Создавалось впечатление, что Генрих склоняется в пользу партии, предлагаемой императором. Сообщали, что инфант «уже достаточно взрослый, разумный, добродетельный и уравновешенный» молодой человек и в случае, если он женится на Марии, будет «полностью во власти Генриха». Он согласен жить в Англии — до тех пор, пока Джейн не родит сына, — в то время это казалось маловероятным, и Генрих категорически возражал, чтобы Мария покинула страну, — и, кажется, не имел никаких неудобных политических взглядов или пристрастий, кроме тдго, что был предан своему родственнику Карлу V. У дона Луиса была внешность принца. На портретах мы видим решительное, красивое и в то же время доброжелательное лицо. Сложения он был мускулистого, с широкой грудью и сильными руками. Прекрасно проявил себя португальский инфант и в боях, которые вела армия Карла V в Тунисе. По многим показателям он казался идеальным зятем для Генриха, хотя имел существенный изъян — стойкий католицизм и верность папе. Но посланники императора продвинулись в переговорах не дальше, чем французы. Генрих неожиданно потребовал, чтобы и Карл V, и король Португалии признали его брак с Екатериной аннулированным. Только в этом случае, по его мнению, можно было успешно завершить переговоры о помолвке. Тут посланцы Карла погрустнели и поспешно вернулись в Брюссель, хотя дон Луис и остался потенциальным претендентом на руку Марии.Генрих полагал, что само существование Марии порождает дипломатическое соперничество, а для него это было важнее заключения любого брачного контракта. Больше всего он страшился союза Франции и империи, который позволит им покончить со своими разногласиями и соединить силы против него, и главным доводом английского короля в пользу португальского инфанта была перспектива заключения англо-имперского союза против Франции. Угроза войны волновала Генриха больше, чем разговоры о приданом и будущих внуках. Его очень сильно раздражало поведение французского короля и одновременно он его боялся. Франциск становился все более воинственным и агрессивным, перестал обращать внимание на соглашения, которые были в прежние времена заключены с Англией.«Франциск пытается договориться со своими союзниками против меня, — воскликнул как-то Генрих на заседании Совета, — но я перехвачу инициативу. Я его не боюсь!» Он быстро заходил по залу, жестикулируя, проклиная Францию и повторяя, что ему наплевать на Франциска.Как мы видим, выдавать дочь замуж Генрих не торопился. А вот его противники точно знали, за кого она должна выйти. Поддерживавшие Екатерину придворные: маркиз и маркиза Эксетер, Кэрью, Поулы, а также северные лорды, которые возглавили «Благодатное паломничество», — все они склонялись в пользу брака между Марией и Реджинальдом Поулом. Самой Екатерине прежде очень хотелось, чтобы Мария вышла за Карла, но вторым в списке ее предпочтений был Поул. Она часто говорила с Маргарет Поул о том, что хорошо бы породниться одновременно и по династическим причинам, и чтобы искупить вину за судебную расправу над братом графини, Эдуардом, графом Уориком, учиненную в 1499 году. Мария была сильно привязана к матери, поэтому Реджинальд наверняка должен был ей поправиться. Впрочем, ходили слухи, что она влюблена в него с юности, хотя он и был старше ее на шестнадцать лет.В середине 30-х годов Поул являлся самым важным английским изгнанником на континенте. Образование он получил в Англии и Италии, причем на средства короля, но тем не менее отказался поставить свои огромные познания на службу Генриху, чтобы тот использовал их в деле о разводе. Реджинальд Поул собрал для короля мнения других ученых книжников, за что был щедро вознагражден, но противником Екатерины так и не стал. Почувствовав, что Генрих уже близок к разрыву с Римом, Поул решил, что ему лучше покинуть Англию. Он поселился в Италии, некоторое время переезжал из города в город, а затем обосновался в Ватикане, где папа Павел III сделал его членом комитета по реформированию церкви. К тому времени он стал заметной фигурой международного масштаба, прославившись своей ученостью и оппозицией разводу Генриха. В 1535 году Карл V убедил Реджииальда возглавить восстание с целью свержения Генриха, а на следующий год, когда поднялся север, папа сделал его кардиналом, назначил своим легатом и снабдил полномочиями действовать в Англии от его имени. «Паломничество» было разгромлено, прежде чем Реджинальд Поул смог оказаться в Англии, однако он остался яростным противником Генриха, чью тиранию и ересь теперь осуждал в самых резких выражениях, говоря, что, если будет необходимо, он готов доказать свою правоту силой оружия. Генрих считал его опасным преступником и не раз подсылал наемных убийц. Поул был вынужден скрываться и переодетым, с несколькими приближенными переезжать с места на место. Дело в том, что в то время в Италии проживало много английских беженцев, которые, чтобы вернуть милость Генриха, вполне могли согласиться на его убийство.