Рост Лиссабона продолжался и в следующем веке, хотя над страной гремели войны, бродила «черная смерть», чума 1348–1351 гг., унесшая в прибрежных районах до двух третей населения, скорбно звонили колокола по тем, кто пал от меча и голода. В эти страшные годы, охваченные ужасом всеобщей гибели, в Лиссабон стекались люди из других городов и деревень. К концу XIV в. в городе было уже 30 приходов, в которых жило, по приблизительным подсчетам, около 35 тыс. человек. Была построена еще одна – третья – стена, которая охватывала до 102 га, как в Сьене, Данциге, Дижоне, И все это несмотря на то, что во второй половине XIV в. Лиссабон выдержал две осады кастильских войск, во время которых многие постройки и укрепления были разрушены, а горожане гибли от ран, голода и болезней.
Подобное соотношение Лиссабона с другими городами страны сохранялось и в дальнейшем. В середине XVI в. он стал одним из крупнейших городов на полуострове – в нем насчитывалось 100 тыс. жителей, а следующий за ним по величине город страны – Порту насчитывал всего 50 тыс. Oliveira Marques A. H. Op. cit. P. 42, 49, 85; Serrao J. A emigracao portuguesa. Lisboa, 1974. P. 93; Verissimo Serrao]. Historia de Portugal. Lisboa, 1979. T. 3. P. 222.

Превращение Лиссабона в столицу не только королевства, но и огромной заморской империи окончательно лишило остальные города возможности соперничать с ним. Интересно, что и сейчас в Лиссабоне живет около десятой части населения Португалии.

* * *

Города занимают в истории Португалии особое место. Как ни значительны те крупные городские центры, о которых шла речь выше, дело не только в них. Огромная сеть более мелких городов и городков, замков, вокруг которых складывались поселения городского типа, покрывала всю страну. Они были важными опорными пунктами Реконкисты, под знаком которой прошли первые века существования графства и королевства Португальского. Иногда встречается утверждение, будто военные действия в средние века почти не зависели от того, взят или не взят тот или иной город; основное – разбить войска противника, а крепость или город, не желающий сдаваться, можно-де обойти, устремившись за главной добычей. Утверждение сомнительно, но даже если и справедливо по отношению к другим районам Западной Европы, то никак не применимо к Пиренейскому полуострову. При том значении, которое имели города и поселения городского типа для арабской иберийской цивилизации, при концентрации в городских цитаделях знатнейших феодальных арабских родов, возглавлявших воинские соединения, именно захват города имел решающее значение для исхода войны. Как ни важна была победа Афонсу Энрикеша при Орике, только закрепление ее захватом Сантарена и Лиссабона принесло ему власть над новыми землями королевства. Завоевание городов составляло особую славу португальских королей, их укрепление – особую заботу. Старые португальские хроники пестрят сообщениями о взятии пли утрате городов или замков, о начале и завершении их строительства.
Именно роль городов в защите и освоении новых земель объясняет то, почему короли охотно жаловали городам и поселениям привилегии, освобождая жителей от некоторых налогов, но обязывая их нести военную службу или заменять ее платежами в пользу короны. Эта же роль определила социальный облик португальского города в целом, значительную долю жителей которого составляли лица привилегированного статуса – кавалейру.
Продвижение Реконкисты с севера на юг в сочетании с географическими особенностями королевства вызвало заметные различия в развитии городов севера и юга страны. На севере преобладали небольшие городки, центры ярмарочной и рыночной торговли, нередко возникавшие около замков. Разумеется, они в незначительной степени испытали на себе воздействие арабской городской традиции. Более зримый его отпечаток несли на себе города центра и юга. Однако если не всматриваться в различия, а представить город вообще, то окажется, что для всех городов Португалии типично одно: относительно меньшее развитие ремесла, чем торговли, будь то местная – в основном продуктами сельского хозяйства, или дальняя морская в крупных портовых городах. Из ремесленных занятий горожан преобладало изготовление тех предметов, что требовались им в жизненном обиходе повседневно, а также всего того, что требовали нужды торговли и мореплавания. Исключение, пожалуй, составляет кораблестроение, достигшее в Португалнп замечательной высоты и искусства. Португальские галеоны и каравеллы славились на всю Енрону. Собственно, и сам тип корабля-каравеллы был создан португальцами.
Королевская власть Португалии уже с первых лет самостоятельного существования понимала, сколь важны города не только как центры, обеспечивавшие военную, оборонную мощь королевства, но и как средоточие экономической жизни. Корона старалась сохранить в своем владении более или менее значительные города. Афонсу, получив под свою власть Эвору, передал ее Ависскому ордену – за большие заслуги перед короной. Однако довольно скоро король предложил ордену обмен Эворы на замок Авис, по имени которого, собственно, и получил орден свое название.
Забота короны о росте городов, об увеличении числа ремесленников и торговцев нашла отражение в пожаловании королем привилегий городам, фиксировавшихся в форалах, в издании грамот, разрешавших рыночную и ярмарочную торговлю. Это вызывалось совершенно естественным желанием увеличить поступления в казну от городских платежей, которые составляли значительную часть королевских доходов. Независимость, сила и богатство городов обеспечивали маленькой Португалии возможность противостоять притязаниям Леоно-Кастильской монархии. Не меньшую роль в заинтересованности короны в городском хозяйстве играло и то, что сам король, члены королевской семьи были крупными городскими собственниками. По «Книге имуществ королей», в Лиссабоне имелись улицы, одна сторона которых целиком состояла из домов, лавок, складов, принадлежащих королю, а также мастерских, которые могли использоваться по назначению, а могли сдаваться в наем. Livro dos bens dos Reis//Documentos historicos da Camara de Lisboa. Lisboa, 1957. T. 8. P. 333 ss.


