Доминик, небрежно развалясь на своем сиденье, исподволь наблюдал за ней. В его глазах светилась страсть, сулившая исполнение тайных желаний. Сильные руки спокойно лежали на коленях. Кэтриона избегала смотреть на них, потому что у нее начинало сбиваться дыхание. Распиравшее ее желание могло выйти из берегов, и она позволила бы этому проворному рту и длинным рукам бегать, где им захочется. У нее снова возникла бы потребность отдать ему тело на исследование, а уж он, конечно, не отказался бы. Мужчина, сумевший заполучить в друзья Калема – и отпугнувший свою жену. Мужчина, спавший с тысячью женщин – и не любивший ни одну.
Строчки расплывались перед ее глазами. Кэтриона задумчиво посмотрела в окошко. «О Боже! Это настоящее безумие. Как можно было решиться на такое путешествие?»
Где-то позади зарокотал гром и хлынул ливень. Деревья вдоль дороги блестели от воды, низко висящие тяжелые облака затянули небо. Несмотря на послеполуденный час, кругом потемнело.
– Вы решили бросить меня на произвол судьбы? – внезапно спросил Доминик.
Кэтриона насторожилась:
– Что вы имеете в виду?
– Ничего, если мы немного побеседуем? Вы можете даже не разговаривать, только кивайте головой.
Она отложила книгу.
– Разумеется, я могу поговорить с вами.
Доминик сверкнул зрачками из-под полуопущенных век.
– Я еще не встречал женщину, которая бы не желала приятных вещей, не завидовала новым туалетам своих подруг, не жаждала блистать красотой.
– В таком случае при всех ваших доблестях вы еще многого не знаете.
– Генриетта восхищалась подобными вещами. – Доминик повернулся к окну. – Даже после того, как уехала в Эдинбург.
– Откуда вы знаете?
Яркая вспышка молнии осветила четкий профиль на фоне темного окна.
– Аскетическая жизнь отнюдь не обязательно отбивает охоту модно выглядеть. Счета на мое имя не прекращались. Я получал их от ее портных, шивших ей мантильи, от ее перчаточников и модисток.
– И что в этом такого? Вас же не было рядом с ней больше года.
– Только не предъявляйте мне претензий, я вас умоляю! Она сама не желала видеть меня.
– Генриетта вас ненавидела?
– Можно сказать и так, – сухо согласился он. Кэтриона взяла в руки книгу, давая этим понять, что не желает продолжать разговор. Этот мужчина никогда не ослабит ее, не истощит, не измотает. Он устанет и сдастся. Все эти старания произвести впечатление – заинтриговать, очаровать не одним, так другим – не смогут поколебать ее решимости.
– Вы держите книгу вверх ногами, – сказал Доминик с еле уловимой насмешкой. – Может быть, вы голодны?
Кэтриона чуть, не уронила книгу.
– Голодна?
– Ну да. Я имею в виду пищу. Мы можем устроить пикник.
Доминик легонько постучал в перегородку, и карета остановилась. Выглянув наружу, Кэтриона увидела небольшую поляну и протекающую поблизости речку. Солнце уже опустилось довольно низко и бросало косые лучи на траву, покрытую блестящими каплями воды.
– Я должна немного пройтись, – сказала Кэтриона, преодолевая непонятный страх.
Наклонившись и сняв туфли, она ступила босыми ногами на мокрую лужайку. Кучер стал расстилать тонкую клеенку и одеяла, затем выставил корзину с едой. Кэтриона тем временем быстро спустилась к ивам, где под нависающими ветвями лениво извивалась река. Она нагнулась и поплескала водой на лицо. Если бы это была Шотландия! Как это было не похоже на ревущие потоки, скачущие по кручам в своем каменном ложе и несущие воды к фиордам! О, если б вообще не нужно было совершать это путешествие!
