Мистер Гири в халате и тапочках встретил командира отряда на крыльце. Сегодняшний вечер он коротал в одиночестве, поскольку жена уехала навестить миссис Рид в Уоррентон.
А в нескольких милях от этого места, близ Сентервилла, обоз северян с продовольствием подъехал к развилке на железной дороге. Вопреки приказам возница повернул мулов направо. Рядом с ним сидел человек из Мэриленда, известный отряду налетчиков, наблюдавшему за обозом из-за деревьев, как Сэвидж.
Казалось, хмурого возницу, правившего мулами, нисколько не интересовала деланно веселая болтовня его попутчика. Два револьвера в руках Сэвиджа притупили его чувство юмора.
Когда последняя, пятидесятая, повозка свернула на ответвление дороги, мужчина в фетровой шляпе, украшенной странным пером, позвонил в колокольчик. Возница, потиравший локоть, увидел, как на обоз напал отряд солдат. Он выплюнул изо рта изжеванный табак и направился в незапланированное путешествие к горам Блю-Ридж.
– Я бы сказал, что это достаточно весело, – обратился он к офицеру мятежников, скакавшему рядом с ним. – Между мной и стариной Джейком сорок восемь глупцов, которые и не подозревают, что их взяли в плен.
В лунном свете блеснуло дуло «кольта», когда офицер переложил его из одной руки в другую и поглубже натянул шляпу, скрывая глаза цвета расплавленного серебра.
– Очень весело, – согласился полковник Ройс Кинкейд.
Глава 21
Аннабель сложила свежевыглаженную рубашку и провела ладонью по поношенной ткани. Вздохнув, она передала рубашку Бо и невольно улыбнулась, увидев, как он запихнул ее в свой походный мешок. «Напрасно гладила», – подумала Аннабель.
Он был почти мужчиной, вернее, считал себя мужчиной. Но для Аннабель он по-прежнему оставался ребенком. Бо выпрямился во весь рост и одарил сестру широкой улыбкой. Аннабель с трудом удержалась, чтобы не убрать прядь соломенных волос с его лба.
– Джулз ждет, – произнес Бо, и его улыбка померкла.
Аннабель кивнула, понимая, что вновь пришло время расставаться. Как же она ненавидела такие мгновения!
– Проследи, чтобы он укрылся, когда сядет в экипаж, – сказала она слуге. – Только постарайся сделать это незаметно, а то Бо разозлится.
– Я позабочусь о нем, а вы берегите себя.
– О, Бо…
Голос Аннабель дрогнул. Молодой человек обнял ее:
– Ну-ну, перестань плакать, не то зальешь слезами весь мой мундир. Я всего лишь возвращаюсь в институт.
Бо неуклюже похлопал сестру по спине. Он возвращался в учебное заведение, где Клаузевица почитали, словно Господа Бога.
– Если в мае ты все еще будешь здесь, я приеду, и мы вместе отпразднуем день моего рождения, – сказал молодой человек.
Аннабель сделала шаг назад.
– Шестнадцать лет. Просто не верится, что ты уже взрослый.
– И тебе кажется, что ты постарела, да?
Бо взял свой мешок, и они вместе вышли на переднее крыльцо. Аннабель оставила брата прощаться с Оливией и тетей Хетти, а сама направилась к Джулзу, поджидавшему возле экипажа.
– Да не переживайте вы так, – сказал старик. – Я доставлю вашего мальчика в институт в целости и сохранности.
– Я знаю. – Аннабель сунула замерзшие руки в карманы плаща. – А за тобой кто присмотрит, когда будешь возвращаться?
Джулз провел под носом рукой в красной митенке.
– Седые волосы на моей голове что-то да значат, мисси. У меня хватит ума невредимым добраться до «Излучины».
– Пусть Пейтон напишет, чтобы я не беспокоилась.
– Может, я сам напишу. Теперь уже ничего не случится, если перехватят письмо старого негра.
«Единственное светлое завоевание этой жестокой войны», – подумала Аннабель. Она находилась в «Веселом Шервуде», поэтому не стала сдерживаться и обняла благородного чернокожего слугу, у которого нашлось в сердце место для любви к белой семье, где он был рабом уже почти семьдесят лет. Это было необъяснимо, как и многое другое в мире. Услышав шаги Бо по мерзлой земле, Аннабель обернулась.
И тут перед мысленным взором девушки возник другой молодой человек. Красивый, элегантный Карлайл в первый год своего обучения в колледже, одетый в зеленую униформу кадетского корпуса. Бо – полумужчина, полуребенок – был слишком высоким, слишком худым и длинноруким, чтобы его назвать красивым. Но его лицо – о святый Боже! – это любимое, веснушчатое, широко улыбающееся лицо…
Лучи яркого зимнего солнца блеснули в серебряной пряжке на ремне Бо, когда он шел по дорожке своим размашистым шагом. Когда-то эта пряжка принадлежала Карлайлу, но в остальном мундир Бо ничем не напоминал мундир его брата. Теперь кадеты носили униформу, сшитую из грубой шерстяной ткани.
