Хелене удалось встать на колени, и их глаза встретились.
– Вы прекрасно знаете почему! Это возмутительно и безнравственно…
Он откинул со лба прядь волос и усмехнулся:
– Но признайтесь, что это приятно.
– Приятно! – воскликнула она и… увидела, как весело блестят у него глаза. Да, приятно, призналась себе Хелена, и теперь на ее репутации лежит пятно, но… ей было так же приятно, как и ему. У нее хватило честности в этом признаться. – Ну… возможно, – натянуто произнесла она. – Но впредь это не должно повториться.
– Как пожелаете. – Он отвесил ей поклон, но при этом добавил: – Если вы обещаете слушаться меня.
– Ничего подобного я не пообещаю! Адам встал с койки и заправил рубашку в брюки.
– В таком случае, Хелена, я не отвечаю за свое дальнейшее поведение.
Он взглянул на нее – она стояла на коленях на кровати, фиалковые глаза сверкали, густые каштановые волосы растрепались по плечам. Он понимал, что обязан жениться на этой девушке, поскольку репутация у нее загублена, и смирился с тем, что она станет его невестой, а сейчас это его даже не расстраивало. Она не только хороша собой, но смелая и умная. И с характером – не то что другие молодые женщины, которых принятое в свете воспитание сделало скучными и пресными пустышками. К тому же она обладает чувством юмора, что ему очень по душе.
– Если вы даете честное слово больше не похищать моих лодок, чтобы отправиться на берег, тогда я обещаю не заниматься с вами любовью… ну, скажем, до обеда.
У Хелены от негодования приоткрылся рот, но она вовремя заметила, что его глаза смеются, и высокомерно ответила:
– Милорд, по-моему, это разумное соглашение. Поскольку я сделала на берегу все, что хотела, мне не к чему вам перечить.
Адам подал ей руку и помог встать с койки.
– Что же вы там делали? А, принимали ванну. Интересно, почему вам пришло в голову записать расходы на мой счет? – Он внимательно на нее посмотрел.
– Вы же сами сказали мне, где мы будем сегодня ужинать, – с невинным видом ответила Хелена и пролезла под его рукой. – Миссис Треуотер, кажется, привыкла к… вашим гостям, – с этими словами она юркнула на палубу, и он не успел ничего ей ответить.
До вечера Хелена старалась не попадаться на глаза его светлости, хотя он очень привлекал ее, и ей было трудно устоять перед искушением. Облокотившись на поручень, она смотрела на пристань, где сновали рыбаки, торговцы и солдаты из казарм, расположенных на горе. Подул ветерок, и Хелена вздрогнула, но не от холода, так как было тепло. Ее проняла дрожь от воспоминаний о своих ощущениях, когда Адам целовал ее в каюте на кровати. Каким приливом ее занесло в объятия этого человека? Неужели близость смерти лишила ее всякого чувства благопристойности? Раньше ей ни разу не захотелось поощрить даже невинный флирт со стороны весьма интересных молодых людей. Но сейчас…
Хватит предаваться ненужным мыслям! Хелена отвернулась от берега и увидела, как Адам вместе с боцманом рассматривает карту, разложенную на крышке люка. Они явно обсуждали курс корабля.
Адам хлопнул боцмана по плечу, и до Хелены донесся его голос:
– Я знаю, о чем мы договаривались, дружище, но теперь мои планы изменились, и я должен вернуться как можно скорее.
– Прямо сейчас, милорд?
– Нет, попозже вечером. Я обедаю на берегу. Мы отчалим в половине одиннадцатого.
– Но, милорд, ведь будет отлив…
– Я верю, что ты не посадишь нас на мель, Дженкс. – Адам свернул карту и спустился вниз.
Боцман посмотрел на Хелену, и по выражению его лица она поняла – он знает, почему и с кем Адам обедает на берегу, и не одобряет этого.
Мысль об обеде напомнила ей, что она с утра почти ничего не ела, и теперь у нее засосало под ложечкой. Хелена отправилась искать Билли, чтобы он принес ей хлеба с сыром. Она нашла юнгу в крошечном камбузе на нижней палубе. Мальчик сидел в углу, скрестив ноги, и чистил картошку, а кок, грубый на вид матрос, что-то жарил на большой сковородке, стоящей на сложенной из кирпича плите.
Из рассказов отца и дяди Хелена усвоила, что камбуз – это темный чулан, где готовят несъедобные кушанья. Этот камбуз действительно был маленький и темный, но от жаркого исходил аппетитный запах, а на крючках сияли начищенные медные кастрюли.
– Как вкусно пахнет! – не удержалась от восклицания Хелена и приветливо улыбнулась суровому коку. – Как только вы умудряетесь готовить в такой тесноте, – сказала она.
Лицо кока немного смягчилось.
– Да, мэм, вы правы. Я им это же твержу, а они недовольны. Им бы пожевать морской паек! Пришлось бы тогда вытаскивать из галет жуков, а мясо есть в потемках, чтобы не видеть, как в нем шевелятся черви. Простите, мэм… Дамам такое не принято говорить.