Доминик, улегшись на одеяла, терпеливо ждал ее возвращения. Кэтриона подошла и молча села, не в состоянии посмотреть ему в лицо. Он как ни в чем не бывало вежливо подавал ей пищу, пока кучер, вернувшись на козлы, попивал свой эль.
Как только они покончили с едой, Кэтриона встала и собралась идти к экипажу, но Доминик удержал ее:
– Вы испачкали свои прелестные ножки. Позвольте мне вымыть их.
Прежде чем Кэтриона успела ответить, он вскочил и, подхватив ее на руки, понес к медленной английской речке. Там он опустил ее на пологую ветку ивы. В поисках опоры Кэтриона ухватилась за другую ветку и замахала ногами над водой.
– Я жду, – весело сказал он. – Почему вы не возмущаетесь?
– Оставьте меня одну!
– Одну? – Он вошел в воду и, наклонившись, взял в руку ее ступню. – Я оказался здесь только потому, что вам требовалась моя компания. В любом случае я не позволю вам пачкать мой экипаж грязными ногами.
Кэтриона затихла и молча смотрела, как он, поливая ей ноги водой, трет пальцами чувствительные места на ее подошвах. От холода ее ноги покрылись гусиной кожей.
– Вы не должны так унижать себя, – наконец проговорила она задыхаясь.
– О, это не унижение. – Он опустился на одно колено. – Я просто наслаждаюсь.
Она не могла выдернуть ногу, иначе рисковала упасть в воду, поэтому ей оставалось только закрыть глаза и ждать, что будет.
Его прикосновения были нежными и успокаивающими. Холодная вода и теплые руки – как это приятно! Ей хотелось, чтобы за ней ухаживали, прежде чем она снова возьмет на себя все бремя мира, хотелось, пусть даже на одно мгновение, почувствовать его руки на своей коже.
Доминик встал и легко поднял Кэтриону на руки; ее голова покоилась у него на плече. Он понес ее к экипажу.
– А теперь вы все испортите. Вы – сплошная струящаяся вода, – сказала она. – Посмотрите, что вы сделали со своей обувью. Почему вы так неразумны?
– Сам не знаю. – Доминик опустил глаза на бежевые брюки и коричневые ботинки, которые так тщательно выбирал утром, и засмеялся. – Наверное, влюбился.
У нее замерло сердце.
– Перестаньте! Никогда больше не делайте этого! Это невыносимо. Чего вы добиваетесь? Я еду туда не ради себя, а только ради Эндрю! Не надо из-за этого наказывать меня. Ребенок нуждается в вас.
– Но вы мне нравитесь! Хотя я сознаю, что в вашей компании делаюсь в некотором роде сумасшедшим, то, что я испытываю, очень близко к влюбленности. Вы можете проверить это на деле.
Тут уж Кэтриона окончательно разозлилась.
– Вас побуждает к этой дикости потеря собственного ребенка? Он погиб из-за вас. Хотя разве это вас когда-нибудь волновало? Вы только играли в игры и даже не видели его.
Несколько секунд Доминик не двигался, лицо его исказила гримаса боли. Потом он заговорил медленно, осторожно, стараясь сдерживать себя:
– Я видел его. Он выглядел маленьким, как восковая кукла; глаза его были закрыты. Никогда не забуду эти крохотные пальчики. Мне показалось, что он улыбается синими губами. Леди Арнхэм послала мне его тельце для похорон.
Кэтриона, притихнув, испуганно смотрела на него; сердце ее разрывалось от боли.
Доминик с трудом улыбнулся:
– Вы, несомненно, правы. Мой сын умер из-за меня. Из-за моего возвращения в Англию у Генриетты случился выкидыш. Но я не знаю, что движет мною сейчас и есть ли связь между событиями.
– Мне очень жаль, – отрывисто сказала Кэтриона. – Извините.
