(Theoph. 473.25).

. Там он получил ручательства неприкосновенности и золотой крестик, который носил Никифор и который был послан ему в знак безопасности и доверия, и ночью в сопровождении одного только Фомы бежал в монастырь Ираклия, где и выразил желание снять красу головы своей Т. е. постригся в монахи.

. Но предстоятель монастыря этого не допустил, и тогда Вардан мечом, которым был опоясан, сам обрезал себе волосы и, облачившись в нищенское платье, отправился в путь к острову Проту, где находилось его богатое имение. Этот остров царь и определил ему местом изгнания. Переправившись туда и сотворив полагающиеся молитвы, Вардан облачился в божественные монашеские одеяния и, нареченный Саввой, принялся за великие подвижнические труды. Вскоре некие ликаонийцы напали на Вардана, с ведома и согласия императора лишили его глаз, а потом искали убежища в великом и святом Божьем храме Вардан был ослеплен ликаонийцами (возможно, павликианами или афинганами) в декабре 803 г. (Theoph. 480.15 сл.) (см.: Μαυροματη Κατσουγιαννοπουλου. Р. 224). Церкви в Византии обладали правом убежища. Под «великим и святым Божьим храмом» имеется в виду св. София.

. Так исполнилось пророчество монаха, обитавшего в Филомилии. Вардан же, помолившись за них, будто за своих благодетелей, еще больше предался суровой жизни, совсем не употреблял вина, рыбы и масла, никогда, даже в жестокую зиму, не покрывал головы и не обувался. Еще он обходился только одним хитоном: [9] летом одевал хитон из шкур, а зимой набрасывал власяной. Жив был он не пшеничным хлебом, а изготовленным из ячменной муки. Так он проводил свою жизнь, дотянув до времени, пока царской властью не овладел Лев. Он заставил постричься в своем доме нареченную Афанасией супругу Домнику вместе с дочерью и сыновьями, а все богатство, разумеется, разделил между бедными. Вот так все случилось с Варданом. 4 . Лев любил славу, а вознесясь из скромного и униженного состояния до знатного положения и получив должность начальника федератов, возгордился. Но неблагодарным он остался по-прежнему, проявил неблагодарность и к своему благодетелю. Тем не менее он любил славу В греческом тексте предполагаем лакуну после πλην ειχετο, переводим с учетом своего дополнения — της δοξης.

и, завязывая сражение за сражением, мужественно воевал с исмаилитами, ибо благодаря своей природе и упражнениям приобрел в этом деле великую силу. Однажды владевший троном Никифор поручил ему раздать солдатское жалование, однако нимало не заботясь о выполнении царских поручений, Лев ничего не делал, но в праздности и легкомыслии проводил время в городке Евхаите и откладывал со дня на день выдачу войску причитающихся денег. Не выказал он никакой заботы об охране ни казенных денег, ни собственной персоны, ни своих подопечных, и вот когда напали на нас агаряне и стали грабить ромейскую землю, не кто иной, как Лев, по своей беспечности доставил им добычу, но врагу предал он не самого себя (ему удалось спастись в стремительном бегстве), а солдатские деньги, которые разве что только сам не вручил в руки противнику. По этой причине, хотя и не в полной мере, держал он ответ перед доверившимся ему Никифором, был бит по спине и груди и наказан пожизненной ссылкой. Но пал во время скифского похода в сражении 26 июля четвертого индикта израненный Никифор, скончался Ставракий, получивший в бою смертельную рану и проживший еще два месяца и восемь дней Под «скифским походом» Продолжатель Феофана имеет в виду поход Никифора I против болгарского хана Крума в 811 г. (архаическим этнонимом «скифы» византийцы называли многие варварские народы, в том числе и болгар). Никифору удалось захватить болгарскую столицу Плиску, однако на обратном пути он попал в засаду в горах и погиб в сражении. Сыну Никифора, Ставракию, являвшемуся соправителем отца, израненному в бою, удалось спастись в Адрианополь, где он и был провозглашен императором (Theoph. 492.2 сл.).

(он процарствовал вместе с отцом восемь лет и семь месяцев), и когда в октябре пятого индикта Т. е. в октябре 811 г.

, после смерти Ставракия второго октября, царскую власть получил куропалат Михаил — зять Никифора Михаил Рангаве (император 811—813 гг.) был мужем дочери Никифора, сестры Ставракия, Прокопии.

, из рода Рангаве, обосновавшийся в Манганах Дворец Манганы, по описаниям византийских авторов, — один из самых пышных после Большого дворца, находился в восточной части города недалеко от берега Босфора ( Janin R. Constantinople... Р. 131).

, Льва по благородному обычаю ромейских царей Восшествие на престол византийских императоров обычно сопровождалось раздачами чинов и денег, а также помилованием заключенных в тюрьмы и изгнанных.