Жизнь Реджинальда Поула была наполнена событиями и потрясениями — к этому его вынуждали обстоятельства, — но в быту он был спокойнейшим и добрейшим человеком. И не политиком вовсе, а скорее кабинетным ученым, мягкосердечным, терпимым к ошибкам других, чувствительным и ранимым. Например, горько расплакался, увидев, как в одном из римских садов выкорчевывают деревья. В общем, лихим рыцарем Реджинальда Поула считать было никак нельзя, но, с другой стороны, он получил известность как мужественный и стойкий борец, никогда не забывавший, что в его жилах течет кровь отважных Йорков. Это был настоящий мыслитель. Речь Поула, захватывающая и страстная, выгодно отличала его от риторической ходульности и напыщенности тогдашних схоластов. Все эти качества плюс беззаветная преданность Поула матери не могли не привлечь Марию. Большинство из тех, кто ее поддерживал, считали, что они с Реджинальдом идеальная пара.По-видимому, сам Поул относился к такой возможности вполне серьезно, потому что весной 1537 года в разговоре с одним из эмиссаров императора признался, что, по его мнению, волнения в Англии могут привести к его «браку с принцессой». Скорее всего именно поэтому он проявил осторожность и принял только сан дьякона. Таким образом, будучи кардиналом римской католической церкви, Реджинальд Поул имел право жениться. Шапюи считал, что Поул был единственным англичанином, которого Мария могла бы принять как мужа, а родственники Поула, у которых авторитарное правление Генриха вызывало все большее неприятие, начали говорить о браке Марии и кардинала чуть ли не как о неизбежности. Два других сына Маргарет Поул — Генри, лорд Монтегю, и Джеффри — возлагали большие надежды на изменение в положении их знаменитого брата и верили, что Марии суждено быть рядом с ним. Слуга лорда Монтегю передал слова своего господина, «что брак Реджинальда Поула с леди Марией, королевской дочерью, был бы весьма подходящим», а все остальные в окружении лорда согласно кивали. Джеффри Поул вообще по наивности полагал, что брак его брата с законной наследницей Тюдоров уничтожит все созданные Генрихом нововведения и восстановит старые порядки.«Леди Мария когда-нибудь обязательно наденет на голову корону», — уверенно заявил однажды Джеффри. ГЛАВА 20 Длится — то покорно, то мятежно —Жизнь моя меж страхом и надеждой.
Четвертую жену Генриху VIII начали искать уже через несколько часов после смерти третьей жены. Недостатка в подходящих кандидатурах для занимающихся этим делом дипломатов не было. Например, племян иица императора, датская принцесса Кристина, очаровательная шестнадцатилетняя вдова, или несколько других родственниц Габсбургов, а также две милые дочери герцога Клевского Были на примете и французские невесты. Среди них Маргари та, дочь короля Франциска, Анна Лотарингская и три дочери герцога де Гиза — Мария, Луиза и Реие. Генрих настаивал чтобы их всех привезли в Кале, он бы там с ними поужинал, потанцевал — короче, внимательно рассмотрел, — а потом сделал бы выбор. Генрих и мысли не допускал, чтобы за него кто-то выбирал невесту.«Ей-богу, — говорил он французским посланникам, — это имеет ко мне слишком близкое касательство, поэтому прежде чем принять решение, нужно хотя бы познакомиться».Генрих возжаждал романтики. Его первый брак с Екатериной был продиктован государственной необходимостью, правда, в первые годы он, безусловно, ее любил, и они жили очень неплохо. Два последующих брака вообще были по любви и никакого государственного значения не имели. Теперь Генриху было сорок шесть, и он не выражал никакого желания вступать в холодный брак по расчету. Он хотел, чтобы рядом с ним была женщина, с которой ему было бы хорошо, то есть хотел снова влюбиться. Поэтому и предложил развлечься в обществе французских аристократок в Кале. Однако французы нашли предложение оскорбительным и даже неблагородным. «Разве рыцари Круглого Стола так относились к женщинам?» — возмутились посланники. Нет, вначале Генрих через посредников должен выбрать одну, затем в Кале для знакомства привезут только ее, и никого больше.