- Это мое имя. Кроме
того, я сцентор космогнозии... Это научный титул. Удивлены? Меня не
удивляет ваше удивление. Я не буду объяснять. Извините, но это
бессмысленно. Вы все равно не поверите... не поймете... Это не вместится в
ваши понятия. Это так будто вы, извините, объясняете троглодиту
дифференциальное исчисление. Нет, даже не так... обезьяне - теорию
гравитации... Да, я правильно уловил дистанцию, которая нас разделяет.
Извините...
Сказав это, он поклонился с чувством превосходства и вышел из
библиотеки.
- Не рассчитывай, что тебя минет его идиотская история, - сказал Оле.
- Рано или поздно он рассказывает ее всем.
- Тебе уже рассказал?
- Конечно, я здесь уже пол года, а он, как минимум год!
- И о чем он рассказывает?
- Он бредит не хуже Энора... "Ансат Четвертый Квандр", тоже мне,
выдумал! - фыркнул Оле. - Остальное тоже высосано из пальца. Он, представь
себе, утверждает, что попал сюда из будущего! Якобы участвовал в
межгалактической экспедиции двадцать шестого века! Через триста лет,
представляешь? Он говорит, что попал в область какого-то "отрицательного
времени"... нет, он называет это "изолированная область антивремени"...
хитро, да? Вместо двадцать шестого века его отбросило назад и он
приземлился в двадцать третьем. Полный абсурд, да?
- А кто он на самом деле?
- Тут не совсем понятно... - ответил Оле с сомнением. - Он прилетел
на Землю на каком-то корабле. Один. А этого корабля не нашли в реестрах.
Скорее всего он был слишком старым... Знаешь какой тогда был бардак? Даже
самое маленькое государство считало своим долгом и делом чести отправить
собственную межзвездную экспедицию. Архивы тех времен - большая мусорная
яма. Записи потерялись, а на корабле не обнаружили никаких данных для
идентификации. Может этот псих их и уничтожил. Его товарищи, наверное
погибли где-то в космосе, а сам он долго проспал, потом проснулся и
свихнулся от безделья...
- Значит он утверждает, что его экспедиция отправится только через
триста лет?
- Вот именно! Он напирает на то, что попал во временную петлю, через
некоторое время умрет, а в двадцать шестом веке родится снова, чтобы
отправиться к звездам. И так по кругу...
- Надо признать, оригинальная идея.
- О, да. Они всегда находят свежие идеи. Этого у них не отнять. Все
это - последствия одиночества в космосе...
Мы долго молчали.
- А ты, Оле? - осторожно спросил я. - Ты тоже летал?
- Немного. И недалеко. Я был на практике, потом сдавал экзамены. На
этом все и кончилось. Но моя история совсем не похожа на бредни этих
бедолаг. Она полностью правдива и поэтому не такая интересная. У меня был
шок, теперь я просто восстанавливаю равновесие... Доктора говорят, что я
снова смогу летать в патруле. Знаешь, это чертовски нудная работа, но что
делать, если межзвездные экспедиции отправляются так редко. Кроме обычных
межпланетных перевозок, которые еще скучнее, это единственный способ
летать. Если хочешь, могу рассказать как я здесь оказался. Это очень
простая и короткая история...
Я охотно согласился послушать. Линдгард кивнул головой, уселся
поудобнее и тихим монотонным голосом начал рассказывать:
- На третьем курсе меня назначили на "Краб". Это маленький патрульный
корабль среднего радиуса. Надо было налетать сколько-то астрономических
единиц, потом экзамен, и получаешь лицензию самостоятельного пилота
патруля.
Со своим инструктором я познакомился только в кабине "Краба"... Он
сидел справа. Мы поздоровались. Голос у него был приятный, звучный и
ровный... Это и все, что я мог про него сказать после первого полета.
Скафандр и шлем его полностью скрывали. Впрочем, так же, как и меня...
Он был прекрасным командиром и редким пилотом. Даже мне, новичку, это
бросилось в глаза еще в первом полете... Все время, пока мы вели ракету,
его руки лежали на рычагах, дублирующих систему управления. Каждое мое
неверное движение вызывало немедленную реакцию этих внешне неуклюжих рук в
толстых перчатках. Иногда мне казалось, что он узнает о моих ошибках еще
до их совершения. Это было неестественно, я начал привыкать к этому только
после нескольких маневров. Его ненавязчивое присутствие давало ощущение
стопроцентной надежности полета. С ним, даже когда он неподвижно лежал в
кресле и, казалось, спал, я чувствовал себя в безопасности. Не знаю
отдыхал ли он. Мне неоднократно приходило в голову что он никогда не спит
или спит очень чутко. Любое движение кабины или щелчок детектора пыли,
сразу его будили. Он застывал перед управлением, готовый прийти на помощь
в любой момент...
