. Если ты просто запрешь ее, слуги ничего не заподозрят. Они подумают: это из-за того, что она ушла от мистера Нобля.
Агнес говорила так, словно Терезы не было рядом. Или словно она была каким-то неодушевленным предметом, на который вовсе не обязательно обращать внимание. Тем не менее, они были вынуждены считаться с Терезой. Тереза представляла для них опасность, в ее власти было расстроить все планы, которые строились в течение долгих лет, испортить репутацию их семьи и нанести большой урон их финансовому благосостоянию. И сама Тереза прекрасно знала об этом.
Джордж Розье неохотно отпустил дочь. Его грудь вздымалась и опускалась, как кузнечные меха; он учащенно дышал от едва сдерживаемой ярости. Отойдя от Терезы, он распахнул дверь и пропустил ее в коридор. Прикрыв за собой дверь, он пошел вслед за ней вверх по лестнице, чтобы проводить ее до самой спальни и запереть там.
Когда муж вышел, Агнес Розье закрыла лицо руками и некоторое время молчала, слишком возмущенная тем, что сделал ее сын, чтобы заговорить с ним сразу. Затем она медленно отняла ладони от лица и повернулась к Бернарду, который стоял возле камина, ухватившись обеими руками за каминную полку.
– Бернард? Бернард! Ты, должно быть, сошел с ума! Как ты мог в ночь твоей помолвки…
– Замолчи, мама! – грубо оборвал ее Бернард. Повернувшись к ней в пол-оборота, он продолжал более мягким тоном:
– Не заставляй меня выслушивать твои обвинения – мне и так еще достанется от отца. Пожалуйста, уйди отсюда и позволь нам поговорить наедине. Мне будет легче говорить с ним, когда он вернется, если тебя не будет здесь. При тебе я не смогу ответить, как следует на его брань.
Он наблюдал, как разнаряженная фигура матери медленно проплыла через комнату и скрылась за дверью. Мать в ее ярком громоздком платье напоминала ему корабль, украшенный праздничными флажками, двигающийся вдоль берега при полном штиле. Когда дверь за ней закрылась, он принялся яростно колотить кулаком по мраморной полке. Отец, вернувшись в библиотеку, застал его за этим занятием.
Джордж Розье не стал спрашивать у сына, правда ли то, в чем обвинила его Тереза. Он и так прекрасно знал, что это правда. Подойдя к Бернарду, он схватил его за плечи и повернул лицом к себе.
– Знаешь, кто ты? – прорычал он. – Ты тупой, безмозглый сексуальный маньяк. Ты не можешь обойтись без баб, но неужели тебе не хватило ума поехать в город и утолить свою проклятую похоть там, безо всяких последствий для твоей репутации? Так нет же, ты снова обратил свое внимание в сторону кухни! У тебя, должно быть, извращенный вкус! Тебя почему-то привлекают судомойки и горничные. Но на этот раз ты завяз по уши, и в тот самый момент, когда должен более всего заботиться о своей репутации… Проклятый идиот! – Он еще сильнее сжал плечи сына. – Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что ты натворил? Ты соображаешь, чем это могло для тебя закончиться – и не только для тебя, а для всех нас? Если б я вовремя не остановил ее, она бы разболтала все Тэлфордам. Только подумай, как бы прореагировал Джеймс Тэлфорд, если б она поставила его в известность. Разумеется, он мог бы и не поверить ей на слово, но у нее есть доказательства. Эта маленькая шлюха, Кэти Малхолланд, будет рада подтвердить ее слова… Я сказал, что мне удалось ее остановить, но это только на время. Она сможет связаться с Тэлфордами в любой момент, как только уедет из нашего дома. Если это случится – вбей это себе в голову, сын, – ты будешь предоставлен самому себе и не получишь от меня ни гроша. Ты сам будешь виноват, если твоя свадьба полетит ко всем чертям, и я не собираюсь тебя содержать. Нам и так с трудом удается поддерживать подобающий образ жизни, шахта едва окупает себя, и я больше не в состоянии оплачивать твои игорные долги и твоих лошадей. Мы с твоей матерью возлагали большие надежды на твой брак с Анн Тэлфорд. Это помогло бы нам всем выпутаться из материальных затруднений, а тебя бы сделало владельцем огромного состояния. Неужели ты не соображал, как важно для тебя быть осторожным именно сейчас? Неужели у тебя совсем не работают мозги?.. Безмозглый кобель, вот кто ты такой! – Джордж Розье с силой стукнул сына кулаком в грудь. – А теперь попытайся впервые в жизни пошевелить мозгами и придумать, как выпутаться из этой ситуации и нейтрализовать твою сестру, – продолжал он, теперь немного спокойнее. – Только имей в виду: я не собираюсь выплачивать этой шлюхе Малхолланд тысячу фунтов. Ты понимаешь, что задумала твоя сестра? Она заставит тебя подписать бумагу, в которой будет сказано, что ты обязуешься позаботиться о воспитании ребенка. Для тебя это будет то же самое, что признать себя отцом этого ублюдка. Ты с тем же успехом мог бы пойти к Тэлфорду и рассказать ему, что ты переспал с дочерью Малхолландов в ночь помолвки. Послушай… Я думаю, твоя сестра не солгала насчет того, что Малхолланды пока не знают, кто отец ребенка. Более того, я уверен в этом. Иначе Большой Малхолланд уже давно бы пришел сюда. Я хорошо знаю Малхолланда, он работает на моей шахте с тех пор, как был еще ребенком. Он с виду очень спокойный человек. Но у него имеются твердые моральные принципы, а люди с принципами – наиболее опасный сорт людей, они становятся ужасными, когда отстаивают свою мораль. Насколько я понял, девчонка помалкивает, потому что боится, как бы ее отец не прибил тебя за то, что ты с ней сделал… Кстати, – он поднял голову и, сузив глаза, в упор посмотрел на сына, – это ты уволил его с шахты?
– Да, это я его выгнал, – ответил Бернард. Он говорил медленно, с трудом сдерживая ярость, вызванную в нем оскорблениями отца. – Малхолланд агитировал рабочих. Я часто видел его вместе с Рамшоу и его компанией.
– Не пытайся меня перехитрить. Я прекрасно знаю, почему ты это сделал. Он уже долгие годы общается с Рамшоу, но ты не выгонял его с работы и не выбрасывал из коттеджа. Сейчас ты выгнал его, потому что надеялся, что он вместе с семьей уедет из наших краев и ты, таким образом, избежишь опасности. Ведь ты рассчитывал именно на это, признайся?
Бернард выдержал отцовский взгляд, ни разу не моргнув, и оставил его вопрос без ответа.
– Проклятый идиот! – взорвался Джордж Розье, переходя на крик.
Скрежеща зубами, он отошел от сына и тяжело опустился в большое кожаное кресло возле камина, откинув голову на высокую спинку. Устало вздохнув, он снова посмотрел на Бернарда и осведомился, на этот раз совсем спокойным тоном:
– Ну и что ты теперь собираешься делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47