Рейф был неотразим в брюках цвета хаки, белой рубашке и черном блейзере. Рано или поздно ей пришлось бы с этим столкнуться. Лучше уж рано, чем поздно. Возможно, так будет даже легче.
Рейф сел за руль ее машины. Уровень воды постепенно спадал. Они проехали мимо пивнушки Делроя, и Молли вспомнила свое последнее свидание. Она почувствовала, что начиная с этого мгновения будет сравнивать каждого встреченного мужчину с Рейфом Уэббером. Грустная мысль для женщины, которая не желала грустить.
– Тебе здесь нравится? – Рейф обвел рукой зал ресторана. Улыбка Молли вскружила ему голову. Он никогда бы не подумал, что ей идет черное, но этот цвет подчеркивал рыжеватый отлив ее волос, золотистую кожу и блеск янтарных глаз.
«Ей есть, что предложить мужчине, – подумал он. – Какому-нибудь честному работяге, который даст ей дом и семью – все, что нужно такой женщине, как Молли».
Она заказала самые дешевые блюда. Рейф выбрал на закуску ассорти из морепродуктов. Когда на стол поставили блюдо с креветками, гребешками и моллюсками, Молли взглянула на него с подозрением. Рейф подцепил вилкой жареную креветку, обмакнул в соус и поднес к ее губам.
– Открой рот, Молли.
Она ухватила креветку и с раздраженным видом начала жевать.
– Что не так? Хочешь плавленого сыра? Можно заказать к кофе на десерт.
Молли невольно рассмеялась, и ее глаза засияли, как солнце. Рейф в изумлении уставился на нее.
– Извини. Наверное, я все еще нервничаю из-за Кенни. Все пытаюсь понять, как же он меня выследил. Это ужасно – так ненавидеть человека, за которого когда-то согласилась выйти замуж. Сразу видно, как я умею судить о людях.
– А ты хорошо его знала?
– Похоже, плохо. Я видела в нем красивого мужчину с безупречным вкусом, который постоянно заключает какие-то сделки. Я ушам своим не верила, когда через три недели после знакомства он предложил мне выйти за него замуж.
– Любовь с первого взгляда.
– Страстное увлечение. Сменившееся разочарованием. Но зато я многому научилась.
«Правда, Молл? А как насчет Джеффи? А как насчет этого мужчины? Что ты о нем знаешь?»
Рейф скормил ей очередную креветку, а затем гребешка, предварительно окунув его в винный соус. Молли зажмурилась, наслаждаясь великолепным сочетанием вкусов.
– Решила больше не связываться с мужчинами?
– Больше не выходить замуж, – уточнила Молли и попробовала моллюска. – Кончается тем, что я начинаю жалеть мужчин, которые мне нравились, а из этого… ой, как вкусно! … ничего хорошего не выходит.
– Ты и Дьюхарста жалеешь?
– Ничего не могу с собой поделать. Это же так трудно: знать, что ты неудачник, и постоянно притворяться из страха, что люди поймут, какой ты на самом деле.
– Откуда в тебе столько мудрости?
На этот раз Молли рассмеялась вслух.
– Мудрость? Нет уж, это не ко мне. Господи, как ты можешь говорить такое, когда только что познакомился с моей главной ошибкой в жизни? Слушай, попробуй вот это. Не знаю, что это такое, но очень вкусно.
– Сырая рыба.
Ее глаза округлились.
– Не может быть. Сырая рыба – это же суши, и ее скатывают в такие маленькие шарики с каперсами и еще чем-то.
– Ее вымочили в лимонном соке. Кислота заставляет белок сворачиваться. И никаких калорий. – О масле Рейф решил не упоминать. Ему так нравилось кормить Молли, соблазнять ее, разделять с ней ее наслаждение. – Моллюски еще лучше, но и она ничего.