Я ни разу не видел как он ест и думал, что он утоляет голод когда я
сплю. Первый совместный рейс длился две недели. Во втором мы углубились в
район пояса астероидов, где мне предстояло блеснуть своими навигаторскими
способностями. Программа экзамена предусматривала посадку на Церере,
демонтаж одного из топливных баков и несколько тестов в условиях
ограниченной связи.
Все у меня получалось неожиданно хорошо. Присутствие командира
действовало как успокаивающее средство. Кажется, я не сделал ни одной
ошибки. Когда мы легли на обратный курс, он сказал только одно слово:
"Сдал." Мне нравилось, что он так сдержанно относится как к моим ошибкам,
так и к успехам.
Я ни разу не видел его без скафандра и вне ракеты. Когда я покидал ее
после рейса, он оставался, проверяя какие-то мелочи в бортжурнале. Его
добросовестность и усердие меня просто удивляли.
После сдачи экзамена, когда мы по известному, облетанному десятками
ракет, курсу возвращались к Земле, я подумал, что мне с ним никогда не
сравняться... Рядом с его способностями, я чувствовал себя дураком и даже
решил, что таких пилотов нельзя давать неопытным ученикам. С ним я потерял
ощущение собственной значимости и получил уверенность - пока он в кабине,
ничего плохого случиться не может.
Ракета шла к Земле как по струнке, ничего особенного не происходило и
я, как обычно, предложил ему партию в шахматы. Он согласился. Играли мы на
память, без доски. Мне это было трудновато, но я старался не подавать
вида. А он играл великолепно, и при этом умудрялся следить за контрольной
панелью и замечать мельчайшие детали на экранах. Если честно, мне ни разу
не удалось у него выиграть, но я быстро смирился, в этой области он был
недостижим...
После одного из ходов я очень долго ждал его ответа. Раньше он
никогда так долго не думал. Я решил, что он заснул или задумался над
чем-то другим, и не прерывал его молчания. Только через двадцать минут, я
попытался заговорить. Он не отозвался.
Забеспокоившись, я перегнулся через подлокотник, но ремни мешали
достать до его руки. Я расстегнул их и цепляясь за скобы поплыл в его
сторону. Взяв руку, лежащую на управлении, я не ощутил сопротивления! Я
быстро подтянулся к его лицу и заглянул под шлем. Впервые я видел его лицо
так близко, оно показалось мне каким-то неестественным. Глаза были
открыты, но казались мертвыми, неподвижными и пустыми. Я дернул его за
руку, ни одно движение не нарушило неподвижности этой восковой маски.
Вдруг, безвольная ладонь начала понемногу сжимать мое запястье. Твердые
пальцы судорожно сомкнулись, я даже вскрикнул от боли. Больше в нем ничего
не пошевелилось, будто эта рука жила собственной, самостоятельной жизнью.
Я рванулся назад, пытаясь освободить руку от болезненного захвата.
Безрезультатно, перчатка крепко держала запястье.
Внезапный приступ страха заставил меня схватиться свободной рукой за
скафандр на груди командира. Вместо мягкой подкладки я почувствовал под
рукой жесткую металлизированную ткань. Я дернул изо все сил и застежка
открылась... И тогда... Перед моими глазами предстало содержимое
скафандра... Вместо человеческого тела я увидел... пучки кабелей и
гидравлических шлангов, исполнительные механизмы и радиодетали...
Я потерял контроль над собой. Вырывая все еще захваченную руку, я
запрыгнул на него и начал пинать куклу-командира кованными ботинками...
Какой-то из шлангов лопнул, по ткани скафандра расползлось масляное пятно,
захват ослаб, после чего мертвая механическая ладонь отпустила мое
запястье...
Это была машина! Не человек, а его модель, исполнительный механизм
соединенный с компьютером ракеты! Это был эксперимент, понимаешь? Именно у
этой машины, а не у меня проверялись способности пилота... А я... я должен
был вести себя так, как будто рядом опытный пилот... Поэтому кукла была
похожа на человека... Поэтому никто мне ничего не сказал! И именно эта
кукла подвела... Я был ее дублером, на тот случай, если что-то
произойдет... Всю мою уверенность как ветром сдуло... Несмотря на шок, я
как-то ухитрился доставить корабль на околоземную орбиту, откуда меня снял
другой патруль...
Оле остановился вглядываясь в какую-то точку на стене.
- Вот такой у меня был командир... - продолжил он через минуту с
ноткой иронии в голосе. - Вообще-то я успел к нему привязаться. Для меня
он был образцом для подражания, недостижимым идеалом. Я полюбил его, а он
оказался мерзким механическим манекеном, роботом...