Несомненно, и город был озабочен тем, чтобы корона поддерживала его. При сохранении сильной центральной власти и существовании мощной аристократической оппозиции города могли рассчитывать именно на корону в своих желаниях получить привилегии, долю в военной добыче и т. д.
Города, однако, никогда не достигали такого уровня автономии, чтобы можно было говорить о движении, аналогичном возникновению коммун во французских среднеисковых городах. Роль короля (а в редких случаях сеггьора) всегда оставалась очень велика. Долгое время инициатива в отношениях городов с короной принадлежала королям, а автономия городского поселения осуществлялась в пределах, определяемых королевской властью. В этом, как и во многом другом, прежде всего сказалась роль Реконкисты. Но интересно, что ее влияние паложилось и на мусульманскую городскую традицию, не знакомую с муниципальными свободами или автономией, основанной на городских привилегиях.
При таком положении португальского города любые внутригородские изменения, любые социальные движения или перемены в городской организации неизбежно влекли за собой и изменения во взаимоотношениях города и короны, именно короны, а не феодального сеньора, как это было во многих странах Западной Европы. Исключение, и весьма яркое, представляет собой история отношений с сеньорами города Порту. Она восходит к правлению Терезы, когда та, оставшись после смерти Энрике во главе графства, нуждалась в поддержке сильных людей Португалии. Если вспомнить положение Португалии и ее размеры в те годы, значение Порту – намного выше, чем в последующие эпохи. Это было сердце страны, ее основа – ведь Коимбра – следующая веха на пути Реконкисты к югу – еще помнила своих прежних вла–дельцев; и двух поколений не сменилось с той поры, как она стала принадлежать графам португальским. Поэто–му обладание городом Порту было весьма заманчиво и с политической и с экономической точек зрения. Было непросто попять причины, по которым этот ценный дар был сделан Терезой епископу Порту – Уго. В апреле 1120 г. она составила дарственную грамоту епископству Порту «на весь этот город... с округой... с церквами и замком». DR. N 53


Три года спустя епископ пожаловал городу форал, который установил права населения и сеньора, определил штрафы и повинности горожан. см.: flyapre Jl. M. ToproBtift ropofl Meaner centopa//CiaHOBJie-HHe KanmajrasMa B Eopone. M., 1987. Documentos medievais… Documentos particulares. T. I. Lisboa, 1972. N 362.


