https://wodolei.ru/brands/Grohe/eurocube/
С этой точки зрения служба Роледера являлась даже более влиятельной, чем гестапо и СД.
Группа специалистов из подотдела III Ф включились в охоту на ПТХ. Через "Сеть Адольфа" - прямую шифрованную телефонную сеть, связывавшую службу абвера в Берлине со всеми её управлениями как на территории рейха, так и на оккупированной территории - Роледер дал задание офицеру своего подразделения в Генте.
Однако поначалу у "нашего человека" в Генте не было ни единой идеи, с чегр начать поиски в соседнем Брюгге. Этим человеком был Гарри Пипе, капитан резерва, родившийся в Ульцене в 1893 году, во времена Первой мировой войны - лейтенант кавалерии, а в период французской кампании командир противотанковой роты. В абвер его перевели лишь в конце сорокового года. Это был кабинетный чиновник, прекрасно себя чувствовавший среди досье и папок с приказами, его профессией было право, он дослужился до чина старшего государственного прокурора и готовился возглавить судебную палату в Гамбурге, когда его призвали.
Как опытного следователя, его определили в контрразведку, а знание французского привело его в службу абвера в Генте. Долгое время он чувствовал себя в мире разведки чужаком. Бывший юрист Пипе предпочитал быстрые и решительные действия, но контрразведка - это трудное, часто бесплодное состязание выдержки и терпения, цель которого состоит не в задержании отдельного врага, а в выявлении всей преступной организации.
Вдобавок Пипе не был знаком с методами работы коммунистического подполья. По своей наивности он отправил своих сотрудников в поиски советских агентов по тавернам Брюгге. Они искали там, где настоящие профессионалы никогда бы не стали - среди бельгийских коммунистов. Пипе вспоминал, что "по сообщениям наших агентов никакой активности не отмечалось; коммунисты были напуганы и пассивны". Он гордо доложил, что в районе Брюгге шпионы не обнаружены. Но службу безопасности связи его доклад не удовлетворил. Теперь пеленгаторы Фу III засекли передатчик ПТХ в Генте. И Пипе снова включился в поиски.
Когда горе-детектив вновь отправил в Берлин отрицательный ответ, Роледер пришел в ярость и посоветовал ему оставить свой письменный стол и лично возглавить охоту. Пипе встрепенулся и с настойчивостью опытного следователя занялся поисками подпольной рации.
Поиски в Генте ни к чему не привели, но теперь Берлин в качестве возможного местонахождения ПТХ указал на Брюссель. Персонал коротковолновой станции слежения "Запад" был настолько уверен в своей правоте, что из Фу III в Брюссель откомандировали капитана Хуберта Фрайера, командовавшего радиоротой штаб-квартиры ОКВ, с подразделением опытных операторов и новым пеленгаторным оборудованием.
В конце ноября Пипе с Фрайером начали совместные поиски. Пипе предварительно провел неплохую подготовку. Под видом бизнесмена он поселился в квартире на брюссельском бульваре Брэнд Витлок. Ему не раз приходилось летать на "Физелер-Шторх", оснащенном пеленгатором, и слушать работу передатчика ПТХ. Он был убежден, что рация находится в брюссельском квартале Эттербеек.
Перспективы проведения операции складывались как нельзя лучше. Вражескому радисту явно приказали работать в ущерб безопасности, поскольку передачи велись по пять часов подряд и всегда в одно и то же время: с полуночи до пяти утра. В добавок германские оккупационные власти в Брюсселе ввели в ночное время комендантский час, так что радист не мог обезопасить себя, выставив дозорных.
Но самое главное - люди Фрайера привезли с собой новый коротковолновый пеленгатор, который вместе со встроенной антенной помещался в неприметном чемодане. От чемодана к уху оператора тянулся тонкий провод. Больше не нужен был грузовик с предательской антенной на крыше, предупреждавшей о приближении сыщиков, и никакого рева мотора. Враг вряд ли мог догадаться, что невинный прохожий с миниатюрным наушником - сотрудник германской службы безопасности.
