Мне приходилось решать деловые вопросы с мужчинами, а они легко отвлекаются по пустяками и стали бы пялиться на меня. А теперь я с удовольствием ношу красивые наряды. — Это была чистая правда. Когда ей предложили три платья на выбор, она купила все три. То же самое можно было сказать о шляпках и туфлях. Покупать женское белье для мужчины считалось неприличным, но Алистер видел, с каким огромным количеством коробок вернулась Мирабель, ездившая по магазинам со своей тетушкой.— Вот уж не думал, что ты так же расточительна, как я. Но я пытаюсь изменить свои привычки. Если мне удастся преодолеть мою страсть к расточительству, мы без труда сможем жить, не выходя за рамки нашего дохода.Мирабель пристально посмотрела на него.— В чем дело? — спросил он. — Что-то не так?— Дорогой, разве ты не прочел наш брачный контракт, прежде чем подписать его?— Разумеется, прочел, — ответил он. Они должны были пожениться в среду по специальному разрешению, что позволяло им обойтись без положенной огласки и сочетаться браком там, где они предпочтут. Об этом позаботился лорд Харгейт.— Быть может, я чего-то не понял, — заявил Алистер. — Во-первых, он был написан мерзким почерком законника, который невозможно разобрать. Во-вторых, изложен мерзким юридическим языком, который невозможно понять. Я действительно помню большое количество нулей в некоторых цифрах и ошибку в подсчетах, к которой я привлек внимание моего отца. Он от души посмеялся надо мной, а я сделал вид, будто смирился с судьбой, и поставил свою подпись там, где мне указали.— Мое приданое составляет двести тысяч фунтов, — сказала Мирабель. — Кроме того…— Прошу прощения, — сказал он, — я не ослышался? Ты сказала «двести тысяч»?— Совершенно верно.Это был еще один удар битой по голове.— Дорогой, с тобой все в порядке? — встревоженно спросила она, коснувшись его щеки затянутой в перчатку рукой.Алистер остановил лошадей и прижался губами к ее ладони.— Не обращай внимания, — пробормотал он. — Я на мгновение потерял сознание, вот и все. Две. Сотни. Тысяч. Неудивительно, что мой отец расхохотался.— А ты этого не знал?— Я подумал, что по ошибке приписали лишние нули, — признался Алистер. — Я полагал, что это двадцать тысяч или около того. Приданое дочери герцога Суззрлендского, одного из самых богатых людей Англии, составляло двадцать тысяч фунтов. Но я не стал уточнять, потому что говорить о деньгах вульгарно.— Мама унаследовала состояние семейного банкирского дома, — объяснила Мирабель. — У отца тоже было весьма значительное состояние.— Понятно, — тихо произнес Алистер.Он огляделся вокруг: на деревьях появились первые листочки, щебетали птицы, по дорожке проезжали всадники. Вскоре парк заполнился представителями избранного светского общества, выехавшими на прогулку верхом на дорогих конях или в элегантных экипажах, одетыми по последней моде и обменивающимися последними сплетнями.— Ты расстроен, — произнесла Мирабель.— Неудивительно, что отец был так ласков со мной. После того как я подписал бумаги, даже потрепал меня по плечу.— Ну что ж, твое содержание и впрямь дорого обходится, — промолвила она. — Вот он и обрадовался, что ты нашел богатую невесту.— Не так уж я дорого обхожусь, — возразил он. — Дорого обходится только принц-регент. На его одежду требуется гораздо больше ткани, чем на мою. А за последние годы он стал еще толще.— Ты как-то сказал, что не желаешь сидеть на шее у жены, — напомнила она ему. — Надеюсь, ты не будешь страдать по этому поводу. Нет ничего необычного в том, что средний сын женится на деньгах.Алистер пристально вгляделся в женщину, которая вскоре должна была стать его женой: волосы словно восход солнца; глаза как сумерки; голос как ночь. Все это он разглядел с первого взгляда. А потом заметил, как быстро меняется выражение ее лица, как она сообразительна, искренна и добросердечна. А когда держал ее в объятиях, понял, как доверчиво и безоговорочно она отдает ему себя.Он улыбнулся.— Я сказала что-нибудь забавное? — спросила она.— Я представил себе тебя обнаженной, — шепнул он, наклоняясь к ней.— Тысяча извинений за то, что мешаю тебе, Кар, — раздался поблизости знакомый голос. — Я действительно очень сожалею, но — не в силах больше ждать.
