И теперь он отчаянно надеялся, что этих доводов будет ей достаточно. Кайла молчала некоторое время, нахмурившись, опустив голову.
– Вы обязательно увидите Роузмид, не беспокойтесь, – добавил он.
– Когда?
Роланд перевел дыхание.
– Когда-нибудь. После того, как утихнет скандал. А до тех пор самым безопасным местом на свете для вас будет Лорей.
Она продолжала хмуриться, машинально постукивая пальцами по столу.
– Я дал задание своим людям выяснить все досконально о смерти вашей матери, – сказал он поспешно. – Это единственное, что можно сейчас сделать.
Рука Кайлы замерла. Она наконец подняла взгляд на него, и в свете горящих свечей эти серебристые глаза казались ясными и чуть блестящими, словно ртуть.
– Я слышала, как они благодарили вас за вашу уловку.
– Мою уловку?
Он был не совсем уверен, о чем она сейчас говорит: о его вранье или, может, об их свадьбе, которую она до сих пор считает, по-видимому, хитростью.
– Я говорю о том письме, которое вы послали в Гленкарсон. Думаю, они считают это очень умным ходом.
– Ах, вот вы о чем. – Ему не хотелось говорить об этом сейчас. Это могло расстроить ее. – Еще вина?
Роланд налил вина в ее бокал, не дожидаясь ответа.
– Но это было именно так, – она задумчиво посмотрела на него. – Довольно умно.
– Благодарю вас. – Он протянул ей бокал с вином. – Тост.
Она взяла у него из рук бокал и держала на весу, выжидательно глядя на него. Роланд поднял свой и коснулся им края ее бокала.
– За леди Стрэтмор, прекрасную и отважную.
Она рассмеялась, явно полагая, что это шутка. Но Роланд даже не улыбнулся ей в ответ, а просто осушил бокал. Через мгновение она сделал то же самое.
Он со стуком поставил бокал на стол.
– Вы устали? – отрывисто спросил он.
Она бросила на него быстрый, встревоженный взгляд, затем снова опустила глаза.
– Нет, – сказала она, обращаясь к бокалу. Но, словно возражая ей, бокал задрожал в ее руке, и она едва не пролила вино на платье. – Да, – тихо поправилась она.
Роланд поднялся и в один шаг преодолел расстояние между ними. Он взял из ее рук бокал, поставил его на стол, затем наклонился и, взяв ее за руки, поднял со стула.
– Как же ты прекрасна, – прошептал он.
Она откинула назад голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Ее глаза казались огромными и светились каким-то неземным светом. И он понял в этот миг, что пропал окончательно. Потому, что она была так хороша, и потому, что она принадлежала ему. Теперь никто не мог запретить ему попробовать ее на вкус – от капелек вина на ее губах до каждого ноготка на ее ножках.
Он схватил ее за руки, удерживая ее, когда она попыталась отклониться назад, а затем обхватил за талию.
Боже, какая же она была сладкая, еще лучше, чем он помнил. Ему казалось, что она нужна ему как воздух, что если он сейчас не вдохнет ее в себя, не наполнит ею свой рот, свои руки и тело, то просто умрет от пожирающего изнутри огня, с которым пытался безуспешно бороться на протяжении всего ужина.
Он оттолкнул стул ногой, не прерывая поцелуя, притянул ее ближе, чувствуя каждый изгиб ее мягкого, нежного тела сквозь платье. Он прижал ее к своей груди, вдавил ее бедра в свое твердое, изнемогающее от желания тело.
На этот раз между ними не было железной кольчуги, ничего, что могло бы помешать им ощутить полностью друг друга, лишь тонкая ткань ее платья и его собственной туники.
Она дрожала в его объятиях, охотно отвечая на поцелуи, но когда он двинулся по направлению к спальне, она издала легкий протестующий крик. Он не стал обращать внимание на ее протест, просто не мог: сжигающее его изнутри желание было слишком сильным. Он подхватил ее на руки и понес туда, где он больше всего хотел ее видеть – на свою постель. Он положил ее и накрыл своим разгоряченным телом, прежде чем она смогла шевельнуть хоть пальцем.
Никогда и ничего в своей жизни он так не желал. Где-то в глубине души он был потрясен этим открытием, но жажда обладать сейчас этой женщиной почти полностью затмила его рассудок. Он всем телом чувствовал ее мягкие округлости, и это сводило его с ума, как и запах ее волос цвета закатного солнца, окруживших его золотистым облаком.
Он погрузил лицо в это пушистое облако, а затем, чуть передвинувшись, прижался губами к ее шее, оглаживая руками ее плечи, грудь, бедра. Обхватив ладонями ягодицы, он приподнял ее, прижимая к себе, заставляя ее почувствовать всю силу его желания.
– Милорд, – прошептала она еле слышно.
Он снова припал к ее губам поцелуем, с жаром исследуя глубины ее рта своим дерзким, жадным языком.
Но в этот миг Кайла уперлась ему в грудь руками, пытаясь оттолкнуть его от себя.