Вероятно, брачные дела короля слегка утомили, потому что он вдруг ударился в сумасбродства. Например, приказал привезти в графство Суррей несколько сотен мастеровых. Вначале они сровняли с землей целую деревню, освобождая место для строительства самого большого дворца в Англии. За время своего правления Генрих не построил ни одного дворца. Он всегда жил в перестроенных дворцовых помещениях, воздвигнутых предшественниками, но теперь вот на земле графства Суррей решил соорудить свой — он уже дал ему название Несравненный, — который должен был соперничать с великолепнейшими сооружениями французских королей в Шамборе. Английские мастеровые готовили пиломатериалы и воздвигали стены огромного здания, а внутренней отделкой должны были заняться специально привезенные из Италии резчики по камню, штукатуры и скульпторы. На месте снесенной деревни возникла новая. Ее образовали шатры, в которых ремесленникам и мастеровым предстояло жить несколько лет, пока они будут трудиться над Несравненным. Король смог переехать в законченные крылья дворца только в 1541 году, но периодически приезжал, чтобы понаблюдать за работой скульпторов и резчиков по камню. Стены и ворота дворца украшали фрески и барельефы с изображениями мифологических и исторических сюжетов, а в центре внутреннего двора шла работа над огромной статуей Генриха, где он был изваян сидящим в величественной позе на троне.Несравненный дворец должен был увековечить могущество Генриха для потомков. Он был построен на средства, полученные от продажи монастырских земель. Разорение боль-, ших монастырей завершилось к концу 30-х годов разграблением самой почитаемой в стране святыни — гробницы Томаса Бекета в Кентербери. Этот величественный памятник средневековья был знаменит не только богатством убранства, но и своей способностью исцелять. Саркофаг, в котором покоилось тело Бекета, был укутан золотой парчой, усыпанной драгоценными камнями, которые в течение более трех столетий приносили паломники. В золотой покров саркофага с телом святого были вделаны сапфиры, бриллианты, изумруды, жемчуг, малые и крупные рубины (так называемые бализы), а также монеты и полудрагоценные камни. Говорили, что несколько камней там были размером с гусиное яйцо, но большую часть драгоценностей составляли рубины, величиной «не более ногтя большого пальца человека». Был там один камень, который называли «Король Франции», он светился так сильно и с таким блеском, что даже в облачную погоду, когда в церкви царил полумрак, этот рубин легко можно было различить среди других. Он ослепительно сиял в нише справа от алтаря.Король уже давно зарился на гробницу в Кентербери. Теперь Генрих, чтобы прикарманить сокровища Бекета, наконец решился помериться силами в неравном поединке с давно усопшим святым. Вначале он объявил, что «Томас Бекет, бывший епископ Кентерберийский, провозглашенный римской властью святым, с этого времени таковым больше не является и его не следует почитать; перед его мощами никто не должен преклонять колени, потому что отныне он не святой», и приказал удалить из церквей все изображения Бекета. Его праздники были отменены, в его честь запрещалось служить молебны, «потому что, как выяснилось, он поднял мятеж против своего правителя и умер как предатель». Бекета действительно убили люди Генриха II, но теперь его вновь собирались судить, как будто бы он был живым. Поскольку на судебное разбирательство мученик не явился, его осудили заочно за мятеж и предательство и приговорили к сожжению. (Кости Бекета были брошены в пламя.) А имущество предателя, как водится, было передано в королевскую казну. Доверенные лица короля методично содрали с гробницы и алтаря в Кентербери все драгоценности. Добыча составила два огромных сундука, причем каждый едва могли тащить восемь крепких мужчин. Замученный в XII веке Бекет одержал тогда над королем победу, но в XVI король взял реванш. Не было силы — ни внутри церкви, ни вне ее, — которая могла бы стать на его пути. Не помог даже обожаемый Святой Томас. Теперь, когда Генрих усаживался на свой трон, на его большом пальце красовался перстень с сияющим камнем. Эту драгоценность, которая носила имя «Король Франции», он отобрал у Бекета.Вполне возможно, что нелепые условия, которые ставил Генрих при выборе невесты, а также затеянное им грандиозное строительство и наглое ограбление Бекета — все это было обусловлено стремлением скрыть некий пробуждающийся комплекс. И неправда, что при переговорах о браке совсем не учитывались государственные интересы. Больше всего на свете — кроме смерти — Генрих боялся направленного против него союза Франции и «Священной Римской империи» и готов был пойти на все, чтобы откупиться от одного, причем любого, из партнеров в этом ужасном союзе. Когда французские кандидатки по различным причинам отпали, Генриху тут же предложили в четыре, нет, даже в пять раз больше невест из рода Габсбургов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94