Мирабель вздрогнула от неожиданности в отличие от Алистера, который словно застыл, а потом медленно отстранился от нее.— Гордмор? — холодно произнес он. Бледное лицо виконта чуть покраснело.— Мисс Олдридж, — поклонился он, сняв шляпу.Она вежливо кивнула.— Умоляю извинить мою бестактность, — произнес лорд Гордмор.Атмосфера накалялась.Мирабель огляделась вокруг. Парк почти опустел. И она пожалела об этом. Хотя несколько минут назад она радовалась возможности побыть наедине с Алистером.— Твоя наглость переходит всякие границы, — проговорил Алистер. — Даже если у тебя не осталось ни капли стыда, мог бы подумать о том, насколько неприятно твое присутствие мисс Олдридж.— Я об этом подумал, Кар, — сказал его сиятельство, — поэтому и пришел. Я мог бы вышибить себе мозги или перерезать горло, но у меня никогда не было склонности к театральным эффектам. К тому же сомневаюсь, что смог бы проделать это с должной элегантностью, и испортил бы все дело.— Вышибить себе мозги? — переспросил Алистер. — О чем ты говоришь?— Я и сам толком не знаю, — ответил Гордмор. — Но мне невыносимо обсуждать это через посторонних людей. Если мы должны драться, Кар, то давай обойдемся без…— Драться? — Мирабель повернулась к Алистеру. — Только не говори мне, что ты вызвал его на дуэль.— Разумеется, нет, — сказал Алистер. — Он никудышный стрелок и непременно убил бы какого-нибудь ни в чем не повинного зеваку.— Отвратительный стрелок? — возмутился Гордмор. — Да я отличный…— А шпагой владеет еще хуже, — перебил его Алистер.— Просто время от времени я позволял тебе одержать над собой верх, — заявил Гордмор. — Из жалости.Глаза Алистера сузились.— Из жалости? — прорычал он. — Хочешь сказать, из-за моего увечья?— Ты был увечным задолго до того, как иностранцы оцарапали тебя при Ватерлоо. Я постоянно вызволял тебя из какой-нибудь беды.— Ты это делал, чтобы я мог спасти тебя, — возразил Алистер. — Так было с первого дня нашей учебы в школе.Гордмор повернулся к Мирабель.— Трудно сосчитать, сколько раз мне приходилось выручать этого болвана из всяких неприятностей. Та маленькая блондинка — как ее звали? Мы тогда учились в Итоне. Дочь сторожа…— Клара, — подсказала Мирабель, вспомнив письмо своей тетушки.— Клара! — Гордмор ткнул пальцем в Алистера. — Все шло как по маслу, пока один из безмозглых любовников Клары не сломал ему нос. Потом была Венера.— Ты не спасал меня от Венеры, — заявил Алистер.— Я тебя предупреждал. И не один раз. — Гордмор снова повернулся к Мирабель. — С женщинами он теряет способность здраво мыслить.— Горди, не забывай, что разговариваешь с моей будущей женой, — сказал Алистер.— Я не имел в виду мисс Олдридж, — возразил лорд Гордмор. — Но ты так расстроил меня, что я плохо соображаю. Насколько я помню, я пришел с намерением извиниться.— Ну, так извиняйся, — бросил Алистер.— Мисс Олдридж, я вел себя очень глупо и искренне сожалею об этом, — произнес его сиятельство. — Я столько всего натворил. Никогда не прощу себе, что подверг вашего отца опасности, хотя и без злого умысла. Я хотел, чтобы вы покинули Лондон, пока в парламенте рассматривается законопроект о строительстве канала. Я собирался выразить вам самое глубокое сожаление, но тут Кар сказал, что я плохой стрелок, и попытался обратить в шутку историю с Венерой.— Спасибо за откровенность, — сказала Мирабель. Гордмор взглянул на Алистера.— Если мисс Олдридж удовлетворена, я готов согласиться с ней, — сухо произнес Алистер. — Мне остается лишь пригласить тебя на бракосочетание.— Это было бы весьма благородно с твоей стороны, — промолвил Гордмор.— Благородство тут ни при чем, — возразил Алистер. — Уж лучше, чтобы был ты, чем один из моих братьев. Ты все-таки не такой зануда, как они.
