– Да, а Маллою и Беркфилду передайте, что могут у меня отсосать.
* * *
Терпеть он не мог больниц. Хуже запаха было зрелище качающихся, стонущих и полностью потерявших контроль над судьбой людей, ожидающих хороших известий. Люди в белых халатах – белые люди, которые считают себя выше его и изображают Господа Бога, – в таких местах всегда главные, а все прочие зависят от их милости.
– Здесь его мама и вся семья, – тихо сказал Алехандро, кивая в сторону клана де Хесусов.
Как только мать Хуана увидела Карлоса, начался новый тур громких рыданий, и чтобы ее удержать, понадобились усилия дочери, младшего сына, старшей подруги и соседки, а она продолжала выкрикивать на родном языке обвинения в адрес Карлоса.
Ее дочь Хуанита приблизилась к визитерам, когда рыдания матери стали чуть тише и мало-помалу сменились жалобными стонами.
– Он в реанимации, – всхлипнула она, приходя в раскрытые объятия Карлоса. Зарывшись лицом в его лацканы, она потерлась заплаканной щекой. – Обещайте мне, что найдете, кто это сделал.
Слюна у Карлоса во рту вдруг стала густой и соленой. Он наклонился, поцеловал девушку в темя, погладил по волосам и поднял глаза к потолку, пытаясь сдержать подступившие к ним слезы. Стоны матери, бормотание испанских молитв, плач женщины у него на груди... сколько раз, да простит его Господь, еще слышать ему женский плач, когда смерть вторгнется на его территорию?
– Посмотри мне в глаза, – приказал он ласково, поднимая ее пальцем за подбородок. – Я тебе обещаю, ручаюсь честью: те, кто это сделал, не будут знать покоя, пока я не выслежу их и не убью, как бешеных собак. Хуан был... лучшим из моих hombres. Он был мне как брат. Ваша семья – моя семья.
Девушка дрожащими пальцами погладила его по щеке. Карие глаза покраснели от слез, лицо исказилось болью.
– Мама не разрешила вам входить туда к нему, в реанимацию. Копы приходили и спрашивали, не знаем ли мы, кто это мог сделать, с кем мог враждовать мой брат... Я им сказала, что не знаю. Но если знаете вы...
– Клянусь тебе могилой моего отца, Хуанита: ни я, ни Алехандро этого не знаем. Но мы найдем.
– Прочь от моей дочери! Прочь, прочь! – завизжала старуха, выходя на миг из транса и видя, как последняя из ее взрослых детей прижимается к этому воплощению зла.
– Я должна пойти к ней, – прошептала Хуанита, открывая ладонь Карлоса и вкладывая туда золотой крестик. – Бабушка говорит, что только это спасло его, и его не съели, как остальных. – Выскользнув из объятий Карлоса, она оглянулась: – Он был у Хуана под рубашкой... он его с самого детства носил. Его крестили этим крестиком, вместе с ним погрузили в святую воду. Пусть он ведет и охраняет тебя! Найди их.
Карлос стоял неподвижно рядом с братом. Алехандро молчал. Группа женщин и мальчик, который вдруг стал главным мужчиной в доме, раскачивались на стульях приемной. Лучший друг Карлоса умирал, другой близкий друг уже погиб, его двоюродного брата выпотрошили. Сейчас надо будет поехать к тетке, матери кузена, всех обойти, заплатить за все похороны – в том числе за будущие, Хуана. Потом собрать людей, организовать группу поиска и возмездия, усилить охрану границ – завтра все попадет в газеты, и на ослабленные границы начнут напирать претенденты. Всплывут все старые вендетты, и придется показывать старикам, что его работа не прервана и силы не уменьшились.
Оглянувшись на девушку, он внезапно вспомнил возлюбленную своей юности и тут же отвернулся. Невинность Хуаниты взволновала его, привела на память Дамали, заставила подумать, какова была бы жизнь с кем-то вроде нее.
Но реальность тут же убила иллюзию. Он встряхнул головой, проходя с братом к двери, и вышел на свежий воздух. У них, наверное, был бы мальчик, такой, как младший брат Хуана, ребенок, которого было бы трудно и защитить, и прокормить, юноша, ждущий своей очереди на поиски счастья. Дочь, у которой невелик был бы выбор, она стала бы когда-нибудь толстой, старой и безутешной, а ее сын погиб бы на улицах или загремел за решетку, у ее дочери появился бы младенец, а сам он работал бы как вол, чтобы допиться до смерти на последние монетки, но только сначала измордовал бы свою женщину до полной потери былой красоты, а еще над ним бы, старым хреном, смеялись молодые восходящие повелители асфальтовых джунглей.
Глава 4
Самолет сел в Лос-Анджелесе еще затемно – разница в три часа с Западным побережьем была не в пользу группы. Несмотря на нескончаемую трескотню Дэна, удалось заставить его сесть в аэропортовский автобус и уехать домой, пока Большой Майк и Шабазз остались ждать багаж. Дамали и Марлен пришлось буквально запихивать Дэна в автобус, чтобы он отстал.