Люди Фрайера приступили к работе, и через две недели с известной погрешностью установили расположение передатчика. Линии на карте города пересекались на Рю де Атребайтс. В указанной точке, как отмечали разведчики Пипе, находились три здания под номерами 99, 101 и 103. Дом под номером 103 пустовал, в 99-м проживало семейство фламандцев, а 101-й занимал южноамериканец, работавший на германские власти.
В каком из этих трех зданий мог разместиться передатчик? Наибольшие подозрения у Пипе вызывал пустующий дом, но он не стал рисковать, а разместился на примыкавшей к этим трем домам вилле, которую занимали сотрудники организации Тодта, и ещё раз провел пеленгацию. Теперь у специалистов Фрайера сомнений не оставалось: передатчик находился в доме под номером 101, который занимал так называемый южноамериканец.
Операция началась в ночь с 13-го на 14-е декабря 1941 года. Пипе с двадцатью пятью солдатами комендантского батальона и десятью сотрудниками тайной полиции окружили все три здания. Поверх ботинок всем было велено надеть носки. Наготове были фонари, топоры и даже пожарные кареты.
Пипе дал сигнал к атаке, и его люди бросились к зданиям. Сам он с двумя сотрудниками тайной полиции направился к пустовавшему зданию, но тут до него донесся крик солдата из дома 101:
- Здесь! Они здесь!
Затем прозвучало несколько беспорядочных выстрелов. При свете фонаря Пипе заметил полицейского, преследовавшего бегущего человека. Тем временем он уже добрался до дома 101, проскочил мимо лающей собаки и врезался в темноволосую женщину в халате. Пипе со своими людьми кинулся вверх по лестнице и на втором этаже обнаружил комнату, из которой всего несколько минут назад велась передача. Рация стояла на столе, рядом лежали листы с бесконечными колонками цифр. Стул, на котором сидел сбежавший радист, был пуст.
Пипе поспешил дальше и оказался на третьем этаже. Там он обнаружил ещё женщину, рыдавшую на кровати. Прежде чем он успел от неё хоть чего-то добиться, сверху донеслись крики:
- Мы его поймали! Он у нас в руках!
Пипе снова направился к лестнице. Солдаты вместе с полицейским держали за руки мужчину, который спокойно смотрел на Пипе. Это был радист.
Он отказался что-либо рассказывать, кроме нескольких слов о себе: зовут его Карлос Аламо, гражданин Уругвая, родился в Монтевидео. Только впоследствии Пипе смог выяснить, что под этим именем скрывался русский радист Михаил Макаров. Женщина в халате, которая оказалась шифровальщицей, назвала себя Анной Верлинден. Она скрыла свое настоящее имя - Софья Познанская. Также был немедленно арестован и посетитель, постучавший в эту дверь примерно час спустя и назвавшийся Альбертом Дезметом. Это был Антон Данилов. Единственным обитателем дома, выступавшим под собственным именем, оказалась рыдавшая на кровати женщина - Рита Арнольд, хозяйка дома и связная с брюссельской шпионской организацией.
Очевидно, она прониклась к Пипе доверием, и тот утверждал, что она была "готова рассказать все". Рита выдала то, о чем другие умалчивали.
- Хорошенько посмотрите внизу, - прошептала она Пипе. - Зачем? поинтересовался он.
- Вы обязательно кое-что найдете, - последовал загадочный ответ Риты Арнольд.
Пипе дал команду своим людям и устроил обыск в комнате, где встретил Софью Познанскую. Полиция простучала стены и вскоре обнаружила потайную дверь в темную комнату. Там оказалась настоящая мастерская по подделке паспортов - с бланками документов, симпатическими чернилами и печатями. Среди прочих бумаг обнаружили паспортные фотографии двух неизвестных ему людей.
Рита Арнольд быстро просветила соотечественника на сей счет: одна фотография изображала человека, которого её коллеги называли "Большой шеф", другая - его заместителя - "Малого шефа". Последний частенько бывал на Рю де Атребайтс и отдавал им приказы.