освободили от ссылки, вернули из изгнания и записали в число служащих во дворце равдухов самого Михаила, а вскоре почтили также честью патрикия и назначили стратигом Анатолика. Тогда же царь, обновляя свою дружбу с товарищем детства, сделал Михаила (того, кто предательством Вардана заслужил себе должность комискорта) поверенным своих тайн и приобрел в нем надежнейшего человека в делах внутренних и весьма деятельного во внешних. Но этот нечестивец, в свирепости взращенный, в жестокости вскормленный, готов был уже опять запятнать себя грехом неблагодарности и новыми преступлениями затмить старые. 5 . Болгарский царь Крум, делая вид, будто стремится к согласию и дружбе, искал с нами мирного договора при том, однако, условии, что ежегодная дань, как и решено было предками, будет доставляться ему в уплату подати; к тому же он предложил, чтобы как болгарские, так и ромейские перебежчики были возвращены на родину. Требование о перебежчиках показалось синклиту неуместным, хотя царь Михаил, боясь утратить мир, был совершенно согласен с болгарским предводителем. [10] Однако сенат, чье мнение защищал и поддерживал магистр Феоктист, взял верх Сенат, или синклит, — высший совет столичной знати. Как показывает этот Пассаж, роль синклита в авторитарной Византии отнюдь не всегда ограничивалась репрезентативными функциями. Позиция синклита берет здесь верх над мнениями императора и патриарха! Ряд других аналогичных примеров, в том числе и из сочинения нашего автора, приводит X. Г. Бек ( Beck H.-G. Senat und Volk von Konstantinopol. Probleme der byzantinischen Verfassungsgeschichte. Stzbr. d. bayer. Ak. d. Wiss., Phil.-hist. Kl. 1966. Hf. 6).

, и от пустых слов снова перешли к ратным делам Болгарский хан Крум (803?—814), сильный и решительный властитель, вел почти непрерывные войны с Византией. В 809 г. его войско захватило Сердику, в 811 г. он нанес решительное поражение Никифору I (см. с. 7). Весной 812 г. Крум занял Девелт и вскоре отправил в Константинополь предложения о мире, которые сопроводил требованиями ультимативного характера. Обстоятельства переговоров о мире подробно рассказаны Феофаном (Theoph. 497.15 сл.). В числе требований хана была выдача ему беженцев из Болгарии. Прения между сторонниками и противниками мира приняли весьма острый характер, но окончательно в пользу войны дело решило известие, что хан, несмотря на переговоры, захватил Месемврию (см.: Златарски В. История на Българската държава през средните векове. София, 1918. Т. 1. Р. 1. С. 260 сл.).

. И это безусловно правильно, ибо кто, если он только человеколюбив и сострадателен, согласится выдать свирепости ничем от диких зверей не отличающихся скифов В сочинениях византийцев существовал четкий и очень устойчивый стереотип изображения «варваров», к которым фактически относили всех «не ромеев», т. е. не византийцев. «Варвары» не знают ни законов, ни государственности, они вероломны, коварны, лживы, жадны, невежественны. Единственный способ держать их в повиновении — сила оружия (см.: Lecher К. Byzanz und die Barbaren // Saeculum. 1955. Vol. 6. ,S. 292 ff.). Сопоставление варваров с дикими зверями — тоже один из стереотипов византийских представлений (см.: Бибиков M. Византийские источники по истории Руси, народов северного Причерноморья и северного Кавказа (XII—XIII вв. // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы и исследования. 1980 г. M., 1981. С. 49 и след.).

человека, который из-за превратностей жизни отказался от родины (а как говорят, ничего нет ее слаще Весьма любопытное замечание, свидетельствующее о высоком уровне патриотического сознания византийцев Х в.

), от супруги и детей и бежал в Ромейскую державу, будто к неприкосновенному алтарю. Многие не могли вынести скифскую жестокость и дикость и бежали к нашей кротости и порядку, по этой причине и боялись их князья, как бы не обезлюдело и мало-помалу не перебежало к нам их племя, и потому неоднократно вплоть до нашего времени вели с нами долгие переговоры. Но напрасны, согласно пословице, были их песни «Напрасны были их песни» (κενην εψηλαν) — известная в античности пословица со значением «напрасно трудились», использовавшаяся и Феофаном Исповедником (см.: Leutsch A. Paroemiographi graeci. 1851. Vol. 2. P. 178 (12)).