Дли правления Афонсу Энрикеша были полны сражений, со славными победами и неизбежными поражениями. Сын его, Саншу, к счастью, не столь воинственный, занялся упорядочением отношений на тех землях, которые были завоеваны его отцом и уже вошли в состав королевских владений. В бытность Саншу на троне появилось огромное число форалов, которыми он наделял и города, и городки, и деревни. В португальской исторической традиции Саншу I получил прозвище Populador – Освоитель.
Крупный северный город не мог не интересовать Саншу. И когда в Порту возник конфликт между епископом и соборным капитулом, король попытался вмешаться, надеясь, видимо, вернуть себе былое влияние там. Скорее всего, именно это и подтолкнуло горожан к действиям. Подспудное недовольство сеньором вырвалось наружу. Поведение горожан было столь решительным, что епископу пришлось бежать из города. Он едва ускользнул от ярости восставших, бросив на разграбление свое состояние. Дома прелатов и сторонников епископа были разгромлены. Епископ Мартинью, напуганный размахом движения в городе и не видя сторонника в лице короля, отправился в Рим, к папе. Оттуда он наложил на свой мятежный город интердикт.
За 200 лет борьбы города за свою свободу горожане много раз подвергались отлучению от церкви. И тем не менее шли на это, годами отказываясь подчиняться епископу.
Восстание в Порту длилось около трех лет. Только когда в 1211–1212 гг. Саншу I на смертном одре смирился с решением папы и восстановил права епископа на город, а папа, в свою очередь, снял с Порту интердикт, волнения в городе на вромя прекратились.
Однако спокойствие в Порту было обманчивым и недолгим. Случались поджоги и убийства, столкновения горожан с людьми епископа. Наследник Саншу I, видимо, осознав значение города и оценив те убытки, которые наносило казне отсутствие поступлений с Порту, вновь попытался постепенно, хотя бы частично, вернуть Порту короне, потребовав выплаты государю торговых пошлин, которые в дарственной Терезы впрямую не упоминались – да она ведь и не могла предвидеть, что город станет таким крупным торговым центром. И почувствовав поддержку, пусть хотя бы в форме вмешательства в городские дела монарха, горожане сразу же восстали против епископа Педру Салва-дореша. С момента прошлых волнений прошло чуть больше 10 лет.
Конфликт разрешился как и в прошлый раз, только чуть-чуть скорее: епископ обратился за помощью к папе, который вынудил Афонсу II просить у него прощения и договориться с Педру Салвадорешем. Через два года на мировую пошли и горожане.
Резкая вспышка недовольства горожан относится к 1226 г. Она вновь шшлекла за собой интердикт и отлучение. Жители Порту требовал» отмены сеньориальных платежей и повинностей, не желали работать «на епископа». Сопротивление горожан, правда не в столь резких формах, продолжалось до 1240 г., что не в последнюю очередь связано с надеждой жителей Порту на помощь короля. Эти чаяния основывались на той централизаторской политике, которую португальские монархи пытались проводить уже с начала XIII в. Стремление описать феодальные владения, составив «расследования», с тем чтобы вернуть незаконно присвоенные светскими и церковными сеньорами земли, усиление контроля в городах со стороны королевской власти, выразившееся в назначении новых специальных чиновников – мериньюмор – для проверки состояния дел на местах, принятие ряда мер против злоупотреблений сеньоров и городских властей – вот основные моменты этой политики.
Может быть, поэтому горожане Порту неизменно стремились к союзу с королевской властью, невзирая даже на то, чго отдельные действия короны наносили ущерб и интересам горожан. Так случилось в начале правления Афонсу III, твердой рукой продолжавшего в отношении Порту политику своих предшественников.
Началось все с того, что епископ Порту бросил в лицо королю обвинения в нарушении прав истинного сеньора Поргу: король-де заманивает горожан в королевское войско, обещает им свое покровительство и даже защиту от епископа. Интересно, что среди претензий епископа есть и такие, которые можно расценить как защиту интересов жителей Порту: он перечисляет незаконный сбор военных податей, злоупотребления правом на постой королевских должностных лиц и самого короля и т. д.
Монарх и епископ не смогли договориться о правах каждого из них в городе. Поведение епископа было столь вызывающим, что Афонсу III пошел на крайние меры – со своим войском занял Порту и обязал епископа выплатить довольно значительный штраф. Несколько человек из числа сторонников епископа были казнены. Но самое главное – король к тому же повелел запретить торговлю на городских рынках товарами, подвозимыми по реке или с моря; теперь торговля должна была производиться на левом берегу реки Дору – в принадлежащем королю городке Вила-Нова-де-Гайа. В Порту же была запрещена свободная продажа соли, от которой горожане получали постоянный и немалый доход, издавна пользуясь монопольным правом на торговлю солью на севере страны. Теперь же все суда, подходившие к Порту по реке или со стороны океана, направлялись и разгружались в Вила-Нова-де-Гайа.
Для торгового и ремесленного города, каким стал к этому времени Порту, такое решение было страшным ударом. И тем не менее ярость горожан не обратилась против людей короля. Никакого «антикоролевского» восстания не произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22