Ни один из снимков Пипе ничего не говорил. Окажись он тогда посообразительнее, мог бы захватить руководителя всей организации.
Стоило только немцам покинуть дом, оставив дежурить в нем двух полицейских, как опять раздался стук в дверь. Перед караульными предстал довольно потрепанный тип с корзиной кроликов. По его словам, он всегда продавал кроликов хозяйке дома, и немцы отправили его восвояси, нимало не подозревая, что только что говорили с главой советской разведки в Западной Европе. *
(* Бывший гестаповский чиновник, пишущий под именем Иоганна Немо, приводит другую версию случившегося. Согласно ей Треппер выступал под видом приезжего и расспрашивал полицейских о соседнем семействе. Прим. авт.).
"Мы все ещё оставались любителями, и нам приходилось учиться своему ремеслу," - признается сегодня Пипе.
Постепенно даже Гарри Пипе понял, что нанес русской разведке в Западной Европе решающий удар. Теперь можно было надеяться, что однажды удастся покончить с "Большим шефом" и его обширной организацией. Обнаруженные в доме документы и показания Риты Арнольд открыли новые связи, которые так или иначе должны привести к центру всей вражеской паутины.
В полдень четырнадцатого декабря 1941 года Пипе сообщил руководителю брюссельской службы абвера подполковнику Димлеру, что успешно завершил операцию против ПТХ. Димлер приказал ему незамедлительно доложить в Берлин, поскольку основная операция против советских шпионов проводилась по инициативе берлинской штаб-квартиры. Но как им назвать этот "оркестр"? (жаргон абвера для обозначения тайной вражеской радиосети) У кого-то появилась мысль о "Красной капелле". Так было найдено название для самой крупной шпионской организации времен Второй мировой войны. *
(* Пипе настаивает на своем авторстве этого названия, прозвучавшего в его беседе с руководителем службы абвера в Брюсселе. Я в эту историю не верю, поскольку его память на имена и даты часто оказывалась слишком ненадежной, что по прошествии стольких лет вовсе неудивительно. Бельгиец Андрэ Мойен, допрашивавший офицеров абвера в 1945 году, утверждает, что тогда Пипе о своем авторстве даже не заикался. Скорее всего, оно родилось в брюссельской службе абвера. Прим. авт.).
Однако ещё до того, как Пипе отправился в Берлин, "Большой шеф" приступил к перестройке своей организации. Он слишком хорошо понимал, что ей нанесли почти смертельный удар. Передатчик руководителя "Красной капеллы" вышел из игры, а с прекращением передач из Берлина Москва отсекалась от источников информации на Западе, и все это в момент крайней заинтересованности Генерального штаба Красной Армии в получении донесений от своих агентов в стане врага. Пятого и шестого декабря 1941 года войска советского Западного фронта, левое крыло Калининского фронта и правое крыло Юго-Западного предприняли первое русское контрнаступление в русско-германской войне.
Теперь Москва пожинала горькие плоды своей неспособности вовремя снабдить передатчиками французскую агентурную сеть.
С потерей рации "Кента" в Брюсселе Треппер лишился радиосвязи с Москвой. Однако без разрешения "Директора" он и пальцем не мог шевельнуть, чтобы оградить себя от будущих попыток проникновения в его организацию, не мог назначить нового резидента в Брюсселе или задействовать один из спрятанных в Бельгии передатчиков. Он даже не мог попросить местных коммунистов передать его сообщение в Москву.
"Большой шеф" не мог предпринять ничего, и оставалось только ждать сигнала из Москвы и тем временем перебрасывать в безопасные места подвергавшихся риску разоблачения агентов бельгийской сети. В конце декабря он вызвал "Кента" с его подругой Мартой Барча в Париж и позволил им обосноваться в неоккупированной Франции. "Кенту "предстояло сформировать новую сеть в Марселе. С такой же целью Треппер отправил в Лион торговца бриллиантами и любовника Риты Арнольд Исидора Шпрингера.