– Отчего же, я заслужил это. – Доминик поднял на нее глаза. – Жизнь продолжается, Кэтриона, и моя жизнь – тоже. Поэтому я и играю в игры с дьяволом. Вот и все. Мне нечего скрывать. А вот вы почему таитесь от меня? Какие у вас секреты?
– У меня нет никаких секретов. Я только хочу, чтобы вы заявили свои права на Эндрю. Это все.
– Вы лжете, черт побери! Кто настоящая мать Эндрю?
– Генриетта. – Кэтриона упрямо вскинула подбородок.
– Неправда. Мой мертворожденный сын был первым и последним ребенком моей жены. Вы для чего-то хотите использовать меня, и сам сатана не разгадает причину. Если из-за денег, так попросите!
– Не из-за денег. Но больше я вам ничего не скажу.
– Тогда какого дьявола вы взываете к милосердию?
Доминик сел напротив нее. Кэтриона отвернулась, накинула на волосы шелковую шаль и закрыла глаза. Было слишком рискованно рассказывать ему правду; к тому же она не хотела, чтобы он видел ее слезы.
Когда карету резко подбросило, Кэтриона проснулась. Снаружи раздался громкий треск; экипаж снова подпрыгнул и остановился. Через окно не было видно ничего, кроме деревьев, которые стояли плотной стеной, как в густом лесу.
Доминик, упершись спиной в спинку сиденья, держал в руке пистолет; в тусклом полусвете его волосы отливали серебром.
– Что случилось? – в испуге прошептала она. Доминик быстро перезарядил оружие. Значит, это он выстрелил только что.
– Возможно, разбойники.
– Возможно?
– Мы в Шервудском лесу, час назад проехали Ноттингем. Похоже, эти веселые ребята не из банды Робин Гуда. – Доминик щелкнул затвором. – Пока они упорно не хотят обнаружить себя...
За окном прогремел еще один выстрел.
– Проклятие! Кого же это черт накликал? – Доминик положил руку на подоконник и через открытое окно направил дуло в густые сумерки. – А ну, стой!
Над головой у них прогремел следующий выстрел – это стрелял из мушкетона кучер. Кэтриона сползла с сиденья и скорчилась на полу, рядом с мокрыми ботинками Доминика. Услышав лошадиное ржание, она живо представила себе настороженные уши животного, а также кучера, перезаряжающего свое оружие.
Доминик выстрелил, и сразу совсем близко от них что-то зашумело. Глаза защипал едкий черный дым, потом раздался мужской крик.
Со стороны дороги послышалось еще несколько выстрелов, и что-то тяжелое шлепнулось на землю. Карета резко качнулась и подпрыгнула, а затем вся упряжка понеслась вперед. Под грохот копыт Кэтриона взобралась на сиденье, с недоумением припоминая, что за то время, пока происходил обмен выстрелами, снаружи не было произнесено ни единого слова.
Доминик снова перезарядил оружие и затем уперся расставленными ногами в стены раскачивающейся кареты. Кэтриона не сомневалась, что он уже убил одного из разбойников.
– У вас есть другой пистолет? – спросила она.
– Но зачем?
– Я тоже могла бы стрелять. Я умею.
– Тогда стреляйте из этого. – Доминик без раздумий протянул ей свой пистолет вместе с рожком для пороха и патронами. – Мне нужно добраться до козел. Эти поганые ублюдки убили нашего кучера.
Тем временем лошади мчались куда глаза глядят. Надвигалась ночь, а преследователи скорее всего висели у них на хвосте, поэтому времени для страха не оставалось. Кэтриона придвинулась к подоконнику с заряженным пистолетом, а Доминик распахнул противоположную дверцу и вцепился в раскачивающуюся крышу. До Кэтрионы донесся его голос:
– Это не простые разбойники! Они хотят убить нас.
В следующую секунду он отыскал опору для ноги и, ловко извернувшись, скрылся наверху. В тот же момент всадник в маске поравнялся с каретой и вскинул мушкет. Кэтриона выстрелила без размышлений. Преследователь захрипел, наклонился вперед и вытянул руку, роняя поводья; его лошадь, запутавшись в кожаной петле, споткнулась и сбросила его на землю.