Рейф, словно зачарованный, смотрел, как Молли жмурится от удовольствия, пробуя холодный рыбный салат. Похоже, он еще не встречал настолько чувственную женщину. И более загадочную. Ее привлекательность не имеет никакого отношения к модной одежде или умению появляться в нужных местах с нужными людьми. В отличие от большинства женщин, которых он близко знал, она не ждет, пока он выскажет свое мнение, и не спешит соглашаться. Молли спорит. Она способна вести умную беседу на самые разные темы и не боится задавать вопросы или признать свое неведение.
Когда официант принес горячее, от закусок не осталось и крошки. Не раздумывая, Рейф переложил ей на тарелку кусок крабового пирога и несколько жареных гребешков.
– Ты должна как следует наесться морепродуктами, пока ты здесь. Они очень полезны для здоровья.
– И содержат миллион калорий, потому что их жарят.
– Я еще не говорил тебе, какая ты сегодня красивая?
– Нет, и даже не пытайся. Я одета неподобающим образом. Посмотри вокруг. Почти все женщины здесь сидят в джинсах и носят длинные серьги. Крутизна, как говорит Карли.
– Та самая Карли, у которой колечко в пупке? Соседская девчонка? Ну, да, это настоящий эксперт в области моды.
Молли переложила кусок жареной форели из его тарелки в свою.
– Ей всего пятнадцать лет. Дай срок.
– Стю было пятнадцать лет, когда я взялся за его воспитание. Мы разговаривали с ним на разных языках.
– Ты отлично потрудился. Я не так уж хорошо его знаю, но он мне понравился. И я доверяю вкусу Анны-Марии.
– Ты знаешь о его наследстве?
– Только то, что в один прекрасный день он получит какие-то деньги.
Рейф чуть не подавился рыбной костью.
– Ага. Что-то вроде.
– Из него выйдет замечательный учитель истории. Сразу видно, что он обожает свой предмет, стоит только послушать его рассказы.
Рейф предпочел не распространяться о том, что должно произойти, когда его брату исполнится тридцать один год. Непросто будет его жене привыкнуть к новому положению вещей.
– Что ты хочешь, сыр и кофе или лимонный пирог?
– Что? О нет, спасибо.
– Ты почти ничего не съела. – В тарелке Рейфа Молли неплохо попаслась, но ее жареный цыпленок с салатом остался нетронутым. – В чем дело, Молли? Ты все еще волнуешься из-за Дьюхарста?
– Кенни? Нет, по-моему, ты открыл для него новые горизонты. Конечно, у него может и не получиться, но…
– Но?
– Рейф, ты сделал для меня все что мог, и даже больше. И я очень тебе благодарна. Если он появится снова, я справлюсь с ним сама, хорошо? У меня в этом деле большой опыт.
– Просто из любопытства, как ты обычно его выпроваживаешь?
Ей не хотелось отвечать.
– Я даю ему денег. Домой я его не впускаю, даже если он говорит, что иначе ему придется спать на улице. Хуже всего, что Кенни далеко не дурак. Он устраивается на работу, работает до первой зарплаты, а потом начинает искать что-нибудь получше. Он… по-моему, его можно назвать вечным мечтателем.
– Хорошо хоть, не вечным двигателем, – съязвил Рейф.
– Он берет деньги в долг, чтобы купить лотерейные билеты, – вздохнула Молли. – Говорят, в детстве он был очень хорошеньким. Мама страшно его избаловала, давала ему все, что он просил, убеждала его в том, что он особенный, и все ему прощала. Он не виноват, понимаешь? А потом бедный Кенни узнал, что, по мнению всех окружающих, ничего особенного в нем нет.
Рейф глядел, как пламя свечи отражается в ее глазах. Огромных, теплых глазах цвета меда.
– Таких людей нельзя не жалеть. – Мягкий и хрипловатый голос заглушал стук столовых приборов, звон фарфора и смех посетителей ресторана.
– Ты думаешь?
– Не станешь же ты презирать ребенка, – настойчиво продолжила она. – А Кенни так и не повзрослел.