Весточки от "Директора" "Большому шефу" пришлось ждать больше двух месяцев. К середине февраля 1942 года, несмотря на упорное сопротивление немцев, советские войска на Восточном фронте продвинулись на двести пятьдесят миль и освободили 50 русских городов. Но действовать им пришлось без помощи "Красной капеллы". Генеральный штаб в Москве не знал ни номеров, ни назначения свежих дивизий, перебрасываемых из Германии. Ему не были известны ни планы предстоящего весеннего наступления, ни разногласия Гитлера со своими генералами по стратегическим целям русской кампании.
Только к февралю Треппер смог установить контакт с французской компартией. Он встретился с агентом партии, который назвал себя "Мишель", и поведал ему о своих проблемах. Хотя передатчики партии шпионской сетью не использовались, он попросил передать через них в Москву накопившиеся сообщения и выделить один в его распоряжение. Товарищи коммунисты разрешили "Большому шефу" связаться с Москвой, и Треппер, наконец, смог снова получать приказы генерал-полковника Пересыпкина. Все ещё остававшийся в Брюсселе Ефремов должен был возглавить бельгийскую сеть с Йоханом Венцелем в качестве радиста. Французская компартия была уполномочена в ограниченных пределах использовать свои рации для передачи сообщений Треппера (около 300 шифрованных групп в неделю) вплоть до того момента, когда сможет выделить передатчик в полное распоряжение "Большого шефа".
На самом деле французской компартии не хватало передатчиков и для собственных нужд, так что рацию для организации Треппера её радиоспециалисту Фердинанду Пайриолю пришлось собрать самому. Ее мощности едва хватало для связи с советским посольством в Лондоне, откуда его сообщения передавали в Москву. Но появление даже такого передатчика привело Треппера в восторг, и с конца февраля "Красная капелла" снова начала передавать информацию в Москву силами своих радистов, польской супружеской пары Херша и Миры Сокол.
Преследовавшие Треппера немцы и не подозревали о затруднениях своего невидимого противника. Они полагали, что столкнулись со сверхорганизацией профессиональных разведчиков, работавших с какой-то сверхестественной точностью, и что для борьбы с ними потребуются объединенные усилия всей полиции и абвера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Группа специалистов из подотдела III Ф включились в охоту на ПТХ. Через "Сеть Адольфа" - прямую шифрованную телефонную сеть, связывавшую службу абвера в Берлине со всеми её управлениями как на территории рейха, так и на оккупированной территории - Роледер дал задание офицеру своего подразделения в Генте.
Однако поначалу у "нашего человека" в Генте не было ни единой идеи, с чегр начать поиски в соседнем Брюгге. Этим человеком был Гарри Пипе, капитан резерва, родившийся в Ульцене в 1893 году, во времена Первой мировой войны - лейтенант кавалерии, а в период французской кампании командир противотанковой роты. В абвер его перевели лишь в конце сорокового года. Это был кабинетный чиновник, прекрасно себя чувствовавший среди досье и папок с приказами, его профессией было право, он дослужился до чина старшего государственного прокурора и готовился возглавить судебную палату в Гамбурге, когда его призвали.
Как опытного следователя, его определили в контрразведку, а знание французского привело его в службу абвера в Генте. Долгое время он чувствовал себя в мире разведки чужаком. Бывший юрист Пипе предпочитал быстрые и решительные действия, но контрразведка - это трудное, часто бесплодное состязание выдержки и терпения, цель которого состоит не в задержании отдельного врага, а в выявлении всей преступной организации.
Вдобавок Пипе не был знаком с методами работы коммунистического подполья. По своей наивности он отправил своих сотрудников в поиски советских агентов по тавернам Брюгге. Они искали там, где настоящие профессионалы никогда бы не стали - среди бельгийских коммунистов. Пипе вспоминал, что "по сообщениям наших агентов никакой активности не отмечалось; коммунисты были напуганы и пассивны". Он гордо доложил, что в районе Брюгге шпионы не обнаружены. Но службу безопасности связи его доклад не удовлетворил. Теперь пеленгаторы Фу III засекли передатчик ПТХ в Генте. И Пипе снова включился в поиски.
