Кампания завершилась полным разгромом войск противника. Гвардейцы повсюду сражались в первых рядах со свойственной им отвагой и первыми врывались в маленькие северные города, один за другим складывавшие оружие: 2 июля — Берге, 3 июля — Фюрн, 30 августа — Гравелин, 9 сентября — Дисмюд, Ауденарде...
Наш гасконец также наблюдал закат испанского владычества. Перед ним простиралась древняя земля Фландрии с низким и бесконечным горизонтом, усеянная россыпью каналов и маленьких низких белых крепостей. Никто не скажет, что война легкое дело. Под отчаянно белым от жары небом, при жесточайшей нехватке питьевой воды и здоровой пищи, среди страдающих раненых, которых подстерегала смерть, среди ядовитых испарений трупов, сброшенных как попало в большие груды, — сколько человек оставалось еще посреди всего этого на ногах? Сам король подхватил в это ужасное лето жестокую лихорадку, всерьез угрожавшую его жизни.
Наконец победа была достигнута, и в сентябре 1659 года после длительных нелегких переговоров Мазарини и испанский министр дон Луис де Харо подписали на Фазаньем острове на реке Бидассоа договор о мире, прекративший вражду между двумя великими народами христианского мира.
В конце мая 1658 года, находясь в окрестностях Дюнкерка, д'Артаньян получил уведомление о своем назначении младшим лейтенантом королевских мушкетеров — роты, которая была только что вновь сформирована.
Вы помните, что в 1646 году рота была распущена Мазарини. Спустя 11 лет, в январе 1657 года, для поддержки на парадах гвардейского полка Людовик XIV вновь сформировал эту роту, назначив на пост знаменосца своего старого товарища по играм Жозефа-Анри де Тревиля, сына бывшего капитана, на пост младшего лейтенанта — Исаака де Бааса, тайного агента кардинала, а на пост капитан-лейтенанта — племянника Мазарини Филиппе Манчини. Последний — он носил также титул герцога Неверского — был избалованным и ленивым ребенком, едва достигшим возраста 18 лет, и его единственным желанием было вернуться в Рим.
«Его дух бывает озарен светом, — признавал Кольбер, — однако он настолько плотно увяз в материальном, что вряд ли сможет от него освободиться».
Манчини питал явную неприязнь к военной службе. Так что было решено, что мушкетеры будут на деле подчиняться своему младшему лейтенанту. Впрочем, Мазарини поручил Исааку де Баасу присматривать за его племянником и «хорошенько заботиться» о том, чтобы не подвергать ненужной опасности столь неопытного молодого человека.
В апреле 1658 года после отставки г-на де Бааса, которому пришлось срочно принять командование каталонскими войсками, должность младшего лейтенанта мушкетерской роты, предмет вожделения многих, захотел купить находившийся на службе Мазарини флорентийский дворянин капитан гвардии граф де Магалотти, однако по неизвестным причинам эта сделка не состоялась. Именно тогда кардинал остановил свой выбор на д'Артаньяне. Согласно сведениям военного историка XVIII века Пинара, который имел возможность пользоваться ныне утраченными служебными документами, приказ о назначении д'Артаньяна был датирован 26 мая.
Мы не знаем, однако, когда он официально вступил в должность. В любом случае, в сентябре д'Артаньян все еще состоял при Мазарини курьером по особым вопросам и доставил королеве и «Конфиденту» (то есть королю) письмо, сообщавшее о взятии Тюренном Менина и о победе над принцем де Линем.
Глава VII. Госпожа д'Артаньян
Ну а женщины? В перерывах между опасными поручениями, должно быть, редкая представительница слабого пола стала бы «жестоко относиться» к молодому галантному гасконцу.
Куртиль де Сандра приписал ему на этом поприще — известным людям всегда все приписывают — многочисленные приключения, которые явно не стоит принимать на веру. Они составляют легко читаемую и наиболее развлекательную часть поддельных Мемуаров г-на д'Артаньяна — это та часть, в которой автор дает свободу своей игривой фантазии, впрочем, избегая приводить конкретные имена.
