Когда стало ему известно, что окрестные болгары, поднявшие на него оружие, испытывают большие лишения во всем [15] необходимом, он ночью в сопровождении большого числа закаленных в боях и трудах воинов оставил то место, где стоял лагерем (при этом о своем плане поставил в известность только одного человека), и засел в засаду на одном из холмов, сообщив о знаке и времени начала сражения. Вскоре рассвело, стратиг остался без царя, и все кругом, ничего не зная о случившемся, решили, что он, то есть царь, бежал. Поэтому враги подняли голову, уже не могли оставаться в лагере, воодушевились и сочли, что наше войско уже у них в руках. С наступлением ночи Лев из засады напал на не подозревающих об опасности, расслабленных сном и ободренных мнимым бегством царя и учинил такую резню и сечу (по сигналу ромеи бросились на них со всех сторон), что погубил все войско, и, по пословице, даже огненосец не спасся. В набегах и нападениях он увел в полон всех взрослых, насмерть расшиб о скалы и землю их детей и быстро вернулся на родину. И холм с тех пор носит имя Льва, болгары же, проезжая мимо, всегда качают головой, показывают пальцем и не могут забыть о случившейся там беде Детальней эти события описаны в ряде других источников (подробней всего у Феофана — Theoph. 503.5 сл.). Хан Крум через шесть дней после взятия власти Львом осадил Адрианополь и вскоре появился под стенами Константинополя. Не сумев взять столицы, он согласился на мирные переговоры. Явившись на них по уговору безоружным, он подвергся предательскому нападению византийцев, но бежал и принялся опустошать константинопольскую округу, а затем и захватил Адрианополь. Льву, выступившему против него, удалось одержать победу у Месемврии осенью 813 г. Следующей весной Крум отправился в новый поход на Константинополь, но неожиданно скончался 13 апреля 814 г. Его преемник Омуртаг заключил с Византией тридцатилетний мир. См.: Златарски В. История... Т. 1. С. 272 сл.

. 14 . Эта победа прибавила ему дерзости и наглости и возбудила свойственную ему жестокость. И не делал он уже различия между проступками малыми и большими, но для всех, кто бы в чем ни был уличен, существовал у него один приговор: усечение самых главных членов, кои вывешивались потом на всеобщее обозрение. Такое он проделывал со всеми [16] людьми и вселил к себе ненависть и огромное отвращение. Ибо тот кто, безо всякого удержу выказывает свойственное ему зверство, кое ни обуздать, ни смягчить невозможно, и безжалостно терзает родственную природу, не дружбу получил в награду, а вражду. 15 . Так он действовал, и вот, припомнив монаха из Филомилия, решили возблагодарить его за прорицания, послать ему благодарственные приношения и испросить побед для своей власти. Однако монах уже успел покинуть сей мир, а в доме старца под видом благочестия водворился некий; мерзкий и завистливый демон, ибо остерегусь назвать человеком того, кто всюду сеет замешательство и смуту и, подобно той древней змее Имеется в виду змей, искусивший первых людей, Адама и Еву.

, вливает яд в ухо несчастного Льва, человека ума недалекого. А звали же этого: человека Симватий, он выбранил царского вестника, осыпал поношениями царя (не про себя, а прямо в лицо) и к тому же просил, ничего не тая, передать, что-де недолго тебе царствовать в идолопочитании — о его мерзкий язык! — и в уповании на образы, коим поклоняются эта тигрица и вакханка, а также Тараксий (так в связи с божественными иконами именовал распущенным своим языком царственную Ирину и святого Тарасия Симватий говорит об императрице Ирине (797—802) и патриархе Тарасие (784—806). При их содействии на соборе 786 г. после полувекового господства иконоборчества было введено иконопочитание. Симватий переименовывает Тарасия в «Тараксия» (от греч. ταρασσω «сотрясать, мутить»).

). Льву же, воистину образу демонскому, рабу невежества, тени безгласное, надо бы было этим пренебречь, а если уж нет, то сообщить и описать все державшему бразды церковного правления, собрать к тому же синод Под синодом здесь подразумевается собрание всех иерархов, находящихся в столице (так называемый συνοδος ενοδημουσα).

и всерьез рассмотреть серьезное дело, а не доверяться людям без здравого смысла (о дружба, на хитрости замешанная!), которые не о царских, а о своих собственных делах пекутся и заботятся. Он же делится со своим любимым Каситером и докладывает ему обо всем, что ему передали. Но тот не лечит, а лишь возбуждает зло злом, ярость яростью и знакомит царя с другим человеком, костенеющим в том же заблуждении о божественных иконах и обосновавшимся в портике Мавриана В Константинополе было немало портиков (часто двухэтажных), служивших защитой от солнца и дождя. О портике Мавриана см.: Janin R. Constantinople... Р. 93.