Когда горе-детектив вновь отправил в Берлин отрицательный ответ, Роледер пришел в ярость и посоветовал ему оставить свой письменный стол и лично возглавить охоту. Пипе встрепенулся и с настойчивостью опытного следователя занялся поисками подпольной рации.
Поиски в Генте ни к чему не привели, но теперь Берлин в качестве возможного местонахождения ПТХ указал на Брюссель. Персонал коротковолновой станции слежения "Запад" был настолько уверен в своей правоте, что из Фу III в Брюссель откомандировали капитана Хуберта Фрайера, командовавшего радиоротой штаб-квартиры ОКВ, с подразделением опытных операторов и новым пеленгаторным оборудованием.
В конце ноября Пипе с Фрайером начали совместные поиски. Пипе предварительно провел неплохую подготовку. Под видом бизнесмена он поселился в квартире на брюссельском бульваре Брэнд Витлок. Ему не раз приходилось летать на "Физелер-Шторх", оснащенном пеленгатором, и слушать работу передатчика ПТХ. Он был убежден, что рация находится в брюссельском квартале Эттербеек.
Перспективы проведения операции складывались как нельзя лучше. Вражескому радисту явно приказали работать в ущерб безопасности, поскольку передачи велись по пять часов подряд и всегда в одно и то же время: с полуночи до пяти утра. В добавок германские оккупационные власти в Брюсселе ввели в ночное время комендантский час, так что радист не мог обезопасить себя, выставив дозорных.
Но самое главное - люди Фрайера привезли с собой новый коротковолновый пеленгатор, который вместе со встроенной антенной помещался в неприметном чемодане. От чемодана к уху оператора тянулся тонкий провод. Больше не нужен был грузовик с предательской антенной на крыше, предупреждавшей о приближении сыщиков, и никакого рева мотора. Враг вряд ли мог догадаться, что невинный прохожий с миниатюрным наушником - сотрудник германской службы безопасности.
Люди Фрайера приступили к работе, и через две недели с известной погрешностью установили расположение передатчика. Линии на карте города пересекались на Рю де Атребайтс. В указанной точке, как отмечали разведчики Пипе, находились три здания под номерами 99, 101 и 103. Дом под номером 103 пустовал, в 99-м проживало семейство фламандцев, а 101-й занимал южноамериканец, работавший на германские власти.
В каком из этих трех зданий мог разместиться передатчик? Наибольшие подозрения у Пипе вызывал пустующий дом, но он не стал рисковать, а разместился на примыкавшей к этим трем домам вилле, которую занимали сотрудники организации Тодта, и ещё раз провел пеленгацию. Теперь у специалистов Фрайера сомнений не оставалось: передатчик находился в доме под номером 101, который занимал так называемый южноамериканец.
Операция началась в ночь с 13-го на 14-е декабря 1941 года. Пипе с двадцатью пятью солдатами комендантского батальона и десятью сотрудниками тайной полиции окружили все три здания. Поверх ботинок всем было велено надеть носки. Наготове были фонари, топоры и даже пожарные кареты.
Пипе дал сигнал к атаке, и его люди бросились к зданиям. Сам он с двумя сотрудниками тайной полиции направился к пустовавшему зданию, но тут до него донесся крик солдата из дома 101:
- Здесь! Они здесь!
Затем прозвучало несколько беспорядочных выстрелов. При свете фонаря Пипе заметил полицейского, преследовавшего бегущего человека. Тем временем он уже добрался до дома 101, проскочил мимо лающей собаки и врезался в темноволосую женщину в халате. Пипе со своими людьми кинулся вверх по лестнице и на втором этаже обнаружил комнату, из которой всего несколько минут назад велась передача. Рация стояла на столе, рядом лежали листы с бесконечными колонками цифр. Стул, на котором сидел сбежавший радист, был пуст.
Пипе поспешил дальше и оказался на третьем этаже. Там он обнаружил ещё женщину, рыдавшую на кровати. Прежде чем он успел от неё хоть чего-то добиться, сверху донеслись крики:
- Мы его поймали! Он у нас в руках!
