– Джек, – произнес Ник.
Джек Мартин словно сошел с экрана фильма про Джеймса Бонда. На нем был дорогой черный костюм, белая бабочка. Черные волосы были гладко зачесаны назад. Джек подтолкнул Кэтрин вперед и зашел в комнату вслед за ней. Труп Николь он еще не видел… – Теперь медленно положи пистолет на пол, – скомандовал он Кэтрин. – Медленно, без лишних телодвижений.
Она стала приседать, чтобы выполнить его поручение.
Вдруг раздался грохот. Кэтрин ловко вывернулась и выстрелила Джеку в ногу. Он согнулся, а Кэтрин навалилась на него всем своим весом.
В результате Джек оказался лицом к полу, на руках его были наручники. Он даже не сразу успел понять, как все случилось.
На самом деле Ник, видя безвыходность ситуации, решил отвлечь Джека.
Единственное, что пришло ему в голову, это как можно громче упасть вместе со стулом, к которому он был привязан.
Ник посмотрел на Кэтрин.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Со мной все нормально. Не стоит беспокоиться… Подумай лучше о Николь… Ей точно не повезло!..
Нику не понравилось, как она ответила ему. Было в ее голосе непонятное раздражение. Он пристально посмотрел ей в глаза. Ему показалось, что Кэтрин смотрит сквозь него.
Что с ней?
И тут его осенила неприятная догадка. Она же слышала его разговор с Николь! А он так убедительно говорил той, что Кэтрин ничего для него не значит! Неужели она в это поверила? Это же, право слово, смешно! Он просто хотел защитить ее!..
– Кэтрин, развяжи меня, пожалуйста! – попросил Ник.
– Скоро здесь будет Рольф Гордон. Он и развяжет тебя, это его привилегия. Он хочет видеть тебя в отделе безопасности ПИА.
Кэтрин говорила с ним так холодно и официально, что у Ника чуть не разорвалось сердце. Да, влип!.. Что и говорить!
– Кэтрин, то, что я говорил Николь, ложь. Я не хотел, чтобы она знала, как дорога ты для меня!
– Разве я тебя о чем-то спрашивала? – Она развернулась и направилась к двери. В последний момент остановилась и обернулась к Нику. – Было приятно с тобой работать, Ник Хант. Но, надеюсь, больше не придется…
– Ты действительно ничего не знал о делах Николь Хаймер?
– Рольф, ну сколько можно повторять? – взмолился Ник.
Они находились в просторной светлой комнате отдела безопасности.
Помимо стола и двух стульев, привинченных к полу, там висело зеркало, через которое могли наблюдать за ними. Но Ник знал, что сейчас там никого нет и их разговор, наверное, просто снимают на камеру.
Хант уже несколько раз во всех подробностях рассказал о том, как попал в руки Николь, и о том моменте, когда в ее доме появилась Кэтрин.
Его любимой «графине» еще предстояло разбирательство по поводу гибели Николь Хаймер, но Ник не волновался на этот счет. Очевидно, что это была самооборона. Тому есть свидетель: он, Ник Хант.
– Судя по твоему тону, – сказал Рольф, – тебе уже все чертовски надоело.
Их разговор длился уже около двух часов, и все это время Ник задавался одним вопросом: неужели никто никогда не говорил ему, что он увеличенная копия Дени де Вито? С большим и нескладным телом, с лицом бандита, скалившего рот, в котором не хватало одного зуба, в «очаровательной» улыбке, Рольф казался ему нелепым и смешным.
В темном лесу, когда Ник впервые увидел Рольфа, он не смог разглядеть его как следует. Зато при этом нудном протокольном разговоре теперь было хотя бы одно развлечение – наблюдать за ним!
Ник смеялся над внешним видом Рольфа, но отлично сознавал, что перед ним настоящий профессионал, у которого есть чему поучиться.
– Рольф, по-моему, ты уже знаешь все. Больше мне нечего сказать.
– Куда ты так спешишь? Дома у тебя пока все равно нет. То, что от него осталось, можно отвезти только на свалку.
– У меня есть собака. Мне надо ее забрать.
– Откуда?
– Она на ферме у родителей Кэтрин. – И тут Ник понял, что появилась возможность замолвить слово за Кэтрин: – Я не знаю, что за договор был у вас с ней, но она уже сполна все отработала. Вы должны дать ей возможность вернуться к нормальной жизни.
– Почему это ты так печешься о ней?
Нику не было никакого смысла что-либо скрывать. Он решил играть в открытую.
– Я люблю ее. Это объяснение тебя устроит? Рольф был поражен его откровенностью.