: они натолкнулись на твердых людей. 6 . И вот вскоре обе стороны снарядились одна против другой. Михаил велел своему ипостратигу Льву вместе с войском быстро вернуться с Востока и переправиться, но, рассчитывая на его помощь, он лишь приобрел непримиримого врага. Осыпая ромеев градом хвастливых речей и угроз, грозил Крум людей гибелью, земли разорением, деревьев вырубанием, домов сожжением; словно весенний поток устремился он на нас и хвастался, что всех подчинит своей власти. Но царь выступил против него и сразу пресек эти непомерные угрозы и только что не вынудил оставаться в собственных пределах, не переходить границ и не грабить нашей земли. Не раз из рядов своих вызывал противника Михаил, но тот, зная о своем бессилии, не осмеливался и не решался поднять меч на царя. И доволен был царь, что и без боя (никогда не ясен его исход!) удалось ему дать отпор натиску Крума и смирить дерзость его воинов. «Поскольку, — сказал царь, — мы не можем из наших рядов вызвать врага на битву, но он уклоняется от боя и остается на месте, что надо нам делать?» И пожелал царь тихо, спокойно вернуться в свое царство, однако Льву показалось недостойным для ромейского царя обращать спину врагу: так он расценил прекрасное царское решение потому, что не умел мыслить честно и здраво, а только дурно и коварно, а еще потому, что сам замыслил взять всю власть над Ромейской державой. «Двинем на врагов, царь, — сказал Лев, — и еще сегодня увидишь ты, как я их одолею и завоюю победу, ибо твоей молитвой и твоим упованием обрету мужество и пойду в бой». Взволнованный и увлеченный такими речами Михаил распорядился развязать сражение. Но не успела начаться битва, как Лев, постоянно мечтающий о царской власти, повернул назад и устремился в бегство. Какое-то время ни враги, ни сам Михаил не могли ничего понять, ведь еще не случилось ничего такого, что обычно происходит в сражениях, ни с той, ни с другой стороны не успел отличиться ни один воин, битва только начиналась и даже было неясно, сошлись ряды или нет. Вот почему и болгары и вообще все решили, что это — хитрость и что ромеи хотят увлечь их за собой, а потом повернуть ряды и напасть на них. Когда же до тех и других дошло, что бегство это настоящее, а не из хитрости, враги напали на бегущих и победно учинили великую резню Эта битва произошла 22 июня 813 г. у Версиникии. Наиболее подробный рассказ о ней содержится у Феофана (Theoph. 501.27 сл.) и у анонимного автора (Scr. inc. 336.14 сл.). Комбинация их свидетельств позволяет воссоздать более или менее полную картину сражения (см.: Златарски. История... Т. 1. С. 268). Феофан тоже пишет о том, что бегство византийцев оказалось совершенно неожиданным для болгар, которые заподозрили в нем ловушку.

. Михаил же с немногочисленными своими воинами пытался лишь спасти самого себя и даже не помышлял [11] сопротивляться врагу. Именно так изображают это сражение некоторые авторы, но есть и такие, которые приписывают спасение войска и мужество в бою Льву, в то время как замыслили зло и покинули боевые порядки якобы не воины Льва, а царские отряды Несколько подробней об этой второй версии сообщает Генесий (Gen. 4.24 сл.). Лев, по его словам, напал на врага и одержал победу, но потом по приказу Михаила должен был занять оборону, чтобы не допустить болгар к Константинополю.

. Как бы то ни было болгары неожиданно взяли верх, ромеи же, удрученные страшным и тяжким поражением, отослали прочь царя, тревожившегося за свою душу. И вот он направился к царским покоям, а Льва, как некий оплот, оставил следить за врагами, чтобы не учинили они большого разбоя. А тот, воспользовавшись удобным случаем, принялся подстрекать солдатский сброд и понуждал его поносить царя. «Не пристало, — говорил он, — начальствовать над львами оленю (это по басне Возможно, имеется в виду басня Эзопа (Басни Эзопа. М. 1968. .№ 313).

), который ныне пустился в бегство и бежит к жене под юбку, а нас, свое войско, оставил на растерзание врагу». Не успел он закончить перед сообщниками такие речи, как подхваченные толпой болтливых льстецов, стали они претворяться в дело. И вот немедленное провозглашение, и в один день, в какие-то мгновения превратился Лев из частного лица в императора Лев был провозглашен императором 11 июля 813 г.

. 7 . Не успело войско провозгласить Льва, как обуяли мятежника ужасы и страхи. То ли он ломал комедию, чтобы иметь оправдания на будущее, то ли вправду задумался над последствием своих действий (перед самым деянием нередко слабеет воля у посягающих на чужое), а, главное, не знал, как он, стоя лагерем вдали и под открытым небом, сможет проникнуть во дворец. Однако предстояло Льву занять царские покои, и потому мерзкий дух обуял Михаила Травла и грозил смертельно ранить Льва, если только тот не примет благосклонно провозглашения, а все трудности и как проникнуть во дворец — это де его забота. Так все и случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57