Рейф медленно покачал головой. Ну что тут ответишь? Он подозвал официанта и заказал лимонный пирог на вынос.
Вернувшись в коттедж, Молли пожалела, что не отдала должное цыпленку. Она поела сырой рыбы, а Рейф еще и поделился с ней своим ассорти из морепродуктов, так что голод она утолила. Но целый лимонный пирог – это очень опасно. Расчувствовавшись, Молли теряла контроль над собой. По-своему, она ненамного умнее Кенни.
Рейф отнес пирог на кухню. Молли бросила на кресло шаль и поправила волосы, стянутые в тяжелый узел, а затем решила переодеться во что-нибудь более удобное. Рейф сказал, что она красива. Они оба знали, что это не так, но лучше одеться попроще. Хотя Рейф и назвался ее мужем, этому никогда не бывать.
А если Кенни явится к ней снова и спросит, где ее муж, она ему скажет…
Ничего. Ни словечка он от нее не услышит. Если бы Рейф поинтересовался ее мнением, она сказала бы ему, что не намерена лгать. «Карты на стол» – вот ее девиз отныне и навсегда.
В джинсах и поношенной рубашке она решительно вошла в гостиную, намереваясь положить конец недоразумению. Но Рейф опередил ее.
– Ну и ну, у тебя такой вид.
– Какой еще вид?
– Воинственный. Тебя что-то разозлило? Или ты до сих пор расстраиваешься из-за того, что я назвался твоим мужем? Молли, где ты прожила последние пятьдесят лет?
– Похоже, далеко от тебя. И он тебе все равно не поверил.
– Что-то ты задумала. Давненько мне не приходилось видеть Молли на тропе войны.
– Ничего я не задумала. Мне хорошо, так хорошо, что я собираюсь даже съесть кусок пирога. Хочешь, я и тебе отрежу?
Рейф взглянул на нее с любопытством.
– Не сейчас.
Молли отрезала тоненький кусочек. Совсем прозрачный. Вернувшись в гостиную, она уселась на один из двух стульев, поставила тарелку с пирогом на книжную полку и продолжила свою атаку.
– Ну хорошо, в одном мы согласны друг с другом, завтра ты уезжаешь, но, скорее всего, время от времени мы будем встречаться. Ты брат Стю, а я сестра Анны-Марии. Так что…
– Ты думаешь, наступит конец света, если люди решат, будто мы переспали? Сколько тебе лет, Молли, тридцать пять?
– Тридцать шесть, – отрезала она.
– Милая, – мягко сказал Рейф, – мы живем в двадцать первом веке. Женщины имеют право голоса, занимаются политикой… короче, делают, все, что хотят, и никто не задает им лишних вопросов.
«Кроме их детей», – мысленно добавил он, но его былая обида на мать давно прошла.
– И что из этого? К чему ты клонишь?
– А клоню я вот к чему. Если у тебя не найдется еще парочки ревнивых ухажеров, нам с тобой ни перед кем не придется оправдываться. Не знаю, как насчет твоей сестры, но Стю и слова мне не скажет по поводу того, что мы были здесь вместе.
– Ну, ладно, ничего страшного. Конечно, мы уже взрослые, и… ну да, люди часто живут вместе, и это никого не волнует. Просто в маленьких городах все воспринимается по-другому, и вообще…
– Молли.
– У нас в Гроверс-Холлоу тоже есть кабельное телевидение, так что никого этим…
– Молли, – повторил Рейф, но ее уже понесло. Хорошо хоть птичьи клетки оказались накрытыми, а то и попугаи сказали бы свое веское слово.
Он поднялся с кресла. Встав прямо перед ней, он снова произнес ее имя, а затем схватил ее за руки и привлек к себе.
– Так вот что тебя беспокоит? По-моему, это называется сексуальным возбуждением, – прошептал Рейф и поцеловал ее в губы.
Рейф не ошибся. Это и было сексуальное возбуждение, которое медленно разгоралось весь день.