С другой стороны приближался еще один всадник, и в тот же миг длинная плеть, просвистев во мраке, обрушилась на седока. Разразившись бранью, он осадил лошадь; из его рассеченного лица брызнула кровь.
Бандитов оставалось по меньшей мере еще двое, а может, трое. Кэтриона перезарядила пистолет, подняла оружие и нажала на спусковой крючок, когда один из преследователей промчался мимо. Промах. Зато плеть тут же обвилась вокруг запястья на мгновение замешкавшегося всадника, и его мушкет полетел на дорогу. Кэтриона снова принялась заряжать оружие. Второпях она всыпала слишком много пороха, рискуя забить отверстие ствола. Пока она загоняла патрон и неумелыми руками прилаживала запал, четвертый всадник прицелился в Доминика. Два выстрела прогремели почти одновременно. Вместе со вспышкой и пороховым взрывом она услышала проклятия. На этот раз ее пуля попала в цель – мужчина вылетел из седла и упал на дорогу.
Экипаж сделал резкий крен и помчался дальше, раскачиваясь из стороны в сторону на узкой дороге; открывшаяся дверца с треском цеплялась за ветки, обдирая кору и листья. Лошади словно взбесились, клочья пены летели мимо окон.
Из-за тряски Кэтриона никак не могла перезарядить пистолет: она дважды просыпала порох себе на подол.
Хриплый окрик заставил ее поднять взгляд: всадник, обезоруженный Домиником, галопом мчался следом и уже нагонял экипаж. Поравнявшись, он уцепился за его крышу и вскочил на козлы, откуда тут же послышался голос Доминика, отчетливый, холодный, даже слегка насмешливый:
– А, так это вы? Какой дьявол занес вас в Шервуд?
Вместо ответа последовали глухие удары: судя по всему, на козлах развернулась нешуточная борьба. Сзади также раздался звук удара. Кэтриона обернулась как раз вовремя. Другой всадник прыгнул с лошади прямо в экипаж. Нож – испытанный друг – скользнул в ее руку. Не моргнув глазом Кэтриона всадила его в живот нападавшему.
В это время его напарник свалился с крыши. Выкрикивая непристойную брань, он скатился на обочину, в мягкий торф, и почти сразу через открытую дверь в карету вскочил Доминик.
– Ого, труп! – воскликнул он и посмотрел на Кэтриону: – С вами все в порядке?
Она кивнула. Голова у нее гудела, как после сильного удара.
– У вас кровь...
Через всю щеку Доминика тянулась красная полоса.
– Пустяки, легкая царапина.
Он наклонился, поднял мертвого бандита и вышвырнул его на дорогу. Экипаж резко дернулся.
– Лошади? – спросила Кэтриона, стараясь держаться спокойно.
– Увы! – вздохнул Доминик. – Сейчас понесут. – Он приложил носовой платок к лицу. – Править сейчас все равно невозможно – вожжи запутались, в упряжь набились ветки. Не беспокойтесь, лошади скоро выдохнутся...
– Если прежде карета не разобьется.
– Позвольте мне взять у вас оружие, – продолжал Доминик успокаивающим голосом. – Я оботру его.
Кэтриона забыла, что нож все еще у нее в руке. Когда она посмотрела на него, к горлу ее подступила тошнота и внутри возникла дрожь.
– Это всего лишь шок. – Доминик обнял ее за плечи одной рукой, а другой вынул липкое лезвие из ее пальцев. – Все верно. У вас не было выбора.
– Меня сейчас стошнит.
– Это скоро пройдет. Положите голову мне на колени. Она послушалась, потому что ее стало трясти. Доминик крепко держал ее, гладил ей волосы, убирая тонкие пряди со щек и шеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45