Бо остановился перед сестрой. Солнце заиграло в его волосах тысячами золотистых искорок. Нет, она не заплачет. Не должна. Бо расправил плечи. Его длинные руки неуклюже свисали вдоль тела, и в одной из них была зажата серая кепка.
– Я не развалюсь, если ты обнимешь меня напоследок, – произнесла Аннабель, силясь улыбнуться.
– Ну разве что один раз…
Бо наклонился, и девушка обвила его шею руками.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
– Знаю, сестренка. Я тоже тебя люблю.
Ее губы коснулись шеи брата, там, где под тугим воротничком медленно пульсировала жилка, и она отошла назад, отпуская его в опасный мир взрослых мужчин.
* * *
Оливия Шервуд спускалась по тропинке, устланной коричневыми прошлогодними листьями. Она миновала заросли болиголова и остановилась, увидев Аннабель, зная, что найдет ее здесь, у ручья. Снова пошел снег, и его хлопья, словно кружево, легли на ярко-синюю мантилью с капюшоном, в которую была одета Аннабель.
Оливия подошла к кузине. Аннабель повернулась и, слабо улыбнувшись, перевела взгляд на горы, высившиеся впереди и напоминающие морские волны.
Что-то беспокоило Аннабель. Оливия заметила это, еще когда ее подруга приехала в «Веселый Шервуд» десять дней назад. Они всегда делились друг с другом, и теперь Оливию задевало, что Аннабель что-то от нее скрывает.
– Я скучала по тебе, Энни, – сказала она. – Мы никогда не разлучались на такое длительное время.
– Я думала, что приеду сюда гораздо раньше, на свадьбу.
Аннабель посмотрела на кузину. Взгляд ее карих глаз были необычайно спокойным и глубоким.
– Неужели ты не влюбилась ни в одного из своих кавалеров?
– Может быть. О Господи, Энни, не знаю.
Оливия натянуто рассмеялась, чтобы скрыть мучившую ее боль.
– Был один. Он вернулся в долину вскоре после того, как умер твой отец. Он улыбался так, что хотелось броситься в его объятия. Я знала его почти всю жизнь, но внезапно он стал каким-то другим… Словно я выросла и взглянула на него другими глазами.
– Что же случилось?
– Война.
– Но ты ничего не писала об этом.
– Тогда произошли более важные события. Умер твой отец, ты переехала в «Излучину». Не стало Карлайла.
Оливия взяла руку Аннабель. Ей было тяжело вспоминать, но хотелось выговориться. Аннабель все поймет. Ведь они так близки.
– Когда Джон – так его звали – был серьезно ранен в одном из первых сражений, я сказала себе, что подожду до конца войны. Я не хотела влюбляться в мужчину, которого может отнять у меня шальная пуля. А теперь, когда папа умер… – Оливия покачала головой, не в силах продолжать.
Аннабель сжала руку подруги, и Оливия посмотрела на их переплетенные, как в прежние времена, пальцы. Оливия была обижена на Кинкейдов за то, что они оторвали Аннабель от «Веселого Шервуда», которому она принадлежала, от ее настоящей семьи.
– А ты? По твоим письмам я поняла, что ты счастлива в «Излучине». Это правда?
– Я была счастлива, насколько может быть счастлив человек в преддверии войны, – мягко произнесла Аннабель.
Она высвободила руку, отошла в сторону и отвернулась, словно пытаясь скрыть выражение лица.
Оливия стряхнула с плеч подруги снег.
– Ты влюбилась в него, да?
Аннабель промолчала. Оливия вспомнила последнее лето с Аннабель в «Веселом Шервуде». Тогда они еще этого не знали, но оно оказалось последним летом беззаботного детства. Они вместе упаковывали дорожный сундук Аннабель для поездки в «Излучину», делились девичьими мечтами, укладывая в него новую желтую амазонку и бледно-сиреневое бальное платье. Ройса Кинкейда не было в поместье, когда туда прибыла юная Аннабель Холстон. Он не видел повзрослевшую девушку в новом наряде, но Оливия решила, что любовь в сердце Энни зародилась именно тогда.
– Как ты догадалась? – тихо спросила Аннабель.
– По выражению твоего лица, когда ты услышала, как я сказала миссис Билл, что только и жду, когда Последний Рыцарь приедет и сделает мне предложение. Но я ни разу в жизни не видела Ройса Кинкейда и сказала так лишь для того, чтобы эти старые склочницы отстали от меня.
Аннабель повернулась. В ее глазах отразилась мука.
– Ты не поверишь, если я расскажу тебе то, о чем раньше молчала. – Аннабель прижала к щекам ладони. – О, Ливви, я так устала жить во лжи. Я больше не в силах плакать…
Помедлив, Оливия обняла кузину, от которой пахло лавандой и свежим снегом, и крепко прижала к себе.
– Хочешь рассказать мне об этом?
– Я не просто люблю его. Все гораздо хуже. Я его жена.
Оливия погладила кузину по спине. Ей хотелось забросать Аннабель вопросами, но она лишь спросила:
– Давно?
– Именно тогда мы с Бо переехали в «Излучину», а Карлайл перестал со мной разговаривать.