Седьмая глава
Ее губы были сладкими на вкус. Ее тело оказалось именно таким, каким оно должно быть у женщины, – мягким, податливым и теплым. Упругим. А не хрупким и костлявым, из сплошных углов и граней. Одной лишь новизны этого ощущения было достаточно, чтобы опьянить Рейфа даже до того, как Молли со стоном обвила его руками.
Страсть. Она охватила их обоих. В свои тридцать восемь лет Рейф был уверен, что давно вышел из того возраста, когда гормоны оказываются сильнее здравого смысла. У него имелась куча причин, чтобы избежать близости. Но в нужный момент он не сумел вспомнить ни одной из них.
Неотвратимость – вот, что толкнуло их друг к другу. Рейф не мог удержаться, чтобы не обнять ее, не припасть к ее губам, не прижаться к ее горячему телу, не вобрать в себя аромат Молли Дьюхарст. Невероятную смесь чувственности и невинности.
Рейфа обезоружило полное отсутствие притворства с ее стороны. Да, она восхитительная женщина, и да, они оказались запертыми в очень маленьком доме. Правда и то, что сексуальное притяжение тлело и тлело, разгораясь все сильнее. И, наконец, произошел взрыв.
– Господи, – задыхаясь, прошептала Молли. Ее глаза медленно раскрылись, и она изумленно взглянула в его лицо. – Ты вправду поцеловал меня, или мне это почудилось?
В его шутливом ответе звучала нотка отчаяния.
– Если ты не поняла, значит, я теряю форму.
– О, нет… все замечательно! То есть, у тебя отлично получается. – Молли зажмурилась и уткнулась лицом ему в грудь. – Почему бы тебе не заткнуться, пока ты не выставила себя полной дурой, Молли Лу? – с яростью проворчала она.
Кот дремал на кушетке. Рейф согнал его взмахом руки. Кушетка была узковата, но может, это и к лучшему. С любой другой женщиной следующим шагом была бы постель. Но это Молли, а не какая-то «другая женщина». Рейф понятия не имел, что делать дальше; он знал лишь, что старые правила к ней не подходят.
Одно ясно – этот неудачник, за которым она была замужем, слишком эгоистичен. Рейф знал, как подарить женщине наслаждение. Он довел свое искусство до совершенства. Беда в том, что Молли заслуживает гораздо большего, чем быстрый, безопасный и приятный для обоих секс. А Рейф только это и может ей предложить.
– Гм… может, мне все-таки попробовать пирога, – сказал он, мягко высвобождаясь из ее объятий. Кот снова вскочил на кушетку и окинул его злобным взглядом, словно желая сказать: «Эй, если ты не собираешься воспользоваться этой штукой, приятель, вали отсюда!»
– Ах да, пирог. – Молли покачала головой. – Не знаю, мне почему-то так плакать захотелось.
– Чего тебе захотелось?
– Не обращай внимания, ешь. Мой кусок тоже где-то здесь. Ты не мог бы сунуть его в холодильник? Есть совсем не хочется. Вроде бы пора проголодаться… я же цыпленка даже не попробовала, но… наверное, все дело в погоде. И еще Кенни… и все такое.
Наконец-то до Рейфа дошло. Она смущена. Подозрительно веселый голос, слишком яркий блеск глаз… и губы, все еще припухшие от поцелуя. Рейф не знал, то ли ему съесть пирог, то ли заняться любовью. Он так и стоял столбом, глядя на нее, словно минер, увидевший неизвестное взрывное устройство.
– Молли? – Она отмахнулась, но было уже слишком поздно. Крупная слезинка сорвалась с густых ресниц и поползла по щеке.
– Милая… не надо, – прошептал Рейф.
Это стало последней каплей. В следующие десять секунд Молли стояла, обхватив себя руками и судорожно всхлипывая. Затем Рейф раскрыл объятия, и она слепо шагнула к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16