Помимо «жены посла», «богатой вдовы», «дамы, имеющей положение в свете» или «субретки», там можно найти женские образы, послужившие позже прототипами Александру Дюма. В первую очередь это квартирная хозяйка д'Артаньяна на улице Старой Голубятни, которая превратилась в Трех мушкетерах в нежную и трогательную Констанцию Бонасье, наперсницу королевы Анны. В многословных разглагольствованиях Куртиля, не умевшего соединять в романтическом сюжете политическую интригу и галантную хронику, это юная трактирщица-нормандка, «девица приличного происхождения» и «весьма хорошенькая женщина, достойная того внимания, которое к ней проявляли». Ее муж, бывший пехотный лейтенант, став арендатором, представлял, если можно так выразиться, удобный случай по причине длительных отлучек от семейного очага. Вместо того чтобы превратиться, как у Дюма, в драму, это приключение становится водевилем: однажды вечером подозрительный трактирщик, вооружившись пистолетом и кинжалом, застает двух голубков в постели. Неуемному охотнику за юбками не остается ничего другого, как выпрыгнуть из окна. Он в одной рубашке приземляется на дворе прямо на два десятка подмастерии торговца жареным мясом, которые «воспользовались прекрасным лунным светом, чтобы наворовать себе мяса» Куртиль описывает также ужасную «Миледи», со всей ненавистью преследующую самоуверенного гасконца, который однажды ночью, воспользовавшись покровом темноты, посмел выдать себя за ее любовника маркиза де Варда В романе Куртиля Миледи — дочь пэра Англии и фрейлина королевы Генриетты Французской, бежавшей в Париж после английской революции У нее на плече нет клейма в виде лилии Эту мелодраматическую деталь Дюма (или Маке) почерпнул из одного эпизода, входящего в Мемуары графа Рошфора, апокрифический труд, написанный тем же вездесущим Куртилем Некоторые исследователи полагают, что образ Миледи не был полностью вымышлен В ней хотели видеть некую леди Карлайл, дочь графа Генри Нортумберленда Эта молодая дама много раз приезжала во Францию после смерти своего супруга лорда Хея, графа Карлайла, и занималась подготовкой брака принца Уэльского с Генриеттой Французской Согласно Мемуарам Ларошфуко, из которых Дюма тоже кое-что уворовал, эта бывшая любовница Бекингема, которую завоевал Ришелье, была замешана в деле о подвесках (упоминаемом, кстати, только этим писателем-фрондером) Остается узнать, произошло ли на самом деле ее приключение с д'Артаньяном.
Было бы сложно найти этому подтверждение. В ее бумагах не сохранилось ни одного любовного письма, ни в одной женской исповеди не упоминается его имя Галантная хроника, столь изобильная в тот век, являвший миру мало добродетели, глухо молчит на этот счет Этому не стоит удивляться В те годы д'Артаньян был еще слишком незначительной фигурой, чтобы, подобно расфранченным волокитам своего времени, наведываться к сладострастным придворным дамам или к трепетным амазонкам Фронды В Любовной истории Галлии для него не нашлось места, даже самого малозаметного Есть, правда, забавный набросок анекдота в Хрониках королевской прихожей, в которых написано, что д'Артаньян экипировал свой полк благодаря щедрости некой таинственной «очень богатой вдовы, едва двадцати двух лет от роду», которую он преследовал своими ухаживаниями К сожалению, эти «Хроники» абсолютно ненадежны Они представляют собой ловкую компиляцию сплетен, недоброжелательных слухов и пересудов, почерпнутых из сборников галантных историй той эпохи Своим появлениям они обязаны велеречивому перу писателя XIX века Ту-шара-Лафосса То, что написано о д'Артаньяне, позаимствовано опять же у Куртиля.
Однако в целом все эти приключения, столь великодушно приписанные нашему гасконцу, если и не являются исторической истиной, то вполне хорошо отражают беспорядочную чувственную жизнь, которую вели молодые офицеры в конце правления Людовика XIII и в период регентства Анны Австрийской. Мимолетные влюбленности, солдатские романы, обмен ударами шпагой с одураченным мужем или с сидящими в засаде наемниками, умыкания, шелковые лестницы, преследования со стороны комиссаров Шатле... Рассказы того времени полны подобного рода эпизодов, способных вдохновить плодовитое перо автора авантюрных романов. Достигнув сорока лет, возраста, в котором — об этом не следует забывать — в XVII веке человек становился «старикашкой», офицеры, устав от галантных вольностей, исполнялись, по словам Монтеня, «меланхолического настроения». Отрезвевшие любители вольной жизни стремились теперь только остепениться, женившись, как положено, на вдове с богатым приданым.
Именно так и поступил д'Артаньян. Как известно, в 1658 году стоял вопрос о женитьбе Людовика XIV на совсем юной Маргарите Савойской. В ноябре 1658 года король и королева-мать в сопровождении эскорта мушкетеров отправились в Лион, куда Владетельная Герцогиня Савойская привезла свою дочь на смотрины. В последнюю минуту план помолвки, широко объявленной с тем, чтобы вызвать ревность Испании, был сорван в результате внезапного прибытия посланника Католического короля, приехавшего для того, чтобы предложить королю Франции более престижную руку инфанты Марии-Терезии Австрийской. Однако для некоторых поездка в Лион оказалась небесполезной, ибо скорее всего именно во время этой поездки, находясь в Шалоне-на-Соне, наш младший лейтенант мушкетеров познакомился со своей будущей супругой Анной-Шарлоттой-Кристиной де Шанлеси. Она была дочерью сельского дворянина, однако весьма достойного происхождения. Это был Шарль Буайе де Шанлеси, барон де Сент-Круа, происходивший из древнего шаролезского рода, на гербе которого была изображена «на золотом фоне лазурная колонна, усеянная серебряными каплями», и имелся девиз «Virtus mini numen et ensis».