Пипе снова направился к лестнице. Солдаты вместе с полицейским держали за руки мужчину, который спокойно смотрел на Пипе. Это был радист.
Он отказался что-либо рассказывать, кроме нескольких слов о себе: зовут его Карлос Аламо, гражданин Уругвая, родился в Монтевидео. Только впоследствии Пипе смог выяснить, что под этим именем скрывался русский радист Михаил Макаров. Женщина в халате, которая оказалась шифровальщицей, назвала себя Анной Верлинден. Она скрыла свое настоящее имя - Софья Познанская. Также был немедленно арестован и посетитель, постучавший в эту дверь примерно час спустя и назвавшийся Альбертом Дезметом. Это был Антон Данилов. Единственным обитателем дома, выступавшим под собственным именем, оказалась рыдавшая на кровати женщина - Рита Арнольд, хозяйка дома и связная с брюссельской шпионской организацией.
Очевидно, она прониклась к Пипе доверием, и тот утверждал, что она была "готова рассказать все". Рита выдала то, о чем другие умалчивали.
- Хорошенько посмотрите внизу, - прошептала она Пипе. - Зачем? поинтересовался он.
- Вы обязательно кое-что найдете, - последовал загадочный ответ Риты Арнольд.
Пипе дал команду своим людям и устроил обыск в комнате, где встретил Софью Познанскую. Полиция простучала стены и вскоре обнаружила потайную дверь в темную комнату. Там оказалась настоящая мастерская по подделке паспортов - с бланками документов, симпатическими чернилами и печатями. Среди прочих бумаг обнаружили паспортные фотографии двух неизвестных ему людей.
Рита Арнольд быстро просветила соотечественника на сей счет: одна фотография изображала человека, которого её коллеги называли "Большой шеф", другая - его заместителя - "Малого шефа". Последний частенько бывал на Рю де Атребайтс и отдавал им приказы.
Ни один из снимков Пипе ничего не говорил. Окажись он тогда посообразительнее, мог бы захватить руководителя всей организации.
Стоило только немцам покинуть дом, оставив дежурить в нем двух полицейских, как опять раздался стук в дверь. Перед караульными предстал довольно потрепанный тип с корзиной кроликов. По его словам, он всегда продавал кроликов хозяйке дома, и немцы отправили его восвояси, нимало не подозревая, что только что говорили с главой советской разведки в Западной Европе. *
(* Бывший гестаповский чиновник, пишущий под именем Иоганна Немо, приводит другую версию случившегося. Согласно ей Треппер выступал под видом приезжего и расспрашивал полицейских о соседнем семействе. Прим. авт.).
"Мы все ещё оставались любителями, и нам приходилось учиться своему ремеслу," - признается сегодня Пипе.
Постепенно даже Гарри Пипе понял, что нанес русской разведке в Западной Европе решающий удар. Теперь можно было надеяться, что однажды удастся покончить с "Большим шефом" и его обширной организацией. Обнаруженные в доме документы и показания Риты Арнольд открыли новые связи, которые так или иначе должны привести к центру всей вражеской паутины.
В полдень четырнадцатого декабря 1941 года Пипе сообщил руководителю брюссельской службы абвера подполковнику Димлеру, что успешно завершил операцию против ПТХ. Димлер приказал ему незамедлительно доложить в Берлин, поскольку основная операция против советских шпионов проводилась по инициативе берлинской штаб-квартиры. Но как им назвать этот "оркестр"? (жаргон абвера для обозначения тайной вражеской радиосети) У кого-то появилась мысль о "Красной капелле". Так было найдено название для самой крупной шпионской организации времен Второй мировой войны. *
(* Пипе настаивает на своем авторстве этого названия, прозвучавшего в его беседе с руководителем службы абвера в Брюсселе. Я в эту историю не верю, поскольку его память на имена и даты часто оказывалась слишком ненадежной, что по прошествии стольких лет вовсе неудивительно. Бельгиец Андрэ Мойен, допрашивавший офицеров абвера в 1945 году, утверждает, что тогда Пипе о своем авторстве даже не заикался. Скорее всего, оно родилось в брюссельской службе абвера. Прим. авт.).