«Нет! Только не это!» – взмолились его разум и тело. Он задрожал и с еще большей настойчивостью возобновил поцелуй. Но Кайла принялась с неожиданной силой извиваться под ним, стараясь скинуть его с себя.
– Пожалуйста, – задыхаясь, прошептала она, и он услышал страх в ее голосе.
Это мгновенно отрезвило его. Но в тот же миг он почувствовал, как разваливается на куски, или, может, это на него рухнул мир, разбившись на осколки? Он упал рядом с ней, задыхаясь, не веря, что это с ним случилось, пытаясь собрать себя по кусочкам. Медленно, очень медленно он отпустил ее. Прижавшись лбом к ее плечу, сжав зубы, он попытался взять под контроль свое не в меру разыгравшееся желание.
Кайла лежала не шевелясь, часто и тяжело дыша, впившись пальцами в его плечи, всем своим видом отказывая ему.
Когда он смог наконец двигаться, то откатился в сторону и откинулся навзничь, уставившись в темный, грязный потолок, с застывшей гримасой на лице, весьма отдаленно напоминающей улыбку.
– Прошу меня простить, – выдавил он из себя.
Она села на постели возле него, но не отодвинулась.
Прошло несколько бесконечных минут, потом она заговорила, машинально расправляя помятое платье.
– Это не значит… Я просто не знаю вас, – прошептала она с несчастным видом.
Он хотел бы посмеяться над этим, но не смог. Ему было слишком больно.
– Я старался как мог, чтобы исправить это, миледи.
Она могла бы рассердиться на него за эти слова, но не рассердилась и даже не ушла. Вместо этого она опустила голову, так что волна волос скрыла от него ее бледное лицо.
– Я не знаю, кто вы, – произнесла она медленно. – Друг вы или враг? Как только мне кажется, что я могу ответить на это вопрос, вы тут же своими действиями заставляете меня изменить мнение. Я никак не могу понять вас.
– Я твой муж, – сказал он осторожно.
– Да, – просто ответила она, и это было все.
Он чуть наклонился, чтобы лучше видеть ее лицо. Она сидела, закусив нижнюю губу.
– Для многих этого было бы достаточно, – мягко добавил он.
Она наклонилась еще ниже, прячась от него за завесой волос.
– Я знаю.
Роланд потянулся и взял в руку длинную шелковистую прядь. Медленно намотал ее на пальцы, потом вокруг запястья и дернул ее к себе, заставив пододвинуться ближе, еще ближе… пока ее лицо не оказалось прямо над ним. Тогда он обхватил ее за шею и притянул к себе, почти касаясь губами ее губ.
– А тебе не кажется, что этого достаточно и для нас? – спросил он тихо.
У Кайлы дрожали губы, но она все-таки выговорила четко и ясно:
– Нет, не кажется.
– Ты уверена? Ты знаешь лучше, чем церковь, чем закон?
Он притянул ее голову к себе совсем близко – так, что чувствовал ее дыхание на своем лице, впитывая в себя запах ее волос.
– Я знаю только то, что сама чувствую, лорд Стрэтмор.
Ее губы почти касались его губ, он держал ее крепко, но не делал попытки поцеловать. И она не придвинулась к нему ближе.
– А я знаю, как чувствую я, леди Стрэтмор. Я чувствую, что имею право лучше узнать свою жену. – Он специально выделил это слово, чтобы она поняла его. – И нет ни одного человека на свете, который думал бы иначе.
– Кроме меня.
Как легко было бы преодолеть этот последний дюйм, разделяющий их, и они оба это понимали. Она не могла противостоять ему. Если бы он решил осуществить свое право мужа прямо здесь и сейчас, она ничего не могла бы с этим поделать. Разве только – возненавидеть его.
Он выпустил ее волосы.
– Кроме тебя, – согласился он.
Он тяжело вздохнул, заложил руки за голову и закрыл глаза. В его душе шевельнулась тень стыда за то, что он едва не принудил ее к близости. Но, разумеется, он не стал бы этого делать. Никогда.
– Я сожалею, что так вышло, – сказала она, но в ее тоне не было и намека на сожаление.
– Не больше, чем я, уверяю тебя.
Они долго молчали. Роланд пытался утихомирить бешено бьющееся сердце, а она, по-видимому, думала о своей проклятой девственности или об этом чудовище, за которого ей пришлось выйти замуж, или… бог ее знает, о чем еще, с горечью думал Роланд.
Наконец она пошевелилась.
– Я буду спать в соседней комнате, милорд.
– Нет. Не будете.
Он резко поднялся и увидел, как она поспешно отшатнулась от него. Это испуганное, почти не осознанное движение вызвало в нем вспышку раздражения, которое, смешавшись со стыдом и все еще мучающим его голодом, заставило его произнести резче, чем он намеревался:
– Это я буду спать в другой комнате, черт вас возьми!
Он сгреб в охапку – одеяло и быстро вышел, хлопнув дверью.