Вплоть до этого времени жизнь Анны-Шарлотты была сплошной вереницей испытаний и несчастий, которые слегка испортили ее характер. Ее отец давно умер. Она, как и все девицы на выданье того времени, получила достаточно примитивное образование, которым занимались ее дядя Понтю де Шанлеси и ее мать Клодин де Римон, г-жа де Ларошетт, утешившаяся во вдовстве, выйдя замуж за развеселого капитана-губернатора Шалона-на-Соне Шарля де Энен-Льетара. В октябре 1642 года Анна-Шарлотта, казалось, обрела счастье и богатство — а она явно не мыслила себе возможности обрести первое без второго, — выйдя замуж за благородного сеньора Жана-Леонора де Дама, барона де Ла Клайетт, Клесси, Бенн и Тремон, чей род, один из древнейших в Бургундии, восходил к XI веку. Увы, ее супруг был сразу же призван на поля сражений, и там ему было суждено погибнуть при осаде Арраса, где он был капитаном кавалерии в полку Юкселля. От этого брака не было детей. Писатель Эжен д'Ориак, обнаруживший в прошлом веке в молитвеннике портрет графини д'Артаньян, дает нам следующее трогательное описание:
«Она была молода, но уже носила на лице следы неизбывной печали. Ее глубоко посаженные черные глаза поблекли от слез, и ровная матовая бледность заливала ее лицо. При этом она была красива, но скорее красотой изящества, нежели красотой формы».
Она унаследовала многочисленные имения в провинции, в частности, баронские владения Сент-Круа на Солмане близ Луанса в округе Шалон, которые она увеличила за счет покупки земли еще во времена своего первого замужества. Это значительное имение, находившееся в области Брес, сначала принадлежало дому Атиньи де Вьенна, Хохбергам, принцам Нефшательским, затем в начале XVI века — принцам и принцессам Орлеанским, Лонгвилям и Бурбонам-Конде. Шарль де Шанлеси приобрел эти земли в 1626 году и передал по наследству своей дочери Анне-Шарлотте.
Кроме того, у нее была долговая расписка на 60 тысяч ливров, по которой основная сумма долга должна была выплачиваться в виде ренты, назначенной герцогом д'Эльбе-фом, и 18 тысяч ливров, полученных от дяди. К этим богатствам следует добавить прекрасную меблировку замка, оценивавшуюся в 6 тысяч ливров.
Младшему отпрыску гасконского рода, не имевшему за душой ни гроша, трудно было ожидать такой партии!
В полдень 5 марта 1659 года в малом зале Лувра два суровых нотариуса из Шатле, мэтры Левассер и Буанден, одетые в темные одежды с белыми воротничками, прицепив к носу очки в стальной оправе, составили в присутствии жениха, невесты и приглашенных лиц брачный контракт. Контракт устанавливал общее владение супругов всеми доходами и приобретенной совместно недвижимостью, что оставляло баронство Сент-Круа в полном владении вдовы капитана Дама. Многочисленные отступления на парижский манер были изложены на привычном жаргоне судейского сословия:
«...каковая мебель, а также часть других сумм и прав, перечисленных выше, включая сумму в 30000 ливров, находящуюся в обороте, переходят в совместное владение, а оставшиеся сверх того упомянутые средства и права будут и впредь принадлежать госпоже будущей супруге и ее родственникам, как и таковые же расходы, которые в настоящее время производит упомянутый господин супруг, а также средства, которые он получит в будущем от продаж или возмещений, останутся собственностью его и его родственников».
Короче говоря, эти строки показывают, что баронесса де Сент-Круа, как женщина опытная и осторожная, заранее предусмотрела, что ее «господин будущий супруг» может оказаться изрядным расточителем. Она также настояла на упоминании в дополнении к контракту о том, что совместное супружеское хозяйство не должно зависеть от долгов, сделанных до вступления в брак. Конечно же, ей следовало заранее обо всем позаботиться! В случае смерти мужа она должна была получить вдовью часть имения размером в 4 тысячи ливров ренты, обеспечиваемой покуда не существующим состоянием «поименованного господина будущего супруга» исходя из его «движимого и недвижимого имущества, каковое бы ни наличествовало ныне и в будущем». Кроме того, было оговорено, что в таком случае «поименованная госпожа будущая супруга будет проживать в одном из домов, кои будут числиться принадлежащими поименованному господину будущему супругу на день его кончины».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30