, безмерной болтовней возносит его до небес и утверждает, что он выше ангелов. «В этих делах, царь, пользуйся его наставлениями и не ошибешься, если поступишь по его слову». 16 . Дав этот совет, он сразу решил отправиться к монаху, наболтал ему всякое, а потом сказал, что следующей ночью приведу я тебе сюда самого царя, облаченного в простое платье, который будет с тобой советоваться о вере и других непустяшных вещах. Ты ему обещай, что будет он управлять царством семьдесят два года, назови тринадцатым апостолом и уверь, что увидит он на троне детей от детей своих, если только последует в вере примеру Льва Исавра Император Лев III Исавр (717—741) — первый император, отказавшийся от почитания икон.

. А если откажется он пообещать, поклянись, что грозят ему от Бога погибель и гибель, стремнины и пропасти. Такие дал он ему наставления в своем преступном и мерзком замысле и в установленное время привел к нему царя. И когда вошли они вместе с Феодотом и приступили к заветному, монах сказал: «Негоже тебе, царь, менять пурпурное платье на простую одежду и морочить умы людей». Царь был восхищен и поражен этой речью, счел ее божественным прозрением, словно тень от статуи, не мог отстать от монаха и, будто глиняный сосуд за ушко, был привязан к речам монаха. Но об этом писали и до нас в стихотворном произведении В соответствующем месте сочинения Генесия (Gen. 11.58 сл.) в качестве автора этого стихотворного произведения называется «блаженный исповедник Феофан». Имеется в виду, видимо, Феофан Грант (см. о нем с. 72).

. 17 . Тотчас провозглашает он уничтожение святых икон См.: Doеlger F. Regesten der Kaiserurkunden des ostroemischen Reiches. Berlin; Muenchen, 1924. Bd. 1. N 394 (около марта 815 г.).

и требует [17] от патриарха (это был Никифор Имеется в виду страстный сторонник иконопочитания патриарх Никифор (806—815). Никифор — известный писатель, автор двух исторических и ряда теологических сочинений, главным образом направленных против иконоборцев. Сохранилось житие патриарха Никифора, написанное Игнатием Диаконом. О Никифоре см.: Alexander P. The Patriarch Nicephorus of Constantinople. Oxford, 1956.

) скрепить указ собственноручной подписью, если только он не хочет отправиться в изгнание. А тот, и по другим признакам заключивший об отвращении царя к божественному, счел лучше отправиться в ссылку, а не оставаться с царем, и остался верен осужденному учению Патриарх Никифор был низложен в марте 815 г. Он отправился в ссылку, где и прожил до 828 г.

. И вот в дни божественной пасхи получил Феодот Каситера Феодот Каситера — Феодот I Мелисин, константинопольский патриарх 815—821 гг. Феодот — сын патрикия Михаила Мелисина, чья сестра была женой императора Константина V. Согласно Георгию Монаху (Georg. Mon. II, 777.11), Феодот был совершенно необразован и «безгласней рыб».

в награду патриарший престол. Не обойдем молчанием и следующего доказательства. Никифор — первый в священстве просил у Льва посредством священного свидетельства подтвердить свое согласие с Божьей верой. А тот сразу его представить отказывался и откладывал до времени, когда окончательно будет провозглашен императором, и объяснял отсрочку тем, что от рождения привержен еретическому безумию Вопрос о том, подписывал или не подписывал Лев документ о своем согласии с догматами православной веры, по разному освещается в источниках и соответственно в современной научной литературе. Согласно анонимному автору (Scr. inc. 340.19 сл.), Лев перед венчанием на царство собственноручно написал обещание не выступать против церкви и ее догматов. О письме будущего императора патриарху, выражающем согласие с православием, сообщает и Феофан (Theoph. 520.20 сл.). По «Житию патриарха Никифора» (PG 100, col. 145 сл.), патриарх составил для подписи Льву документ, подписание которого будущий царь отложил до восшествия на престол. Однако и после интронизации ставить свою подпись отказался (похоже у Генесия: Gen. 20.3 сл.). Не исключено, что истина «по частям» содержится в обеих версиях: Феофан и анонимный автор говорят о каком-то частном письме Льва к патриарху, Игнатий Диакон и Генесий — об официальном документе. Подробней см.: Martin Е. J. A History of the Iconoclastic Controversy. London, 1930. P. 161 ff.

. 18 . Но есть и другое доказательство, куда более ясное. Когда впервые он был провозглашен императором и на его проклятую голову нужно было возложить корону (а должен был это сделать патриарх), тот подошел, но прикоснувшись, ощутил не мягкие волосы, как должно было, но тернии и колючки; он уколол руку, словно о жало, и был пронзен болью О колючках, обнаруженных патриархом на голове Льва, сообщается и в «Житии Никифора» (PG 100, col. 77 сл.). Не исключено, что церемония возведения на престол Льва изображена Константином Багрянородным в сочинении «О церемониях византийского двора» (см.: Doеlger F. Рец. на кн.: Ostrogorsky G., Stein Е. Krцnungsurkunden des Zeremonialbuches //BZ. 1936. Bd. 36. S. 150).