– Я и не рассчитывал услышать такое…
– А что ты думал? – Ник начал говорить очень импульсивно. – Я не хочу, чтобы ее убила какая-нибудь очередная «Николь»! Хватит! Я сегодня уже насмотрелся! Я люблю ее и хочу, чтобы она была жива.
Наконец-то его отпустили!
Он вышел на улицу и сделал глубокий вдох. Ник втянул в себя запах живительной прохлады и свободы.
На душе у него стало спокойно. В его жизни обязательно все наладится! Надо только подумать, как доказать Кэтрин, что он любит ее.
Через дорогу в небольшой роще гуляли родители с детьми. Я тоже хочу детей, впервые в жизни подумал Ник и улыбнулся своей мысли. Он перешел дорогу и вдруг увидел, что навстречу ему, весело виляя хвостом, бежит Хьюдж. Он кинулся к Нику и начал радостно облизывать его лицо.
Стоп!.. Если здесь Хьюдж, значит, где-то рядом и Кэтрин.
– Привет! – просто сказала она.
– Это все, что ты хочешь мне сказать? – Ник сам не понял, почему произнес это. На самом деле он хотел кричать: «Я люблю тебя!».
– Как дела? – Кэтрин решила исправиться.
Они оба рассмеялись.
– Это уже лучше, – прокомментировал Ник. – Но объясни мне, почему ты оставила меня связанным наедине с трупом и человеком, хотевшим убить меня.
– С тобой ведь ничего не случилось… – Кэтрин попыталась уйти от ответа.
Но Ник не отступил:
– А если честно?
– Ты спал с Николь и ничего не рассказал мне.
– Я не хотел, чтобы ты знала об этом. Это было давно, и я не придавал этой связи абсолютно никакого значения. Я был молод, она была моим боссом… Кэтрин, прости, я был глупцом. Мне надо было рассказать тебе об этом.
– А еще ты сказал ей, что тебе нет до меня никакого дела.
– Я хотел защитить тебя.
– Я сама могу о себе позаботиться.
– Возможно. Мои чувства к тебе… Я не могу не беспокоиться о тебе, пойми. – Ник заглянул в глаза Кэтрин и увидел, как они наполняются надеждой и верой в него.
– Почему? – еле слышно прошептала Кэтрин.
– Разве ты не прочла мое послание?
Она опустила глаза.
– Я люблю тебя.
Ее сердце заколотилось с бешеной скоростью. Она посмотрела в глаза Нику. На ее губах играла лукавая улыбка.
– Ты знала это?
– Во время твоего с Рольфом разговора я была по другую сторону зеркала и все слышала. Мне очень понравилось, как ты говорил.
Но ты все спрашивал у меня, почему я тебя оставила. А почему ты не спрашиваешь, почему я вернулась?
– Почему?
– Потому что я тоже тебя люблю.
У Ника появилось ощущение, что он парит над землей. Никто никогда не говорил ему, что любит его. Даже мать, которая от него отказалась. Какое же это счастье!
– Повтори, – попросил Ник, – я не ослышался?
– Нет. Я люблю тебя.
Он крепко обнял ее, подхватил на руки и закружился с ней под волшебную музыку их любви.
А когда Ник поставил Кэтрин обратно на землю, они еще долго-долго целовались, не в силах оторваться друг от друга.
Неожиданно Ник встал перед Кэтрин на одно колено и произнес:
– Графиня, вы выйдете за меня замуж?
– Да, мой граф.
Эпилог
Кэтрин смотрела в окошко иллюминатора.
– Ник, – обернулась она, – где-то я читала, что в первую половину пути человек еще полон мыслями об оставленном, а затем, со второй половины, переключается на размышления о том, что ждет его на новом месте.
Ник понимающе улыбнулся и глотнул виски. Кубики льда зазвенели о стенки бокала.
– Предаваться этим размышлениям хорошо было тем, кто путешествовал на лошадях. Железная дорога сильно сократила время для размышлений, хотя все же сохранила известную постепенность перехода от одного к другому – менялся пейзаж за окном вагона, менялся климат, человек привыкал к мысли, что он уехал, едет, что впереди новое. Согласна?
Кэтрин кивнула.
– А самолет?
Ник вздохнул.
– В самолете летишь над облаками, которые совершенно одинаковы над всеми странами. Скажем, стюардесса объявляет, что там, внизу, Лиссабон, но тебе от этого ни тепло, ни холодно. Много там невидимого проносится, пока сидишь в кресле, читаешь, ешь, дремлешь… Глядь, а за круглым окошком уже и облаков нет, только черная тьма…
– Прямо как сейчас! – прервала она его. – Даже не верится, что мы уже над Атлантикой.