Теперь, когда группа собралась и шла по два в ряд через автостоянку, Дамали не хватало жизнерадостной болтовни Дэна. Большой Майк сумел отпугнуть немногих усталых фэнов, чтобы не совались за автографами. Интересно, что было бы, будь они мегазвездами, как эти, под маркой "Кровавой музыки"? Как тогда за вампирами охотиться? Как можно по желанию анонимно появляться и исчезать? Ладно, слава – не самое страшное из бедствий. Если придется, Дамали и с ней справится.
Рана от всей этой истории с Ди Ди тоже затянется не сразу. Дамали оглянулась на Хосе, уже не в первый раз, чтобы посмотреть, как он. Впрочем, как он может быть после такого? Он был потрясен до глубины души, а вся группа шла будто на похоронах. В какой-то мере так оно и было.
Большой Майк кряхтел, закидывая коробки с аппаратурой на верхний багажник джипа и привязывая их.
– Я, Марлен, Шабазз и Хосе берем "Хам-Ви", – проронила Дамали, глядя куда-то вдаль. – Майк, Джей Эл и Ковбой едут на джипе.
– Придется остановиться и набрать боеприпасов перед тем, как ночью въезжать в компаунд, – устало сказал Майк. – Еще не день.
– Это ты прав, – согласился Шабазз.
Больше им сейчас нечего было сказать друг другу. Рассевшись по машинам, они запустили моторы, посигналили и тронулись в путь. В "Хам-Ви" тишина стояла такая, что слышно было бы, как пролетит муха. Дамали даже не стала включать свою любимую радиостанцию. Ритмичная музыка казалась неуместной в таких обстоятельствах. Перед ее глазами снова и снова прокручивались последние события, но тут Майк посветил фарами, сигналя остановку возле ближайшего собора.
Шабазз опустил стекло и выставил ствол, прикрывая Майка, идущего по широким бетонным ступеням. Майк позвонил условным звонком, на который должны были ответить. Прошло несколько минут, и дверь церкви приоткрылась. Высунулась рука с чемоданчиком, показался край черной рясы, дрожащая рука перекрестила Майку лоб. И тут же дверь захлопнулась со стуком.
Майк показал чемоданчик сидящим в машине, вернулся в джип и отъехал. Дамали пристроилась за ним. Марлен взяла рацию и настроилась на частоту второй машины.
– Как, Майк?
– Все путем, Map. Святая вода, освященная земля... хватит на прочистку компаунда и еще останется.
– Отлично.
Марлен откинулась назад и стала смотреть в окно.
Хосе всю дорогу недвижно глядел вдаль – похоже, ничего вокруг не видя. Шабазз убрал из окна ствол, потрепал Хосе по плечу, но тот не шевельнулся. Дамали вела машину.
Хайвей сменился двухполосными узкими дорогами, по которым колонна из двух машин уходила, виляя, в холмы северного Голливуда. Деловые районы уступили место жилым пригородам, потом пошли особняки, разделенные широким пространством свободной земли. Отсвечивали странной голубизной при полной луне сосны и секвойи, отбрасывая на землю причудливые тени. Группа приближалась к месту, которое ее участники называли своим домом.
Дамали смотрела на свою крепость, стоящую на возвышении и окруженную ультрафиолетовыми прожекторами с управлением от таймера. Кусты и деревья вокруг были вырублены ради безопасности, остались только отдельные пальмы на краю территории. Окна из пуленепробиваемого стекла еще были закрыты стальными щитами. Кажется, четкие края бетонных конструкций никто не трогал. Сегодня Дамали почему-то показалось, что ярко освещенный дом больше похож на тюрьму, чем на жилье.
– Вроде все чисто, – произнесла Дамали в микрофон, останавливаясь на дорожке позади джипа.
– Ага. Но убедиться можно только одним способом, – ответил Майк из второй машины.
– Хосе, ты не займешься?
Хосе не отреагировал на вопрос Дамали, и она посмотрела на Марлен и Шабазза.
Шабазз кивнул, и он, Большой Майк, Джей Эл и Ковбой вылезли из машин одновременно.
Джей Эл сказал в микрофон, возглавляя группу зачистки из четырех человек:
– Датчики в рабочем состоянии. Сигналы тревоги никто не трогал. Сейчас открываю гараж. Map, загонишь туда джип, и я залью его ультрафиолетом, а то, не дай Бог, ненужного пассажира могли подцепить.
Шабазз направил ствол в сторону Марлен, прикрывая ее, а она выскочила из "Хам-Ви", пробежала к джипу, прыгнула внутрь и включила зажигание. Яркий свет залил гараж и стоящие в нем машины. Оба подошедших автомобиля медленно двинулись вперед. Группы прикрытия были готовы открыть огонь по любому чужаку. Дамали вздохнула. Нормальным людям не нужно заниматься такой ерундой после каждой поездки. Медленно закрылись двери гаража, гарантируя безопасность, и пока команда зачистки проходила комнату за комнатой, Дамали не могла подавить раздражение.
– Надо кое о чем поговорить до того, как заваливаться спать, – сказала она устало. – Я знаю, что все вымотаны и разбиты, но это дело надо решить сейчас.