. Это, однако, случилось раньше. А тогда, подчинившись вынесенному приговору, отправился в путь изгнанный патриарх и, как рассказывают, отплыв на грузовом судне далеко от берега, увидел в одном месте издали блаженного Феофана, воскурениями и светильниками почитаемого, торжественным шествием в благой своей вере шествующего. Как и должно, вознеся ему хвалы, в молитвах препоручив его Богу, он как бы воздел ввысь руки и обнял его, издали посылая прощальный поцелуй. А когда кто-то из спутников спросил, кому он его предназначает с такой горячностью и пылом, сказал пророческим голосом: «Исповеднику Феофану, настоятелю монастыря Агра» Речь идет о Феофане Исповеднике, продолжением «Истории» которого и является настоящее сочинение. За сопротивление иконоборческой политике Льва V церковь признала его «исповедником», т. е. святым, не принявшим мученической смерти. Феофан был основателем монастыря του μεγαλου Αγρου (Большого Поля) на острове Калоним.

. Так все вскоре и случилось. Сам он его больше не увидел, Феофан же надел венец исповедничества. Это о патриархе. 19 . Лев заложил столь успешное начало своего царствования, таким образом распорядился церковью, как никто другой болея честолюбием, принялся за государственные дела: словно оса, никогда не расстающаяся со своим жалом, он сам упражнял свое воинство, во многих местах Фракии и Македонии собственными стараниями возвел от основания города и объезжал земли, дабы вселить страх и ужас во врагов. Потому-то, как рассказывают, и сказал после его кончины святой Никифор, что не только злодея, но и радетеля общего блага потерял город в его лице. Весьма волновался он о чинах и должностях, причем не только о гражданских, но и воинских. Сам он был выше сребролюбия и потому из всех предпочитал людей неподкупных и отличал всех по доблести, а не богатству. Он хотел прослыть любителем правосудия, однако на деле им не был, впрочем, не был ему чужд, сам восседал в Лавсиаке Лавсиак — одна из богато декорированных палат Большого дворца (см.: Ebersolt J. Le Grand Palais de Constantinople. Paris, 1910. P. 93 suiv.).

и многие судебные дела рассматривал самолично.Как-то раз подал ему жалобу один человек по поводу похищения его жены, будто похитил знатный муж его жену и что сколько не докучал я эпарху, ответа не удостоился. И вот он повелел тотчас представить ему эпарха и, когда удостоверился, что так все и было, осудил его, сместил с должности, излил на него немало гнева, а прелюбодея велел предать [18] закону. Однако всем этим он хотел подольститься к народу и как бы покупал его расположение. 20 . А вот против веры безумствовал он ужасно, так что почитал дурным даже поминать имя Божие. Так, клятвенно скрепляя тридцатилетний мир с гуннами, именуемыми болгарами, и заключая мирные соглашения Имеется в виду тридцатилетний мир с болгарским ханом Омуртагом ( Doеlger F. Regesten... Bd. 1, N 393). Заключение этого мирного договора с болгарами датируется разными исследователями по-разному во времени между 814 и 820 гг. (см. об этом: Дуйчев И. Одна из особенностей ранневизантийскпх мирных договоров // ВВ. 1959. Т. 15. С. 64; Lemerle P. Thomas le Slave. P. 280).

, когда должен был их подтвердить и упрочить, ни одной из наших клятв он не воспользовался, не призвал в ручатели и свидетели дел и слов ни Бога, ни силы небесные, ни Матерь христову и Божию во плоти, но, словно варварская душа, не знающая богопочитания, призвал в свидетели собак и тех, кому приносят жертвы не ведающие закона племена, и даже отрезал и не побрезговал взять в рот в подтверждение договора то, чем они нажираются О том же пишет и Игнатий Диакон в «Житии Никифора». При заключении мира с гуннами (болгарами) Лев поступал по варварским обычаям, т. е. совершал магические действия, символизирующие заключение мира: лил воду из блюда на землю, собственноручно поворачивал конские седла и т. п. Напротив, болгарам разрешалось «пользоваться нашими обычаями» (PG 100, col. 144). О клятвах, которые приносят при заключении мирного договора язычники-болгары, см.: Дуйчев И. Славяно-болгарские древности IX в. // Bsl. 1950. Т. 11, N 1. С. 14, прим. 49.

. И доверил он им христианскую веру, в которую предстояло им, как и положено, перейти с нашей помощью Продолжатель Феофана пишет спустя почти полтора столетия после излагаемых им событий и потому знает о грядущем принятии болгарами христианства (см.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57