– Не волнуйтесь, – ответила Хелена. – Я наслышана о таких вещах от отца.
– Он что, моряк, мэм?
– Был. Его убили при Трафальгаре. Это адмирал Уайтт.
– Да ну, мэм! – Лицо кока засветилось добротой. – Я служил под его началом в Копенгагене. Тогда он был еще капитаном. Там мне ногу покалечило. Меня списали на берег, и я стал трактирщиком, но недолго им пробыл. Уж больно скучно после моря, – он прошаркал по камбузу, волоча правую ногу, взял большой нож и стал резать лук. – Вот тогда-то меня и взял к себе его светлость. Я с ним уже два года плаваю.
– Но наверняка интереснее содержать таверну, чем плавать на господской яхте, – с улыбкой заметила Хелена.
Кок загадочно на нее посмотрел.
– Как сказать, мэм. Как сказать… Не желаете ли перекусить?
Хелена решила, что подготовка к обеду не займет у нее много времени – надо всего лишь умыться и расчесать волосы. Но она ошибалась, так как то, что она нашла в сундуке и комоде, привело ее в замешательство, и она долго стояла в нижней юбке среди кучи одежды, разглядывая вещи из французского шелка и кружева. Все было сшито превосходными мастерицами, а неприлично прозрачное дамское белье украшали оборочки и вышивка. Хелена гладила тонкую материю и думала о том, что его светлость не скупится для своих дам. Значит, все, что говорили о его любовницах, – правда.
Но ей необходимо чистое белье, и она наденет то, что здесь имеется! Правда, где-то глубоко в подсознании звучал противный голосок, шептавший ей, что очень приятно, когда тебя осыпают подобными щедротами.
Когда его светлость постучал в дверь, Хелена уже надела шелковое платье цвета морской волны, сверху для приличия накинула газовый шарф, а с другого платья сняла кремовую ленту и завязала ею волосы, подняв их наверх. Непослушные завитки обрамляли лицо, а кудри свободно вились по шее. Ни рисовой пудры, ни духов, ни украшений у нее не было, и на этом туалет закончился.
Но Адаму оказалось вполне достаточно и того, что он увидел, – на его лице отразился восторг, когда она появилась на пороге каюты в ореоле отблесков свечей. Он взял ее руку и церемонно поцеловал, словно она была дебютанткой, которую он собирался сопровождать в Олмак, а не на ужин a deux в таверне.
Он помог ей надеть плащ и сойти вниз в поджидавшую лодку.
Двое матросов сидели на веслах и молча гребли, но Хелена чувствовала себя смущенной оттого, что они, вероятно, считают ее поведение неприличным. На берегу она натянула на лицо капюшон плаща. Ей казалось, что вот сейчас кто-нибудь из респектабельных горожан обернется и укажет пальцем на любовницу его светлости.
Адам взял ее под руку, и она вздрогнула.
– В чем дело? Вам плохо?
Рука Хелены дрожала, и он понял, что она волнуется. Да и сам он теперь, когда они сошли на берег, вдруг ощутил на себе груз светских условностей. Возможно, она не уверена, что он поступит с ней так, как полагается джентльмену. Что ж, за ужином он рассеет ее сомнения.
Хелена сняла плащ только тогда, когда за ними закрылась дверь отдельной гостиной, куда их провела миссис Треуотер.
– Рада снова увидеть вас, мисс. Прохладный вечер, не так ли? Но здесь у камина вы согреетесь.
Хелена поблагодарила и подошла к огню согреть руки, пока Адам заказывал вино. Она отметила, что хозяйка и виду не подала, что сегодня уже встречалась с Адамом.
Волнение у нее немного улеглось, когда они уселись за стол, а миссис Треуотер стала подавать кушанья. Она обслуживала их сама, принимая блюда от мальчика-слуги. Видно, в “Гербе Годольфина” считались с желанием его светлости соблюдать осторожность.
После супа последовало куриное фрикасе, затем жареная рыба с зеленью. Хелена удивилась своему аппетиту. А разговаривали они исключительно о еде.
– Попробуйте рыбу, милорд. Она на редкость свежая. А соус из каперсов очень вкусный.
Адам взял блюдо с рыбой. Он поддерживал вежливую беседу и наблюдал за напряженным лицом Хелены. Наконец она расслабилась. Очевидно, привычный обеденный ритуал ее успокоил, и она ему улыбнулась.
– Надеюсь, вы больше не волнуетесь за вашу маму – человек, которому я поручил доставить письма, вполне надежный, – сказал Адам, наполняя ее бокал вином.
– Рада слышать это, милорд. Я понимаю, сейчас уже не стоит волноваться, но все равно не перестаю думать о том, что она пережила, когда Джон пришел домой и сказал ей, что меня унесло в море. – Хелена сделала глоток вина и спросила: – А этот рыбак часто отвозит ваши письма?
– Достаточно часто, раз я ему доверяю, – спокойно ответил Адам и слегка приподнял бровь – он понял, что она пытается выудить у него секреты. – Из того, что я слышал от вас о леди Уайтт, она здравомыслящая женщина и не подвержена излишней нервозности.