Оле перенес взгляд на мое лицо и некоторое время, с выражением
подозрительности изучал его. В друг глаза его расширились и зажглись диким
огнем. Прежде чем я успел сориентироваться, он напрягся и прыгнул на меня.
- А ты? Ты?! - кричал он дергая меня за грудки. - Ты тоже робот!
Он безумно вырывал лацканы моего пиджака. Пытаясь освободиться, я
машинально схватил его за запястье, чтобы оторвать его руку от одежды. И
тогда он взорвался новой волной спазматических криков.
- Прочь, прочь!!! - выл он в диком испуге. - Отпусти, сейчас же
отпусти! Мерзкий автомат! Выключайся, немедленно выключайся! Ты не
настоящий!
Он отпрыгнул, вырвав у меня свою руку. За ним неожиданно вырос
черноволосый великан, должно быть тот человек, который до сих пор сидел в
углу комнаты. Он схватил Оле за плечи и выволок его в коридор. Я услышал
как он крикнул глубоким голосом:
- Санитар! У Линдгарда опять приступ. Заберите его!
Через минуту он вернулся и, неуклюже поклонившись, сказал:
- Не волнуйтесь, для него это обычно... Это повторяется с каждым
новичком... Через час пройдет, и он все забудет. Меня зовут Конти, -
добавил он через секунду и протянул мне руку.
Потом, склонившись надо мной, он прошептал:
- Но это не настоящее имя. Меня вообще нет! То есть я есть... но я не
человек! - добавил он, увидев на моем лице плохо скрытую тень испуга. -
Меня подменили, понятно? Настоящий Конти остался на шестой планете системы
Веги, а вместо него прислали меня! Но... - он приложил палец к губам, -
никому, ничего! Я знаю, что ты тоже... того... правильно? Галактиты? Тебя
тоже, я знаю! Таких я всегда узнаю, не бойся! Но те, что здесь, не узнают,
не поймут... Нам надо держаться вместе! - Он с такой силой хлопнул меня по
плечу, что я закачался. - Ну, порядок? Уж мы им...
Он сделал неопределенный жест рукой, таинственно улыбаясь подмигнул
мне и вышел.
В библиотеке остался только я.
Удобно усевшись в углу, я достал микрофильмы и лупу. Я выбрал
характеристики трех человек с которыми успел познакомиться. Четвертого
Квандра я найти не смог, поскольку не знал его настоящего имени. Оле
говорил, что его зовут как-то иначе...
С Оле Линдгардом, все было ясно. То что было о нем написано,
полностью совпадало с тем, что он рассказал. Его случай был определен как
"ассоциативная травма, вызывающая истерически-боязненную реакцию". По
мнению Квина, через год, все симптомы должны исчезнуть. К настоящему
времени он добился того, что Оле подозревал в "искусственности" только
новых, увиденных впервые людей. Первоначально он бросался даже на старых
знакомых, причем по несколько раз подряд, всякий раз, когда затрагивались
вопросы, связанные с его службой в космосе.
История болезни Энора лишь немного совпадала с его рассказом. Энор
никогда не летал дальше Луны. Он действительно работал на Селене, но очень
не долго и как практикант. Сейчас ему шестьдесят два биологических года. В
тот день когда произошла окутанная тайнами, легендами и туманом
необъяснимых загадок катастрофа на базе Селен, ему было чуть больше
двадцати. При взрыве он потерял обе ноги. Его нашли в нескольких десятках
метров от развалин базы, у склона Иппарха. Он находился во второй стадии
клинической смерти, после начала структурных изменений мозга.
Неоднократные попытки пересадки и воссоздания тканей не дали результата.
Если бы в таком состоянии его вернули к жизни, жить он бы не смог. Его
оставили в анабиозе, и двадцать лет он ожидал прогресса в области
регенерационной хирургии мозга. Последующие попытки дали гораздо лучшие
результаты.
Вернувшийся к жизни Энор, казалось был абсолютно нормален, однако,
когда ему предложили регенерировать конечности, он заупрямился. С тех пор
он и начал рассказывать свою необычную историю о контактах с жителями
Денеба. Некоторое время он работал в службе космической связи на Земле, но
слишком часто требовал отправить его на Луну. Затем состояние ухудшилось и
он начал пренебрегать своими обязанностями.
Его направили для наблюдения в заведение доктора Квина. Пять лет
лечения специальными методами не дали никакого эффекта: Энор до сих пор
рассказывает свою сумасшедшую историю, постоянно дополняя ее новыми
подробностями.
Последней я нашел информацию о Конти и начал читать ее с возрастающим
интересом:
"Эл Конти, участник экспедиции "Коралла" в систему Крюгер-60.
1 2 3 4 5 6