Аннабель отошла назад, расправила плечи и высоко подняла голову. Оливия едва сдержалась, чтобы не улыбнуться. Эта поза была типична для ее подруги и означала, что Аннабель готова принять бой.
Оливия внимательно слушала рассказ Аннабель, расхаживающей взад и вперед по припорошенной снегом земле. Иногда девушка умолкала. Она рассказывала о банкротстве отца, о сделке, заключенной Пейтоном Кинкейдом и Томасом Холстоном, чтобы вынудить своих детей пожениться, о брачном контракте, оказавшемся весьма великодушным и в то же время причиняющим боль, о стыде, который заставил Аннабель держать свой брак в секрете. Казалось, она не упустила ни единой детали. Девушка рассказала Оливии, как полюбила мужа в то время, когда он не мог или не хотел полюбить ее, и даже о том, как она старалась возненавидеть его.
Закончив свой печальный рассказ, Аннабель отвернулась и вновь устремила взгляд на горы. Вдруг она засмеялась и посмотрела на Оливию.
– Здорово у нас с тобой получается, – произнесла она. – Ты боишься влюбиться, а я влюбилась в мужчину, который боится полюбить меня.
На ее губах появилась улыбка, и у Оливии на душе потеплело. Как хорошо, что она вернулась, эта маленькая женщина, которая была ей как родная сестра. Теперь они могут изливать душу друг другу.
– Может, вас познакомить? – предложила Аннабель. – Получилась бы прекрасная пара.
– Спасибо, Аннабель Холстон. Я и сама умею делать ошибки.
Аннабель наклонилась, взяла пригоршню снега и скатала из него снежок.
– Ну и чем займемся, сестренка? – спросила Аннабель и запустила в Оливию снежком.
Девушка успела увернуться и тоже скатала снежок.
– Мы можем рассказать все это маме.
Оливия оказалась более меткой, и Аннабель принялась отряхивать снег с мантильи.
– Я очень люблю твою маму, но мы не скажем ей ни слова, иначе к утру понедельника даже королеве Виктории станет все известно. – Она бросила в Оливию еще один снежок.
Девушка вздрогнула, когда снег, растаяв, попал ей за воротник. Немного подумала, а потом широко улыбнулась:
– Лучше мы познакомим его с кузиной Мей. Она всегда сводила нас с ума. Только представь, какое впечатление она произведет на него.
Как приятно слышать смех Аннабель. Оливия еще раз порадовалась приезду сестры.
Капюшон слетел у Аннабель с головы, и ее волосы покрылись тонким слоем снега, а на щеках проступил нежный румянец. Внезапно Оливия поняла, что ее кузина превратилась в красавицу, и это открытие поразило ее. За утонченной, почти нереальной красотой Аннабель крылась железная воля.
Пусть мужчины воюют, подумала она. А когда они вернутся домой, то не узнают своих женщин. Сильных женщин. Женщин, которых нужда заставила научиться управлять плантациями и вести дела. Эти женщины поняли, что место, которое они так мечтали занять в жизни, оказалось обычной тюрьмой. Оливия подошла к Аннабель, взяла ее за руки, и обе стали молча смотреть на тропинку.
– А если серьезно, Энни, что ты собираешься делать?
– Получу развод, как только истечет срок брачного контракта. – Аннабель вздохнула и вздернула подбородок. – Я больше не хочу видеть Ройса Кинкейда. Никогда.
Глава 22
Шестеро всадников въехали во двор, и копыта их лошадей застучали по мерзлой земле. На мгновение сердце Аннабель замерло и умерло, как умирало сотню раз, пока шла война. Один из всадников спешился и вошел в круг света, льющегося из окон.
На нем была серая униформа. Круг света становился все больше и теплее, и сердце Аннабель снова мерно забилось в груди. Порыв холодного ветра донес до ее слуха голос тети Хетти и приглушенные мужские голоса. Она задернула синие бархатные шторы, а к тому времени, как в комнате появилась тетя Хетти, Аннабель уже надела ботинки.
– Энни, дорогая, – сказала тетя, – ты одета? К тебе приехал джентльмен.
Аннабель постаралась ничем не выдать своего волнения.
– Это люди Кинкейда?
– Майор Дешилдс, дорогая. Он спрашивает тебя.
Оливия подняла голову от шитья и прищурилась, но Аннабель лишь пожала плечами. Ройса среди солдат не было, и она не понимала, что все это значит и зачем она понадобилась майору. Внезапно ее сердце сжалось от страха при мысли о том, что они приехали сообщить ей о смерти Ройса. У Аннабель задрожали колени.
– Этот человек спросил мисс Холстон?
Тетя Хетти широко улыбнулась, словно была уверена в том, что майор приехал свататься.
– Насколько мне известно, именно так тебя зовут, дорогая.
У незнакомца было мужественное лицо с заостренными скулами, покрытыми бронзовым загаром, немного искривленный, выступающий нос и широкий рот, окаймленный густыми длинными усами цвета свежесобранного меда.
– Майор Джон Дешилдс, мэм. – Он снял шляпу, приветственно взмахнул ею и приложил к груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47