Нестройный хор недовольного бормотания был ей ответом, когда она провела своих людей в военный зал. Каждый рухнул на ближайшее сиденье, будь то стальная табуретка, вертящийся стул, софа или кресло. Вид у всей команды был – краше в гроб кладут. Системы и мониторы Джей Эл показывали нормальный уровень.
Дамали подошла к широкому деревянному столу посреди комнаты, заваленному аппаратурой и оружием, и взгромоздилась на него.
Военный зал состоял в основном из металла и бетона. Может, лучше было бы собраться в студии или в игровой, или даже в кухне, подальше от этого сумасшествия. Массу усилий тратили люди, чтобы внести какое-то тепло в остальные комнаты и кабинеты, придать жилой вид, сделать настоящий дом, но там, где лежало оружие, иллюзия заканчивалась. И никаким количеством картин, декораций, растений и уютной мебели этого не скрыть.
Дамали знала, что все дошли до предела, даже перешли его, и подумала на миг, не могла бы более комфортабельная обстановка смягчить предстоящий разговор. И еще неясно было, как Хосе переживет некоторые подробности, которые следовало обсудить. Но эту мысль она тут же отогнала – никуда не денешься, необходимо говорить в лоб.
– Черт побери, – простонал Ковбой, с лязгом бросая оружие на ближайший стол и плюхаясь на софу. – Выпить бы сейчас да в картишки перекинуться.
– С первыми лучами солнца – вперед. – Джей Эл устроился на вертящемся стуле, испустив тяжелый вздох. – Блин, будто меня через камнедробилку прогнали.
– Ты, я, наш старый друг "Джек Дэниэлс", всякий другой, кто согласен играть с нами в покер, – сразу же, как рассветет, – поддержал его Ковбой. – В такие минуты виски – лучший друг человека.
– А как только солнышко выглянет, я найду себе жареные ребрышки, картофельный салатик, пару пивка холодного, – заявил Майк, тяжело опадая в кресле. – А потом позвоню той милой сестричке...
– И как вы только можете в такое время думать о еде? – покачала головой Марлен. – Или еще о чем-то? Поганить свое тело сейчас тоже не надо, ребята. Всем нам нужно собраться и организм держать в готовности...
– Тебе объясняют еще раз, брат, что эта свининка – гибель тебя, – предупредил Шабазз, рассматривая обойму. – И насчет сестрички, с которой хочешь провести время, тоже поосторожнее.
Большой Майк залился раскатистым смехом.
– Не компостируйте мне мозги, Map. Шабазз, ты же знаешь, не могу я жрать эту вегетарианскую жрачку, которую вы все нам пихаете. И еще черному братцу без хорошей девки никуда, если вы меня понимаете.
– Но от свинины надо отказаться, Майк! – неодобрительно глянул на него Шабазз.
– Неужто профессиональный охотник на вампиров впаривает Большому Майку, что свинина его погубит? – Ковбой хлопнул себя по лбу и уронил руки на спинку дивана. – Слушайте, пристрелите меня кто-нибудь, чтобы не мучился.
– Она для здоровья вредна, – настаивал Шабазз.
– Дайте мне настоящей жратвы... хорошо бы под креольским соусом.
Ковбой открыл глаза и хмуро глянул на Большого Майка.
– Так, никаких упоминаний о Луизиане! Запретная тема.
Дамали не сдержала смеха и не успела раскрыть рот, чтобы спросить об этом страшном городе, как подняла руку Марлен.
– Девушка, лучше тебе не знать.
– Но я тебя слышал, Майк. Всем нам надо передохнуть после того, что сегодня было. – Шабазз покачал головой. – Я лично собираюсь послушать джаз. – Он посмотрел на Хосе: – Парень, тебе какая-нибудь легкая музыка может помочь. Можем составить тебе компанию, если хочешь. Или пошли чайку заварим?
Дамали следила за разговором, спокойно отмечая про себя, как каждый готов говорить о чем угодно, кроме того, о чем надо.
– А я могла бы погонять шары, а потом ободрать Ковбоя и Джей Эл в покер, а потом уже заняться жареными ребрышками.
– Шары погонять – пожалуйста, но в карты ты с нами, детка, играть не будешь. В игры, где есть случайность, мы ни с тобой, ни с Марлен не играем – вы, милые дамы, жульничаете. Дар свой в ход пускаете.
– Неправда! – Дамали со смехом спрыгнула со стола и встала перед Ковбоем.
– Мы просто играть умеем, – поддержала ее Марлен. – Ну ладно, играйте сами в свои игрушки. Мне кое-что посмотреть надо.
Шумное веселье закончилось так же внезапно, как началось.
– Марлен говорит правду, – вздохнула Дамали. – Появилась новая сущность, с которой мы ни разу еще не имели дела. Так что я советую всем отдохнуть и развлечься как следует, когда рассветет, потому что после заката нас ждет тяжелая работа.
Все согласно кивнули, кроме Хосе, который все так же глядел, ничего не видя, в закрытые сталью окна.
– Усердно работать, усердно отдыхать и не остывать никогда, – пробормотал Шабазз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31