– Да. Когда папа находился в плаванье, она всегда говорила, что не поверит в худшее, пока не увидит посыльного с его шпагой: если бы она верила всем донесениям из Адмиралтейства, то уже не один раз была бы вдовой!
– Хотите крабов под маслом? – Адам передал Хелене кушанье и налил в другой бокал белого вина. – Попробуйте – оно лучше подходит к рыбным блюдам.
Хелена сделала маленький глоток – вино оказалось вкусным и менее крепким, чем красное.
– Моя мама славится в научных кругах своей ученостью. Она говорит, что ничто так не отвлекает от неприятностей, как чтение истории спартанских войн!
Адам с хрустом разломил клешню краба и заметил:
– Согласен. Хотя мой опыт изучения греческих войн ограничен постоянной поркой в Итоне из-за плохих переводов.
– Должна признаться, милорд, что я тоже не большой знаток классической истории, несмотря на все мамины усилия. Что касается Джона, то его интересует исключительно римский флот.
– А, да, ваш брат… Вы говорили, что он интересуется кораблями.
– О Господи, он такой шалун. Но тогда я не предупредила его о том, что нельзя забираться на вашу яхту…
В комнате было очень тепло. Хелена чувствовала, что у нее горит лицо. Интересно, от чего: от воспоминаний о первой встрече с Адамом Дарвеллом или от вина?
– Для мальчика его возраста вполне естественно проказничать. Я был таким же. Бредит морем?
– Да! Он больше ни о чем не думает, но ему надо подрасти, чтобы дядя взял его с собой в плаванье. Бедняжка Джон боится, что война вот-вот может закончиться!
– Думаю, это маловероятно, – мрачно произнес Адам. – А кто ваш дядя?
– Коммодор сэр Роберт Брейки, мамин брат. Он сейчас в Средиземном море.
Появилась миссис Треуотер с блюдом орехов и портвейном. Она поставила графин перед Адамом и удивленно взглянула на Хелену, которая не поднялась из-за стола, чтобы оставить его светлость одного.
– Есть другая гостиная, мисс, – многозначительно произнесла хозяйка. – Напротив, через коридор.
– Да? Благодарю вас, миссис Треуотер. – Хелена улыбнулась хозяйке, но осталась сидеть.
Изумленная миссис Треуотер вышла, нарочито громко закрыв за собой дверь.
– Можно мне попробовать портвейна? Я никогда его не пила, – попросила Хелена.
Адам внимательно на нее посмотрел. Он дал ей выпить вина, чтобы она расслабилась и чувствовала себя более непринужденно, но, видя, как она раскраснелась и как блестят у нее глаза, решил, что она выпила лишнего. Правда, это еще добавляло ей очарования.
– И хорошо, что не пили, – строго сказал он, наливая себе вина и отодвинув графин подальше от нее. – А теперь нам надо кое-что обсудить…
Хелена в недоумении сморщила нос.
– Разве?
– Я правильно понял – в этом году вы собираетесь дебютировать в свете? – словно не слыша ее, спросил Адам.
– Да… В прошлом году мама про это забыла. Когда она и ее издатель наконец договорились о трактате, посвященном Пуническим войнам, уже наступил июнь, а у меня не было сшито ни одного платья.
– Забыла? Простите меня, Хелена, я не собираюсь осуждать леди Уайтт, но мне казалось, что любая мать с дочерью на выданье прежде всего думает именно об этом.
– Согласна, но, видите ли, моя мама особенная… – Хелена поймала себя на том, что грозит ему пальцем, и поскорее сложила руки на коленях. – Мама пришла в ужас оттого, что опоздала, и приложила массу сил для приготовления моего гардероба. Она так увлеклась, что забыла даже про поэзию Сапфо. Вы бы видели мои новые платья! А амазонка…
Адам откинулся в кресле и расколол орех.
– Я буду с нетерпением ждать этого момента.
– О, вы тоже посетите балы и приемы? Как чудесно! И потанцуете со мной в Олмаке? У меня много знакомых в Лондоне, и я уверена, что не останусь без партнеров, но признаюсь, что хотелось бы видеть свою танцевальную карточку заполненной!
Его светлость понял, что разговор течет не по нужному ему руслу. Он потянулся к бокалу, но Хелена его опередила и опустила пальчик в оставшееся там вино.
– Мисс Уайтт… Хелена…
– Ой, простите. Возьмите ваш бокал, – извинилась она и, мило улыбнувшись, одарила его теплым взглядом чудесных фиалковых глаз.
– Хелена, – твердо произнес Адам, – послушайте меня. Я не вижу причин, по которым ваши планы на светский сезон могут быть нарушены, а новые платья весьма пригодятся, и не придется тратить время…
– Милорд, о чем вы? – прервала его смущенная Хелена.
– Я имею в виду гардероб невесты. Вы, конечно, можете сшить то, что пожелаете, но время дорого, и на всех произведет странное впечатление отсутствие у вас приличествующей случаю одежды.
– Гардероб невесты? Но я не выхожу замуж! Сэр, я же вам говорила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21