8
Ее первое знакомство с островом пришлось на день совершенно для этого не подходящий.
Сказать, что море было неспокойным, означало существенно покривить против истины. Насколько она могла видеть, а в таком тумане это было совсем недалеко, море вздымалось и падало, образуя огромные волны. Одна за другой пенные громадины подхватывали лодчонку, в которой они сидели, и поднимали ее так высоко, что каждый раз, когда они падали вместе с волной вниз, у Кайлы захватывало дух и замирало сердце. Но она не показывала вида, чтобы никто не понял, как плохо она себя чувствовала.
Что же касается Роланда и его людей, то им, кажется, все было нипочем. Живя на острове, они так часто пересекали на лодке море в любую погоду, что чувствовали себя на этих качелях совершенно спокойно.
Кайла не была готова к тому, что они окажутся на острове, хотя теперь, находясь в бушующем море, вспомнила, как кто-то, кажется, говорил ей о том, что лорд Лорей построил себе замок на острове. Однако в результате всех последующих событий эти сведения оказались похоронены глубоко в ее памяти. И тот факт, что Лорей был главным островом из трех островов, образующих это графство, как-то совершенно вылетел у нее из головы.
Порывы ветра ударяли ей в спину, совершенно растрепав волосы. Кайла плотнее завернулась в плащ, стараясь одной рукой удержать его рвущиеся из рук полы. С мрачной решимостью вцепившись в борт лодки, она тщетно вглядывалась поверх белых гребешков, сдуваемых ветром, не появится ли в тумане что-нибудь, похожее на скалу или замок, что означало бы конец этой безумной пытке.
Они выехали из Лондона на рассвете. Утром ее разбудил резкий стук в дверь, возвестивший появление Роланда. Хмуро взглянув на нее, муж приказал собираться в дорогу.
Возможно, его плохое настроение объяснялось тем, что он провел бессонную ночь в соседней комнате. Возможно, причина была в чем-то еще, о чем Кайле не хотелось сейчас даже думать. Она и так была растерянна и смущена, а она очень не любила чувствовать себя подобным образом.
Что и говорить, конечно, ее муж – очень красивый мужчина. Она всегда так думала. И, конечно же, когда он целовал ее, она отвечала на его поцелуи. Это было так восхитительно и странно, и это пробуждало в ней какие-то незнакомые, опасные ощущения. Ее влекло куда-то, куда – она и сама не знала.
Так что следовало признать: она готова была ответить ему. Она ничего не могла с этим поделать, точно так же, как не могла не испытывать страха и отвращения к самой себе в те минуты, когда он целовал ее.
Но ведь он Цербер, ищейка короля, как же она может целоваться с ним? Да еще испытывать от этого удовольствие? И как она сможет заниматься с ним любовью?
Но она его жена! Значит, она не сможет этого избежать!
Кайла осознавала, что какая-то часть ее находится в смятении из-за того, что ей придется иметь дело с этим человеком, с убийцей. Их брак был всего лишь ловким трюком, обманом, глупым розыгрышем, в котором они теперь вынуждены участвовать.
Но была у нее и другая часть, телесная, признавать которую Кайле было особенно трудно, и этой ее части было совершенно неважно, убийца он или нет. И как бы ни была позорна и ужасна эта правда, Кайла была вынуждена признать: она хочет оказаться в его объятиях, хочет, чтобы он целовал ее, хочет принадлежать ему. Она не подозревала о таких желаниях до тех пор, пока он не поцеловал ее. Она страстно желала его прикосновений и поцелуев, она мечтала прижаться к его сильному телу и закончить то восхитительное эротическое путешествие, которое он начал прошлой ночью в Лондоне…
От подобных опасных мыслей у Кайлы разболелась голова, и она вновь стала смотреть на море, на вздымающиеся темно-серые волны, на равномерные дружные взмахи веслами: вверх-вниз, вверх-вниз…
Роланд сидел рядом с ней, сдержанный, незнакомый. Так же, как два дня назад, когда они только подъезжали к Лондону. Не грубый и не холодный, просто вежливый. Отстраненный. Он напоминал хозяина дома, которому приходится иметь дело с неприятным, не умеющим вести себя гостем, которому тем не менее необходимо оказывать гостеприимство.
Несколько ее особенно непослушных прядей постоянно выбивались из-под капюшона и хлестали Роланда по лицу. Как только она ни пыталась их убрать, ничего не получалось. Он отводил их в сторону, не произнося ни слова, даже не глядя на нее. Казалось, ничто, даже это довольно опасное плавание не могло вывести его из равновесия.
Сначала она никак не могла поверить тому, что они и в самом деле собираются пускаться в путь через бушующий океан, особенно когда Роланд показал ей на длинную лодку. Она решила, что это просто не совсем удачная шутка.
Но нет! Они действительно собрались плыть на этом утлом суденышке, и при этом все оставались совершенно спокойными. Почти все люди Роланда разместились на четырех таких же длинных лодках. Осталась лишь небольшая группа с лошадьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41