Однако ещё до того, как Пипе отправился в Берлин, "Большой шеф" приступил к перестройке своей организации. Он слишком хорошо понимал, что ей нанесли почти смертельный удар. Передатчик руководителя "Красной капеллы" вышел из игры, а с прекращением передач из Берлина Москва отсекалась от источников информации на Западе, и все это в момент крайней заинтересованности Генерального штаба Красной Армии в получении донесений от своих агентов в стане врага. Пятого и шестого декабря 1941 года войска советского Западного фронта, левое крыло Калининского фронта и правое крыло Юго-Западного предприняли первое русское контрнаступление в русско-германской войне.
Теперь Москва пожинала горькие плоды своей неспособности вовремя снабдить передатчиками французскую агентурную сеть.
С потерей рации "Кента" в Брюсселе Треппер лишился радиосвязи с Москвой. Однако без разрешения "Директора" он и пальцем не мог шевельнуть, чтобы оградить себя от будущих попыток проникновения в его организацию, не мог назначить нового резидента в Брюсселе или задействовать один из спрятанных в Бельгии передатчиков. Он даже не мог попросить местных коммунистов передать его сообщение в Москву.
"Большой шеф" не мог предпринять ничего, и оставалось только ждать сигнала из Москвы и тем временем перебрасывать в безопасные места подвергавшихся риску разоблачения агентов бельгийской сети. В конце декабря он вызвал "Кента" с его подругой Мартой Барча в Париж и позволил им обосноваться в неоккупированной Франции. "Кенту "предстояло сформировать новую сеть в Марселе. С такой же целью Треппер отправил в Лион торговца бриллиантами и любовника Риты Арнольд Исидора Шпрингера.
Весточки от "Директора" "Большому шефу" пришлось ждать больше двух месяцев. К середине февраля 1942 года, несмотря на упорное сопротивление немцев, советские войска на Восточном фронте продвинулись на двести пятьдесят миль и освободили 50 русских городов. Но действовать им пришлось без помощи "Красной капеллы". Генеральный штаб в Москве не знал ни номеров, ни назначения свежих дивизий, перебрасываемых из Германии. Ему не были известны ни планы предстоящего весеннего наступления, ни разногласия Гитлера со своими генералами по стратегическим целям русской кампании.
Только к февралю Треппер смог установить контакт с французской компартией. Он встретился с агентом партии, который назвал себя "Мишель", и поведал ему о своих проблемах. Хотя передатчики партии шпионской сетью не использовались, он попросил передать через них в Москву накопившиеся сообщения и выделить один в его распоряжение. Товарищи коммунисты разрешили "Большому шефу" связаться с Москвой, и Треппер, наконец, смог снова получать приказы генерал-полковника Пересыпкина. Все ещё остававшийся в Брюсселе Ефремов должен был возглавить бельгийскую сеть с Йоханом Венцелем в качестве радиста. Французская компартия была уполномочена в ограниченных пределах использовать свои рации для передачи сообщений Треппера (около 300 шифрованных групп в неделю) вплоть до того момента, когда сможет выделить передатчик в полное распоряжение "Большого шефа".
На самом деле французской компартии не хватало передатчиков и для собственных нужд, так что рацию для организации Треппера её радиоспециалисту Фердинанду Пайриолю пришлось собрать самому. Ее мощности едва хватало для связи с советским посольством в Лондоне, откуда его сообщения передавали в Москву. Но появление даже такого передатчика привело Треппера в восторг, и с конца февраля "Красная капелла" снова начала передавать информацию в Москву силами своих радистов, польской супружеской пары Херша и Миры Сокол.
Преследовавшие Треппера немцы и не подозревали о затруднениях своего невидимого противника. Они полагали, что столкнулись со сверхорганизацией профессиональных разведчиков, работавших с какой-то сверхестественной точностью, и что для борьбы с ними потребуются объединенные усилия всей полиции и абвера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45