– А я, представь себе, даже вижу нас с тобой в университетском городке, – произнес он, вытягивая руку и указывая куда-то в пространство. – У нас уютный коттедж и сад, который мы разобьем у дома.
Кэтрин рассмеялась. Она как-то мимоходом заметила, что ей всегда хотелось выращивать красивые цветы. И вот, пожалуйста, он этого не забыл!
– Не дразни меня, – сказала она.
– Разве я тебя дразню? И не думаю. Я говорю это потому, что хочу, чтобы так было. Наверное, следовало бы делать вид, будто я вовсе не считаю, что у нас сразу все заладится.
Так многие делают, чтобы не спугнуть удачу. А ведь жизнь у нас действительно сложится чудесно!
– Думаешь?
– А как же! Первое время, конечно, мы будем очень уставать, как только там обоснуемся. Станем заниматься любовью и ничем больше. Но потом придется посмотреть на мир заново и отстраивать его. Условно говоря, начиная с фундамента. Класть камень за камнем…
Кэтрин рассмеялась.
– Мы с тобой этим будем заниматься?
Ник явно обиделся.
– А разве нет? Это кажется тебе неразумным? Меня, например, после любви с тобой всегда тянет к земле, как ни странно. Представь, мы возвращаемся из института, отдыхаем, а потом идем в сад…
– Расскажи мне про институт, Ник.
– А пока нечего рассказывать.
– А я тоже буду там работать?
– Ну да! Я же тебе говорил. Будешь работать референтом. Кроме того, после твоего удачного писательского опыта, ты можешь попробовать покорить и американских читателей.
– Я так рада! До сих пор не могу поверить в то, что мою книгу так быстро раскупили! Буквально вчера со мной говорила редактор и сказала, что, возможно, в скором времени напечатают дополнительный тираж. Здорово, правда?
– Просто замечательно! Я ужасно рад за тебя, ведь я тебя люблю.
– Я вот что хотела сказать… – Она задержала дыхание.
– Что?
– Своей любовью ты внушил мне, что быть на положении любовницы для меня унизительно.
– Так оно и есть. Ты для этого, право же, слишком прямая. Слишком уж самозабвенно ты себя отдаешь. И я порой злюсь на себя за то, что все это принимаю.
– Принимай и дальше, Ник! А если передумаешь взять меня в жены, пусть я останусь для тебя хотя бы хорошей любовницей.
– Перестань говорить глупости. Я совсем не хочу, чтобы ты оставалась любовницей, наша жизнь для этого не приспособлена. Любовница – это для европейских романов. А на новом месте только брак считается значительным. Семья, друзья и баскетбол в пятницу вечером. А у нас еще есть любовь. Но любовь, моя дорогая, должна приносить плоды, иначе она иссякнет. Я имею в виду детей…
– Ой, Ник, давай не будем говорить об этом! Расскажи лучше про институт.
– Я же рассказывал!
– Но я хочу еще раз выслушать все подробности, пожалуйста… – Кэтрин улыбнулась.
– Научно-исследовательский институт… основан президентом Гувером и носит его имя. Официально называется: Гуверовский институт войны, революции и мира. Там собраны уникальные архивные материалы из всех стран мира. Большинство нуждается в дешифровке, в скрупулезном прочтении, а я, как тебе известно, еще и лингвист. Словом, нас там ждут и, надеюсь, встретят с распростертыми объятиями.
– А ты говорил, что тебя еще ждут и в Стэнфордском университете?
– Ну да, ждут! На территории университетского городка как раз размещается Гуверовский институт. Между прочим, Стэнфордский университет известен физико-математическими исследованиями, что меня радует. Люблю точные науки…
– А где этот Стэнфордский комплекс расположен?
– На заливе, возле Сан-Франциско.
– Чудесно! Просто замечательно… А скажи, пожалуйста…
– Миссис Хант, у вас будет время…
– Перестань, Ник! Я пока что не миссис Хант, мне только хотелось бы ею стать…
Ник взял ее руку и прижался губами к ладони.
Их полет был долгим. Почти через полмира… Так что времени для размышлений оказалось предостаточно.
– Посадка через двадцать минут, – объявила стюардесса. – Просьба пристегнуть ремни и оставаться на местах до полной остановки двигателей.
Двадцать минут, и они рука об руку шагнут в новую жизнь! Кэтрин посмотрела в иллюминатор.
Самолет, описав полукруг над заливом, вышел на посадочную глиссаду Сан-Францисского аэродрома.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17