На следующее утро Алистер явился в гардеробную лорда Гордмора.Его сиятельство как раз завязывал в это время галстук.— Пытаюсь изобрести новый стиль, — сказал он, не отводя глаз от зеркала. — Иными словами, облегчить процесс завязывания галстука. Каждый раз для меня это проблема. Интересно, что привело тебя ко мне в столь ранний час.— Хочу поговорить с тобой о железной дороге, — ответил Алистер.Горди выпустил из рук галстук и взглянул на него.— О железной дороге, — эхом отозвался его сиятельство. Алистер изложил ему план, который обсудил с мистером Олдриджем, когда просил у него благословения на брак. Мистер Олдридж одобрил оба плана: и железнодорожный, и матримониальный.Вместо канала они построят железную дорогу, соединяющую шахты с обжигальщиками извести и другими пользователями с севера. Чтобы тянуть вагонетки по крутым склонам, можно установить стационарные паровые двигатели. Тогда отпадет необходимость ограничивать прокладку путей плоской поверхностью земли. И не потребуются ни шлюзы, ни акведуки. Вода понадобится только для работы паровых двигателей. Это обойдется им дешевле, чем строительство канала, и займет меньше времени. Это также позволит обеспечить быстроту и дешевую доставку угля из скалистой части Лонгледж-Хилла к ближайшим покупателям. И им не придется прокладывать канал по землям Олдриджей и их соседей. — Прекрасная идея, — произнес Горди. — Почему нам это сразу не пришло в голову?— Потому что Финч, твой преданный управляющий, предложил канал, и эта мысль застряла у нас в голове, — ответил Алистер.— Насколько я понимаю, мисс Олдридж одобряет этот план? — помолчав, спросил Горди.— Это будет сюрприз. Своего рода свадебный подарок. Я не хотел говорить ей об этом, пока не заручусь твоей поддержкой. Я пообещал Мирабель решить эту проблему — и решил.— Разумеется, я буду в этом участвовать. Хорошо, что мисс Олдридж не разозлилась на тебя за мое дурацкое поведение. — Гордмор сорвал с себя галстук, отбросил в сторону, взял другой из стопки аккуратно сложенных галстуков, лежавших на столике возле зеркала. Снова положил его и повернулся к Алистеру.— Кар, я должен попросить у тебя прощения.— Ты уже попросил. Вчера в Гайд-парке.— Нет, это я умолял мисс Олдридж простить меня. Но все неприятности начались потому, что я не верил в тебя. Моя сестра без конца твердила о том, как сильно ты изменился после Ватерлоо, и почти убедила меня в том, что ты не в своем уме. Она болтала о какой-то злокачественной меланхолии, а я не знал, что ей возразить. После Ватерлоо ты, казалось, утратил всю свою страсть и энергию. Едва замечал женщин, хотя они сами вешались тебе на шею.— Возможно, она была недалека от истины, — произнес Алистер. — Возможно, я и был подвержен меланхолии, но о «злокачественной» никогда не слышал. Она началась у меня не после Ватерлоо. Говорят, нечто подобное случается с бывшими солдатами и моряками. Причем некоторые так и не выздоравливают. Чего не скажешь обо мне.Горди пристально взглянул на него.— Нет, сегодня ты похож на того Кара, которого я всегда знал, а не на незнакомца, вернувшегося с континента.— Понятия не имею, что со мной случилось. — Алистер пожал плечами.— Угроза ампутации ноги любого может довести до нервного срыва, — сказал Горди.— Я едва не умер от страха, — признался Алистер. Он никогда никому об этом не говорил. Даже Мирабель.Горди и бровью не повел.— Ты хорошо это скрывал, — сказал он. — Мне даже в голову не приходило. А я был в панике, меня даже начало рвать, и я испытал огромное облегчение, когда ты отказался от ампутации, хотя с моей стороны это было эгоистично. Ведь неизвестно, чем бы это могло кончиться.— У тебя началась рвота? Правда?— Это было страшнее, гораздо страшнее, чем сама битва. Там человек по крайней мере охвачен яростью боя. Черт возьми, мне не терпелось вытащить нас обоих из этого ада!— А пила? — напомнил Алистер. — Помнишь пилу, покрытую запекшейся кровью?— А санитары? — подхватил Горди, — Санитары, перепачканные кровью и еще черт знает чем. А зловоние?— Если бы я мог, то убежал бы оттуда, визжа, как девчонка, — сказал Алистер, у которого камень с души свалился.— А я бежал бы за тобой следом, визжа еще громче и пронзительнее. У меня ведь нет такого баса, как у тебя.Несколько мгновений спустя они хохотали над воспоминаниями о том славном и ужасном дне. Да, Горди всегда был его самым дорогим другом, подумал Алистер. Глава 21 Погода в день бракосочетания стояла великолепная. Жених проснулся рано, привел себя в порядок и мерил шагами спальню в Харгейт-Хаусе задолго до назначенного часа.Кру снова посетило предчувствие.— Почему, скажи на милость, у тебя не было предчувствия в тот день, когда пропал мистер Олдридж? — поинтересовался Алистер. — Почему оно появилось именно сегодня?— Прошу прощения, сэр, — произнес слуга. — Может быть, оно ничего не значит и это просто предсвадебный невроз.— Не ты женишься, Кру, а я.— Конечно, сэр, но у нас меняются обстоятельства. Наше хозяйство больше не будет холостяцким. Меня очень тревожит белье. Вы с мистером Олдриджем по-разному относитесь к крахмалу. Он предпочитает слабо накрахмаленное белье. А главная прачка в Олдридж-Холле — весьма неприятная особа.Алистер перестал шагать по комнате и уставился на слугу.— Тебя пугает прачка? Кру кивнул.— Мы будем жить в Олдридж-Холле лишь некоторое время, — сообщил Алистер. — А потом подыщем подходящий дом здесь, в Лондоне. И ты сам найдешь прачку, чтобы она крахмалила белье так, как тебе будет угодно. Уверен, мисс Олдридж устроит любой вариант. Однако в Дербишире, возможно, белье будет не таким накрахмаленным, как в Лондоне.— Вы уверены, сэр? Ведь это значит, что придется вносить кое-какие поправки.— Мне говорили, Кру, что при создании семьи требуется наладка и корректировка. Мисс Олдридж тоже придется внести в свою жизнь кое-какие изменения, найти в ней место для мужа. За последние десять с небольшим лет она привыкла решать все вопросы по собственному усмотрению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39